Когда я проснулся ночью, бес сидел на кровати, болтая короткими ножками с копытцами. Я трижды перекрестил его, но он лишь заблеял противным козлиным смехом и, явно передразнивая меня, с ухмылкой перекрестился мохнатой рукой тоже — только наоборот, слева направо.
— Ничего ты, редактор мой православный, не сделаешь, — проблеял бес, — раз большой начальник прислал с приказом предостеречь тебя. У нас ведь тоже ди-и-и-с-ци-пли-на, — сверкнув красным, как у кролика глазом, — пояснил он. — Попробуй не выполни — враз на нижний этаж будьте на себя любезны!
Я еще раз перекрестил лукавого с молитвой «Да воскреснет Бог…»
— Слушай, как тебя там, редактор, — уже серьезно сказал он, бросай эти штучки, не то хуже будет. Мало ты, что ли, болел? Мало по больницам валялся? Забыл, как в аварию попал? Как портфель с деньгами для покупки компьютера в метро оставил, помнишь? Моя работа! Захочу, еще страшнее заболеешь или случится что нехорошее.
— Пакостить-то вы мастерски научены, — отвечаю без страха. — Говори, змий, с чем пришел и катись к своей матери.
— Ты вот что, ты мою матушку не тронь — я ведь и обидеться могу, — бес перестал болтать ногами с копытцами и повернулся ко мне рылом; в углах пасти показались два длинных клыка. — Выпускаешь газету православную — так выпускай, пока мое начальство терпит да духовник твой поп Ванька своими молитвами не дает до тебя добраться — сильна у него молитва, право слово. Но мы газетку-то твою прихлопнем при случае, — злился бес, — поймаем тебя на удавку-удочку. Я тут тебе подарочек готовлю — побегаешь, понервничаешь со свое удовольствие.
— Какой еще подарочек? — не удержался я.
— Много будешь знать - скоро состаришься, в нашем, пардон, в вашем народе говорят. Ключики-ключики, ключики-ключики! — захлопал бес волосатыми лапами в такт словам.
— Врешь ты все, — говорю, — вруны вы известные. Могли бы прихлопнуть, давно бы мокрого пятна не оставили. Лапы коротки!
— Может, вру, а может, нет, — согласился лукавый, — только обязан официально передать тебе от своего начальства: не смей ни строчки больше писать о немецком кладбище в Сологубовке! Не послушаешь — карачун тебе и близким твоим. Легион бесов столько сил положил, чтобы в России убитых фашистов с почестью захоранивали, да еще на святой земле храма православного. Меня за успех в деле этом повысили даже, — он хвастливо махнул хвостом, — медаль дали, да надеть забыл, как-нибудь покажу, — и хлопнул себя по шерсти, где должна висеть медаль. А сколько нашего брата пострадало — не счесть!
Зато теперь и немецкое кладбище, самое большое в Европе, и православный священник панихиды служит, каждого найденного убитого немца в храме в книги записывают. А главное — народу русскому мы головы совсем затуманили, кричат они вместе с немцами: «Примирение, примирение!» и в храме молятся за инославных убийц их отцов и дедов, цветы к ихним крестам прикладывают. Читал в вашем питерском журнале «Град духовный», №2(7) полковник запаса Владимир Игоревич Щипин пишет: «До сих пор помню потрясающее кладбище в Австрии на месте боя. Представляете, огромное поле, березовая роща и примерно половину этого поля занимают немецкие кресты, затем дорожка, разделяющая поле на две части, и вторая половина поля — такие же кресты, только русские. На немецких крестах рядом с фамилиями стоит знак «СС», то есть здесь лежат эсэсовцы. И посередине кладбища крест»? А корреспондента областной газеты «Вести» Алексея Бротева (12.10.2004) мы еще лучше обработали — он публично жалеет ваших захватчиков: «Мы не можем не отметить мужество наших врагов: немецкие солдаты воевали без полноценного зимнего обмундирования и в одних шинелях на тридцатиградусном морозе сдерживали наступление Красной армии». Слышишь? — бес поднял волосатый крючковатый коготь, — «без полноценного зимнего обмундирования!» «Вот так и ты должен писать! Все, некогда мне больше разговоры разговаривать, — с тревогой взглянул он в светлеющее окно, — я тебя предупредил: будешь дальше про кладбище и его прислужников писать, со света сживу и там покоя не дам.
— Брысь, рогатый, яко с нами Бог! Именем Господа моего Иисуса Христа — сгинь, нечисть поганая! Тьфу на тебя!
Бес тут же растворился в полутьме комнаты, оставив после себя едкий запах серы. Одеяло пришлось выкинуть — на нем сохранилось темное несчищаемое пятно, — а комнату освятить крещенской водой. Александр Раков.
†«Угроз диавола вовсе не бойся, потому что они безсильны, как нервы человека мертвого. Бойся Господа, Который может спасти и погубить, соблюдай заповеди Его — и будешь жить с Богом. Не человеческое, но Божие дело повелевать бесам и изгонять их». Свт.Афанасий Великий.
ДВА БЕСА
Мне не страшен ночью темной
Бес, явившийся некстати,
Что кивает так поспешно
С глупой миной у кровати.
Это призрак и к тому же
Слишком немощный для мира,
У него два темных рога,
Как у древнего сатира.
Не его уму лукавить,
Не пред ним дрожать в испуге, —
По всему в нем видно мужа
Благодетельной супруги.
Я боюсь другого беса:
Он не высох в лихорадке,
Рожки шляпкою прикрыты,
Когти спрятаны в перчатки.
Он танцует очень ловко,
Разговаривает сладко,
Но в очах его злодейство,
Но душа его — загадка.
Легкомысленный и дерзкий,
Не боится громовержца,
Он, того гляди, похитит
Нечто милое из сердца…
Константин Фофанов †1911
Глубокой ночью разбудил меня противный запах жженой вонючей шерсти. Разлепив глаза, опять увидел у кровати незваного гостя – молодого бесенка, как-то заявлявшегося попугать от лица своего руководства.
- Ты опять явился, бесовское отродье? – зашумел я.
- Не ори, жену разбудишь, да и ненадолго я. Заглянул на огонек, - пошутил лукавый.
- Ну и воняет от тебя, нелюбезный, дышать нечем. Опять пугать приперся? У вас ума-то нет, одна злость да хитрость. А кочергу припер зачем?
- Воняет потому, что я с самого низа, у кочегарки дежурю – у нас ведь тоже череда есть. Отлучился вот на минутку. Жара там стоит страшная - никаких моих сил нет, без отдыха дрова в печь подбрасываем – грешным душам жару поддаем. Ух, кричат-маются! Да не уберегся чуть и подпалил шкурку, - бес черной от копоти лапой сделал попытку почистить рыжую подпаленную шерсть. – А кочергу взял, чтобы не уперли инструмент; поди оставь на минутку – вмиг приберут: совести-то нет, а вещь казенная.
- Говори давай и проваливай в свою преисподнюю, тоже мне, кочегар-ударник!
- Ты, редактор, не командуй – не на параде, чай. Перестал о кладбище писать, так за другое взялся. Короче, так. Решило мое начальство газету твою закрыть: многовато от нее неприятностей стало. Не вышло у тебя в двух номерах объявления о выходе новых православных книг напечатать, все мы тебе перепутали, и ты вон какой злой ходишь. Дальше хуже будет. Брось ты это дело, а мы тебе и с бизнесом поможем, и здоровьишко подправить можно - поживешь на этом свете, как нормальный человек.
- А на том? – не удержался я, окончательно проснувшись.
Бес не сказал ничего. И тогда закатил я ему со своей левой прямо под рыжий, окруженный рыжей же щетиной, глаз. И сквозь ее густоту сразу проступил огромный, почти черный синяк.
- Драться-то зачем? – заскулил лукавый, - я к тебе по-дружески, предупредить, а ты…
- Нашел себе друга, нечисть поганая! Думал, бесплотный ты, ан нет, теперь тебе в темноте и света не надо: тебе фонарь под глазом подсвечивать будет. Как сядет батарейка – заходи на подзарядку. И стал читать: «Да воскреснет Бог, и расточатся врази его, и да бежат от лица Его ненавидящии Его…». Бесенка как ветром сдуло.
Привязался, зараза, надо у батюшки спросить, чем его отвадить от ночных вторжений раз и навсегда.
Открыл окно, чтобы выветрить дюже вонючий запах «гостя». «Не нравится нечистым наша работа, мешает она им, вот и забегали, засуетились…» - подумал я, засыпая вторично: «В руце Твои, Господи Иисусе Христе, Боже мой, вручаю дух мой: "Ты же мя благослови, Ты мя помилуй и живот вечный даруй ми. Аминь!»
ЗАКЛИНАНИЕ
И все-то у меня ладится,
и все-то у меня лепится,
и неровное в рядок рядится,
добрых дел жужжит мельница.
Блага круто растут лесенкой,
люди чествуют – куда денешься?
Ухожу на труды с песенкой,
Возвращаюсь домой с денежкой.
На столе пироги сладкие,
из окна, что ни глянь – радуги,
и в державе дела славные,
теленовости сплошь радостны.
Отдохнуть ложусь – нога за ногу,
Все домашние ходют шопотом…
И берет меня Бог за пазуху
И баюкает… Хорошо-то как!
Сергей Ташков, Белгородская обл.