Она едет в электричке, одинокая в полном вагоне. Её зовут Наташа, и имя это, как кажется ей, не может быть иным. Как привыкают люди к старой одежде, к посуде, к не мыслят себе изменения притёртого долгим пользованием быта, так срослась Наташа со своим именем за двадцать шесть лет, и, слыша его, видя девушку, которая носит его, люди думают: " Да, это имя так идёт к ней".
А бывает в жизни, живут с именем, подаренным от рождения, не обращая на него внимания, как мы не замечаем здоровые печень или почки, да вдруг в середине пути начинает имя болеть, и меняют его тогда хоть чуть-чуть, пытаясь вложить я него частицу того, что приобрели, или отнять то, что уже давно потеряли. Эдики становятся Эдуардами, Жоры - Георгиями, а милые Наташи иногда даже Наталиями Владимировнами. И снова имя работает исправно, неся свою долю индивидуальности и сообщает про своего хозяина ту малость, которую не определишь обычными словами.
ОБЪЕКТ ЭКСПЕРИМЕНТА: Особь женского пола, в дальнейшем именуемая "объект". Генетический код объекта стандартный А-22 по классификации Вырдыхлоца. Антропометрия в пределах местной нормы, повторяемость около 0,002. Коэффициент интеллекта низкий - среднее значение 87, девиация 10. Резистивность внушению пониженная. Возможные дестабилизирующие факторы: привязанность к потомству. Факторы, способствующие положи¬тельному результату: принятие объектом перорально этанола в отношении к массе более 0,003.
ЛОКАЛИЗАЦИЯ ЭКСПЕРИМЕНТА: населённый пункт вблизи крупного промышленного центра со сферическими координатами на обследуемой планете 327,16 / 47,23.
ЦЕЛИ ЭКСПЕРИМЕНТА:
первичная-
возбуждение в мозгу объекта центра устойчивого доминантного предпочтения экспериментатора прочим особям мужского пола с последующим вступлением в интимные отношения и гибридизацией. Показания к гибридизации, оцененные по методу Вырдыхлоца, весьма положительные с коэффициентом около 20, что почти на порядок выше средних внутривидовых показателей.
Глобальная-
выяснение возможности ненасильственного направленного расового генезиса для создания благоприятных условий планируемой инвазии на планету.
Она едет, томясь нежеланным бездействием и медленным течением пути, сердясь несильно на Сергея, который не предложил приехать на такси, а только обещал встретить на дачной станции. Напротив сидит старуха и засыпает, почти не закрывая глаз, отчего зрачки её медленно закатываются кверху и появляются желтоватые белки, пугающие Наташу. Старуха просыпается при каждой остановке поезда и смотрит на Натащу мутноватым злым взглядом, не одобряя её видной красоты. Но Наташа отводит взгляд и только мечтает поскорей доехать, и старуха засыпает снова.
Наташа работает манекенщицей в доме моделей и прекрасно знает силу и прелесть своего тела, но не бережёт её, глушит бьющие в ней живые струи вином и табаком, проводя большую часть свободного времени в обществе мужчин, и не знает, как можно иначе. Иногда она, правда, просиживает вечерок-другой с дочкой Машей, но, хоть и любит её и гордится своей способностью быть матерью, терзается скукой. Поэтому чаще Маша остаётся с бабушкой или с Наташиной младшей сестрой Ириной, которая тоже очень хороша собой и тоже демонстрирует одежду, но пока мечтает о большой любви. Наташа понимает, что это, скорее всего, ненадолго, но уважает в сестре настроения, которыми сама переболела, и не таскает её за собой, хотя ей очень не хватает постоянной подруги.
МЕТОД ВНУШЕНИЯ: индукция Сырдатлоцу бустеля воспоминаний стандартной "романтической" матрицы, снятой с мозга объекта и доработанной в соответствии с целями эксперимента, поскольку особенности интимных отношений обследуемой расы резко отличаются от общепринятых. Это вызвало определённые затруднения с созданием бустеля и подготовкой экспериментатора, которые были преодолены путём ознакомления экспериментатора с последними наблюдениями в этой области и предварительной тренировки его в других частях планеты с особями, вступающими в интимные отношения за определённую плату и потому не способными к полноценной гибридизации.
С Сергеем Наташа познакомилась в шумной компании недели две тому назад. Наташа приехала в неё уже слегка хмельная и плохо помнила, как очутилась вместе с ним. Она даже не помнила, была ли между ними близость, или они просто проспали вcю ночь, тесно обнявшись. Она тихонько встала и уехала рано утром к дочке, не тревожа его крепкого сна, не думая и не жалея. Но эта маленькая тайна привязала Наташу тонкой паутинкой слабого чувства к Сергею, и она, случайно найдя скомканную бумажку с его телефоном, позвонила спустя два дня с какой-то скучной пирушки и сбежала оттуда к нему в двенадцатом часу ночи.
Сергей жил в старом районе города, и отыскать его дом было нетрудно. Возле подъезда, странно, рос одинокий куст настоящей конопли, освежая ночной воздух терпким ароматом конца лета. Было очень тихо, и стук Наташиных каблуков наполнил пустой тёмный двор гулким эхо.
Наташе захотелось тогда сесть на ступеньки и ждать, пока Сергей выйдет её искать, но она только улыбнулась, качая головой, этой своей глупой мысли, привыкшая подчиняться законам, которые сама по крупицам создавала. Сергей был очень взволнован её поздним приездом и даже спросил, не случилось ли чего, глупый. Наташа растерялась и в безответности своей попросила выпить чего-нибудь, и у него оказалось немного водки. А потом они просидели до трёх часов на кухне, подавляя остроту и прелесть новизны общения алкоголем, и это было как всегда раньше, но она чувствовала, что он хотел её иначе, не так, как другие. От этого она никак не могла запьянеть, и злилась на себя и на него, слушая его непонятную новую речь и не желая принимать его доброго участия. Вконец растревожившись, не готовая к сильным его словам, Наташа пыталась укрепить себя, но, видно, очень ей хотелось, чтобы рыжие усы Сергея, хоть невзначай, обласкали её грудь, и она, вместо того, чтобы возмутиться, сомлела, когда он на руках унёс её в спальню.
Они до самого утра не могли насытиться друг другом и громко кричали от счастья, стараясь забыть и про новый день и про вчерашний...
А когда он уснул в бессилии, Наташа ушла, не оставив ему ничего, кроме сладкой слабости в пробуждении и аромата своих духов на подушке.
Он не звонил и не искал её после, и Наташа забыла, как бывало, о своём маленьком приключении в ежедневной суете, среди обилия поклонников, и только через десяток дней, листая записную книжку в перерыве между сеансами, напала взглядом на его номер, теперь уже переписанный в конец переполненной странички на букву «С». Она позвонила просто так. Он обрадовался слышать её, и она чуть не расплакалась от этой его детской радости, но, даже слабея голосом, не быстро согласилась приехать к нему на дачу, чтобы он не загордился своим влиянием на неё.
ЭКСПЕРИМЕНТАТОР: социолог высшего галактического класса 1Д Сырдатлоц. На время эксперимента ему присвоено широко распространённое наименование местной особи мужского пола, чей мозг использован для наложения матрицы сознания Сырдатлоца во время проведённого предварительно изъятия особи. Изъятию способствовало временное проживание подопытной мужской особи в одиночестве. Генетический ход особи также заменен кодом экспериментатора.
Сергей уехал туда в пятницу, чтобы подготовить всё к её приезду. Весь день Наташа не подходила на работе к телефону, чтобы не соблазниться каким-нибудь другим интересным предложением, и вяло просиживала время между сеансами, куря сигареты и тоскливо думая в простоте о рваных колготках. С работы она вдруг пошла пешком и пытливо вглядывалась в лица прохожих, удивляясь их непохожести в своей уличной общности.
Ранний сентябрь, который уже пришёл в мир, ещё прятался в ветках редких деревьев и лишь дул на их листву жёлтым дыханием. Машины, как близорукие жуки, сновали вокруг Наташи, не замечая ее, заботясь лишь о том, как бы не заползти друг на друга и на тротуары, и только сизокрылые голуби вылетали из-под её ног, осознав на секунду её движение, чтобы испугаться и забыть навсегда.
"Какие вы пустые, как я", сказала им Наташа и захотела скорее ехать на дачу, но было ещё не пора. Облака на небе стали серыми, словно кто насыпал на них сверху пепла и пыли, и небо тяготилось, стремясь тоже потемнеть и сравняться с облаками цветом.
- Мама, ты уже совсем пришла? спросила дома Маша. - Или ты обратно уйдёшь?
- Милая моя, когда же ты вырастешь? И почему у тебя такие руки грязные?
- Я их не мыла, чтобы не мешать тебя ждать. Ты правда-правда не уйдёшь?
- Кривда. Ступай-ка быстро в ванную, а то я так устала, что рассержусь на тебя, грязнулю!
Небо не выдержало долгой грусти вечера и расстроилось дождём. Деревья поникли ветвями и листьями, чтобы капли легче спадали с них и не волновали своей суетой. - «И зачем я хочу ехать?" - думала Наташа, глядя в окно на скучную жизнь капельных кружков в лужах. - " И зачем всё это, когда я тут?"
К утру дождь устал литься, и отдыхал, глубоко дыша прохладой и набираясь новых сил во всеобщей сырости. Наташа стала собираться ехать, стараясь не глядеть на Машу, которая потухшим взором наблюдала из детского угла за быстрыми движениями мамы.
- Мама, а когда я вырасту, я тоже должна быть, как ты?
- Когда ты вырастешь, то сначала будешь, как Ира, а только после, как я сейчас, а ещё после ты станешь, как бабушка, моя маленькая!
- Значит, я не должна, а как хочу? Лучше уж я сразу стану, как бабушка!
Ира уже не спала, но ещё не встала и привычно слушала разговор, свернувшись в постели и благодаря субботу за её утреннее спокойствие и леность.
- Когда ты вернёшься? - спросила она просто так, потому что знала.
- В воскресенье к вечеру. Еды у вас много, я вас люблю и целую.
КОНТРОЛЬ НАД ПРОВЕДЕНИЕМ ЭКСПЕРИМЕНТА. Общий контроль проводился обычными методами. Локальный контроль вёл биолог- инопланетчик высшего класса, матрица сознания которого была наложена на модифицированный мозг широко распространённого местного домашнего животного.
ОПИСАНИЕ ХОДА ЭКСПЕРИМЕНТА. Экспериментатор и наблюдатель вошли в непосредственный контакт с объектом на пункте посадки- высадки пассажиров примитивного рельсового транспорта в одиннадцать пятнадцать местного времени...
Электричка выдыхает воздух всеми открывшимися дверями-порами зелёного гусеничного тела и выбрасывает на платформу Наташу и ещё несколько пассажиров. Потом она свистит в сожалении о потере времени и мчится дальше, унося старуху с жёлтыми белками и многих других, которых Наташа не запомнила и которые не запомнили её. Сергей виден в самом конце, там, где кончается платформа, а вместе с ней и городская жизнь, и начинается небо, медленно ползущее вдаль от щекочущих его верхушек елей. Он в солдатской плащ-палатке, от одного взгляда на которую Наташе хочется прямо сейчас дожидаться обратного поезда, но от этой не оформившейся мысли её отвлекает черно-рыжее пятно Серёжиного пса, который чувствует волнение хозяина и прижимается к его ноге, неуверенно двигая коротким хвостом в предвкушении знакомства. Наташе кажется, что эта пара всегда была там, как живой монумент, полная внутренней силы и значительности, и она тоже не двигается, не зная, как вести себя с ними, не решаясь нарушить их взаимного уважения и верности друг другу своим ненужным появлением.
Но Сергей уже углядел её сквозь решето мелькающих людей и бежит, стуча о бетон резиновыми сапогами и возвращая её саму к движению своей улыбкой и своим стремлением к ней. Он кричит ещё издалека: "Здравствуй, Наташенька!"
Плащ его развевается крыльями на бегу, и Наташа снова стесняется его простого вида и оглядывается в привычке - не видит ли кто. Но чужая платформа почти опустела. Сергей замечает её нерешительность, и лицо его нечаянно затягивается пеленой непонимания. Наташе становится стыдно своего неуместного тут городского настроения. Важно то, думает она, что внутри плаща он всё такой же стройный и ласковый, и отвечает с улыбкой:
-Привет! И то сказать, опоздала!
Серёжа вновь оживает чертами и поспешно берёт сумку из её красивых тонких рук.
- Вовсе не опоздала! Мы с Ирабом совсем мало тебя ждали.
Ираб знакомится с Наташей по-своему, по-собачьи нахально водит большим носом в складках её плаща, подчёркивая напряжённостью задних ног и хвоста важность момента. Как большинство эрделей он обожает новые знакомства, что, впрочем, никогда не мешает ему поддерживать старые.
- Давай скорей идти! - восклицает Сергей. - А то он тебя совсем занюхает!
Наташа расхохоталась и пошла вниз с платформы.
Грунтовая дорога, то виляя, то выпрямляясь, ведёт их троих светлым редким лесом. Сережа отстёгивает поводок, и Ираб, словно не доверяя изменчивой дороге своих друзей, ведёт их сам, убегая вперёд каждую минуту и снова возвращаясь, удостоверяя этим, что путь впереди благодаря его стараниям стал вполне безопасным и проходимым. Радостное и свободное виляние его хвоста вкупе с озабоченностью ушей и морды без слов говорят Наташе что-то вроде: "Без меня вы б совсем пропали в этой чащобе, любезные мои!" Или " ну, да не переживайте, теперь уже выберемся!"
Наташа полюбила этого пса, принявшего её сразу так открыто и безусловно под свою собачью опеку в этом прекрасном и таинственном новом мире, существование которого жило раньше без неё, в словах Сергея, и потому было очень маленьким и далёким, а теперь вдруг ожило, стало большим и близким. Она ощущает медленное открытие своей души, чудесным образом обнаруживая в ней скрытые тёплые глубины, способные вместить много доброго, и это удивительно ново и хорошо.
Берёзы сияют мытой белизной своих стволов в кротком спокойствии, оберегаемом огромными красноватыми соснами, тихо шепчущими что-то не разбираемое в недосягаемой высоте.
- Гляди-ка, вот и подберёзовик тебя дожидается! - весело кричит Сергей.
Наташа опускается глазами к земле, в которой неправдоподобно прочно, угрюмо надвинув серую шляпу, стоит гриб. Он, наверно, думает, что его не заметили, и потому не шевелится, укрытый перехлёстнутыми через сыроватую мякоть травинками. Он, конечно, был тут всегда, без неё, Наташи; странный и загадочный, он теперь не рад встрече, потревожившей его долгое вдумчивое спокойствие.
Наташа садится рядом на корточки, и ей становится очень жалко себя, всю жизнь свою не знавшую этого замечательного гриба, и она плачет, совсем как Маша, кривя рот и всхлипывая, растирая слезы и косметику руками по щекам.
-Что это ты? - Сергей замирает в недоумении с открытым для срезания гриба ножом.
Ей становится ненужно этих глупых слез, но это совсем не то, что может успокоить, и оттого она заливается ещё пуще. Сергей неторопливо вытирает Наташино лицо большим клетчатым платком.
-Ай, да рёвушка - глаза на мокром месте...
Ираб замирает в отдалении, не зная, как помочь неожиданному горю, а потом решается, подходит близко и лижет Наташу тёплым шершавым языком в мокрые щёки и нос. Она смеётся над ним и собой, уже больше не плача, просит непослушными губами:
- Серёжа, оставь гриб тут жить до завтра! Я с ним попрощаюсь на обратном пути, чтобы приехать сюда опять.
- Что ж, пусть подрастает, зря ли слезами поливала?
...В момент обнаружения экспериментатором естественно растущего
пищевого продукта с местным названием Boletus Scaber , объект неожиданно начал выделять из глазных желез в больших количествах прозрачную бесцветную жидкость, называемую слезами. Слёзы выделяются местной популяцией при раздражении органов зрения внешними негативно влияющими факторами, как-то дымом, пылью и иными едкими веществами, которые в тот момент в окружающей объект атмосфере отсутствовали. Рецепторный анализ этих выделений, находчиво проведённый на месте нашим биологом-наблюдателем, подтвердил уже имеющиеся у нас данные о том, что они состоят, в основном, из воды и хлорида натрия с примесью различных аминокислот и имеют слабую щелочную реакцию. Вопрос о причине появления выделений пока остаётся открытым.
Они поднимаются и идут лесной дорогой дальше. Луч солнца проталкивается сквозь небесную серость и весёлыми контрастами ещё больше оживляет многообразие жизни вокруг них. Деревья шумят горячо и сбивчиво, осыпая дорогу и траву иглами и первыми желто-красными листьями, которые уже всё отговорили в своей короткой жизни и теперь тихо ложатся умирать в засыпающую землю, чтобы весной помочь дать жизнь новым. Наташа идёт в молчании, глядя вперёд себя свежими вымытыми глазами в напряженном ожидании чуда, которое вот сейчас придёт и повернёт стремление её жизни к светлому и радостному счастью, и жизнь уже никогда не сможет быть как раньше - скучной в суете праздного веселья и убивания чувств. Сердце её сбрасывает с себя давящий слой твёрдости и ожесточения и трепещет больно и сильно, готовое теперь полюбить другое большое и сильное сердце, бьющееся рядом.
- Ветерок подул, - говорит Сергей, - теперь разгонит тучи. Нам повезло с тобой, Наташуленька, будет ласковый день.
Никто и никогда раньше не называл её так сложно, но в его устах это имя звучит знакомо и близко, и в то же время как-то торжественно радостно, неся с собой приближение светлого праздника и новых встреч.
Лес кончается, и дорога идёт коротким полем. Здесь сильнее чувствуется дыхание влажных порывов воздуха, но холодок лишь освежает лицо и не может проникнуть под согретую лучами ещё тёплого сентябрьского солнца одежду путников.
- Тут воздух ломтями можно резать, - смеётся Сергей. - А представь себе, что раньше люди и не знали иного, грязного, смога, а потому не ценили. Это люди сами себе создали новую радость свободного дыхания, рукотворная радость!
Они входят на окраину небольшого посёлка, утонувшего в увядающей зелени. Сергей оставляет Наташу и через минуту возвращается из зарослей кустарника с веткой, усыпанной крупными белыми ягодами. Он встаёт на одно колено и неловким жестом, который, верно, должен напоминать рыцарский, преподносит ей свой скромный дар. Он ждёт, что Наташа засмеётся, улыбнётся, но она смотрит на него строгими и внимательными глазами, прекрасными в недосказанности момента, ищущими и блестящими, а потом, наклонясь, крепко целует. А Сергей, откинув голову, даже не может обнять её или оттолкнуть, если бы понадобилось, если бы это была не она; он в полной её власти, всё так же стоящий в неудобной позе, и она пользуется его беззащитностью и делает своими губами и языком с ним такое, что его голова кружится, а глаза закрываются совсем не по-мужски, и он теряет ощущение своего тела, которое медленно слабеет и оседает в Наташиных руках. Она не хочет расстаться с его губами, из-за такой малости, как внезапная слабость их владельца, и следует за ними, теряя равновесие и голову, не думая ни о том, как выглядит со стороны, ни о том, что упадёт сейчас в своём светлом красивом плаще прямо в мокрую траву. И они медленно опускаются единой, неразделимой, замкнутой в общем порыве ощущений и аморфной в движении субстанцией, немощной в преодолении силы тяжести и взаимного притяжения частей. Кто знает, чем бы всё это кончилось, если бы не Ираб, который терпеть не может ничего непонятного. Он начинает громко лаять на них, желая скорейшего продолжения прогулки, возбуждённо требует своей собачьей доли развлечений.
Вскоре Сергей впускает Наташу в большой, цветущий астрами и хризантемами сад. Мама Сергея в отъезде. Она не признаёт на своём дачном участке " ничего лишнего", как называет она всё способное расти, но не способное красиво цвести. Исключение сделано для нескольких огромных тёмных елей, которые выслугой лет заслужили "пенсию", да для травы, борьба с которой сводится к еженедельной стрижке газонов. Яркие пятна цветов, ухоженная внешность садовой природы, о которой заботятся в любимом труде, придают дому торжественный вид: что раньше лишь смутно рисовалось в Наташином воображении, теперь обретает реальные черты.
- Как тут хорошо! - говорит Наташа, - Жалко, мамы твоей нет, Серёжа! Хочу с ней молчать в её чудесном саду.
- Мама у меня замечательная, - отвечает Сергей просто.
Он убегает по каким-то хозяйственным делам, а Наташа не хочет войти в дом и присаживается на лавочку, скрещивая длинные стройные ноги, любуясь переливами цветов сада в воздушном волнении. Ираб остаётся с ней, приглашая играть в резиновые игрушки, разбросанные по саду; он приносит их одну за другой и мягко, словно ребёнок, тычет в её бедро. Наташа не хочет играть - тишина и спокойствие овладели ею, и она отдаётся бездумному покою, наслаждаясь движением воздуха в лёгких, теплом солнца на коже, всем тем, что было даровано ей от бога, но раньше не было источником расслабления и удовольствия, а просто поддерживало существование.
- Хватит отдыхать, женщина! - кричит Сергей с веранды. - Помоги мужчине в приготовлении пищи!
Дом внутри уютный и сумрачный, мебель приглашает гостью чувствовать себя, как дома, вежливо скрывая свою верность владельцам. Так хорошая хозяйка перед приходом гостей прячет те вещи и предметы, которые могут напомнить постороннему о том, что в доме ещё иногда и живут, а не только принимают гостей. Кухня, напротив, светлая и просторная, как алтарь: видно, здесь любят священнодействия с пищей, любят хорошо поесть и угостить. Фартук приходится Наташе в самую пору, и она начинает привычно суетиться, чутьём и опытом угадывая местонахождение нужных предметов, и радуется, что они оказываются именно там, где она их ищет. Сергей вначале пытается помогать, достает ненужное, путается под ногами и сбивает с налаживающегося ритма. Она ничего не говорит ему, улыбаясь внутри себя, и он понимает свою излишность, занимает место в уголке и следит за её ловкими движениями широко раскрытыми глазами, впервые наблюдая в ней проявления иной части её жизни, той, где она хозяйка и мать Маши. Он принимает это как неожиданный подарок судьбы.
-Ты чудо, я должен сам растить цветы и выкладывать из них на клумбе мозаику твоего лица! - восторженно восклицает он.
-Выкладывай лучше на стол тарелки, выдумщик!
Сергей кидается исполнять приказание, играя роль официанта с той же наигранной неуклюжестью деревенского увальня, с какой недавно изображал средневекового рыцаря в надежде на аналогичную награду за усердие. Он умудряется ронять тарелки, но так, что в последний момент они оказываются целыми; вилки сцепляются между собой в невообразимые головоломки, но всё-таки укладываются рядом с тарелками, а хлеб под его ножом принимает причудливые очертания, прежде чем разделиться на довольно аккуратные куски. Наташа следит за ним в странной нарастающей тревоге, овладевающей ею будто без причины, а он дурачится, не глядя на неё, достаёт рюмки, исполняющие джигитовку и, наконец, чуть не упав у холодильника, выуживает пол-литра водки.
Злодейка водружается в центре стола, как на пьедестале, крутобокая и влажная от испарины, воительница в белой каске, хозяйка одури человеческой.
- Ты же знаешь, не пью почти, но это... вообще, - надуманно говорит Сергей, замечая её неотрывный от стола взгляд, - а в сегодняшней частности, ввиду, так сказать, особого случая...
Руки Наташи опускаются безвольно, и кровь отливает от лица, оставляя на нём красноватые пятна.
- Какого случая?
- Ну, как же... Хотя, можно убрать...
Он не договаривает, и слова повисают в зловещем шипении газовой плиты, как мыльный пузырь в воздухе, дрожа и медленно тускнея, прежде чем разлететься брызгами понимания. Наташа смотрит пристально в глаза Сергея, ещё не познав до конца непоправимость момента, но странный образ вдруг возникает из тайников её памяти: разгорячённая долгим бегом кобылица жадно пьёт воду, принесённую незадачливым хозяином. Бока тяжело вздымаются, ноздри раздуты - она не в силах оторваться от рокового источника, обречённая на смерть от слепой руки того, кому только что верно отдала все свои силы.
- Нет, пусть остаётся, - тихо говорит Наташа, - мы её прикончим.
Они садятся за стол, Сергей произносит какой-то пустяшный тост, и зелье льётся внутрь молодого сильного тела Наташи привычной обжигающей струёй. Становится бездумно спокойно, а после третьей рюмки приходит веселье. Безудержный смех накатывается волнами при каждой шутке Сергея, которые он выдаёт на-гора, и она звонко хохочет, открывая жемчужные зубы и откидывая голову. В общем, день проходит замечательно.
К вечеру в Наташе просыпается какая-то неопределимая тревога и тоска, она вспоминает Машу и Иру, и без них становится грустно и скучно. Она прощается с недоумевающим Сергеем и бредёт на станцию, впервые нарушив свои собственные неписаные законы.
Вновь накрапывает мелкий осенний дождь. Наташа проходит мимо места, где рос гриб, даже не вспомнив о нём. Правда, его там и нет - он прибран без следа чьей-то умелой рукой.
ВОЗМОЖНЫЕ ПРИЧИНЫ ОТРИЦАТЕЛЬНОГО РЕЗУЛЬТАТА ЭКСПЕРИМЕНТА.
Глубокий и всесторонний анализ проведённой работы не обнаружил сколько-нибудь значимых отличий поведения экспериментатора от динамического стереотипа поведения местных особей мужского пола в аналогичных ситуациях. Вероятно, доза принятого объектом этанола была недостаточной для возбуждения врождённого инстинкта воспроизводства. Сам экспериментатор считает, что пролить свет на причины неудачи, возможно, удастся в ходе дальнейшего исследования недавно обнаруженного нами в различных источниках и не получившего пока точного определения понятия "русской души"...
Октябрь 1979
Фото автора