Самый питерский зверь – жираф. Правда-правда. У питерских жирафов были бы длинные-предлинные шеи: поднял голову – и выглянул за облака, за низкую серую муть, за осеннюю морось, за мартовскую метель – к солнцу. Хорошо… Копыта у питерского жирафа были бы большие, высокие – чтобы ходить по лужам, и вода не доставала до самых ног. А активисты из общества защиты животных связали бы ему шарф, теплый и красно-рыжий – ведь если все время держать голову в облаках, можно и замерзнуть… Он осторожно брал вы детей в зубы за курточки, как звери носят в пастях детенышей – и поднимал туда, к синему небу и желтому солнцу. И они возвращались бы радостные, с искорками в глазах и теплом в руках, и внизу, в городе под облаками, тоже становилось бы тепло и светло… А летом он гулял бы по дну Невы, только голова над волнами, и мы прозвали бы его Несси… Или Николаем Степановичем…
27.03.08