Сашка Морда сидел на скамейке, поджав под неё ноги, и плевал на асфальт. Плюя, он смотрел, куда плюнул, и плевал рядом с наплеванным. Плевал и плевал, радиус оплеванной территории увеличивался, Сашка тянул шею все дальше. Не то, чтобы он что-то замышлял, просто слюны было много. А делать нечего, яйца уже чесал, хватит. Ну и ладно. Чёс-чёс.
Мимо проходил я, Автор. Не поняли? Просто Сашка Морда имел реальный жизненный прототип, увековеченный в литературе из-за мозга, приспособленного только для управления жизнедеятельностью, и привычке исследовать первичные половые признаки рукой. На наличие? Отвлеклись что-то… В общем, будем звать его Сашкой Мордой. Шел я, шел.
- Э, здарова, че делаешь, бля?
- Да так, иду.
- А куда? Курить есть?
- Не курю. Просто иду.
- Просто даже мухи не ебутся!
- Молодец, наблюдательный. Ладно, давай.
Уходя, я подумал – здорово было бы, еслиб у литературного Морды пальцы на ногах были как пальцы на руках. И наоборот. Он тогда ходил бы только в сланцах, и на пианине Баха в четыре руки бацал… Хе-хе, надо будет записать.
Сашка проводил глазами Автора. Слюна внезапно кончилась, захотелось курить. Он вынул ногу из сланца, достал сигарету, прикурил. Посмотрел на пальцы ног – прокуренные, в мозолях.
Печатал он теперь, конешна, в два раза быстрее, но все-таки большие пальцы выпирали и рвали сланцы. Херово. Он поискал глазами Автора.
- Просто Толстой, сука бля! Ты еще Кафку почитай, бля сука!
Утро. Солнце встает. Точно утро.
Сашка прошел на кухню, цокая ногтями. Пока он резал хлеб, одна из ног потянулась вверх: «Чёс-чёс». За окном послышался шорох. «Странно, десятый этаж, бля» - подумал он, раздвигая шторы.
Бутерброд, выпавший из онемевших рук, был пойман ногой на лету, маслом вверх. На подоконнике сидел и царапал стекло красноглазый терьер.
- Совсем он на терьерах ебнулся, писатель, бля! – зло прошипел Сашка, кроша хлеб в кормушку.
Он еще не знал, что в следующем рассказе Александра Морднева сожрет кайман…