Внезапно увидел он, в поле идёт за плугом землепашец и весело распевает... Он подошёл к нему: "Добрый человек, счастлив ли ты?"
- Да, - ответил тот.
- Ты не променял бы свою долю на долю короля?
- Никогда!
- Тогда продай мне свою рубашку.
- Рубашку? А у меня её нет!
Жюль Верн. “Дети капитана Гранта”.
Дверь долго не открывали. Высокий молодой человек приятной наружности был абсолютно спокоен. Но только внешне. На вид ему было лет двадцать, не больше.
Наконец дверной глазок мигнул, мол, ну держись, приятель, и дверь отворилась.
- А, это, наверное, вы! Проходите, Сергей Андреевич ждёт вас, - пригласила ожидавшего красивая женщина средних лет.
- Я немного опоздал, - сказал, краснея, молодой человек и повесил свой портфель на дверную ручку, - ваш дом так трудно отыскать в темноте.
- Ничего, ничего. Разрешите вашу шляпу!
- Что? Ах, да, простите! - У молодого человека был приятный грудной баритон.
Маститый сидел за огромным дубовым столом. Воротник его тёмно-фиолетовой рубашки был небрежно расстегнут, и оттуда слегка выглядывал шейный платок.
- Присаживайтесь! Чувствуйте себя как дома! - маститый обвел вокруг себя рукой, а затем слегка отодвинул малахитовый прибор от края стола, словно тот мог помещать молодому человеку чувствовать себя как дома. - Чаю хотите?
-Нет, нет! - поспешно заверил вошедший, присел и положил руки на колени.
- Напрасно, уверяю вас! Моя жена прекрасно готовит чай. Маститый весело щёлкнул подтяжками и достал из ящика пухлую стопку бумаги.
- Прочёл, прочёл я ваш бестселлер. До самого конца. Мм-м... Кстати, кто вам печатает?
- Никто, - ответил молодой человек и расстегнул ворот рубашки на одну пуговку.
- Сами, значит... А у меня, знаете, машинистка из рук вон, хотел перекинуться, так оказать, к вашей. Ну, сами - так сами.
Оба помолчали с минуту. Молодой человек осторожно подтянул сползшие носки.
- Вот ведь, знаете, как бывает, - не глядя на гостя, продолжил хозяин дома, - пришлёт автор рукопись, вся гладенькая, без помарок, а начнёшь читать, извиняюсь, графоманство. Бывает и наоборот... Правда, гораздо реже.
Оба снова затихли, потом молодой человек поморщился.
- У вас что, зубы болят?
- Нет, нет! Ботинки жмут.
- Вам ноги надо беречь…Ходите, наверное, много? - Писатель постучал согнутым пальцем по стопке бумаги. - Показывали это ещё кому - нибудь?
- Нет, никому.
- Правильно, и не показывайте. В общем, скажу начистоту - эта вещь не пойдёт!
- Куда? - густо краснея, тихо спросил молодой человек.
- Что куда?
- Куда, простите, она не пойдёт?
- Никуда она не пойдёт! - маститый встал из-за стола и зашагал по комнате. - Ни один хоть чуть-чуть уважающий себя любитель фантастики не выдержит и двух страниц этого... этой... Слушайте, давайте всё-таки выпьем чаю!
Гость вздрогнул, словно ему предлагали выпить чернил.
- Нет, нет, ни в коем случае! Вы пейте, я не буду!
Писатель подозрительно поглядел в лицо испуганному автору.
- Может, вы кофе хотите? Ладно. Начну с вашего языка.
При этих словах молодой человек нервно облизнул пересохшие губы.
- Это просто черт знает, что такое! Я даже не буду говорить о стиле, хотя он, простите, напоминает доклад передовика-дебила на конгрессе врачей по болезни Дауна; но где вы набрались этих терминов: "супердрайв, фликнуть, блестнуть, вещепрят, времяглот"? Или вот- "гиперпроход"? Задний, надо понимать? Где вы это взяли, скажите?
- У... разных авторов. Некоторые пришлось творить самому, правда, они не совсем точно передают смысл, но...
- Смысл?! Ну, знаете ли! - маститый схватил рукопись и открыл заложенную заранее страницу. - Вот, например, цитирую вас: "Ипохондр изловчился, и из левого вещепрята появился сложенный
вчетверо электронный микроскоп..." Почему бы вашему ловкачу не выудить сложенный всемеро синхрофазотрон?
Молодой человек спрятал руки в карманы пиджака и осторожно потёр ботинками один о другой.
- Синхрофазотроны у меня в романе не применяются. Это не перспективное устройство.
- А микроскопы, значит, перспективные! - с этими словами писатель выбежал из комнаты и через минуту вернулся, приседая под тяжестью крупного фанерного ящика с обшитыми железом углами. - Вот, от отца остался микроскоп, правда, обычный, не электронный, вы уж не взыщите, спрячьте его, пожалуйста, в свой нагрудный вещепрят!
Маститый стал энергично запихивать ящик за пазуху молодому человеку. Тот вяло сопротивлялся.
- Что, не лезет? И ваш бред ни в какие ворота не лезет, это ж надо такое накатать! Уф, ну вы как хотите, а я выпью чаю!
Маститый стянул платок с шеи и зашвырнул на подоконник.
- Катя! Катюша, принеси, пожалуйста, мне чаю и... полстакана водки гостю!
Отхлёбывая чай, он поглядывал на тихо икавшего гостя, который отодвинулся на добрый метр от бокала с холодной, покрытой испариной водкой.
- Что, и это не лезет? А я, признаться, подумал уже, что вы без парочки таких... времяглотов, пропускаемых время от времени, ни одной строчки не "фликаете". Вы что, в самом деле... того, или прикидываетесь? Да перестаньте икать, в конце концов, выпейте хоть чего-нибудь!
- Я прикидываюсь, - сказал молодой человек и снова икнул, - дайте мне, пожалуйста воды, дистиллированной, если можно!
- Сказали бы сразу, а то икаете тут... Катя, принеси молодому человеку кипятку! Извините, но вот ещё, не могу удержаться: "Ипохондр дёрнул за ремешок, и супердрайв рванул с места со скоростью, очень близкой к световой..." Очень близкой, да? Супердрайв - это, наверно, кобылка, сивая такая, но весьма резвая? Впрочем, дело даже не в этом. Преданный жанру читатель, приняв успокоительного и стиснув зубы, мог бы снести все эти необоснованные технические оскорбления. В конце концов, если микроскопы, которые подсовывают под дверь, возникают в чьём-то, извините, больном воображении, почему нельзя допустить, что они существуют ещё где-то? Но вы ведь писали не отчет о пребывании за тридевятью землями с дружественным визитом к кудеснику Кащею. Где у вас люди, или кто у вас там, которые звучат гордо, в самом-то деле? Скажите, ваш Ипохондр чем-нибудь ещё интересуется, ну, хоть в избу-читальню ходит иногда, или этот супостат так и носится сломя голову по белу свету на своей суподрайке? Может, я про него зря плохо думаю, а вы нарочно скрываете от читателя, его высокие нравственные качества? Вы продолжение не задумали?
Молодой человек, выпив воды, перестал издавать нечленораздельные звуки, но вместе с ними и все прочие. Он застегнул пуговку на рубашке и угрюмо глядел на свои ботинки.
- Поймите вы, наконец, в литературе, даже научно-фантастической, в этом гетто литературы, как сказал Станислав Лем, тоже есть свои непреложные законы, которые любому автору нужно знать и уважать, чтобы писать хотя бы удобоваримое чтиво. Вы кто по профессии? Я имею в виду не по призванию - тут мне всё ясно, а чем вы зарабатываете на жизнь? А, ну, скажите, не скромничайте!
- Кто, я? Я... - водитель, - подумав с пару минут, выдавил начинающий и взглянул на большое пятно на потолке. Писатель проследил его взгляд и продолжил:
- Ну, вот видите, как чудесно - водитель, что ж вы лукавите? А теперь представьте себе, что я подхожу с отбойным молотком к вашей машине и пытаюсь с помощью этого нехитрого инструмента и моих неглубоких познаний в области карбюраторов и жиклёров разобрать её по винтикам. Понравилось бы это кому-нибудь, а в первую голову вам? Молчите? А вы пишете о живых людях, словно они - придатки ваших машин. Нехорошо, молодой человек, некрасиво! Так что, кесарю - кесарево, а Ипохондру, простите, дальняя дорога. Всего вам доброго! Извините за внимание.
Маститый проводил начинающего до двери.
- Шляпу не забудьте, - мягко улыбнулась подошедшая жена,- она вам очень к лицу. До свидания! Заезжайте ещё!
- Да, да, если ещё что-нибудь этакое сочините, то прямиком ко мне, милости просим! Я к вам начал привыкать как-то... - крикнул маститый вдогонку.
"Ну, уж дудки!" - забормотал, поднимаясь в лифте и стаскивая ненавистные ботинки, молодой человек". - Что он понимает - вещепрят ему, видите ли не понравился! Гений выискался! Братья Стругацкие!"
Он вылез на чердак, сел в ожидавший на крыше супердрайв, свернул портфель с ботинками вчетверо и сунул в левый вещепрят скафандра. Затем он легко дёрнул за ремешок и умчался в темноту. Молодой человек не обманул, он действительно был водителем, причём первоклассным - других на Землю не посылали.
Катя подошла к стоящему у окна мужу и обняла его сзади за плечи. Вместе они смотрели некоторое время, как тускнела серебристая звёздочка, исчезая в чёрном небе.
- Серёжа, думаешь, из него ничего не получится?
- Не знаю. И тут никто не может помочь. Но я думаю, он ещё вернётся. Верно?
Катя поцеловала мужа в гладко выбритую щеку.
- Верно, дорогой! Тебе где постелить, на потолке, как обычно?
Февраль 1979 г.