Край северного сияния...
Где природа сурова и мужественна; где короткое лето так буйно-насыщено зеленью, светом, ягодами, мошкой – как будто в три месяца торопливо спрессовано всё и сразу; где долгие зимы сбивают с ног ветрами и заносят снегом даже становящиеся медленно-тягучими мысли...
Она жила, нет – выживала, в маленьком северном городке среди сопок уже почти 5 лет. Именно – выживала, с трудом перенося морозы, длительное белое безмолвие, отсутствие транспорта и благоустроенности, изолированность и вездесущее любопытство жителей «маленькой деревни»...
Работала в маленькой гостинице-общежитии; растила детей, пытаясь дать им то, чего они были лишены среди сопок; поддерживала мужа, не давая ему деградировать от алкогольного захолустья...
Иногда пела и играла на почти единственном в городке фортепиано, стараясь не потерять былые навыки, читала запоями – уж книги-то были вполне доступны, их можно было выписать и устроить праздник-предвкушение прямо на маленькой почте, распаковав сразу же стопку, погладить каждую книгу по корешку и ярко-глянцевой обложке.
Он приехал в городок среди других, таких же молоденьких ребят, на два года. Когда она устраивала его в общежитие, даже не запомнила, не выделила для себя ни лица, ни имени – обычный. Такой же, как и другие.
- Извините, что вас беспокою. Меня назначили дежурным по общежитию, я только что заступил, всё в порядке, подумал, что надо вам доложить.
- Ну... спасибо, спокойного вам дежурства, - привычно ответила она, собираясь положить трубку, и тут услышала:
- А вы зайдёте вечером?
- Зачем? – удивилась она странному вопросу.
- Ну, проверить меня! – весело и задорно продолжал голос из трубки. – Вдруг я что-нибудь не так сделаю? Или уйду с дежурства?
- Вы уж не уходите, пожалуйста... - спокойно ответила она, хотя внутренне вспыхнула от нагловато-весёлого тона. «Кто же это? Не могу вспомнить лица...» - думала она, перебирая-вспоминая недавно приехавших ребят.
- Да не волнуйтесь, - голос улыбался, - мне просто хотелось поговорить с вами. Извините, отдыхайте...
Она ведь забежала тогда в общежитие, не удержалась... Вопрос: «Кто же этот «весельчак»?» неожиданно потребовал немедленного ответа, до утра дождаться не хватило терпения. Зашла, посмотрела, обменялась парой фраз... и ушла, унося с собой запомнившуюся обаятельную улыбку и искрящиеся глаза паренька.
Так всё и началось. Ой ли, любовь ли это была? Кто же это знает...
Они встречались тайком, с изобретением условных знаков о месте и времени встреч, иногда - на минуты, изредка – на часы... Он тоже был женат, но его жена осталась там, далеко, не поехав в северную глушь. Тайну «соблюсти» почти удалось, как бы невероятно это ни звучало: в маленьком городке – и тайна...
- Даже и не думай... - шепнул он ей, когда она задумалась о неправильности и запретности грядущего греха, и она, удивившись совпадению мыслей и слов, подумала: «Ну, и пусть это будет...»
- Между нами – разница в 12 лет, – сказала она при второй встрече наедине, - тебе надо найти себе женщину моложе, я для тебя стара.
- Какое это имеет значение? – и этот вопрос стал для неё ответом.
- Дай мне руку, - попросил он, увидев, как её трясёт от обиды и гнева после посещения «большой шишки». Она удивилась, но руку протянула, и почувствовала, как вся боль и обида ушли вместе с дрожью, пока он держал обеими руками её ладонь...
- Сегодня я чувствую себя старой и усталой... Можно, я просто побуду рядом с тобой? – и они промолчали рядом почти два часа, переговариваясь лишь изредка…
- Ты – мой наркотик, мне тебя постоянно не хватает. Когда долго тебя не вижу, меня словно «ломает», - объяснила она ему однажды.
- Так это же хорошо, - улыбнулся он.
«Только не бросай меня. Пожалуйста...» - подумала она и... ничего ему не сказала.
- Я сделал торт, - улыбался он уже в прихожей, - попробуешь?
- Конечно, - улыбнулась она в ответ, и так же улыбалась «в себе», пока ела кусочки печенья в креме...
- Странно... - сказала она, - как я изменилась за это время с тобой. Из меня даже рифмованные строки выскочили, как в юности...
Что для меня – Ты?
Что для тебя – Я?
Яркий свет в ночи полярного дня?
Нет, к сожаленью – увы!
Знаю это я,
И знаешь ты:
Всго лишь заполненье пустоты...
Произносить рифмованные слова ей было трудно и страшно – вдруг он согласится с этим «отсутствием любви»?...
- Красиво ты «уложила» то, о чём думаешь... - медленно протянул он.
- А ты? Ты думаешь по-другому? – и, испугавшись его ответа, она резко начала одеваться, так и не дав ему ответить...
- Так ты ЭТО можешь? – обрадовано спросил он, когда она рассказала, что удалось изменить то, чего ей так не хотелось.
- Случайность, не думаешь же ты, что я могу управлять реальностью... - улыбалась она.
- А почему бы и нет? – серьёзно спросил он.
- Сегодня необыкновенно северное сияние, ты видел? Во всё небо, разноцветное! Пятый год живу на Севере, а такого не видела...
- Правда? А я думал, оно всегда такое...
- Нет, только этой зимой. Сильные морозы – и невероятное северное сияние.
- Твой муж мне понравился: серьёзный и разумный человек... Мы были в одной компании.
- Да? Ты бы видел этого разумного, когда он пьян! – и ей стало стыдно за свои слова. Разговор прекратился.
- Знаешь, мне иногда так хочется задать тебе несколько вопросов... - обмолвилась она однажды.
- Задавай, - согласился он.
- Не буду, - серьёзно ответила она, - мы слишком много говорим.
Она всегда была готова услышать от него что-то вроде: «Извини... но... понимаешь...», и даже приготовила достойно-ответную фразу: «Да что ты! А я-то последнее время думаю, как тебе об этом же сказать! Вот замечательно, что ты первый об этом сказал!», ощущая, как боль в сердце останавливает дыхание...
Но всё получилось по-другому.
- Ну... эт-то мне пить не хочется, - отодвигая от себя чашку кофе с обнаружившимся следом чужой губной помады, старательно-спокойно выговорила она. А внутри ударяла ритмично-отупелой болью мысль: «Вот и всё. Вот и всё. Вот и всё. Вот и всё. Вот и всё...»
- Это вчера ко мне Санёк заходил с девушкой, - торопливо объяснял он, отмывая чашку, - наследили вот!
Он улыбался, но посмотрел ей в глаза не сразу.
Она рассказала мне это однажды ночью... Мы разговаривали и молчали, плакали и смеялись, делясь тем, что произошло с нами за прошедшие годы – и расплывался под тихую музыку сигаретный дым.
- Знаешь, Свет... - продолжила она после недолгого молчания, - я прожила на Севере ещё почти шесть лет после этого – и никогда! никогда больше не было такого невероятного северного сияния, как в ту зиму...
Время Северного Сияния...
Любовь?...