Кто-то может сказать: зачем ворошить прошлое, особенно сейчас, когда идет пересмотр всей истории советского периода нашей Родины, переосмысление порой даже бесспорных исторических истин ради сиюминутных выгод, когда порой ставится под сомнение даже мужество и героизм нашего народа в годы минувшей войны?
На это отвечу кратко. Против правды не попрешь. Тяжелейшей ценой, ценой жизни многих миллионов наших соотечественников, через неисчислимые жертвы и страдания, через тяжкий труд ратный и в тылу ковалась наша Победа над фашизмом. Хочу с гордостью повторить: именно советский народ и его армия разгромили гитлеровскую Германию и спасли народы Земли от коричневой чумы. И за это весь мир благодарит нас.
Но рядом с этими бесспорными истинами были и другие, о которых либо вообще ничего не писали, либо писали, между прочим. В том числе и о гитлеровской программе «ОСТ», которая утверждала особое отношение к советским военнопленным, планы фашистов по отношению к захваченным территориям России, Украины, Белоруссии.
По плану, четко разработанному в берлинских кабинетах в апреле 1942 года, начался планомерный вывоз в Германию дешевой, а точнее, бесплатной рабочей силы на принудительные работы и из нашего города. Читая скупые, чудом сохранившиеся, и более полувека, скрытые от глаз историка документы германской администрации в Таганроге, вижу регламентированные предписания местным оккупационным властям: направить такого-то числа 400—500 человек.
Не случайно, оккупировав наш город, фашисты в числе прочих важных проблем провели три переписи населения. Это было сделано для определения людских ресурсов, которые предполагались для вывоза в Германию на принудительные работы. Были созданы так называемые квартальные списки, определены старосты кварталов, создана биржа труда в здании школы № 8, в районе нового рынка, по городу были расклеены объявления о порядке и условиях выеэда в Германию.
Конечно, кто-то уехал в Германию добровольно, клюнув на рекламную наживку о райской жизни «остовцев» в новой Германии. Но подавляющее большинство таганрожцев, вывезенных в те тяжкие годы, были отправлены насильно, помимо своей воли.
Сам процесс вывоза из Таганрога, как вспоминают очевидцы и свидетельствуют документы, являл тяжкое зрелище. Ведь угоняли, как правило, совсем еще молодых людей, вчерашних шко¬льников, многим не было и 18 лет. Отрывалось от дома много подростков 16, 15 и даже 14 лет. Их разлучали с родными и близкими. Колоннами по двести—пятьсот человек ежедневно пешим ходом под охраной вооруженных полицаев и немецких солдат с собаками они начинали свой путь в неизвестное от так знакомого каждому таганрожцу нового рынка.
Иногда угоняемых сопровождали их родные и близкие, когда это разрешали власти. Тогда шла эта тысячная колонна через город, медленно вытягивалась на мариупольское шоссе по пыльной дороге шла до Мелентьевского моста через реку Миус. Здесь решительно отсекались все провожающие, и далее будущие узники уже были предоставлены только охране.
Из Таганрога пешком гнали толпы узников до Мариуполя, а точнее, до станции Сартаны, а иногда и до самого Донецка. А там уже шло формирование эшелонов. В закрытые «телячьи» вагоны грузили всех подряд: женщин и мужчин, мальчишек и девчонок. Уже по пути в Германию обычным делом было насилование молодых женщин и девушек. Поезда попадали под бомбежку, люди часто погибали. В Германии наступал унизительный процесс санобработки, а затем выставки-продажи «руссишен швайн». Их, как на настоящих невольничьих рынках, выбирали, осматривали зубы, ощупывали руки, ноги, ведь каждый хозяин хотел купить здоровых и крепких рабов. И потом начинался собственно трудовой процесс.
Рабочий день длился до 12 часов, питание было таким, что большинство узников вскоре опухали, массовым явлением были такие болезни, как кишечно-желудочные, кожные, многие заболевали туберкулезом, лишались рассудка. Были случаи самоубийств.
Особенно тяжко пришлось тем, кто попал в промышленные районы Рура, крупные города Бремен, Гамбург. Киль, Росток, Ганновер. Практически все таганрожцы жили в плохо приспособленных для жилья бараках. Лагеря охраняла вооруженные полицаи с собаками. Естественным интерьером были колючая проволока и вышки на углах.
Что касается питания, то давали эрзац-хлеб, баланду из травы, картофельных отходов и брюквы, иногда очень редко маленький кусочек маргарина. Для больных и травмированных создавались так называемые «кранкен-лагеря». В них людям просто предоставлялась возможность yмepeть.
Взятая из дому одежда скоро приходила в полную негодность, и тогда выдавали немыслимую, зачастую клоунскую рабочую робу, и деревянные колодки. Каждый остовец был обязан носить нa груди отличительный знак «ОСТ», еще давали рабочий номер вместо фамилии.
Так складывалась жизнь советских людей в далекой и чужой Германии. Отношение германских властей было жестоким, отношение местного населения было разным. Одни жители открыто ненавидели русских, другие тайком сочувствовали. Ведь любое сочувствие «остовцам» каралось властями. Монотонная жизнь, тяжкая работа, жестокие условия содержания вызывали естественный протест. Наиболее распространенной формой протеста стали побеги. Убегали в надежде вернуться домой. Убегали и мужчины, и женщины и совсем еще дети. Из 27 с лишним тысяч таганрожцев, угнанных в Германию, сумел убежать и добраться домой, по моим данным только один. И то он убежал из Польши, прошел каким-то образом через Белоруссию, Украину, вернулся домой, и прятался до прихода наших, а потом ушел на фронт и погиб в боях, освобождая ту же Польшу.
Были случаи побега в дороге, из Мариуполя, Донецка. Убежать же из Германии, Австрии было уже практически невозможно. Все беглецы попадались, и довольно быстро. Сыск в нацистской Германии был поставлен хорошо.
Многие из смельчаков испытали не только побои в полицейских участках, в городских тюрьмах, но и согласно законам фашистской Германии направлялись в штрафные лагеря, где условия труда и содержания были просто каторжными. Немало таганрожцев за побеги, отказ от работы, за неподчинение хозяевам, да мало ли за что еще, попадало в концлагеря. Сегодня среди нас живут бывшие узники самых страшных лагерей смерти - Бухенвальда, Освенцима, Дахау, Маутхаузена, Заксенхэузена, Paвенсбрюка и других. Они прошли испытания настоящим адом. Я будучи в Германии в 1990-годах видел много кладбищ иностранных рабочих, умерших и погибших в фашистской неволе. Среди сотен и сотен имен я находил и имена таганрожцев, оставшихся навсегда на чужбине. Сегодня эти кладбища ухожены, за ними присматривают и местные власти, и специальные общественные организации Германии и, просто, отдельные граждане ФРГ. Но нынешнее поколение немцев практически не верит и не хочет поверить в то, что в годы второй мировой войны их «фатерлянд» стал огромной тюрьмой и каторгой для миллионов русских, поляков, украинцев, голландцев, венгров и еще многих национальностей.
Советских граждан и наших земляков освобождали от каторги и гибели американские, английские и конечно советские войска. Весна 1945 года для всех была радостной и памятной. И в этих условиях всеобщей эйфории над фашистами вся страна, наконец вздохнула от невиданного напряжения, славила только героев войны – фронтовиков. И это было справедливо. Меньше почестей доставалось тем, кто как говорится, ковал победу в тылу.
И уж совсем тихо и незаметно возвращались из Германии и других стран Европы бывшие узники лагерей: военнопленные и репатрианты. Все они прошли через т.н. фильтрационные лагеря НКВД, кто-то там же был арестован по печально знаменитой 58-1й статье с ее пунктами от 1-го до 14-го. Получил от «двоек», «троек» и ОСО свои лагерные сроки. Многие из них уже тогда миновали родные места, они были высланы на спецпоселения в и так называемые трудармии и трудовые батальоны. Они восстанавливали угольные шахты, валили лес, строили дороги…
Но и тех, кто сравнительно благополучно, по мнению компетентных органов, пережил тяжкие годы в фашистской неволе, находясь потом на Родине, все равно ощущал на себе долгие годы печать людей второго сорта. Их, как правило, не принимали в институты и техникумы, на оборонные предприятия, на предприятия пищевой промышленности, и вообще на мало-мальски приличную работу. В своей статье я не привожу фамилий, а назвать я могу их сотни и даже тысячи, а причина одна. Большинство бывших остарбайтеров, десятки лет скрывали тот факт, что в годы войны они были в Германии на принудительных работах, Было стыдно и страшно. Сначала боялись за себя, потом за своих детей, внуков, многие и теперь боятся уже по инерции. Скрывали от всех даже порой от своих же родственников. Вот так они прожили свою жизнь. Теперь это уже пожилые и даже старые люди, как, правило обремененные многочисленными болезнями. Жизнь практически прошла. Да недавно установили на их собственные деньги, памятник-камень в память о своих товарищах, сгинувших на чужбине. Вот собственно говоря и все. Пройдет еще несколько лет … и все это забудется. А жаль, и больно и обидно. Об этом забывать нельзя. Как выясняется, каждая война имеет не только своих героев, но и свои жертвы, и последних всегда гораздо больше, а вины у большинства - никакой.
И в заключение, просто несколько цифр из архивов военных лет. По документально подтвержденным данным за время оккупации Таганрога население города сократилось более чем на сто тысяч человек, со 190.124 человек до 89.227 человек. По данным т.н. транспортных листов в 1942 году из города было вывезено в Германию 19.883 человека. В 1943 году немцами были составлены списки на вывоз граждан в Германию в количестве 19.329 человек. Кроме того, было вывезено большое количество таганрожцев - рабочих завода Юнкерс (ныне ОАО «Тавиа») и судоремонтного завода морем в Севастополь, а оттуда в Румынию. Кроме того, из Таганрога фашисты вывезли 561 ребенка из детских домов и 112 человек обслуживающего персонала.
По учету Таганрогского филиала Госархива Ростовской области из Таганрога было вывезено на принудительные работы 27.812 человек. Но это список все равно неполный и не окончательный. Как пишет директор архива Л.Е. Омельянюк «этот список может еще расти в сторону увеличения».
Ну, а вернулось в Таганрог как репатрианты, в 1945г. – 7351, в 1946г.- 3073 человека. Возвращались и потом в 1947-1950 годах. Многие не вернулись совсем.