Глава девять.
Живые разыщут живых,
Память душою питая.
И годы не тронут их,
Снегами времён заметая.
Годы пройдут, как день -
Слезами омоешь встречу.
Любовь за тобой, как тень,
Она поводырь твой вечный.
Не встретятся здесь лишь те,
В земле, кто уснул навечно.
Можно себя жечь в огне,
Но этой не будет встречи.
Живые мёртвых не ждут -
Ушедшие ждут у дороги.
Однажды по ней к ним придут
Те, кто когда то был дорог.
В России наступала весна, приближался день рождение Катюши, весёлый Happy Birthday , который везде, где живут англо-говорящие отмечается весёлым детским праздничным весёлым карнавалом, на который приглашаются и дети и взрослые.
Причём статус родителей должен обеспечивать определённый уровень приёма, как к стати автомобиль, квартира и так далее.
В городке, где жили Сергей и Катюша, резкого социального неравенства не было или оно не очень было заметно.
Здесь жили в основном преподаватели университета, аспиранты и их семьи. Был постоянный контингент живущих, а был и преходяще - уходящий контингент весёлых студентов. И своим преподавателям, которых любили и которые нравились им (да и по возрасту недалеко ушли) они организовывали весёлые детские праздники. Да и не только - какие то презентации или их организация тоже, иногда, проходили через их руки.
У Ann подобный опыт был, а у Сергея нет. Поэтому весь праздник дня рождения Катюши организовывала Ann со своими "школярами". Сергей как то само - устранился от подготовки весёлого дня рождения дочери и затосковал. Нашёл причину - и уехал в горы.
Он и раньше горы любил больше, чем море. В горах он всегда чувствовал огромный прилив сил и энергии. Любил полазить по горам, но не как альпинист, а просто пошляться на высоте где-нибудь два, полтора километра над уровнем океана. Но когда он женился на Гале, их поездка в Тер - скол была его последней поездкой в горы. Здесь, на юго - востоке Австралии, он уже не первый раз один без никого уезжал в горы, находил место с чистой водой и прекрасным обзором пространства над облаками и мог почти целый день просидеть так у костерка или наоборот облазить всё вокруг.
(Впрочем все основные реки Австралии были именно здесь на юго - востоке, под боком. Река - самая большая, Муррей с притоками протекала в этих краях, там же и было самое большое озеро. В других штатах речушки, которые появлялись после зимних дождей, очень скоро высыхали. Основная часть Австралии - саванна, зона полу, а где и пустынь. Лес, который рос в основном по гористому побережью океана, был очень своеобразен - эвкалипт, бутылочное дерево, сосны, кустарники. Был и лиственный лес, среди деревьев которого, было много ядовитых).
Уезжал он не надолго и о его путешествиях даже Катюша ничего не знала.
Вот и в этот раз, вспомнив Галю, и чтобы своим хмурым видом не портить праздник близким женщинам, а Ann наверняка бы почувствовала его состояние, он уехал на своё прикормленное, как говорят рыбаки, место.
Шагая по тропинке он вспоминал их совместные походы куда-нибудь в лес просто так или за грибами. Вспоминал её лицо, которое сейчас до боли хотелось сжать руками и целовать её счастливые глаза, зарыться лицом в её волосах и дышать ими, почувствовать мягкость и тепло её красивого тела и прижаться к нему.
Для него было повседневной мукой, особенно первые дни после смерти Гали, видеть лицо её дочери - живое лицо её матери перед собой каждый день. Они были очень похожи, а сейчас, когда Катюша взрослела, он видел, что она повторит свою мать почти до мельчайших подробностей, буквально лет через шесть.
И этот Катюшин день рождения всколыхнул в нём всю ту память о жене, которая (память) немного упокоилась и даже, после близости с Ann, позабылась. Он прекрасно понимал, что вернуть Галю так же не возможно, как вернуть прожитые годы - это прошлое и о нём нужно забывать. Но вот как раз забывать то и не получалось. Его память постоянно прокручивала, как киноплёнку, различные эпизоды их совместной жизни - вот она в коридоре университета и они знакомятся, вот счастливое лицо во время их свадьбы, вот страдальческое во время объяснений "почему ушла", а вот немного испуганное и непонимающе - счастливое, когда он забирал её с Катюшей из роддома. Потом опять плачущее и счастливое, уже дома, когда Сергей привёз их из роддома домой. А вот последний кадр перед тем, как ему вечером уйти , а ей ночью под утро умереть - она прощалась (это он понимал сейчас) с ним. Она видимо знала или понимала, или чувствовала, что больше не увидит его, и прощалась. На лице была милая улыбка, а глаза плакали и кричали - прощай, прости, я люблю тебя и буду любить всегда.
От увиденной явственно картины, Сергей резко остановился и задохнулся от слёз, которые комком подошли к горлу, по щекам покатились слёзы. В ярости, что ничего нельзя изменить, он вонзил свой кулак в дерево. По пальцам потекла кровь, наверно было больно, но он ничего не видел и не чувствовал. Он продолжал молотить по дереву, как по макиваре в спортзале, когда тренировался в школе телохранителей. Потом обессиленный и плачущий он опустился на землю и завыл от боли, которая стиснула сердце. Выл, как воют смертельно - раненые, крупные и сильные звери. Да и он сейчас мало чем отличался от них. Весь перемазанный кровью, с лицом перекошенным болью и яростью, он был похож на медведя, которому уже не один пулевой заряд охотники всадили в шкуру, ножом вспороли живот и вот он сидит на земле и в ярости собирает вываливающиеся из живота кишки и ревёт, а потом, поняв, что их обратно засунуть в брюхо невозможно, он их сам, своими когтями рвёт с остервенением и злостью и орёт от боли и ярости. Такой приступ боли Сергей испытал сейчас второй раз в жизни - первый был, когда ему сказали, что его жена умерла. Минут через десять приступ прошёл и Сергей сидел на земле, отрешенно глядя в даль.
Он не заметил, как к нему подошёл мужчина пятидесяти -шестидесяти лет и участливо наклонился, спрашивая при этом - не нужна ли Сергею помощь. Сергей дико и непонимающе взглянул на него и покачал головой - нет. Но седой мужчина не отошёл, а достал из рюкзака бинты, какую то мазь, йод и ёщё чего то. Подошёл опять к Сергею и взял его за руки, по которым текла кровь, перемешанная с грязью. Сергей безвольно позволил ему делать то, что тот, по видимому, считал нужным делать. Он обмыл руку из фляжки водой, полил перекисью - кровь запузырилась, потом повязкой вытер белые пузыри , пролил ещё перекисью и потом намазал йодом. Улыбаясь, спросил - "Не жжёт?". Сергей улыбнулся в ответ и автоматически на русском языке ответил - "Нет".
Седой, как его окрестил Сергей, удивлённо посмотрел на него. Сергей опять улыбнулся и сказал, что он русский. Седой перевязал одну руку и занялся другой. Наблюдая, как ловко тот его перевязывает, поинтересовался - кто он? Седой сказал, что он учёный и пишет книгу о животном мире Австралии. По профессии -психолог, а по призванию - путешественник. По этой тяге к бродяжничеству он и попал сюда, в этот заповедник. Сергей и не знал, что он в заповеднике. Никаких плакатов он не видел.
И здесь не далеко у Седого базовый лагерь ( "Громко сказано" - засмеялся Седой) и, если Сергей хочет, то он его отведёт туда и там окажет ему квалифицированную помощь. Но Сергей отказался, сказав, что ему нужно возвращаться домой.
(Эта случайная встреча будет иметь ещё свои последствия для Сергея. И потом, Сергей обдумывая эту встречу, будет думать о том, почему Седой не поинтересовался им. Кто он? Как сюда попал? Где живёт?
Эта, случайная для Сергея встреча, была совсем не случайной для тех, кто её хотел организовать. Но насильно затаскивать Сергея на неё было бессмысленно и опрометчиво. Англичане заинтересовались научной работой Сергея. И определённые люди в Австралии начали проработку Сергея - связи, интересы, привычки, пороки, какие то негативные моменты в его жизни, жёны, любовницы, родственники и так далее. То есть хотели собрать и собирали всю информацию о нём, не привлекая его внимания. Можно было бы и просто предложить ему работать на них. Но не было уверенности, что Сергей ту информацию, которая была закрыта при работе на СССР и он давал подписку о неразглашении которой, им будет использована в его работе на них. Ведь он может и начать с нуля, а может и совсем увести эти работы умышленно в сторону. Контроль конечно будет и в конце концов они поймут, какую игру ведёт Сергей, но будет лучше, если он сам и добровольно будет заниматься этой работой).
Россия, гордый край, тебе ли в наказанье,
Или далёким нашим внукам в назиданье,
Ты превратишься в прах, как римский коллизий,
От подлости, тобой рождённых сыновей.
И чёрный мрак невежества, душевной немоты
Накроет, как плащом, твои широкие просторы.
И на земле, родившей гениев и полководцев,
Забыв родство, героев и праотцев
И, посадив на трон мздоимцев - подлецов,
Наступит темнота, ты канешь в вечность, потеряв лицо.
Или сюда, сюда, где жили россы,
Придут китайцев толпы босы,
Или кавказцев зазвучит здесь речь гортанно
И не услышать русской речи бранной,
А, может быть, арабы-мусульмане
Здесь будут собирать велики дани.
Ну, кто ещё здесь хочет поживиться,
Давай сюда, открыты все границы.
Здесь наглость, подлость и разврат повеселится.
А, русинам, с своей землёю надобно проститься.
Сергей вернулся к празднику "Дня варенья" как раз во время - ещё немного и его бы стали уже ждать. А так, всё пошло по плану. План это конечно для взрослых. Для детей безудержная "развлекуха" и радость пошуметь, поплясать и побесится, как говорят на Родине Сергея. Свои разбитые руки Сергей объяснил тем, что упал - "Шёл, поскользнулся, упал, очнулся, но не закрытый перелом", смеясь говорил он. Но кроме Катюши, которая смотрела фильм "Бриллиантовая рука", его шутку никто не понял. А Ann сомнительно покачала головой. Но так как она уже привыкла к неожиданным решениям и поворотам в действиях и поступках, которые совершал Сергей не объясняя причины, она не стала заострять своё и гостей внимание на этом. Тем более, что нужно было начинать "пьянку" - слово на русском языке, которому пытался научить её Сергей.
Катюша веселилась так, как она всегда умела это делать - шумно, задорно, с искрящимся весельем. Сергей наблюдая за дочерью, думал - "Девочка скоро станет совсем взрослой, буквально через пять, шесть лет. Станет взрослой и самостоятельной и такой душевной близости у него с ней уже никогда не будет. Совсем никогда не будет и ни с кем в этой стране. Как бы хорошо ему здесь не было, как бы хорошо его здесь не принимали, они для него и он для них - чужой и чужие. Они совершенно по другому мыслят, не так как он или его друзья в России. Они давно общество потребителей и с большим стажем. Они сумели приспособиться к такому совершенно бездушному менталитету. Он у них за столько лет в крови и в генах. Почти полностью уничтожив местное население (аборигенов осталось несколько десятков тысяч), англичане насадили здесь свою философию понимание жизни и человека в ней, свою психологию, свою культуру, свою шкалу человеческих ценностей. Близких друзей здесь нет и быть не может по определению. Здесь давно каждый сам за себя, за деньги и ради денег. Фетиш денег вот их главный моральный и человеческий принцип. Как раз, именно то, от чего Сергей убежал и так яростно что ненавидел. Конечно этот вариант отношений в обществе за много веков хорошо отлажен и выращено не одно поколение людей, которые именно его считают основополагающим в их обществе, периодически корректируя его христианской моралью и религией. Но неужели, конечной целью жизни человека является унитаз? Потребил - в унитаз. Потребил более изысканную пищу - в унитаз. Потребил новый автомобиль, но тут появилось возможность хапнуть более современный, более престижный. Куда первый? Правильно - в унитаз, на свалку. И так всё со всем и до бесконечности. Какой лозунг общества? Удовлетворить всё более и более возрастающий спрос людей. Для чего? Для унитаза. Человек родился для чего? Чтобы его высосали до предела и куда его? В унитаз. Он никому больше не интересен.
Ребята - Ева с Адамом, зачем вы рвали те яблоки с древа познаний? Вам чего, другие яблоки не елись в раю? Гурманы хреновы. Теперь видите, чем ваше любопытство обернулось? Унитазом! Вся Земля это большущий унитаз.
В какую игру люди играют на Земле? Или людьми играют? Для чего и зачем? Для чего нас, словно помидоры в теплице выращивают, подкармливают, освещают солнцем для фотосинтеза, обрывают лишние отростки, ставят подпорки? А красные созревшие плоды куда их и для кого они? И что они? Наши души? Которые должны здесь созреть, а потом где то там, неизвестно где, применить для чего то. Для чего? Тогда понятно почему столько страданий и боли даны человеку - взрастить душу. А потребление и унитаз - процесс, обычный технологический процесс. Мне то он на хрена нужен? У меня душа старика. Она пуста и безжизненна. И сегодня я ещё раз в этом убедился. Кроме ненависти никаких других чувств. Но моя женщина беременна и меня опять заставляют дальше принимать участие в технологическом процессе взращивания помидоров. И уйти от этого невозможно.
Единственно что останется, когда уйдёт Катюша - наука. Любопытно покопаться во внутренностях матушки - природы. Хотя бы для себя разобраться, даже просто попробовать разобраться, где и в чём находится могучий и разумный источник силы и жизни на земле. Попытаться увидеть, что там за гранью непознаваемого или найти инструмент, который поможет заглянуть туда, за грань. Этот мир настолько разумно сконструирован, настолько унифицирован и механизмы его отлажены, что попытка представить его, как продукт какой то эволюции трудно. Представить, что жизнь зародилась на пылающей, грохочущей, взрывающийся, заливающийся лавой, магмой и водой, перегретой паром земле не только трудно, а даже невозможно.
Нет! Тут потрудился гениальный конструктор. И не только гениальный, но и очень могущественный, могущий специалист - Творец. А мы всего лишь шахматные фигуры на его многоклеточной и многоходовой доске в трёх - четырёхмерном пространстве. Или даже пространств больше? Вектор времени, плоскость времени, поле времени, что ещё? Срезы времени? Временные ряды? Наше время есть дифференциал функции времени? А мы и наша жизнь есть просто точка на касательной к этой функции? И тогда Творец когда-нибудь собрав мои молекулы и атомы в такой же последовательности как сейчас, где-нибудь, в новых пространственно - временных или временно - пространственных координатах соберёт мой конструктор заново, но с теми же параметрами, что сейчас. И там же, соберёт Галин конструктор, мы встретимся и будем жить счастливо и долго рядом и никакие болезни или люди нас не разлучат. Господи, что ж так мучительно больны мысли о ней? Зачем же ты оставил меня в этом аду, на этой земле?".
Ураганы всё сметают.
И водой всё заливают.
Шар трясётся - паралич,
А в коре огромный свищ..
Видно, ось земли погнулась
И куда-то завернулась.
Это странно, очень странно,
Но в земле сквозная рана.
Впереди нас ждёт беда -
Закипит в морях вода,
Разойдётся, вдруг, земля,
Из разломов хлынет мгла.
Горы рушиться начнут,
Ураганы всё сметут,
Магма, огненной волной,
Уничтожит шар земной.
А, кипящая вода,
Превратится в облака -
В паровые облака,
И пропарится земля.
Атмосферу выжжет жар -
Будет атмосферный пар.
Он окутает планету -
Жизнь исчезнет, канет в лету.
Чтоб, когда земля остынет,
И лучи на землю хлынут,
Солнце землю осветит -
Жизнь земную возродит.
Новый мир - совсем другой
И для нас совсем чужой.
Может быть здесь будет Рай,
Вся земля цветущий край.
Может быть всё чёрно, смрадно,
Безрассудно, безотрадно.
Солнце чёрное с небес,
На земле скалистый лес.
Камень чёрный и песок,
И озёра из кислот.
Под землёй в пещерах жизнь,
Если кто-то будет жив.
Может быть - планета Бурь,
Не засветится лазурь.
Небеса накроет мгла -
Ночь сплошная вместо дня.
Или будут лить дожди,
Солнца нет, его не жди.
А, земля сплошной парник -
Прорастет лишь папоротник.
Будет он, как лес огромный,
От дождя всё время мокрый,
А под ним лягушек прорва -
Дождь для них обычна норма.
От лягушек жизнь пойдёт,
Человек произойдёт.
Под водой способный жить,
Вмёрзнуть в лёд и вновь ожить.
Пучеглаз, огромный рот,
Ласты вместо рук и ног.
Плавать будет, не ходить.
И икрой детей родить.
Лягушачий род людской
На воде и под водой.
На земле та же вода,
И когда сойдёт она?...
Ann уже была на пятом месяце беременности и нужно было ехать просить её руки и знакомиться с её родителями. ("Пора брат, пора.
Мы вольные птицы -
воды бы напиться,
той что струится,
холодной и чистой.
Но высох родник,
не струится вода,
песком припорошена
жизни струя").
Они жили на востоке Австралии и занимались овцеводством. У них была большая ферма и несколько стад овец. Изначально здесь были две фермы, но их родители (дедушки и бабушки Ann), которые приехали из Америки и им - новеньким было трудно соревноваться с местными фермерами, объединились и стали выживать вместе. На ферме было несколько жилых домов, в которых жили родители Ann и рабочие, которые работали на ферме со своими семьями. Вместе с родителями жили папа папы Ann и мама мамы. Бабушка и дедушка Ann. Делами старики уже не занимались.
У Ann была ещё младшая сестра Genie, которая вышла замуж и тут же развелась. (Как то очень быстро сообразила, что из этого брака ничего хорошего не получится). У неё после развода родился сынишка, которому было три года. Они тоже жили на ферме. Мальчика звали Ян. Маму Ann звали Элиза, а папу - Мартин. Дедушку и бабушку так и звали дедушка и бабушка. (Сергею так их представили).
Дом построен был большой и места хватало всем. А обедали за огромным столом в холле. Конкретного времени завтрака не было - все просыпались в разное время, пили на скорую руку кофе, заедали бутербродами или какими-нибудь хлопьями с молоком (коровы тоже имелись в хозяйстве) и разбегались по своим делам. Дед никуда не ходил, а сидел и курил на веранде трубку. Женщины, в том числе и Genie, занимались домашним хозяйством. На ферме были и лошади для пастухов и несколько крупных собак для охраны и загона овец. И вся эта вольница гуляла на свободе. Были и постройки, но не как в России - утеплённые, а просто от дождя. Ну и естественно были установлены большие чаны с химическими растворами для дезинфекции овец.
(На селе всегда и везде работы очень много. Крестьянский труд надо любить, чтобы им заниматься. В России тоже было когда то хорошее сельское крестьянское хозяйство. Но дикая барщина и нехватка земли в центральной России привели к революции, потом бездумная коллективизация, потом дикие налоги, потом Хрущев со своим пере укрупнением, а теперь опять размолачивание в прах того что было, колхозов и совхозов и от села мало чего осталось. А что осталось с большим трудом перебивается с хлеба на квас. В Австралии же существует государственная поддержка фермеров и существует давно).
Овцеводство - основная статья дохода Австралии и основное сельскохозяйственное производство. Австралийская тонкорунная овца считается лучшей в мире. А шерсть самой качественной. Недаром Английские шерстяные костюмы в мире тоже на первом месте - шерсть то из Австралии.
Сергей, Ann и Катюша появились на ферме неожиданно к вечеру. Они никого не предупредили и их появление вечером в доме наделало много радостного переполоха.
Уже темнело и никого на улице возле дома не было, когда подъезжала машина (только залаяли собаки). И они, открыв входную дверь дома, попали на вечерний чай или кофе, в зависимости от симпатий. Открылась дверь и на пороге возникли три фигуры - две больших, при чём одна совсем высокая и одна меленькая, ну очень красивая. Мама бросилась обнимать Ann. Отец, упитанный с крупными руками мужчина, подошёл спокойно и поцеловал дочь, а потом и сестра зависла на шее Ann, не давая обнять её бабушке и дедушке. Маленький Ян недоумённо смотрел на весь этот переполох. После первых объятий все обратили внимание на ещё двух пришельцев и с интересом. Ann встрепенулась и начала всех знакомить. Отец подал Сергею широкую ладонь и дружески хлопнул по плечу, приглашая к столу. Мама взяла Катюшу за руку и посадила за стол рядом с Яном, который тут же повернулся к соседке и непонятно коверкая слова, как все маленькие дети, которые только учатся говорить, заговорил. Ей "перевели" и она засмеялась. Он назвал её большой куклой и спросил откуда её принесли. Вся семья очень внимательно рассматривала Сергея. Он не прятался от взглядов, но чувствовал себя не очень уютно и всё время молчал, а за него отвечала Ann. Когда услышали, что он русский, дед встрепенулся и, дотоле молчавший, тоже спросил - "Откуда?" "Из Москвы" - ответил Сергей. Дед встал подошёл и, подав руку, сказал - "Спасибо". Сергей недоумённо спросил - "За что?" Дед сел и тихо ответил "За победу над фашизмом". Видимо в его памяти что то сохранилось от тех давних времён, когда он покидал Европу. Бабушка смахнула с ресниц слезинку - видимо тоже вспомнила что то своё и теперь уже очень далёкое.
"Да!" - подумал Сергей - "Вот уж где не ожидал услышать и увидеть отголоски той страшной войны. Поносила этих людей их судьба по свету. Как впрочем и меня".
После ужина мама отвела дочь в сторону, сели в кресло и она тихо спросила - "Не беременна ли ты?" Ann кивнула и добавила - "А Сергей будущий отец моего будущего ребёнка. Катюша его дочь от первого брака. Жена умерла и они после её смерти уехали из России, потому что Сергей в её смерти винит свою страну, даже не страну, а её руководителей, которые разрушили Советский Союз".
Но так, как проблемы России их мало касались, они перешли к другой теме разговора - о будущей свадьбе. Где, когда и во сколько.
Катюше понравился Ян. Ему она тоже видимо приглянулась, потому что взяв за руку, он потащил её показывать игрушки в свою комнату. Поднявшись на второй этаж, они пропали из глаз Сергея. Genie ушла к ним на верх в спальню.
Сергея взяли в оборот отец и дед, бабушка сидела рядом и молча слушала. Отец Ann, простой работяга вроде отца Сергея, спокойно и доброжелательно спрашивал его о нём самом. Сергей сразу проникся уважением к этому большому и улыбчивому человеку. Дед всё больше курил и изредка что-нибудь переспрашивал.
Сергей особой говорливостью не отличался и конкретно, как на экзаменах будучи студентом, отвечал на их вопросы, понимая, что эти вопросы заданы не из праздного любопытства. Через некоторое время все необходимые формальности предварительного знакомства благополучно завершились и Сергей облегчённо вздохнул.
Отец подошёл к бару и достал от туда бутылку виски. Сергей улыбнулся и подумал - "Уж больно как то по русски, не мелочась по мелким мензуркам". Мартин взял нормальные человеческие стаканы на две трети их налил и не разбавлял - что Сергею ещё больше понравилось - "Все крупные парни, как правило, добры и не мелочны" -думал он. Таким был и отец Ann. Разлили, как и положено - на троих. Что тоже вызвало улыбку Сергея. Так в на его Родине все мужики и разливают. Правда потом всё равно бегут за добавкой. Вспомнился отец, мама, Галя и боль опять накинула свою удавку. Сергей испугался, что ярость начнёт вырываться наружу, а эти добрые люди ни в чём не виноваты. И он, улыбнувшись немного вымученной улыбкой, вылил содержимое стакана в горло. Он даже не поморщился - выпил, как воду. Отец Ann одобрительно посмотрел на него и выпил свой, проведя затем рукой по усам.
Этот русский ему всё больше и больше нравился. Среди его молодых знакомых не всякий вот так спокойно, не вызывающе, без лихости и без ненужной стеснительности сможет вести себя в совершенно незнакомой компании. Он даже ненароком подумал - "Где ж она его сумела такого откопать" - подразумевая свою дочь - "Парень явно не из этого времени".
Гостевых комнат в этом большом доме было достаточно. У Ann здесь была своя спальня. Но, когда Сергея попытались положить отдельно, Ann обняла его и увела в свою спальню. А когда Катюшу хотели отвести спать, тут уже Ян категорически воспротивился этому. И, вцепившись в руку девочки, затараторил на своём тарабарском языке возмущённо и решительно. Все посмеялись и Катюшу оставили у него в комнате. Genie была вынуждена сдать свои позиции Катюше.
После почти полубутылки виски (дедушка после первой перестал не только закусывать, но и пить тоже) Сергею хотелось спать. Но Ann не та женщина, которая позволит в подобной обстановке расслабиться будущему мужу. И она активно принялась приводить Сергея в боевое состояние. И ему ничего не осталось, как капитулировать. Старенький диванчик Ann заскрипел от усердной скачки. Но так как местный народ так наработается за день, что спит без задних ног, то их никто не услышал. Но даже, если бы и услышали, то кому придёт в голову жалеть старый диван - купят новый. И поэтому их никто не побеспокоил.
Утром Сергей проснулся от того, что на улице под окнами услышал весёлый смех Катюши и тарабарский язык Яна. Они добрались таки до конюшни и с восторгом и бурей эмоций, которые всегда и везде сопровождают его дочь, пытались войти в загон. Но их перехватил рабочий. И теперь они его уговаривали пропустить их. На шум и гам выскочила Genie и Сергей подумал, что сейчас его дочь огребёт по полной за то, что потащила маленького Яна к лошадям, которые могли их покалечить. Но Genie своим характером мало чем отличалась от характера его сумасшедшей дочери и они очень быстро нашли общий язык. Genie сама вывела из стойла небольшую лошадь, но повыше, чем пони, накинула уздечку и посадила на неё обезумевшую от счастья Катюшу. Ян запротестовал - мол какого.. вы тут меня одного оставили? И Genie, до кучи, посадила перед Катюшей Яна и отдала поводья девочке. Тут уже Сергей не стал дожидаться продолжения "банкета", а пулей вылетел на улицу полуголый. В этой семейке его будущих родственников, видно, жил культ мужества и бесстрашия. Его дочь первый раз в жизни увидела лошадь и умудрилась уже усесться на неё верхом. Но мало того, так ей ещё отдали на попечение малыша и отдали поводья, абсолютно уверенные, что она сможет управлять лошадью.
Но Сергей волновался зря. Катюша спокойно и уверенно, довольная таким доверием, тронула лошадь и она пошла совершенно подчиняясь действиям девочки по кругу. Сергей, открыв рот, смотрел и не верил тому, что видит. Он всегда знал, что его дочь сорви - голова, но он никогда не думал, что она вот так, спокойно будет управлять лошадью и совершенно без страха. "Наверно любовь к лошадям и умение, передалось ей от биологического отца" - подумал он - "Для её предков лошадь была продолжением их самих. Они с лошадью были одно целое. И так сроднились, что уже эти способности и эту любовь к лошади передают в генах". И ещё ему подумалось - "Теперь её от лошадей не оттащить ни на каком аркане". И он был прав. Дальнейшие события подтвердили его догадку.
Вышла смеющаяся Ann и вынесла его рубашку. Накинула её на плечи ему и прижалась к спине, обняв руками.
"Так делала Галя" - автоматически подумал Сергей. Он постоянно сравнивал Ann со своей женой так, как будто она была жива. И в той или иной ситуации, происходившей с Ann, Галя могла поступить как то по своему - так, как проецировал её возможные действия Сергей. Сергей понимал, что это подло по отношению к Ann, потому что она совершенно другая и её надо принимать такую, как она есть, а не сравнивать и не ждать от неё похожих поступков, но не сравнивать он не мог.
(Но не сравнивать их заставить могла только его любовь к Ann, которой к сожалению не было. Было дружеское и доброе участие, но не более. И со временем, как всякая женщина, Ann это поймёт. Почему поймёт? Она это хорошо понимала, но тоже, как всякая женщина, была уверена в том, что сумеет заставить полюбить себя Сергея. И как и все женщины конечно серьёзно ошибалась. У неё ещё был один козырь в этой игре за любовь Сергея - она должна была ему родить его ребёнка, через любовь к которому, у него должно будет проснётся чувство и к ней. Большущее заблуждение всех женщин и несчастье их детей, которые остаются без отцов.
Заставить полюбить не возможно. Можно только смириться с тем, что тебя не любят, а с тобой просто дружат.
И когда-нибудь она устанет от ожидания ответного чувства и уйдёт, обвинив своего мужа в нелюбви к ней. Хотя с самого начала она знала, что Сергей её не любит и не полюбит - он совсем никого не может любить. И с этим нужно мирится. Нужно. Но как всё таки трудно признать своё поражение в любви).
Genie, видевшая эту сцену, позавидовала ей немного - ей Сергей тоже, как и всем в их семье, нравился. Вот именно такие, как Сергей мужики, ей здесь не встречались. "Может в России все такие, как он?" - подумала она.
Ну, почему не любишь ты меня?
Во мне живёт твоя душа.
Он ножками стучит уже внутри.
Наружу хочет - "Двери отвори".
Он будет на тебя похож, твой сын.
Такой же сероглазый славянин,
Такой же любопытный, как отец,
Но маленький и глупенький птенец.
Возьмёшь ты его на руки, поднимешь вверх
И скажешь - "Он такой, не хуже тех,
Которые рождались на Руси.
Отчизны верные, надёжные сыны."
Пускай другая Родина, другая мать
Его будет любить, его ласкать.
Он будет верен ей - на то она и мать,
Но колыбель свою - Россию будет знать.
По крови он такой же, как и ты.
И будут ему дороги мечты -
Твои мечты и твоя память предков,
Которая живёт в душах потомков.
Ты преклони колени предо мной
Люби меня - источник жизни новой
Источник радости - рождающий детей.
Благослови рожденье наших сыновей.
Сергей, Катюша и Ann прожили на ферме три дня. И действительно Сергей видел свою дочь только за обедом. В остальное время она была на конюшне. Ян так привязался к ней, что любые попытки днём отправить его спать кончались грандиозным скандалом. Genie махнула рукой на весь детский режим и занималась домашними делами, когда Ян с Катюшей были в районе конюшни или на ней самой родимой.
Реду (так звали лошадку, на которую посадили девочку в первый раз) повесили седло, подогнав его предварительно под Катюшу, (укоротили стремена) и она теперь целыми днями или сидела верхом, чего Ян не переносил и требовал, чтобы и его посадили к ней в седло и немедленно или, если никого рядом из взрослых не было, кто бы помог ему забраться на лошадь (для Катюши Ян был тяжеловат), то они просто водили Реда под уздцы, давали сахар и причёсывали.
Ред конём был смирным и флегматичным. Но к сахару привык. И когда только ребята появлялись на улице, тут же вострил уши и ржанием звал их к себе.
Эта была первая причина, по которой Сергей и Катюша редко виделись. Второй причиной было то обстоятельство, что Сергей не переваривал безделья, как время провождения. И попросил Мартина дать ему какую-нибудь работёнку.
Как раз приболел один из рабочих, который возил молоко в соседний посёлок. В котором Мартин с фермерами, такими же как он работягами, организовали маленький молочный комбинат по переработке молока на кооперативных началах. Наняли обслуживающий персонал (им самим некогда было этими делами заниматься) и этот заводик производил сыр, масло, а пахту использовали, как биологическую питательную добавку к кормам животных. Там же они сами организовали и склады - ангары для хранения шерсти. На склады тоже наняли профессионалов по хранению и продажи шерсти большим компаниям, в результате чего, избавившись от перекупщиков, которые специально занижали цены на шерсть, увеличили свою прибыль от продажи шерсти.
Мартин предложил Сергею возить молоко на завод. Фляги весили больше сорока килограммов, но и Сергей был не хилым, а для физической разрядки после сидения в лаборатории было самое оно, покидать этот груз в джип и обратно. Водить машину Сергей умел, а к правому рулю, да ещё по полевым дорогам, привыкаешь быстро. И Сергей стал вставать очень рано, чтобы сразу после дойки коров везти молоко на завод. К обеду он возвращался домой. В городке, куда он возил молоко, его посчитали новым рабочим на ферме Мартина. Он не стал ничего объяснять - пусть будет рабочий. Ну, а когда кто-нибудь доброжелательно и весело любопытничал - "откуда он?" Сергей говорил, что приехал из России на заработки (собственно он и не врал, так оно и было на самом деле), а к Мартину попал на ферму случайно. Наблюдая, как он лихо ворочает фляги с молоком, никто и не сомневался в правдивости его слов. Это уж потом, когда они узнали правду, их это знание сильно удивило. Но разговоры о том, что Сергей зять Мартина начнутся после того, как Сергей покинет гостеприимный дом своего будущего тестя.
Мартина тоже удивила способность Сергея быстрой адаптации к сельской жизни. Здесь, на ферме, нужно родится, чтобы любить такой тяжёлый и зачастую неблагодарный труд.
(Но слава Богу в Австралии государство заботилось о продуктовой безопасности страны, в отличии от России, где крестьян несколько сотен лет втаптывают в грязь и грабят совсем безбожно. Чёрный разлом страны хорошо это продемонстрировал Сергею, да и всем, кому не безразлична своя Родина, своя страна и её будущее).
Когда Сергей уезжал Мартин предложил ему, если его выгонят из университета за неуспеваемость, приезжать работать сюда на ферму, где все всегда будут рады ему и его приезду. (И это было действительно так. Мартин был прямым и не изворотливым человеком, которого чем-либо смутить или напугать было практически невозможно. По своему твёрдому характеру он был похож на отца Сергея. Правда значительно веселее и любил побалагурить).
Ann эти три дня помогала матери, которая, не видевшая дочь очень давно, была рада просто поболтать со своей учёной девочкой. А когда она узнала, что Ann пишет научную работу, Сергей собирается защищать докторскую, а её дочь кандидатскую, она прониклась уважением, не только к Сергею, который для неё пока посторонний человек, но и к собственной дочери, которую знала с пелёнок, которая выросла на ферме, но сумела пробиться в науку и, мало того, ещё и чего то там придумывает. То, что дочь закончила университет, уже было подвигом в глазах матери, а уж эта информация совсем её покорила. А теперь вот ещё её дочь выходит замуж за этого замечательного русского и собирается ему рожать ребёнка.
"Ну какая же замечательная девочка Ann. А вот Genie не повезло с замужеством. Но, зато, какой хороший и замечательный мальчик Ян" - думала Элиза, обнимая Ann - "И Ann родит мальчика - по животу видно. И тоже, наверно, будет замечательный малыш. Надо будет забрать их из города сюда в деревню, когда Ann родит, поближе к нам. Мы ей сможем помочь пока малыш совсем маленький и ему требуется постоянный присмотр и догляд".
(Как все хорошие матери, Элиза становилась замечательной бабушкой. Именно вот на таких женщинах, как мама Ann, как мама Сергея, как мама Гали, как сама Галя держится весь этот грешный и сошедший почти полностью с ума мир. Именно благодаря их незаметному на первый взгляд повседневному труду совершается прогресс и оцивилизовывание общества, потому что в первую очередь от них зависит каким вырастит знаменитый изобретатель или учёный, каким гражданином или гражданкой своей страны станет тот или иной человек. Они закладывают фундамент будущего человека и не только человека, а всего человечества, потому что такие мамы живут везде по свету и не только в России или в Австралии, но и в Африке, в Америке, в Новой Зеландии и так далее. Преклоним колени перед нашими совсем обычными, но великими мамами).
О, женщины!
Коварство ваше имя.
С начала Света и до ныне.
Но есть ещё любовь и страсть,
Есть доброта и нежность. Душа,
Умеющая так за нас страдать,
В нас верить, жизнью рисковать,
Рожать детей, их защищать -
Великий долг Земли свой исполнять.
А, слово мать? Дано
Нам от рождения оно.
Его не изменить и не отнять.
Жена, любовница, сестра, дочь - мать!
Уже не женщина тебя качала - мама.
Кричишь от боли или страха - мама.
Изгой. Вернулся ты домой -
Тебя встречает мать,
И верит до конца тебе лишь мать.
О, женщины!
Коварство, благодать?
Святая женщина - вот, кто такая мать!
Уезжали от родителей со скандалом, который учинили Ян и Катюша, которая просила, чтобы её оставили на ферме, потому что занятия в школе скоро должны закончиться и она станет свободной, как ветер. А Ян вцепился в руку девочки и орал благим матом, чтобы она не уезжала. Родители Ann были не против того, чтобы Катенька пожила у них все каникулы. Обещали все вместе поездить на море купаться. Genie особенно ни к чему не привязана и всё время занимается сыном. "Ну будет заниматься ещё и дочерью" - шутил Мартин.
Сергей серьёзно обдумывал предложение Мартина и не потому что Катюше было нужно идти в школу (действительно до каникул было рукой подать), но он боялся, что его сумасшедшая дочь свернёт себе шею, свалившись с лошади. Она то и оставалась из-за лошадей. Но с другой стороны с судьбой не поспоришь и свернуть шею можно выходя из дома и споткнувшись о порог. И с работой останется больше времени заниматься и писать станет можно не отрываясь и не теряя нить рассуждений. Смысл оставить Катюшу здесь был. Но была ещё и подсознательная мысль, которая мучила Сергея - Катя это ниточка из прошлого - она дочь Гали, а оставить её здесь, значит на какое то время расстаться со своей женой. Но и мешать Катюше жить самостоятельно он не имел право только потому, что он боится её потерять. И Сергей дал добро. Катюша бросилась от радости и благодарности отцу на шею, Ян захлопал в ладоши, Мартин пнул здоровенной ручищей в бок Сергею и они с Ann вдвоём уехали к себе домой, оставив дочь на попечении добрых будущих родственников.
(О матери Катю, Сергей попросил Мартина, когда садились в машину, не расспрашивать. Потому что она сразу замыкается и начинает злиться. Извинился за её шикарные чёрные густые волосы, которые много хлопот доставят тому, кто их будет расчесывать и заплетать).
Родители уехали и теперь Катюша вырвалась на свободу. Ред, которого особенно не тревожили - так изредка, теперь узнал, что такое ходить под седлом весь день. Хозяйка, буквально через несколько дней научилась скакать, как заправский джигит, про которых она только слышала, хотя сама была тех же кровей. Ян, который цеплялся за неё как репей, воспротивился и очень категорично, тому что такие интересные события, как скачки по холмам проходят без него. И ему дед быстренько соорудил маленькое седёлко, которое одевалось на луку большого впереди Катюши. И теперь они уже вдвоём носились по лугам. Ей только было запрещено скакать с Яном галопом. Но потом сделали ремни безопасности и ими стали пристёгивать Яна к седлу и Катюша уже могла гнать Реда слабым галопом, без фанатизма.
Собакам такие наезды, а иногда буквально, не очень нравились. Но она принадлежала к роду хозяев и её они тоже вынуждены были считать своей хозяйкой.
Правда потом, через тоже несколько дней они поняли, что дружить с этими двумя чокнутыми джигитами - маленьким и совсем меленьким, очень даже выгодно. Потому что они периодически подкармливали их. А когда Мартин увидел, как Катюша специально не доедает котлету, чтобы подкормить какого-нибудь пса, он тоже стал ей потихоньку от женщин совать свою долю, чтобы она могла хотя бы свои котлеты доедать за обедом. А когда и бабушки поняли, что Катюша подкармливает собак, то ей просто разрешили их официально кормить и это стало её повседневной обязанностью.
Собаки признали её полностью своей и вместе с ней и Яном гонялись по лугам. Естественно когда не были заняты своей основной работой - охраной овец. Это дело было святое для них. Когда овцы паслись далеко, Катюша специально ездила навещать своих друзей и что-нибудь привозила им из еды. Поэтому при виде её лошади, они неслись с дружеским лаем навстречу. Пастухам эта смуглая бесшабашная девчонка нравилась и они тоже с удовольствием приветствовали её. Она стала своего рода связной между отарами, которые далеко паслись, и фермой.
Genie, которая первое время побаивалась за Яна, скоро тоже привыкла и уверилась в надёжности Катюши, не только как человека ответственного, которому доверили малыша, но и как наезднику. Она сама плохо ездила на лошадях, хотя и выросла на ферме. А здесь, приезжая городская девочка, как прирожденный кавалерист, за несколько дней превратилась в профессионала и знатока лошадей.
(Она не догадывалась - как была недалеко от правды. Катюша действительно прирождённый наездник именно от рождения, от её лихих предков, которые кочевали по пустыни и грабили караваны купцов. Плохо сидящие в седле просто погибали и естественный отбор оставил только тех, кто сросся с конём намертво, чтобы не быть убитым и мёртвым).
Жизнь в деревне Катюши нравилась и она почти не вспоминала отца. Но иногда, ночью, почему то не засыпая мгновенно от усталости, вспоминала маму и папу, которой не было на свете уже и который был сейчас далеко отсюда и с Ann. Она не ревновала отца к ней, но чувство обиды за маму всё равно какое то было. Она и себе в этом не хотела признаться. Но это было именно так. И как бы она не отвлекалась, а в памяти периодически всплывала мама и рядом папа. Мамы нет - и она уткнувшись в подушку плакала. Так, чтобы не услышал Ян, который не расставался с ней ни на минуту. Даже иногда засыпал у неё в кровати. Потом Genie перетаскивала его на место, а иногда и нет. И утром будила двоих или они сами будились в одной кровати. Несколько раз Ян описывал Катюшу, но она смеялась и приучала его к горшку. (Сама от вершка два горшка, а туда же). Он её совсем не раздражал, как иногда бывает среди родных братьев и сестёр. Это удивительно, но маленькая девочка уже была мамой, с такой же жалостью и добротой к малышам. И это тоже в генах от её матери - забота о слабых и плюс свобода, чувство уверенности ничем не подавляемое, чувство собственного достоинства никем не унижаемое и естественно плюс доверие старших к ней и её действиям и поступкам. Она никогда, как говорят, не знала вожжей, которые зачастую при неумелом их использовании не по назначению, подавляют личность ребёнка. В её семье такого не было - она всегда была свободна в выборе своём, а ещё её просто глубоко любили и она это чувствовала.
Дед - так Мартин попросил Катюшу называть себя, подружился с ней, как дружат с равным и любил по стариковски, как любят дедушки. Которые много чего могут простить любимым внучкам. Катюша отвечала взаимностью, потому что хорошо понимала, что её любят не нарочито показательно, а искренне. Она, мотаясь на Реде по полям и лугам, никогда не забывала навестить деда и перекинуться с ним парой слов. Тот всегда был рад её видеть и оставлял на время свои дела, которые могли подождать и садился покалякать с Катюшей или Кет, как он стал её называть. Она приезжала, он подходил, снимал с лошади внука и они втроём находили какое-нибудь укромное и не жаркое местечко, садились, он закуривал сигарету, а она рассказывала что-нибудь из того что видела ему. При этом, не забывая отвести Яна пописать, если тому этого хотелось. И всё делала с улыбкой доверчивой и искренней. После разговора дед сажал их на лошадь и они уносились в даль. Но никогда она не рассказывала о своей матери. Дед не распрашивал, помня уговор с Сергеем.
Но, однажды, она сама вдруг начала ему рассказывать о своей матери, конечно то, что помнила. О дедушках, о бабушках о том, как мама сильно болела и о том, как отец сильно хотел маму вывезти из России сюда, где всегда тепло и как не успел - мама умерла. Ей опять стало жалко маму и она заплакала. Она так трогательно и по взрослому рассказала ему о своём горе, что Мартину стало до слёз жалко эту замечательную свою маленькую подругу. Он за всю свою, не короткую жизнь, не хлебанул столько горя, как этот маленький человечек. Мартин сидел, обняв девочку и не знал, что сказать и как пожалеть её. Ян сидел очень притихший, как будто тоже понял всю глубину горя своей маленькой няньки и друга. Картинка не для слабо нервных - старый, малый и совсем маленький, как три старичка, сидели, понурив головы и молчали. Щемящая жалость доброго и немолодого Мартина разъедала ему душу. Он молчал - ибо нет чего сказать ребёнку, который похоронил свою мать.
Даже взрослым сочувствуют в подобных ситуациях и в таком горе. А уж про маленькую девочку и говорить то действительно нечего.
Катюша с Яном уехали, а Мартин стоял, смотрел им вслед и думал, как и чем он может помочь этим людям - Сергею и его дочери.
Мартин был первый человек в Австралии, кому Катюша доверила своё горе.