Я смотрел ей в рот. Мокро: мокрая ложка с супом облизывалась мокрым языком.
Губы блестели от жирной помады и от жирного бульона. Рот иногда улыбался, иногда кривился. Нижняя губа ритмично двигалась, выставляясь вперед и чуть подрагивая, чтобы капли с ложки не унеслись вниз на платье.
- Я хочу, чтобы мы пошли завтра в кино.
Как оригинально. Она хочет, чтобы Они пошли в кино. Теперь рот мокро улыбался и даже стали видны белые мокрые зубы, они блестели.
- Хорошо, мы завтра обязательно пойдем в кино.…Хотя конечно, я бы предпочел остаться дома.
- Ну нет…ну…Нет, мы пойдем в кино. Дома скучно.
И правда, у тебя мокро только во рту, какое уж тут веселье.
- Знаешь, - мощный глоток, - я тут подумала…- губы хорошенько обслюнявливаются – можно будет по дороге еще заскочить к Машке.
Ой, Машенька…
- Ммм…да, интересная мысль. Значит, тогда мы идем сначала в кино, а потом покупаем тортик и винцо и топаем к Маше?
- Нет, сначала мы идем к Маше, потом в кино, потому покупаем тортик с винцом и идем домой
- Зачем тогда заходить к Маше?
- ЦЦЦ! Ты не знаешь?! У неё же псинка новая! Такая шкоднючая, пушистенькая, маленькая…я посмотреть хотела… - последние капли супа соскабливаются со дна тарелки. Мне становится даже жаль раздробленную беспощадной ложкой макаронину, одна её часть отправится в мокрый, измазанный жиром рот, а вторая окажется в раковине и отправится в далекое путешествия.…Впрочем, сдается мне, раковина и рот Ирины очень схожие вещи.
- Ладно.
- И все? Только ладно?
- Предлагаешь мне сплясать от радости по поводу бабской собаки?
Зря сказал, конечно, но Иркина бровь уже совершила полет к потолку.
- Спляши, милый… – сучка, еще и ухмыляется…
- Обязательно, милая. Завтра, перед Машкой и спляшу.
Бровь падает вниз, уголки рта стягиваются в середину, явно готовится какое-то шипение.
- Да ну…посмотрим. Пойду позвоню ей и предупрежу.
- давай, я прогуляться тогда выйду..
- Вали
- Ок, дорогая.
Быстренько одеваюсь, делая вид что мне наплевать на все эти жирные замашки, хватаю ключи и вниз, по пропахшей старушечьим мясом лестнице. Свет…наконец-то.
На улице носом чувствую ожесточенную борьбу лета и осени. С одной стороны, раскалившийся город не сдает позиции: в мои ноздри влетают струйки ароматов летних скамеек, мороженщиков, потных детей, пробок; с другой, от носа не укрылись осенние намеки: нервозность масс перед 1 сентября, чувственный запах предлистопадных аллей, вязкие пруды, чуть давящее небо. Или паранойя.
Вечерними шагами направляюсь в магазин, чтобы просто подойти к витрине, посмотреть на наклеенное сто тысяч лет назад яйцо, слегка скукоженное из-за столь длительного пребывания на продуктовом окне. Рядом с яйцом бледно-желтая курица, довольная, лыбится. Вокруг бычки, семечки, воробьи и алкаши. Стандартный пейзаж, вяло…
Удивительное настроение овладело мной: стало вдруг настолько пофигистично, отрешенно, сквозь туман. Даже если сейчас прилетит большая серая тарелка из космоса – не удивлюсь. Не обрадуюсь и не расстроюсь, скорее, сработает инстинкт человека, у которого в телефон встроен отличный фотик. Пинаю мячик. Вот тарелка прогуляется и улетит, а кадрам никто не поверит, потому что сейчас каждый дурак сможет нарисовать такое чудо…Жаль. Тогда пусть лучше все люди исчезнут, а начнут исчезать – с Ирины.
И зачем только согласился на этот аттракцион отношений «жить вместе», может, и права была моя классная из школы – идиот, да и только…
А если взять и не вернуться? Просто взять и уехать отсюда к чертовой матери, выйти как будто на прогулку и исчезнуть. Не вернуться обратно – что сделает эта отъетая тварь?
Первым делом позвонит Максу и поездит по ушам, мол, где мы там с ним. Макс не будет ничего знать. Далее по списку никто ничего не будет знать. Ирина расстроиться, поревет. И наверняка забудет. Накрасится, оденется посексуальней и пойдет охотиться. Может, пройдет мимо меня, если я стану бомжом…или кинет монетку, но не узнает…
А в меня как будто кинули мешком из пылесоса…
И я знаю, что необходимо вернуться назад. Сделать все как просят.
И я сделаю, и буду наблюдать любимый жирный рот, жующий купленную мной пищу.
Буду слушать про всяких песиков, мечтать про далекие страны и выбрасывать мусор.
И уже никого не буду выбирать, и меня никто выбирать не будет. И тарелка к нам никогда не прилетит, хотя было бы забавно….