Миранис и верил и не верил своему счастью. Уже несколько месяцев он не был в столице с тех пор, как его в полубеспамятстве тайно перевезли в небольшой удобный двухэтажный домик на берегу озера. Красивого, спокойного озера, окруженного чистым еловым лесом, где почти никогда не было ветра, всегда приятно пахло, и царила тишина... Полная тишина, не нарушаемая тихими слугами. Покой, которого он так давно не знал, то есть то, что было ему нужно – одиночество, тишина и возможность подумать. Там, при полноценном уходе, юноша медленно, но верно набирался сил, пока приглашенный целитель не объявил во всеуслышание, что юноша здоров, не нуждается более в отварах, и он свое сделал, на чем и откланивается.
«Здоров!» – одними глазами усмехнулся тогда Валессий, так как его друг все так же был бледен, молчалив и задумчив. Казалось, пребывание в усыпальнице отняло у юноши умение радоваться жизни. Особенно это было заметно после коротких донесений из столицы. Получив очередной толстый пакет, юноша надолго запирался в своих покоях и выходил лишь к вечеру еще более побледневший и осунувшийся. Как такого можно назвать полностью здоровым?
Но целителю поверили, и кто-то третий, пристально следивший с расстояния за Миранисом, пригласил своего принца в столицу. Юноша, поняв чего именно хотят от него прибывшие молчаливые и предельно вежливые люди в темных одеждах, не сопротивлялся. Быстро собравшись (а что ему было собирать – Валессия и Агора?), маленький отряд покинул гостеприимный домик у озера.
И вот, после дня перехода, они вновь появились у стен столицы. Теперь на улице уже царила зима, выпал первый серьезный снег и лошадиные копыта весело ступали по хорошо наезженной дороге, неся за собой уютные сани. Валессий ехал вместе с Миранисом, то и дело поправляя съезжавшееся с колен юноши меховое одеяло.
Принц, как и обычно в последнее время, был мрачен. Казалось, его не радовало возвращение домой. Где-то впереди и сзади переговаривались верховые сопровождающие, а еще не особо крепкий мороз радовал легкие свежестью. Рядом с санями по-щенячьи радостно несся по первому снегу Агор. Если пес уставал, то его подвозили на вторых санях, где везли вещи Мираниса.
Принца терзали сомнения. Да, он дома... Но дома ли? Если заглянуть внутрь себя и спросить, нужна ли ему эта проклятая власть, то что бы он ответил? Разве Сарж плохо правит? За то недолгое время после коронации молодой повелитель сделал многое для Алиссии. Будет ли Миранис для своей страны лучшим правителем? И примет ли его, как правителя народ? Миранис отдавал себе отчет, что было чудом признание его заговорщиками. В конце концов, у юноши нет никаких доказательств своей правоты, а Сарж теперь пользовался народной любовью. После первой сытой зимы за долгое время – нечего удивляться этой любви. Что же есть у него? Свидетельство Высшего – и все. В столице его знают как Алексара и никто теперь, когда Сар – повелитель, не поверит обратному. Но Миранис молчал о своих мыслях. Те, кто дает ему сейчас приют и поддержку, рискуют своими жизнями ради него, верят своему принцу. Было кое что еще... Сарж убил его отца и Красавчика... И этого Миранис простить не мог. А если бы не было этих смертей, стал бы он... И Миранис честно ответил себе – нет.
Тем временем они подъехали к столице. Наблюдая за офицером их сопровождения, показывающего стражникам их документы, Миранис еще раз мысленно поблагодарил Единого за влиятельных друзей – тело Алексара тайно перевезли из дома служения и положили в приготовленный для Мираниса саркофаг. Теперь Красавчик мирно спал среди тел своих предков. Только вот мирно ли? Миранис вспомнил, как умирал его друг, и ненависть к Саржу вновь вскипятила кровь в венах принца.
Миранис, поправив длинную лисью шубу, вышел из саней, прогуливаясь по крепостной стене, пока слуги меняли полозья готовили для него карету. Ехать по расчищенным городским улицам на санях было, по меньшей мере, глупо. Миранис чувствовал себя несколько неуютно – каждое мгновение он ощущал ненавязчивое внимание охраны. С одной стороны было хорошо, что его жизнь так оберегают, но с другой – иногда хотелось одиночества. Он уже привык к свободе, забыл, что такое быть под вечным наблюдением, забыл, что такое быть принцем. Только вот, стоило ли вспоминать? Валессий – единственный, кто его не оставит в случае неудачи, а на удачу Миранис надеялся мало.
Вечерело. Миранис устало уселся в карету и позволил Валессию укутать свои колени все тем же одеялом. Позже, пообещал себе юноша, он постепенно снизит опеку телохранителя, только не сразу, чтобы не обидеть. Казалось, Валессий не понимает, что перед ним не больной, не мальчик, а взрослый мужчина. Придется понять. Не сейчас, так позже.
Миранис откинулся на спинку сидения и прикрыл глаза. Сквозь плотные занавеси на лицо юноши падал свет фонарей. Но вот карета поехала медленнее, затем и вовсе остановилась. Миранис насторожился, нащупав под пушистым пальто подарок Владия:
– Дальше нельзя! – прокричал через шум толпы офицер. – Празднества. Каретам и лошадям вход запрещен – приказ повелителя. Придется идти пешком.
– Пешком, так пешком, – меланхолично ответил Миранис, отвечая на немой вопрос офицера своей охраны и послушно выходя из кареты.
Агор уже был рядом, но юноша, обернувшись к Валессию, приказал:
– Собаку потеряем в толпе. Переночуешь с Агором на постоялом дворе и придешь утром. Заодно узнаешь, о чем народ говорит. Вино людям языки развязывает, – и прежде, чем Валессий успел возразить, юноша сунул телохранителю набитый деньгами кожаный мешочек и быстро скрылся в толпе.
– Не бойся, друг, – прошептал Валессию один из сопровождающих. – Живой дойдет.
Валессия подобное заверение оставило равнодушным, но спорить было не с кем – и юноша, и его спутники уже скрылись в людском море.
Миранис медленно продирался через толпу, чувствуя себя немного неуютно на этом празднике. Люди сновали вокруг, чему-то радовались, о чем-то спорили, почему-то смеялись, а ему было скучно и одиноко. Это одиночество лилось наружу, и Миранис обернулся, отыскивая своих спутников, тотчас обомлев – толпа разделила его и сопровождающих. Принц почувствовал себя несколько странно – с одной стороны он свободен, со второй – не сильно-то знает, куда ему идти. Нет, адрес ему известен, да и имя хозяина тоже, но остальное...
– Чего застыл? – засмеялась соседка-девушка., обнимая Мираниса за плечи.
– Пей, а то замерзнешь, – ответил ее дружок, сунув принцу чашу с вином. – Сегодня повелитель платит!
Миранис выпил, и крепкий, терпкий напиток сразу же дал ему в голову, заставив засмеяться. Девушка довольно хмыкнула, пьяно прижалась своими губами к губам принца, засмеялась, схватила юношу за руку и потащила в густую толпу. Остальной вечер Миранис помнил не сильно-то отчетливо, отдельными картинками: вот он стреляет из маленького лука по мишеням и выигрывает для девушки меховые рукавички; вот его красавица демонстрирует с ним какой-то странный танец, и окружающие, подхватывая мелодию, радостно отбивают такт ногами; вот они с визгом и оглушительным хохотом летят с ледяной горки, а потом долго и мучительно забираются наверх, ради нескольких секунд оглушительного восторга. И столько радостных лиц вокруг, столько стремительного счастья!
Лишь на рассвете расстался Миранис со случайными друзьями, имени которых так и не удосужился спросить. Расстался и понял, что нет у него ни шапки, ни денег, ни рукавиц, что дорогая шуба незаметно сменилась на не столь дорогое, страшно помятое пальто, волосы растрепаны, но почему-то на душе полный покой и пустота после хорошего веселья.
Оглянувшись, Миранис широко улыбнулся уже начинавшим тускнеть на просветлевшем небе звездам и оглянулся в надежде узнать, где он находится. Надежды оправдались – невдалеке виднелся мост, соединяющий два берега замерзшей реки. Там, за рекой, царила другая жизнь, жизнь понятная Миранису. Там был мир великих и высокородных. Натянув на голову когда-то меховой, а теперь облезлый капюшон, слегка пошатываясь, юноша миновал мост, посмотрел на указатель, и потопал по замерзшей, пустынной улице. Благо, что идти пришлось не долго – тяжело остановившись перед огромными воротами, Миранис подул на замерзшие руки, потоптался на месте, надеясь согреться и, схватившись за холодный молоточек, уверено постучал в дверь.
Там, казалось, все спали. Достаточно долго протанцевав на холодном воздухе, принц испугался, что неправильно запомнил услышанный краем уха адрес. Он уже подумывал было развернуться и уйти, как маленькое оконце в воротах отворилось и растрепанная женщина, окинув юношу неприязненным взглядом, грубо спросила:
– Чего желаете? Господа выехали – гостя пропавшего по столице ищут.
– А чего его искать, – пританцовывая горько засмеялся Миранис.
Принцу с каждым моментом становилось все холоднее и ночное приключение уже не казалось таким веселым:
– Я сам пришел!
– Кому ты нужен, замарашка! – спросила женщина и осеклась, увидев приближающуюся к дому карету. – А вот и управляющий. Пошел вон, дай человеку в дом проехать.
– А я, значит не человек, – пробурчал Миранис, давая тем не менее дорогу карету. – Мне можно на улице замерзнуть.
Принц уже и не надеялся, что его пустят в дом в таком виде, но в это время рядом с домом мелькнула какая-то тень, и худенькая, оборванная девчушка прошептала:
– Идем со мной, я тебя тихонечко на кухне посажу. Там никто не увидит, а на улице сейчас совсем околеть можно. Ты, милый человек, на тетку мою не серчай – она баба несчастная, сына недавно потеряла. Богатый один под каретой раздавил, а что им станет, богатым-то? Но наш хозяин хороший, не обижает, – болтая, девушка провела Мираниса через черный вход в дом. – Ты потише, а то выдашь нас! Так вот хозяин наш добрый, платит неплохо, и кормит не худо. А я вот сейчас с огнем управлюсь, и мы в дом служения пойдем. Мужик ты здоровый, там работа всегда найдется. А если ты читать-писать умеешь, так вообще пропасть не дадут! Хорошо заживешь, комнату снимешь... В городе ученым всегда неплохо жилось.
Миранису внезапно стало так хорошо, что даже болтовня доброй девчонки дело не портила. Здесь тепло, а это главное. Осмотревшись, юноша понял, что находится в прачечной. Множество девушек, не обращая внимания на незнакомца, стирали и гладили белье для хозяина, его гостей и домочадцев. Приведшая Мираниса девчушка отличалась от других – маленькая и чумазая, она была на редкость некрасива. Плоское лицо, глаза навыкате, слишком большой нос и лошадиные зубы не придавали незнакомке изящества, но она помогла Миранису, ничего не требуя взамен, а это многое значило. Внезапно девушка прислушалась и зашептала:
– Хозяева приехали. Но это и хорошо – тетка теперь занята будет, тебя не заметит. Только мне работы прибавилось. А ты ничего. Хочешь пару монет заработать? Сегодня слуга наш напился, вот хозяину в ванну воду наливать и некому. Слуга – мой друг, если поможешь – в долгу не останемся. Много дать не можем, но обедом накормим, и на ночь спрячем. Согласен?
– Согласен! – засмеялся Миранис, радуясь новому приключению.
Тем более, что он был еще не совсем уверен – в тот ли дом попал. Мало ли сколько людей заблудились вчера в толпе? А рисковать было нельзя.
– Ох и богатая вышивка, – замялась девушка, осматривая вещи юноши. Миранис удивился: оказывается, обмен был не таким уж и неудачным! – Уж не ограбил ли ты кого? Ну не важно – мы тебя вернем на верный путь. А будешь баловать, так я людей попрошу, они живо из тебя дурь вышибут... Нечего нечестной дорожкой ходить... Иди!
С этими словами неказистая знакомая дала Миранису ведро воды и подробно описала, куда ему надо идти. По таким ориентирам и слепой с дороги не сбился бы, Миранис – тем более. Дойдя до покоев господ, принц на некоторое время остановился, услышав яростный спор. Поставив тяжелое ведро на пол, юноша поправил одежду, придал лицу выражение, достойное истинного слуги и нерешительно постучался в закрытую дверь. Спор тотчас утих, раздалось тихое предложение войти, и Миранис осторожно скользнул в роскошные покои. С трудом подняв ведро, юноша вылил горячую воду в ванну и уже собирался уйти, как услышал тихий окрик:
– Стой!
Миранис стоял. А что ему еще было делать?
– Где-то я тебя уже видел, – прошептал представительный мужчина, по простой одежде которого Миранис узнал управляющего. – Вспомнил! Это же тебя тогда на казнь вместе с Жераном вели! А ну стой!
Миранис побледнел, сделав шаг назад и плюхнулся прямо в полупустую ванну, обдав управляющего градом брызг. Тому явно не понравилось вынужденное купание – вконец рассвирепев, мужчина схватил юношу за шиворот. Такого Миранис стерпеть не мог, ударив прямо в не маленький по размерам живот. Управляющий взвыл, но упрямство мужчины было сильнее боли – жертву свою он не отпустил. Миранис, свирепея, нанес новый удар и управляющий упал на землю, тихо постанывая от боли:
– Сам напросился, – прошептал принц, прокрадываясь к двери.
Он и забыл, что управляющий в комнате не один – кто-то сзади неумело попытался врезать чем-то юноше по голове, но Мираниса тоже не зря учили боевым искусствам – через мгновение путь на волю был открыт, и принц убежал бы, точно убежал, если бы огромное белоснежное чудовище не прыгнуло ему на грудь:
– Слезь, Агор! – закричал принц, тщетно пытаясь спрятать лицо от мокрого собачьего языка. – Слезь, кому сказано!
– Нагулялись? – насмешливо спросил Валессий, стаскивая с господина радостного пса.
– Да я тебя! – очнулся управляющий, накинувшийся бы на опешившего Мираниса с кулаками, если бы подбежавший человек не остановил бы его, что-то быстро зашептав на ухо.
Управляющий немедленно переменился в лице, сильно побледнел и зашептал неясные слова извинения. Мокрый и уставший принц окинул взглядом лужу на полу, мокрого управляющего, смотревшего на гостя жалостливым взглядом, свою мятую одежду слуги и вдруг оглушительно засмеялся, выплескивая наружу накопившееся напряжение. Агор, не понимая веселья человека, стоял рядом, все еще радостно поскуливая. Веселая у Мираниса выдалась сегодня ночка...