Она лежала у кромки прибоя, томно изогнув молодое красивое тело. Солнце уже клонилось за горизонт, но его горячие лучи все еще ни на шутку припекали.
«Жара. Перевернуться, что ли», – лениво промелькнуло в ее хорошенькой головке, – «хоть брызги долетают, все ж не так печет… А здорово штормит сегодня».
Она ловко подставила солнцу другой бок и пристально всмотрелась в пустынный берег. Никого.
«Ну и где, спрашивается, его до сих пор носит? Сколько можно мне тут лежать, словно бревно. Так всю шкуру на солнце спалишь. Хоть бы было на кого посмотреть, а то одни волны да солнце – скукота… Вот так и верь мужичью! А ведь обещал, божился, что придет к пяти. А сейчас уже сколько… Видать, никак от своей бабы не увильнет… Еще бы! На цепь посадила его, карга старая. И не надоело ей? Ну, пожила свое и хватит, дай другим пожить – отпусти мужика… Так нет, цепляется за своего ненаглядного…тьфу, прям тошно смотреть. И было бы за что цепляться – один старый хлам… Он тоже хорош, вечно слюни распускает перед ней…»
Солнце рассыпалось по воде миллионами осколков, которые весело перекатывались с волны на волну и шумно обрушивались на берег.
Она жеманно потянулась и осмотрелась по сторонам. По-прежнему никого.
«Вот гад! Значит, когда я ему нужна, так все бросает и бегом бежит: «Рыбонька, моя золотая, как я по тебе соскучился». А тут в кои веки он мне понадобился, так не дождешься! Сколько уже я тут торчу? Час? Два? А его даже не видно. Гад! Эх, надо было другое место выбирать, поближе к дому. Сейчас прибежит, начнет как всегда чушь нести, что срочно вызвали по делам, что на трассе пробки… Это у карги его одни пробки в голове… Бывает, такого о ней расскажет, особенно когда разомлеет. Господи, неужели и я такой дурой буду годков через двадцать?»
Недалеко от берега мелькнула в волнах ярко красная полоса и пропала.
«Это еще кого сюда несет? Неужто мой старикашка возомнил себя Греем. Бред какой! И чего только в его больную голову не придет. Ну, какая я ему Ассоль? Впрочем… та вроде была ничего. Хотя со мной, понятное дело, не сравнить. Ладно, пусть повыдрючивается, а я посмеюсь… Сделаю вид, что не замечаю»
Она закрыла глаза и зазывно изогнулась.
– Это ж надо, куда меня сегодня сдуло!! И на фига я Быстрого послушал и взял этот парус? На порывах - бешенный передоз! Надо было меньше брать квадрата на два… Да и сам придурок, прогноз посмотреть не мог. Потащился на проклятый мыс. В натуре придурок, вэйва ему захотелось! Теперь вот тяни сёрф на себе до самого лагеря. А тут километра два будет, не меньше.
Он вытащил доску с парусом на берег, подальше от прибоя и упал рядом.
– Ща отдышусь малехо, просохнем и к своим.
Она прислушалась, не открывая глаз, но слов было не разобрать. Далеко, да и прибой шумит.
«Что он там копается… Итак, дедуля, сейчас ты у меня попляшешь! Сейчас устрою я тебе небо в алмазах и море в сапфирах!... Сразу забудешь, как ко мне опаздывать. Что б такого вытянуть из него, позаковырестей? Хотя, что с него взять-то! Ох, и зачем это я с ним связалась? Был бы еще мужик видный, а то изо всех щелей уже труха сыплется, а туда же. Но, чего теперь-то скулить – долг платежом красен. Сама дура, попала на крючок по малолетке, теперь вот расхлебываю. А здорово он меня тогда зацепил, ментяра проклятый, не отвертишься. И надо ж было мне так подставиться… Гад, чтоб он сдох уже скорее!!! Фу, ты, типун мне на язык. Пусть себе сдыхает, только не сейчас. Сейчас он мне как отец родной надобен. Кто ж еще поможет, ежели не он?... А если откажет? Да нет, что это я такое говорю. Не может он мне отказать после всего, что я для него сделала. Не бросит же он меня вот так… А если бросит? Пусть только попробует, баба его мигом всю правду узнает. А ведь он боится ее до жути. Ой, не могу! Ну, какой болван – нашел, кого бояться! Да я про нее такое знаю… Аристократку из себя все строит, а как в корыте помои месила, уже, небось, забыла. Хотя, такое не забудешь. И каким таким макаром хоромы свои получила, кошка драная, тоже знаю… Так-то! Что это я сегодня паникую. Никуда не денется старикашечка мой – поможет!»
– Вот, теперь можно и домой, а то до ночи не дотащусь. Нет, ну на кой я попер на этот мыс. И говорили мне – не лезь, нет там нормальной волны, только чоп бешенный. Вот придурок! А эти подонки видели же, какой сегодня канифас, и как меня меня колбасило, хоть бы кто зад поднял. Щас, разбежались! Небось, ржут и пиво глушат. Подонки!!!
Солнце припекало. Он медленно волок свою ношу вдоль берега.
– Тяжело, блин… О! А это еще кто у нас?
Он прищурился в довольной ухмылке
– Эй, селёдка, ты чё разлеглась тут. Ха, вот дура! Это как же тебя угораздило на берег выпрыгнуть? Видать, как и я, силенки не рассчитала. Эй, ты дохлая или как?
Он брезгливо пнул ее ногой.
– Сдурел что ли??? – заверещала она.
– Не, гляди трепыхается! Чё ртом хлопаешь? Назад в море хочешь? Щас! Так я тебя и отпустил, я те шо придурок. Отнесу пацанам, пусть к пиву зажарят. Во прикол будет!
– Отпусти меня в море. Я ведь… – что есть мочи кричала она беззвучным рыбьим криком.
– Да не дергайся, поздно уже!
Поднял он золотую рыбку за хвост и с удовольствием размозжил крохотную головку о ближайший камень.
– Так-то лучше! Эх, жаль далеко плестись… Зато теперь закусь есть!
Солнце почти коснулось моря, когда на краю пустынного пляжа показался грузный силуэт спешащего к воде пожилого мужчины.