На следующий день я не выдержал. В обеденный перерыв забежал в ОТК. Леночка Фомина сидела отдельно от подруг, и листала какой- то журнал. Увидев меня, она смутилось. По работе нам сталкиваться не приходилось, ведь она работала на другом участке. Виделись мы случайно и редко. Поздоровавшись, я с места в карьер спросил:
-Лиза моя?
Ах! Какую бурю чувств может вызвать у человека простой вопрос! Я не настолько хорошо владею Великим и Могучим, чтобы подробно описать все, что отразилось в лице Леночки в течение нескольких секунд. Какая гамма чувств, какой водоворот страстей! Тут и досада и радость, страх и любовь, удивление и нежность, многозначительная недосказанность… Сорокалетняя Лена покраснела как старшеклассница, застигнутая за разглядыванием непристойных фотографий. Ее красноречивое молчание, наконец, разрешилось коротким и многозначительным:
-ДА!
Потом, секунду подумав, она произнесла:
-А как же ты догадался?!
Еще через несколько мгновений, с такой болью в голосе прозвучало:
-Через семь лет!!!
-Черт на хвосте принес!
Отвечая чистую правду, сказал я. Мне было обидно и досадно, что я не знал о своей дочери раньше. А ведь я, помнится, предохранялся, опасаясь нежелательных последствий. Умница Леночка сумела меня как-то перехитрить. Я ей так благодарен! Ах, милый чертик, я и тебе благодарен за такую радостную весть! С тревогой в голосе, Лена спросила:
- Ты не скажешь моему Олегу?
- Ни за что! А почему ты мне ничего не сказала за все это время!
-Хотела сначала, но думала подождать, когда Лизонька родится! А потом ты с этой противной Ингой! А у меня появился Олег. Я ведь из-за тебя с ним закрутила, думала, ревновать будешь! А ты- ноль внимания! А я тебя так любила! Олег мне поначалу и не нравился, но я не жалею, что за него вышла. Замечательный муж! А ты, шалопай , до сих пор к чужой жене бегаешь. Ты знаешь, и любовь к тебе перегорела, а в душе все-таки какой-то огонек теплится!
В суматохе тогдашней моей разгульной жизни после развода с женой, флирт с Леночкой прошел для меня совершенно незаметно, и вот, поди же ты, оказывается, любила, и такой зримый замечательный плод любви! С обеда стали возвращаться люди, разговор пришлось прервать. Я вернулся восвояси в приподнятом настроении.
А ведь у меня еще есть взрослый сын! Это совершенно удивительная история!
После ухода из академии имени Можайского, мне пришлось полгода дослуживать в строевой части. После дембеля, я устроился на завод, а летом решил поступать в институт. В нашем городе, тогда еще Куйбышеве, есть замечательный институт соответствующего профиля, ныне аэрокосмический университет им. Королева. Кстати отмечу, что наш город- центр авиаракетнокосмической промышленности мирового значения! Но с моей справкой об окончании двух курсов академии, меня брали только на первый курс нашего института. Более предпочтительным казался мне другой вариант. Отец моего бывшего сокурсника был деканом одного из факультетов МВТУ. Он обещал взять меня на второй курс. Учиться на год меньше, да еще в престижном вузе столицы! Я поехал в Москву. Жарким августовским утром я оказался на Казанском вокзале. Было еще очень рано, и я решил пару часиков пересидеть в зале ожидания. Дождаться начала рабочего дня. Мой сосед по скамейке, невзрачный молодой человек, попросил присмотреть за его чемоданом, пока он сбегает за сигаретами. Ничего не подозревая, я согласился. Вскоре подошли два милиционера:
-Чемодан Ваш?
-Нет!
-А чей?
-Парня одного, он за сигаретами отошел!
-Ваши документы!
Разумеется, никакой парень так и не появился. Последовало сакраментальное:
-Пройдемте!
В комнате милиции заплаканная пожилая женщина без труда опознала свой чемодан. Открыли его- внутри дамские вещи. Все может быть и обошлось бы миром, но женщина почему- то стала утверждать, что видела - именно я прихватил ее чемоданчик. Все мои ссылки на какого-то парня, в такой ситуации звучали нелепо. Как я не упрашивал, не оправдывался, ничего не помогало. Был составлен протокол, меня отправили в следственный изолятор, сиречь тюрьму! Я был уверен, что денек, другой, и нелепая ситуация разъяснится. Меня выпустят из тюрьмы и извинятся. Ждать пришлось долгих два месяца… Кстати , и справка моя из академии где-то затерялась. Так я в вуз и не поступил!
Жить в тюрьме вполне можно. Ужасы и беспредел, которые там творятся- плод буйной фантазии некомпетентных СМИ. Конечно , житье там не сахар, и люди попадаются разные, теснота, кормежка плохая, но ведь это и не курорт. В армейской казарме ненамного лучше. Те два месяца, я постарался вычеркнуть из своей памяти, как досадное недоразумение.
В сизо существовала своеобразная тюремная почта. Ночью из камеры в камеру через окно кидали веревку, и по ней перетягивали письма, на воровском жаргоне «малявы», и, даже, небольшие посылки. Народу в камере было много. Старшим был «смотрящий», как правило, из воров. Наш смотрящий носил кличку «Шкворень». У обитателей камеры вечно были какие-то проблемы, в которые я старался не вникать. Меня занимала собственная судьба, ведь мне грозил срок за преступление, которое я не совершал! Однажды в камеру пришла малява, которая у Шкворня вызвала озабоченность. Он несколько минут совещался со своими помощниками. Потом, вдруг к столу позвали меня. Я недоумевал. После короткой беседы в первый день моего появления в камере, Шкворень не обращал на меня ровно никакого внимания. Теперь же смотрящий усадил меня перед собой и начал длинную речь:
-Слушай, парень! И не перебивай, не задавай лишних вопросов, не люблю! Как новичку, расскажу тебе все подробно. Одной бабе помощь нужна. Вышка ей корячится. Она двоих замочила, да за ней уже и так две ходки тянутся! Верный капут! Смекаешь? Вот если она беременная будет, вышку нипочем не дадут. Закон такой есть! А мужичка в тюрьме достать ей не просто. Охранники на это не пойдут. Засудить их за это могут! Вот мы девчат и выручаем иногда. Раньше у нас Богдан этим занимался. Он парень здоровый, видный. Красавец!
Он сделал ударение на последнем слоге. Действительно, высокий, статный и сильный Богдан как нельзя лучше годился в отцы- производители, но его пару дней назад отправили на этап. Мне не ясно было одно- как его переправляли в женский корпус? Однако спрашивать побоялся, Шкворень же запретил! Он продолжал:
-Решили мы это тебе доверить!
Я не удержался, переспросил:
-Мне-е!
-Да, тебе! Ты парень молодой, здоровый, не то , что мы. На вот тебе пакетик, ступай на парашу, и надрочи туда сперму!
Он употребил другое, жаргонное слово.
- А, чтобы тебе проще было, возьми картинку!
Он протянул мне игральную карту, на рубашке которой была изображена голая женщина. Я отправился выполнять это нелепое приказание. Отсутствие женской ласки я восполнял древним как мир способом. Наверняка и другие обитатели камеры занимались тем же, но вот чтобы так, открыто!
Параша представляла собой унитаз, отгороженный от остальной камеры невысокой стенкой. Спереди его прикрывала ситцевая занавеска. Уединившись, я предался рукоблудию. Моя голова торчала над стенкой, и вся камера комментировала происходящий процесс. Одна часть сидельцев беззлобно подтрунивала надо мной, другая их одергивала. Мне было ужасно стыдно.
Наконец, кто-то предложил ускорить процесс, применив массаж моей прямой кишки , при помощи… Его слова потонули в дружном хохоте. Я готов был провалиться сквозь землю. Шкворень одернул наглеца:
- Не мешай парню, а то я тебе самому сейчас велю вставить! Камера попритихла.
Я продолжал процесс, уставившись в картинку, которая действительно возбуждала! На ней была изображена нагая женщина, бесстыдно выставившая попу так, что видны были все ее прелести. После мучительно долгих усилий, пакетик с теплой спермой был вручен небрезгливому Шкворню, запечатан и отправлен по назначению. В благодарность, в нашу камеру были присланы две пачки американских сигарет, в то время редкость, особенно в тюрьме. Я не курю, и курящие охотно заменили мне их на две банки сгущенки!
Самое интересное, что у меня брали сперму не в первый раз в жизни. Первый был связан с самым ярким сексуальным переживанием моей юности. Тогда мне было четырнадцать. Мы с братом отдыхали в пионерлагере. Я уже выходил из пионерского возраста, и лагерные порядки меня тяготили. Однажды, мы с братом и еще одним мальчиком сходили в самоволку в расположенный в трех километрах от лагеря райцентр. В городе можно было поесть мороженое, сходить в кино, покататься на аттракционах. У соседнего села к нам пристали трое парней нашего возраста, пытаясь спровоцировать нас на драку. Мы не поддавались, спокойно сносили их насмешки, ведь драка с деревенскими означала немедленное отчисление из лагеря. В городе мы проторчали долго и опоздали на ужин. Еле упросили повариху покормить нас.
После отбоя (!) нас неожиданно поднял вожатый, который сказал, что нас вызывает начальник лагеря. Такой вызов не обещал нам ничего хорошего. Теряясь в догадках, мы пошли за вожатым. В кабинете начальника нас поджидали два милиционера. Без лишних разговоров, они усадили нас в «воронок»и отвезли в райотдел милиции, где брата и нашего товарища направили к следователю, а меня повели в больницу. Я совсем растерялся и не знал, что и думать! Как оказалось впоследствии, те трое парней, которых мы встретили , учинили изнасилование, а подозрение пало на нас! Но мы этого не знали, и ни о чем не догадывались!
Было уже за полночь, когда милиционер привел меня в больницу. Медосмотр проводила старая дородная женщина. Ей помогала молодая медсестра. Врачиха велела раздеться мне не до пояса, как обычно, а совсем! Врач был для меня непререкаемым авторитетом, и я не посмел ослушаться, но ужасно стеснялся, особенно молоденькой медсестры. Врач тщательно осмотрела мое тело, включая половые органы. Вопросы, которые она задавала, вгоняли меня в краску:
-Бывают ночные поллюции?
-Да
-Были половые сношения, хотя бы раз?
-Нет!!
-Были какие-нибудь контакты с девушками сексуального характера?
-Нет!
-Занимаешься онанизмом?
- Нет!
-Не врешь, такой большой парень, может все же занимаешься?
-Нет!!!
Стоял я на своем. В ту пору я действительно еще не баловался этим, хотя дружок мне показывал, как надо… Мой ответ почему-то озаботил обеих медиков. Врачиха убеждала меня не стесняться и признаться в пагубном пристрастии, иначе им придется подвергнуть меня мучительной и болезненной процедуре. Я был непреклонен. Врачиха долго объясняла, что-то медсестре. Из их разговора мне стало понятно, что девушка вовсе не медсестра, а студентка, будущий врач- уролог, проходящая здесь практику, но для моего рассказа это не важно, я и впредь буду называть её медсестрой. Потом меня завели в соседнюю комнатку. Уложили меня на кушетку. Сестра спросила:
-Может его на коленки поставить?
-Не надо, пусть на бочёк ляжет, а ноги- вытянет.
-Ой, а пробирки же нет!
-Чашку Петри возьми!
Я лег, как предписано, лицом к стенке. Сестра дала мне стеклянное блюдце, велев положить его под «пипиську». Сама одела на руку резиновую перчатку, которую чем-то смазала. Я лежал к девушке спиной, и видел все краем глаза. Она наклонилась ко мне, и я почувствовал, как ее пальцы раздвигают мне ягодицы. Вдруг, о боже, один палец полез в дырочку, из которой какают! Было больно, неприятно, противно и стыдно. Врачиха вышла, вероятно, не желая видеть издевательской пытки. Палец в попе стал ритмично надавливать на стенку кишки. Боль поутихла, потом исчезла совсем, я бы даже сказал, что стало немного приятно. К своему ужасу и стыду, я почувствовал, что моя пиписька начинает расти. В ту пору это случалось довольно часто, порою даже вызывая затруднения при ходьбе. Сейчас мне это казалось неуместным и постыдным. Не сразу я понял, что именно действия медсестры тому причиной. Вскоре невзрачная пиписька превратилась во внушительный мужской член. Движения пальчика вызывали очень приятные ощущения. Я скосил глаза на свою мучительницу, которая, вдруг превратилась в добрую фею. Глаза ее были прикрыты. Слава богу, она не хочет видеть этого безобразия! Сейчас бы я сказал, что возможно была другая причина. Девушка была молодой, наверное, еще не замужем, может быть еще и мужчину не познала! Для нее данная медицинская процедура не могла не иметь эротического подтекста. Щеки девушки покраснели до синевы, ненакрашеный ротик был приоткрыт, и я заметил, как из его уголка вывалилась на меня капелька слюны. Мои щеки тоже пылали от стыда так, что, наверное, об них можно было бы зажигать спички. Мой совокупительный орган касался головкой стеклянной чашки. Поначалу неприятно холодная, она от контакта с горячим «предметом», постепенно нагрелась и стала теплой. Движения игривого пальчика доставляли мне неизъяснимо приятные впечатления. Еще одним источником приятных ощущений была головка моего члена. Я испытывал новое, ранее не ведомое удовольствие! Но процедура затягивалась. Сестра, стараясь действовать энергичнее, шептала:
-Ну, давай же, кончай!
Я чувствовал, что раскаленная головка чешется, зудит, и я стал чесать ее одним пальчиком, прижимая ее к стеклу чашки. Это было так приятно! Хотелось чесать еще и еще! Я понимал , что вот- вот начнется что-то невыразимо прекрасное, и вот сладостная волна , поднимаясь откуда –то от яичек, от сестричкиного пальчика, захлестывает меня с головой! Потом белой сметанообразной жидкостью она лениво выкатывается на стеклянные берега чашки Петри…
Через полчаса в отделе милиции я узнал, что задержаны реальные насильники. Нас с миром отпустили и отвезли в лагерь. Ребятам я сказал, что прошел медосмотр, не вдаваясь в подробности, но такое яркое эротическое приключение не прошло для меня бесследно. С тех пор, на вопрос врачихи я мог бы ответить утвердительно! Эх, был бы я помоложе! Завалить бы сейчас ту медсестру на ту кушетку!
Приключение в камере сизо как- то стерлось из моей памяти. Вернее не так, я всегда помнил, что где-то возможно растет мой ребенок, но я никогда не узнаю где он, кто он, и гнал тревожную мысль в самые дальние уголки сознания. Крайне редко она выбиралась оттуда и тревожила мою душу. Когда на грани самоубийства я стоял на крыше, намереваясь прыгнуть вниз, эта мысль отвлекла меня, не позволила сделать роковой шаг. Я думал, что у меня есть сын, непременно именно сын. Он где-то бедствует, плачет, зовет отца, бомжует! Непутевая мать сидит в тюрьме, а отец вот с крыши сигануть собрался и ничем- ничем не хочет помочь своему сынку- кровинушке! Когда меня сняли с крыши, я твердо решил, что попробую отыскать своего ребенка. Я действительно пытался навести справки, но мои поиски, естественно, не увенчались успехом. Я решил, что о своем ребенке никогда не узнаю, и думать забыл об этом. А теперь черт сообщил мне фамилию, адрес. Екатеринбург, это же почти рядом! Спасибо тебе славный чертик за столь радостную весть! Чем отблагодарить тебя?! Привезу ка тебе с дачи весь гептил. Упейся хоть до белой горячки! Пусть тебе привидятся зеленые чертики, ой, нет, розовые ангелочки!!!
На начало февраля я взял билет на самолет до Екатеринбурга.