Глава 5. Катастрофа
Я шёл, в нетерпеньи считая дни,
Мечты и любовь храня,
Но вышло, что ожидали иных
Подарков от меня.
Мечтал об ином я, отправясь в поход,
Влюбляясь издалека,
Но стал мне на родине горек мёд,
И участь моя горька…
Р. Киплинг, «Возвращение»
1
Первое, что меня удивило в России – как вы неряшливо одеты! И речь не о богатстве костюма, а просто о небрежности. У нас последний гаучо или чарроа*, одетый в простые штаны и белую рубашку, выглядит намного чище и элегантнее. Вы не придаёте значения магии одежды – а это очень важно.
* Чарроа (правильнее – чарруа) – индейцы, коренное население Уругвая и юга Бразилии.
А как вы двигаетесь! Особенно женщины!
Между прочим – как много у вас толстых женщин! Такое впечатление, что им безразлично, с какой точки зрения рассматривают их мужчины! И ведь дело не в количестве румян и парфюмерии, а в том, как ты выглядишь, с какой грацией движешься.
Это ведь тоже она, магия.
И ещё. Вы очень тихо разговариваете. Но очень певуче, совсем не как те русские, что живут у нас в «Мендыше».
И ещё. Пожалуй, ни в одной стране я не видала, с одной стороны, столько подленьких и мерзких людей, а с другой – столько людей открытых общению, искренних, щедрых, готовых поделиться последним ради даже незнакомого им человека.
И ещё. Сколько же у вас нищих! Такое впечатление, что они съехались сюда со всего мира на свой фестиваль. Правда, нищих всегда больше не там, где бедно живётся, а там, где хорошо подают…
И ещё. Ваше МОРОЖЕНОЕ! Айоу! Ничего вкуснее не пробовала!
И ещё. Какие же вы богобоязненные! И не подумаешь, что у власти столько лет стояли коммунисты. У нас всё гораздо проще: много церквей, много мнений, никто ни с кем не спорит: индейцы, католики, православные, спириты, вудуисты, евреи… Что нам делить?
И ещё! Сколько же у вас пьяниц! И как много пьют! Прямо как в Боливии, там тоже из-за стола не встают, «пока глаза в стакан не булькнут». У нас обычный гаучо выпьет стаканчик-второй красного аргентинского вина – и довольно. «Профессиональный» пьяница, то есть алкоголик – редкость, обычно – достопримечательность городка. Почти святой! У вас же… святой вдвойне?
Стивен Кинг, кстати, верно заметил: алкоголизм – разновидность вампиризма. Вы об этом не думали?
И ещё. Так у вас, оказывается, бывает тепло и даже жарко! Папа острил по поводу моего незнания: «так ты до сих пор считаешь, что в России белых медведей доят? В мае, это у нас считается зима, а там – начало лета. Давай купим по шубе и будем гулять по Москве как два пингвина!»
Папино требование о том, чтобы в поездке его непременно сопровождала я, ЭТИ выполнили. Прислали приглашение на два лица. Встречали нас люди, которых я никак не приняла бы за учёных, и меня это насторожило. Одного из них звали Коминтерн Кандалов, имени и фамилии второго я не помню. Какие-то они оба были тёмные и потные. Тем не менее, улыбки не сходила с их лиц, держались как приклеенные. Мы погрузились в машину и поехали вначале по улице. Кандалов, непривычно для русского, громко разговаривал, что мне было не по душе. На меня он взглядывал мельком, настороженно. Я же затаилась и наблюдала.
Кстати, эти книги пишет вовсе не он! Я сказала об этом папе, прибавив, что пишут ему даже не один, а несколько человек, а издаёт он якобы свои произведения сам, на деньги, полученные путём спекуляций на биржевых операциях… А папа меня не слушал! Или не слышал…
Оказывается, конференция должна была состояться не в Москве, а совсем в другом городе – так нам сообщили в первый день. Но… все расходы и неувязки хозяева обещали оплатить.
На второй день нам сообщили, что конференции вовсе не будет. Мол, какие-то там бюрократические проволочки, кто-то из приглашённых не согласился, а кто-то не сумел приехать… Но тем не менее… «сеньор Руфо, а не согласились бы вы просто встретиться, побеседовать, обменяться опытом с нашими, российскими учёными?»
Папа меня утешал:
– Это обычно для России – полнейшая неразбериха и неорганизованность. Вот увидишь, скоро всё наладится…
Выяснилось, что в какое-то секретное (по-моему, оно было секретное) Конструкторское Бюро пропуск был оформлен только на папу. Мне пришлось одной гулять по улицам, дожидаясь его возвращения. Мне было и скучновато, и в то же время тревожно. Что-то шло совсем не так, как мы предполагали.
Вечером мы встретились и обменялись впечатлениями. Папа был в восторге от долгожданной встречи, как он сказал, с настоящим гениальным русским учёным.
– Всё, о чём мы только писали, Маркиза, они воплощают в жизнь!
– Как, и оружие тоже? – мрачно спросила я…
Папа не нашёлся, что ответить. Потом перевёл разговор на другую тему:
– Нас приглашают посетить целый завод. Вернее, это не просто завод. Это будет первое в мире устройство для создания гравитационно-временных каналов с далёкими планетами! Ты хотела бы иметь в коллекции камешек с Марса? Или, например, какой-нибудь редкостный цветок с планеты в созвездии Ориона?
– Я хотела бы не бояться за тебя! – честно отвечала я.
Но его настроение трудно было испортить.
– Не куксись, Маркиза! Ну извини, так у них всё получается. Зато завтра мы пойдём вместе! У нас будет встреча с самым главным магом России!
Встреча состоялась в ресторане, а тем великим магом был Игорь Всеволодович Нулёв. Они втроём: Оскар, Кандалов и мой папа много разговаривали, шутили, беседовали о возможности заключения контракта о дальнейшем сотрудничестве. Я снова чувствовала себя лишней.
Через день нас повезли в Кашимов. Этот город понравился мне больше, чем мегаполис. Какой-то, несмотря на всю захолустность, был он свежий, пахнущий весной, распускающимися почками… Приближался мой день рождения, мне должно было исполниться четырнадцать лет…
В Кашимове нам предоставили лучший номер в гостинице, а также, по просьбе папы, личный автомобиль. Нам посоветовали на досуге поездить по окрестностям, полюбоваться природой, осмотреть действительно прекрасные местные церкви. На днях должен был подъехать тот самый «великий учёный» из мегаполиса, а пока папа вместе с Оскаром, Кандаловым и каким-то человеком в генеральской форме каждый день бывали на заводе.
– Ты не представляешь, Маркиза, что они открыли! И что собираются открыть! И как они заинтересовались, когда я стал им рассказывать о наших виманах!.. Ну что ты снова хмуришься? Ничего сверх того, что я рассказал в альманахе, я им не открыл…
– Папа! А ты уверен, что всё то, о чём ты рассказал в альманахе, действительно можно было публиковать?
2
В Кашимове я откровенно заскучала. На завод меня не приглашали, беседовать мне целыми днями было не с кем. Не такой я представляла себе эту поездку!
Меня не покидало ощущение магии, пронизывающей всё происходящее. Симптомы её характерны: ломит затылок, а порой меж лопаток словно бы вкручивают здоровенный острый штопор. Или как будто насекомое лапками с острыми коготками пытается пролезть меж позвонками сквозь натянутую кожу...
Я убеждала себя, что это всего лишь мои глупые страхи… Или это со мной происходит из-за перемены климата?..
И вот, однажды вечером папа вернулся в номер гостиницы чем-то сильно озабоченный.
– Они очень хотели, чтобы я подписал контракт, – сообщил он. – Вообще-то, мне, конечно, всё равно… – грустно пошутил он, хлопая себя ладонью по области печени. – Но контракта – и так не будет! Я как-то очень подумал над твоими вчерашними словами, и… Наверное, ты всё-таки права!
Рано утром в дверь постучали. В номере появились Оскар и Кандалов.
Меня попросили выйти погулять… Потом ко мне вышел папа – какой-то весёлый, смеющийся.
– Всё, девочка! Идём упаковывать чемоданы. Жаль, что не посетили Курск, Калугу, Тамбов… Собираемся, едем! Твой день рожденья отметим в Атлантиде*. Тепло и красиво.
* Атлантида – престижный морской курорт близ Монтевидео.
Мимо нас, напряжённо поджав губы, прошагал «самый великий маг России», за ним – гладкий и потный «величайший писатель современности».
– И всё-таки мы ожидаем вас сегодня на заводе! – с улыбкой бросил он. – Мы и машину вам оставляем. Приезжайте! Приезжайте… и мы, вот увидите, всё уладим!
Папа ничего ему не ответил. Только произнёс, сжимая кулаки:
– Вот и съездил на родину предков… Будет что вспомнить напоследок!
– Что за чёрт… Ты их не брала? – спросил он через несколько минут, перетряхивая чемодан.
– Что «не брала»?
– Карты?!.
Он с каким-то ужасом смотрел на меня. Во мне всё сжалось в предощущении беды.
– Нет…
У меня вообще не было привычки брать чужое. По крайней мере, тогда.
Он в растерянности опустился на стул.
– Эти карты можно либо продать, либо украсть. Украсть их мог только один человек. Это Оскар. Это он специально, чтобы вновь заманить меня… Нет, нет, это невозможно… Настоящий маг не может опуститься до такой низости. Что ты об этом думаешь, Маркиза?
Я бросилась перед ним на колени.
Я умоляла, просила его тотчас отправиться на вокзал… Господь с этими картами… Мегаполис рядом! «Папочка, не надо больше ездить к ним! Пожалуйста!»
– Это – наша семейная реликвия, дочка, – ответил он. – Она переходит из поколения в поколение. И я буду последним трусом, если сейчас отступлю. Понимаешь?
Я, разумеется, не понимала! И продолжала осыпать его потоком слов… Может быть, где-то я переборщила со слезами и уговорами… В итоге он не вытерпел:
– Хватит!!!
И прибавил, потемнев лицом:
– В конце концов, что они могут мне сделать? Убить? Не посмеют! Я слишком известен. Не мне, урождённому Калугину-Руфо, бояться каких-то воров.
– Тогда возьми и меня с собой, – предложила я.
Минуту он колебался.
– Ты же меня заболтаешь по дороге! Ладно. Только… Не обижайся. Мне просто надо будет всё ещё раз обдумать. Чок-чок, зубы на крючок, девочка!
Так он меня «выключил»…
У проходной завода мы увидели несколько машин, в том числе одну милицейскую, и заметили, что два милиционера зашли внутрь. Это приободрило папу:
– Здесь представители власти! Можно не волноваться! Подожди меня, я постараюсь уладить эти дела поскорее. Муй бьен!* Не скучай, Маркиза!
И я не могла ничего сказать в ответ…
* - Всё в порядке! (исп.).
3
А дальше было страшное.
Где-то спустя минут пятнадцать, я увидела, как из проходной на улицу выбежал папа. Он был без очков и как-то странно держал руки – впереди и вместе.
– Открой дверцу, быстрее! – крикнул он, подбегая к машине.
Когда он оказался в машине и обеими руками потянулся к ключу зажигания, я увидела у него на запястьях наручники.
Губы его были разбиты в кровь, и капли крови падали на рубашку.
И своими губами он, конечно, уже не мог просвистеть мне мелодию танго «Маленький цветок»…
Из проходной один за другим выбегали люди. Я успела заметить фигуру Кандалова… и с ним двоих, одетых в форму милиции…
Но в это время наша машина рванулась с места. Папа всё же был неплохим водителем и мы оторвались от них сразу метров на двести.
– Если со мной что-нибудь случится, – кривясь от боли, говорил он, – ты, как угодно, но должна добраться до посольства! Там должны помочь. В гостиницу не возвращайся, милиции не верь, она куплена!.. А-а, каррамба!..*
* Возглас удивления, здесь – досады (исп.).
Последнее слово он не сказал – выкрикнул.
Наверное, это всё-таки была тоже магия, потому что мы на полной скорости летели в бетонный столб. В последний момент ему удалось как-то выкрутить руль, машину завертело, занесло и она ударилась в столб левым боком – как раз тем местом, где находился он. В вираже меня сбросило с сиденья на пол и это, возможно, спасло меня, потому что стёкла так и брызнули по кабине.
Вслед за тем машина загорелась.
– Беги, Маркиза! – просил отец. – Скорей, скорей, беги! Беги во весь дух!
Я никогда не забуду его в этот его самый последний момент. Его окровавленные руки на баранке руля. Его неестественно изогнувшееся вбок тело. И его яростные, умоляющие глаза…