Глава 2. Прогулка под дождём
Наука, вдоволь поиздевавшись над познаниями и стилем изложения древних, величая их «не более как мифом и сказкой», сама не обратила внимание на то, как постепенно превратилась в те же миф и сказку. Но, если и миф, и сказка людей исходили непосредственно от выражения человеческой души, то наука, признавая лишь понятия, отвлечённые от существования души, превратилась в бесчеловечные миф и сказку.
Лицемерно призывая «объяснять просто», она пытается объяснять непонятные явления сложным, придуманным, нечеловеческим языком, напоминающим камлание колдуна из первобытного горного стойбища. Сам факт такого «объяснения» не только не раскрывает реальной сути явления, но ещё более запутывает дело.
В пику такой науке, попыткой сделать знания именно человеческими, по-человечески понятными, по-иному пересказать научный миф, и предстаёт ныне эзотеризм.
Василий Калугин, «Мифы современности»
1
Знакомясь с человеком, Фёдор Николаевич знакомился и с его херувимами.
Вы когда-нибудь слышали о херувимах? Ну, как же!
Они есть у каждого из нас. Их двое, на правом и на левом плече. У них, вопреки иконам, есть и руки, и ноги – как на картине Рафаэля. Что касается крыльев, то их, конечно же, всего одна пара, ведь шестью крылами имеют право обладать исключительно серафимы. Серафимы обитают выше, в нимбе над головой, и не так заметны.
Херувимы, которых Апраксин разглядел на плечах Сергея Баданова, его поразили и рассмешили одновременно... Впрочем, не будем спешить и скажем несколько слов о самом Сергее Сергеевиче.
Если честно, на лекцию (почему-то в Институте Металлургии) Апраксин потащился... даже не то, чтобы со скуки, но по обыкновению доводить дела до конца. Да, конечно, он время от времени почитывал тоненькие книжечки Баданова. В большинстве своём тематика их не выходила за пределы «тайн народной и восточной медицины», включая траволечение и магию трав, архаические обряды, связанные, опять-таки с травами и прочая, и прочая. Были среди них, выделяясь, и две-три брошюрки по Таро.
О Таро автор писал занимательно, но уж больно «общо», не вдаваясь в аспекты. С другой стороны, кое-какие детали изложения заставляли предположить, что Баданову могло быть известно гораздо более того, что разрешил преподнести редакторский карандаш. Апраксин так и видел пометки на полях рукописи, утверждавшие однозначно, что какая-то часть «предложенного материала» чересчур сложна, другая «чересчур заумна» или изложена «научным языком», который, согласно чьему-то авторитетному мнению, никак не мог быть понятен гипотетическому «читателю».
Это, в глазах Апраксина были плюсы. Но плюсы пока сомнительные.
С Сергеем Сергеевичем Бадановым, магистром Таро и нумерологии, одним из основателей недавно созданного Российского Клуба Таро (с адептами которого Апраксин был тоже не прочь познакомиться), давно следовало сойтись поближе.
И тогда, в зале Института Металлургии, впервые увидев своего будущего друга, он не сдержал восхищения: «ну и мастодонт! Ну и мамонт! Ба-атюшки светы!» Это был один из тех случаев, когда самому Фёдору Николаевичу показались неудобными и жалкими его собственные метр семьдесят восемь, и слабоватые, узкие плечи.
Баданов вздымался над кафедрой круглоголовым, узкоглазым титаном в маленьких, почти игрушечных очочках, в лоснящемся, глаженном-переглаженном пиджаке. С крутыми бурято-монгольскими скулами, с по-восточному свисающими, коротко подстриженными усами и гневно заходящимися желваками. С мощным голосом, что долетал до самых далёких рядов аудитории. С пальцами, напоминавшими шеи бронтозавров. Благодаря современной технике, всегда перепачканные мелом, они были видны на экранах мониторов, стадом белых слонов топочась по изображениям Марсельского Таро. Здесь же стоял и микрофончик, и лежала пачка белой бумаги, но микрофончик сиротливо отдыхал, а бумага оставалась нетронутой, ведь Сергей Сергеевич не мог усидеть на месте! Не мог спокойно, как все, высидеть три часа, наслаждаясь возможностями современной техники!
Рубая речь наподобие Фиделя Кастро, он поминутно срывался со стула, кидаясь к доске для того, чтобы в очередной раз, мозжа в пальцах мел, начертать сокровенный символ!
Мечась по кафедре, с энтузиазмом призывал собравшихся изучать тайные науки и тут же громил коллег за увлечение казуистикой и отход от принципов науки реальной!
Потом обрушивался на материалистов, от внимания которых ускользают очевидные факты, и по памяти цитировал пышущие огнём опровержения Фейербаха, Циолковского и Дарвина!
В запальчивости строил самые невероятные, фантастические гипотезы и тут же низвергал их в преисподнюю!..
В миру пятидесятилетний доктор наук, профессор Сергей Сергеевич Баданов был представителем самой мирной на свете профессии – геоботаником. Летом, в экспедициях, он мог долгими часами торчать под палящим солнцем, опустившись на четвереньки и умиляясь видом каких-нибудь ромашечки или лютичка, становясь похожим то ли на шагающий экскаватор, то ли на давно вымершего, но упоминаемого в славянских летописях зверя индрика. Свои наблюдения он по-полевому записывал карандашом ТМ в крохотную книжечку, которую всегда носил в верхнем кармане пиджака или штормовки.
Херувимов за его плечами Апраксин зафиксировал сразу и насторожился – сие случалось далеко-о, ой, далеко не всегда... И ой, далеко не со всеми.
Правый из них, «ангел со взором горящим», пропадал в работе. За ним возвышалась полка с книгами, в которых торчало множество закладок, и ангел метался от закладки к закладке, не успевая вытирать горючий пот со своего херувимского лба. Временами он, обессилев, молитвенно закатывал глаза и тогда из нимба опускалась рука с зажатым в ней листком бумаги или папируса, который он благоговейно вкладывал в правое ухо докладчика.
Левый из херувимов, потемней окрасом, в это время явно, а то и нарочито бездельничал: качал ногой, зевал, почёсывался, посматривал на часы, а за спиной его то и дело проявлялась бутылочка тёмного пива, которую, как это можно было предположить, Сергей Сергеич рассчитывал выпить в привокзальной забегаловке «Добрый путь», отходя после лекции.
Слушатели и предположить не могли, сколько энергии уходило у Баданова на то, чтобы донести суть какого-нибудь запутанного наукой вопроса. После этакой речи он сам себе напоминал надувного слона; ткни иголкой – и лопнешь... Как это сразу почувствовал Апраксин, он скрыто ненавидел тех, кто подкарауливал его где-нибудь на выходе из аудитории. И недаром – на его выступления, как назло, какие-то, явно не совсем чистые силы непременно приносили то «посланников Космического Разума», то «Посвященных Свыше», а то и настойчивых искателей Атлантиды и Шамбалы, «рерихнутых» и «агнийогнутых»... а попросту говоря – сумасшедших.
И сыпались вопросы!
– Скажите, а ведь у вас в жизни было что-нибудь такое? Ну, например, шаровая молния в голову ударяла? Или, там, контактик с инопланетным разумом…
– А вот у меня был случай!!! (следовал получасовой рассказ о случае).
– Вы Каббалу неправильно трактуете! Сам Афанасий Кирхер упоминал, что её великое учение, возникло за сто пятьдесят тысяч лет до нашей эры... А вот Рита Зайн... А вот Мишель Нун... А вот...
– Атлантида помещалась на Северном полюсе! Эту истину мне открыли Силы Космоса из созвездия Альфоцентавры!..
О, если б было можно! – в такие минуты он поубивал бы их на месте!
Для него не значило, является ли данный гражданин простым смертным или собаку съевшим адептом карт Таро. С рёвом раненого зверя кидался он на какого-нибудь несчастного «Избранника Высших Сил», громоздил Шамбалу на Атлантиду, Атлантиду наваливал на голову спросившего и, скатав всё это в комок, безжалостно швырял в помойку истории.
К нему подбирались и крутые материалисты, которых можно было сразу же узнать по скептически поджатым губам и покровительственной интонации, с которой они начинали разговор:
– Признайтесь, ведь то, о чем вы сегодня рассказывали – неправда.
– Все ваши построения, мягко говоря, ненаучны. Вы пытаетесь выдать за науку гору разрозненных фактов.
– Вспомните о «бритве Оккама»*! Зачем объяснять сложно, если можно объяснить проще?
* Принцип Оккама («бритва Оккама») – правило, сформулированное философом-схоластом, францисканским монахом XIV в. Уильямом Оккамом: понятия, несводимые к простому объяснению, должны удаляться из науки.
– Вы говорите об алфавите. Вы, что, по образованию лингвист? У вас есть диплом лингвиста?
И в привесок:
– Если то, что вы проповедуете с трибуны – истинно, то это от Диавола, а не от Бога.
«Материалисты, гррр!» – так и сверкало из-под очочков Баданова. Он дергался и исходил пеной, вырывался из цепких лапок любителей изящной словесности и оглушительным басом покрывал суждения обступивших его лилипутов:
– Сомневаясь в том, что я имею честь изложить, вы изволите сомневаться в Истине, которая вряд ли откроется тому, кто не привык работать своей головой, а лишь всецело полагается на чужие знания. Большей частью то, о чём я сказал и буду говорить сегодня, почерпнуто не из популярных книг! Это – жизнь и великий процесс исследования её тайн! Мои предки, учёные и целители, состояли в близком родстве с семьёй самого Чингиза, и Владыка Сам разрешил им беспрепятственно изучать сокровища во всех хранилищах знаний на бескрайнем протяжении империи!
– Но… – произнёс он вслед за этим и замолк. И зал, затаив дыхание, ждал, что последует дальше.
– Но, несмотря на обилие сведений, которые сохранили для нас древние и средневековые авторы, нам с вами не следовало бы терять главного, а именно – здравого смысла. Автор мог: а) опираться на неверные сведения; б) сам неверно понимать эти сведения; в) мог шифровать своё изложение материала для того, чтобы не поняли профаны; г) он мог попросту ошибаться! И так далее…
– Представьте!.. Попробуйте представить, что, например, «роясь в сегодняшнем окаменевшем дерьме», учёный-оккультист будущего нашёл таинственную рукопись. Руководствуясь своими представлениями, он перевёл её так:
«И узрел я в небесах великое знамение…
И Большая и Малая Медведица вращали колёса…
И вослед им чудовище в виде огромного кота, повёрнутого головой назад…
А потом узрел я огромный шар, что был наполнен воздухом, и ужасные кровососущие насекомые роились на нём…
И собачья звезда Сириус, петляя по небосводу, влекла на себе гигантского Рака…
И сатанинский смех оглашал Вселенную, и пасти пожирали хлебы…»
– Ну, что за произведение я вам только что процитировал?!.
Молчание.
– Вспомните! Там, дальше, попадается жуткое чудовище, пожирающее детей, и отважный герой, приняв облик чудесной птицы, его побеждает… Что это за произведение?
– А, это вы нам «Апокалипсис» цитируете!
– Ни в коем случае. А что я цитирую? Это каждый ребёнок знает!
Молчание.
– Господи ты, Боже мой!.. Ну… «Ехали медведи на велосипеде, а за ними кот задом наперед. А за ними раки на хромой собаке… А затем комарики на воздушном шарике. Едут и смеются, пряники жуют…»* Примерно так… Неужто не узнали?
* Разумеется – неточная цитата из «Тараканища» Корнея Чуковского.
– А-а-а…
– На этом простом примере вы можете проследить, как, руководствуясь «просветлённым» способом мышления можно исказить понимание самого незатейливого текста… А теперь – поговорим о…
2
В тот вечер он чувствовал себя особенно плохо. Апраксин со своего места чувствовал, что тема, которую пытался донести Сергей, для аудитории неподъёмна. Пускай докладчик, носясь по кафедре, метал в публику и громы, и молнии логических построений и очевидных фактов, но... слушатели недопонимали.
– Ну это же стало очевидным ещё с дореволюционных пор! – стонал Баданов. – Об этом столько раз писали! Старшие карты Таро – это и есть русский алфавит! Кто его таким сотворил – мы выясним! Ведь очевидно, что если каждой из Старших карт символически соответствуют простой или двойной знак русской азбуки, то именно они должны выражать скрытый смысл этой карты!
– Но простите! – выросла с места дама с разгневанным лицом. – Вы несёте чушь! Всем известно, что древнейшим посвятительным алфавитом является иврит. И это именно с ним Великий Посвященный Элифас Леви связал Священные Арканы Таро!
– Вы прочитали это в одном из популярных изданий? – многообещающе вопрошал Баданов. – «Всем известно…», ну да, конечно! Убеди-ительный довод!..Квадратное еврейское письмо возникло на рубеже нашей эры и вряд ли ранее. Оно отнюдь не самое древнее на планете. Кстати, возраст Арканов Таро современного вида лет так на тысячу меньше. А что касается Леви, то ведь он и сам признавал, что его привязки рисунков Таро к ивриту достаточно искусственны. Не улучшили их и поправки Уэйта…* Я считаю, что ответил на ваш вопрос. Давайте перейдем непосредственно к теме нашей лекции! Итак...
Гневно сощуренными глазами проводил заспешившую к выходу даму. И продолжил, притопнув от возбуждения:
* Элифас Леви и Артур Эдгар Уэйт – представители, соответственно, французской и английской школ Таро.
– Знаки букв А и У! Два угла – это в плоскости! Два вихря, вверх и вниз – это в объеме! Теперь: ни одно движение во Вселенной не происходит вне спиральной траектории. Даже движение дыма, что поднимается вверх от костра. Знаете, как в сибирских деревнях кладут печные трубы? Если вы проложите ход дыму по прямой – он может и не пойти, но если это сделать по правилам, по спирали...
– А вот у меня был случай! – перебила его другая дама, полноватая, со сверкающими как бусинки глазами. – У меня в трубе злой дух завёлся! Я знаю, кто его подослал! – зловеще произнесла она, поворачиваясь к залу.
– Сударыня!!! – перебил Баданов. – Мы с вами, кажется, договаривались: одна аудитория – один преподаватель. Если у вас есть желание выступить, обратитесь в администрацию института! Может быть, вам предоставят и аудиторию, и время.
И эта дамочка, а с нею несколько человек быстрым раздражённым шагом отправились за дверь.
«А он молодец, – подумал Апраксин. – Но так он, рано или поздно, растеряет всех».
– Итак! – стальным голосом продолжал мирный геоботаник. – Если мы с вами вернёмся к канонам эзотерической символики и вспомним, что древнейшим обозначением души, информационного, женского начала является такая геометрическая фигура, как тор, а энергетического, мужского – прямая линия, которая есть траектория движения духа, проходящего через этот тор и активизирующего его...
– Извините, а сказать проще?.. – спросил кто-то.
– Проще сказать трудно... Легче нарисовать. Или показать на примере. Глядите: я женатый мужчина, на пальце моем кольцо. Кольцо (тот же тор или тороид) символизирует начало женское, палец – мужское. Это понятно?
– Теперь понятно.
– Пойдем далее. Изобразим в разрезе два тороида, один над другим. Один из них будет соответствовать более высокому миру, другой – более низкому. На нашей схеме они будут выглядеть как две лежащих одна над другой восьмерки. Понимаете, в чем штука: мы, стиснутые нашим восприятием в пределы трех измерений, увы, не в силах осознать самое простое, а именно...
3
Одним словом, народ с его лекции расходился со звоном в переполненной знаниями голове.
В тот вечер он, как обычно, получив из кассы причитавшиеся за выступление рубли, наскоро отбился от редких сегодня заинтересованных лиц и вяло поплёлся к выходу, ненавидя и дураков, и свои занятия, и сокрушенно выставляя лекции самые низкие баллы.
Человек, на которого он наткнулся у выхода из института, был так себе, не очень заметный. На вид лет тридцати, с небольшой бородкой (кто сейчас не носит бородку?), среднего роста, в потёртом летнем плащике...
– Простите, Сергей Сергеевич. Я понимаю, что вы устали.
«О Господи, ещё один "просветленный"!»
Заветная бутылочка тёмного пива медленно таяла вдалеке.
– Меня зовут Фёдор Апраксин. Я хотел бы лично поблагодарить вас за интересное выступление. А вообще – есть разговор. Ваши соображения заставляют задуматься, а в отношении меня это не всякому удается...
«Ну, поехали...» – обречённо подумал Баданов.
– Что ж вы так!.. – весело произнёс Апраксин. – О торсионных матрицах и полях, о техномагии речи ведете, а защиту не ставите.
– Вы ошибаетесь, – сухо ответил Сергей Сергеевич. – К магии мои занятия не имеют никакого отношения. О чем вы хотите поговорить со мной?
– Погодите-ка... – и глаза Апраксина задорно сверкнули. – Выпрямитесь...
Левую ладонь он установил на груди Баданова, а правой в то же время провёл вверх-вниз по его спине.
– Как? Дышать стало легче?
И верно. Легче стало не только дышать. Куда-то мгновенно исчезла тяжесть в затылке. Пропал штопор, что буравил последний час меж лопаток... Спину окутало блаженное, сладостное тепло. Как-то радостно, как в детстве, захотелось жить.
Сергей Сергеевич только головой покачал:
– Да... благодарю! Вы что, этот самый… экстрасенс?!. Или, быть может, просто мелкий бес?
Ему почему-то показалось, что он услышит ответ вроде «элементарно, Ватсон!» И его внезапный собеседник действительно чем-то походил на Шерлока Холмса.
Но Апраксин был чужд подобных определений.
– Бывает, кое-что получается. У меня были неплохие учителя! Не волнуйтесь, я отнюдь не бес, а если и бес, то подавно – не мелкий. Этой технике я и вас как-нибудь научу… если вам будет угодно… А знаете... Вы только не говорите, что спешите, ибо это не так! У вас впереди бездна времени. Ваша жена сегодня не скоро придёт из музея… в мастерской уйма работы. Сегодня как раз подвезли новую партию чучел.
– Да и в конце концов, – прибавил он, – что, чёрт подери, за комиссия – провести вечер в моросящий дождь, в продутом всеми ветрами привокзальном «гадюшнике», за компанию с местными бомжами и с бутылкой просроченной «Балтики» в руке? Здесь, у метро есть одна небольшая кафешка…
– А, простите… – потоптался Баданов.
– Расходы – за мой счёт, идёт? Как вы отнесётесь к порции запеченного в горшочке мяса, зелёному горошку, ароматнейшему картофельному пюре и подливке, приготовленной по уникальному французскому рецепту? От самого Шарля Азнавура! А к долме, приготовленной хозяйкой заведения, очаровательной Анаит? А к сациви, лобио, или чебурекам, или пирожкам с фасолью, маслинами и сладким болгарским перцем? А к древнему божественному напитку «Васпуракан», глоток которого превращает ваше горло в очаг сверхъестественного наслаждения? Или блинчикам с топлёным маслом, поверх которого плавают хорошо прожаренные красноватые ломтики...
– Изверг! Негодяй! Искуситель! – простонал Баданов. Херувимы на его плечах молитвенно воздели руки... и тут он неожиданно согласился и пошёл на «ты»:
– Ну… лады! Коли обещаешь – пойдём... Кстати, откуда вам известны все эти подробности... ну, о пиве, о жене... и так далее?
4
– Я уже сказал вам, что у меня были неплохие учителя, – говорил Апраксин, когда они шли по осенней улице по направлению к метро. – О школе Кузнецова слышали? Психология, внушение, НЛП... Плюс неплохие природные данные. Опа-асная штука! Но если разумно обращаться... Ваша ошибка, что вы игнорируете хотя бы элементарную, кухонную магию. При ваших занятиях знание иных приёмов не помешало бы.
– Вы что, и мысли читать умеете?
– Умею! – согласился Апраксин. – На самом деле это совсем не так сложно и давно не сенсационно... Задумайте любое слово.
– Ну, хорошо, задумал, – Баданов перебрал в уме список терминов, которые известны отнюдь не простому смертному. Потом плюнул и выбрал совсем простое слово, а именно – «проясняется».
– Проясняться-то оно проясняется! – немедленно отозвался Апраксин. – Только вы, дорогой Сергей Сергеич, наверняка заявите о том, что я вам это самое слово внушил. И что это «элементарный гипноз» или что-то в этом роде.
– Действительно, – сознался Баданов. У него и в самом деле мелькнула такая мысль.
– Сами же говорили сегодня: наша наука – мастерица навешивать ярлыки там, где объяснить не может, но – надо сделать вид, что все понятно. Дескать: «а, это просто гипноз! а, это всего лишь внушение!» Но что есть гипноз и что есть внушение? Достоверно, до тонкостей неизвестно. Как именно протекает процесс передачи энергии в теле? И идёт он только ли по цепочкам нервных клеток? Какие структуры при этом активизируются, как они при этом взаимодействуют? А может быть...
И тут Апраксин внимательно, снизу вверх посмотрел в глаза своему собеседнику:
– А может быть, ни нервы, ни мозги здесь не при чем? Может быть, судьбе было угодно, чтобы в сей момент нам в голову одновременно пришло одно и то же слово? И главное, что этот момент можно уловить, а можно и проглядеть? Как вы полагаете?
– Я полагаю, это слишком сложное объяснение. Вспомните о «бритве Окка...» Тьфу ты! – мотнул головой Баданов, – Ну, ладно. Ладно… Скажите, а вы не могли бы, для моей пущей убедительности повторить этот опыт? Ну, угадать задуманное слово?
– Разумеется. Только, прошу, не надо так напрягаться. Вы сейчас очень боитесь меня обидеть. Не родился такой человек!.. Оставьте. Гм... какое-то странное слово. Оно, наверное, из латыни?
– Окончание похоже, но не из латыни.
– Так. «Комус» знаю, торгует офисным оборудованием. «Кумуз» – национальный кавказский инструмент... «Кумыс» – не «кумыс»…
– Это слово – «камус», – не выдержал Сергей. – Так у скорняков называется шкура с ног оленя. Идёт на рукавицы, торбаса...
Апраксин рассмеялся:
– Сразу видно, что ваша супруга занимается выделкой шкур... Погодите-ка. У Даля есть это слово, но у него в словаре оно не через «у», а через «ы»...
– Вы знаете, что вы – молодец? – серьёзно сказал Баданов.
– «Алля бисмилля!», как говорят у нас, – рассмеялся Апраксин.
– Вы родом с Кавказа?
– Станица Георгиевская, а что?
– Все тамошние русские разговаривают с небольшим кавказским акцентом. И очень любят вставлять в речь местные словечки.
– Во-от! А вы утверждаете, что не лингвист. И Господь бы с ним, с дипломом. Значок «я тоже не дурак» – не признак образованности.
– Знаете... – смущённо предложил Баданов. – А давайте всё же перейдем на «ты». Тем более, предчувствую, через пару минут мы будем распивать отнюдь не «Кока-колу»!
5
– Кстати, когда вы... ты изволил родиться?
– Хочешь просчитать по своей методике? Пожалуйста. Первого октября 1967-го. Воскресенье.
– Один плюс десять – одиннадцать. Человек ты энергичный. Год... все цифры в сумме дают двадцать три, в сокращении пять. Необычный стиль мышления, но ты в миру доброжелателен и контактен... Так, в сумме одиннадцать и пять дают шестнадцать, ух ты! Глубокая внутренняя эмоциональность, Аркан Башня. Из тебя получился бы неплохой писатель в стиле Достоевского или художник в стиле Гогена...
– Ни то, ни другое. По образованию я инженер по КИП* и автоматике. А в качестве хобби – компьютерщик. Вожусь с программами и, кстати, весьма недоволен тем, что имеется в наличии. Мир заполонил Билл Гейтс, а ведь его программы несовершенны. К каждой новой системе прилагается чуть не чемодан дополнительных дисков. У нас в своё время создавались куда более удобные программы. Вот увидишь, лет через пять-семь этот снежный ком «виндов» станет окончательно неподъемным для любого «железа».
* КИП – сокращённое от «Контрольно-Измерительные Приборы», обычная специальность инженеров на крупных промышленных предприятиях.
– А что тогда?
– Тогда программисты, наконец, обратятся к тому, от чего ушли – к человеческому мозгу. И выяснят, что то, чему они так долго поклонялись – лишь частный и тупиковый случай машинной эволюции. Тогда, наконец, наука, религия и магия объединятся, и наступит золотой век техномагии.
– Ты говоришь это так, словно сам уже обратился на путь истинный.
– Есть кое-какие наработки...
– Так, говоришь, родился в воскресенье? Тогда... шестнадцать и семь... ваш, сударь, потайной Аркан – таинственный двадцать третий. Оп! Опять! И с новой силой!
– По твоим выкладкам – соответствующий Знаку Змееносца, тринадцатому в Зодиаке.
– И верно, человек ты необычайный. Таро, магия, компьютеры... Мысли читаешь...
– Немного, и ты придешь к выводу, что именно я сотворил небо и землю. Брось. Я знаю и умею не больше твоего, правда – в тех областях, куда меня направила судьба.
– Неплохо направила, надо сказать. Случаем, это не твои статьи печатались в...
Баданов назвал один из широко известных журналов эзотерического толка.
– Не случайно. Мои.
– Но – под разными фамилиями, хотя по стилю можно угадать, что пишет один и тот же автор.
– Не люблю высовываться.
– Да, кстати. С чего ты взял, что сегодня я говорил о торсионных полях? Я вообще не знаю, что это такое!
– Извините, уважаемый мэтр, что я возьмусь указывать вам на действительный смысл ваших же построений. В Таро, и ты это прекрасно знаешь, зашифрована информация обо всем, что было, есть и будет. Система Арканов совпадает по алгоритму с важнейшими философскими системами. И не только философскими… А твоя сегодняшняя лекция?.. Да, в твоем выступлении речь формально шла о посмертном странствии души. Ты привлёк многочисленные символические параллели, в том числе форму знаков русского алфавита – самой гениальной из существующих знаково-символических систем...
– Так ты полагаешь, что Таро...
– Видишь ли, по роду своих занятий, я имею дело с предсказательными техниками. Я учусь отчасти и по твоим книгам…
– Нынешняя арканология развивается, увы, не вглубь, а вширь, – вздохнул Баданов. – Сколько не тверди, что английская ересь Уэйта не может отражать истинной картины мироздания – не слышат, а если слышат, так не верят. А сколько дров наломали с этой магией...
– Хм. А ты не задавался простым объяснением: может, потому не слышат, что это сейчас опасно? То есть, Богу представляется, что человек пока не дорос до принятия некоторых идей? Вспомни, как было с ядерной физикой. Вначале, вроде бы – пустячки, заморочки ученых. Потом сложнее. Потом, когда стало ясным, что из гипотетических построений вырисовывается возможность весьма конкретного практического использования... А потом было поздно…
– Впрочем, – прибавил Апраксин, – мы прибыли на место. Здесь нас покормят. Твой организм крайне нуждается в энергетической подпитке. Наука наукой, но и на грешную землю порой не мешает спускаться...
6
Кафе «Цицернак» («Ласточка») на поверку оказалось отнюдь не обычной «кафешкой», как сплеча окрестил его Апраксин. Мимо подобных заведений, – украшенных лепным фасадом, фигурными решетками, с подсвеченными неоном подъездами, – Баданов привык ходить, втайне глотая слюну и стараясь не смотреть на вывешенные у входа меню. Как он полагал, и месячного жалованья российского доктора наук здесь явно не хватило бы и на легкий завтрак, не говоря о пресловутых «разносолах».
Под узорчатым козырьком подъезда, набросив на плечи пальтецо, курила невысокая темноволосая женщина. Апраксин обратился к ней:
– Барев дзэс, Каринэ-джан!
Женщина недоумённо повела глазами:
– Барев...
Потом, вглядевшись в Апраксина, неожиданно высоким голосом вскрикнула:
– Фёдор-джан!
И, отбросив сигаретку, бросилась ему на шею, причитая:
– Ах, зачем бороду отрастил, зачем старый хочешь быть, хотя тебе идёт, что так долго не заходил? мы все ждали, ждали, молодец, что зашёл...
Апраксин, смеясь, увёртывался от поцелуев.
– А как там Анаит? – спросил он.
– Ой, ты знаешь, всё в порядке, но её сейчас нет...
– Как сына назовёт, не придумала?
– Фёдор-джан, да ты такой же, от тебя ничего не скроешь! – восхищенно произнесла Каринэ. – Какой хороший день, какой хороший день!..
Отступила на шаг и окинула восторженным взглядом сначала Апраксина, потом скромненько нависающего за ним Баданова. У Сергея Сергеевича что-то тонко тренькнуло внутри, потому что была Каринэ красоты несравненной...
– А угадай, как решили назвать, а? «Тадевос»!
– В честь меня, что ли? – сконфузился для вида Апраксин.
– В честь тебя, дорогой наш, в честь тебя! «Тадевос» – по-армянски «Фёдор»... Да, что же мы стоим? Заходи, заходи, и друга приглашай, ты здесь дома! Жаль, что так редко заходишь, ты каждый день заходи, все тебя помнят, я сама тебя обслужу, как раз столик освободился... А друга твоего как зовут?.. Как?.. Вай, Сергей, какое хорошее имя!..
Не прошло и трёх минут, как они сидели за столиком.
– Что пить будете: «Киндзмараули», «Воскеат», «Мегри»? Есть старые вина, есть молодые! Грузинское есть, армянское есть, венгерское есть! Французское есть! Всё есть! что в меню – есть, что не в меню – тоже есть! пожалуйста, выбирайте!
Друзья заказали по порции мяса в горшочках, а из пития – бутылочку «Киндзмараули». Сергей, перед тем, как отпить из своего бокала, коснулся пальцами вина и – разбрызнул по сторонам:
– Так у нас положено.
И смущённо сощурился под взглядом Апраксина:
– У моего народа. Жертва «духам места». А теперь – ну, давай, конечно же, за встречу! И… жду твоего рассказа. Откуда ты свалился? И что это вокруг означает?
7
– На мою зарплату, знаешь ли, не разбежишься, – объяснил ситуацию Апраксин, когда они утолили первый голод и успели поздороваться и раскланяться чуть ли не со всем персоналом кафе. – Как, впрочем, и на твою, догадываюсь. Вот и принимаю порой на дому, благо карты Таро изучил досконально. И посетила меня однажды симпатичная армяночка с грустными глазами. Одета небогато, держится прямо, с достоинством... Попросила бросить карты на семью, на детей, но чувствую – не то ее гнетёт, а спросить не решается. Я, конечно же, не Круазе* и с милицией сотрудничать не спешу...
*Жерар Круазе – известный датский психометрист и ясновидящий, помогавший следственным органам в раскрытии преступлений. Погиб в 1980 г.
– А, кстати, почему? С твоими-то способностями.
– А, кстати, зачем? Труп Круазе, помнится, обнаружили в купе поезда, в котором он ехал на очередное расследование... К чему официально светиться, если, например, можно, не выходя из дома, ввести гениальную идею в голову следователя? Или заставить преступника совершить ошибку и тем предотвратить преступление? Я, знаешь ли, порой бываю безжалостен.
– Так вот, – продолжил он. – Затеяли они с мужем открыть близ станции метро своё небольшое кафе. И помещение нашлось, и место хорошее… А поскольку люди порядочные, то и брать за то и сё излишне не хотели и не могли... на что и напоролись. Зачастили к ним... всякие... то с проверкой, то с угрозой. Ты, дескать, кто, частное предприятие? Ну и бери с народа как все, то есть наворачивай цену выше поясницы... А то твоя рюмочная – как бельмо на глазу, у всего района клиентуру отбивает. И вообще, смотри, чернобровый, доиграешься... И вот, гляжу я в свои «тарошки»...
Он с аппетитом отхлебнул глоток «Киндзмараули».
– Славное вино, настоящее... Ты почувствовал легкий привкус изюма? Гляжу я в карты, а там такое, что и говорить не хочется... Тем более – в её прекрасные глаза. Я, конечно, успокоил её, как мог, мол, всё будет в порядке, образуется. Врал, конечно. Как мог – врал, и как не мог – тоже врал...
– Но, как говорится, – продолжил он, – карты предупреждают, но не предписывают... Решил я вынуть карту, как совет самому себе в этакой ситуации. Вышли не одна, а две. Слиплись. «Колесница» и «Рыцарь мечей». Дескать, дерись, Фёдор Николаич! Тем же вечером я кое-что подправил в раскладе. Так, совсем немного. Ка-апелечку! Две-три карты...
– А в результате? – спросил Баданов.
– Ну, а в результате кафе процветает, и будет процветать впредь. Я же получил право, хоть один, хоть с друзьями сколь угодно за бесплатно пользоваться его услугами. Я, знаешь ли, «старый друг желудка». Пусть немного, но со вкусом (а иначе здесь не кормят). Отсюда ты можешь сделать закономерный вывод, что я не очень-то и бескорыстен…
– А им ты говорил о том, что... «кое-что подправил» в раскладе?
– Нет, разумеется. Зачем? Люди неглупые и всё прекрасно поняли сами. Понимаешь, нельзя недооценивать понимания своего клиента. А насчет магии... это же не только я.
– А кто? Господь Бог?
– Бог-то Бог, да и сам не будь плох. Это делает и тот человек, что пришел за советом. Ему, зачастую надо только дать импульс, желание, уверенность, а остальное сделается само. У каждого из нас внутри сидит маг, и это не я сказал...
– А скажите-ка, Фёдор, тебе... не попадала ли в руки такая книга – Дудинцев, «Белые одежды»? Все плохие люди любят говорить о себе, какие они хорошие...
– ...И наоборот, хорошие говорят о себе, что они плохие… Но я бы не спешил делить людей на плохих и хороших. Частицы добра есть в каждом. И даже закоренелый, погрязший в крови маньяк в душе желает, чтобы его, в конце концов, поймали...
– ...а если не ловят, начинает мстить с новой энергией.
– Бывает и такое. Но если вовремя уловить эту частичку добра, попробовать вдохнуть в нее силу...
– Ты идеалист.
– Пусть так. Но я не простой идеалист.
– Стоишь за то, что «добро должно быть с кулаками»?
– Упаси Господь! Кулаков не хватит, да и всегда ли они к месту? Невозможно искоренить зло только уничтожая носителей зла. Здесь необходимо что-то иное...
– А что именно? Тайный орден розенкрейцеров?
– Тайные ордена рано или поздно вырождаются. Нет!
– Так что же ты предлагаешь?
– Я не просто предлагаю, я верю в это.
– Тогда во что же ты веришь?
– Помнишь, как сказано в Евангелии? «Спасись сам и вокруг тебя спасутся тысячи».
– То есть, «разумный эгоизм» по Чернышевскому?
– Чернышевский не открыл ничего нового. Понятия добра, любви, уважения искони заложены в традициях всех народов. С другой стороны, когда традиции регулярно попираются, когда лозунг свободы подменяется лозунгом разнузданности, вот тогда-то и наступают эпохи смут. Другой «буревестник революции»*, помнится, сказал так: «Свобода – это невинная девушка. Её нельзя хватать каждому». Когда у нас началась эпоха реформ, я поначалу обрадовался. Вместе с женой ходили в пикеты. В одном из них, на площади мою красавицу жену много фотографировали на фоне запретного тогда триколора. Если б случилось что, её по фотографии нашли бы мгновенно, а она носила под сердцем моего ребёнка... Но речь не об этом.
* Максим Горький.
– Я сам с Северного Кавказа и горжусь этим, – продолжил Апраксин. – Когда-то, если ты, к примеру, заблудился или в горах тебя настигла ночь, ты мог попроситься на ночлег к любому. Пусть это твой кровный враг! И ты мог быть уверен, что пока ты – гость, с тобой ничего не случится... Ныне... Ой, да что там говорить... Понимаешь, традиция – это как вот эта бутылка. Ты можешь пить из нее, но ты ведь не станешь ее разбивать, потому что при этом прольёшь вино. А мы сдуру побили свой винный погреб, а теперь пытаемся пить, давясь, из лужи, а стёкла режут наши языки, и что делать далее – не знаем.
– И что же надо делать, по-твоему?
– Ну, как что... Как обычно, начинать сначала. Насаждать виноградники, возрождать традиции. Страсть к свободе имеет право затрагивать только надстройку, мнения отдельных людей. Сам же базис моральный должен оставаться целым! Этика, мораль, нравственность. Пусть хотя бы на основе тех же заповедей Христовых.
– Странно слышать такие речи от человека, который, вопреки запрету церкви, практикует магию и стремится к всемогуществу.
– Не перегибай. Магия не подразумевает стремления ко всемогуществу, – не согласился Апраксин. И объяснил:
– Два качества истинного мага, о которых ты можешь прочесть в любом учебнике: воображение и воля. Первое – для того, чтобы призвать на помощь силы, второе – для того, чтобы заставить их себе служить. Но есть ещё и третье качество, о котором почему-то забывают упомянуть, хотя без него маг – это просто колдун, а порою – и паразит, вампир, гнилостный нарост на теле природы. Это качество – совесть. Поступись им – и власть над тобой тут же возьмёт ЭТОТ, и ты ничего не сможешь с этим поделать… Что же касается всемогущества… а зачем оно мне? Напомню тебе крамольную фразу в одной из твоих же книг: «зачем стремиться к власти над миром, которым и Господь не всегда бывает в силах распорядиться?» Формулировочка хотя и спорная, но в принципе верная.
– В чём же?
– В том, что Бог – это не есть нечто застывшее раз и навсегда. Бог есть Истина, но истина не могла бы быть истиной, если бы не могла непрерывно развиваться. Иначе познание мира было бы конечным, а оно бесконечно. Важны исходные посылки, важен контроль над кое-какими промежуточными этапами, но если исходные посылки верны, а они не могут быть не верны, то весь этот хаос изо лжи, соблазнов и насилия, который мы наблюдаем, не может быть вечным. Это брожение, а процесс брожения когда-нибудь, да кончается. Другой вопрос: где в этом процессе наше место? Мы с теми, кто борется за истину или с теми, кто эту истину искажает?
– То есть, подверженных влиянию Дьявола?
Апраксин поморщился.
– ЭТОГО? Козла отпущения? Людям нелегко признавать собственные грехи, вот и пошли валить на Диавола… которого сами же и создали. А церковь, – вот же кульбит получился! – взяла, да и признала! В результате… страшном результате! – множество людей поверило в реальность существования этого персонажа. А кое-кто и стал ему поклоняться. Посему эта мыслеформа постепенно обрёла не только реальную жизнь, но и власть. И понеслось! Сатанисты! Чёрные маги! Сектанты! И, увы, иные священники, на устах которых имя сатаны упоминается чаще имени Божьего!.. А если разобраться, этот, Диавол – всего лишь 15-й из Старших Арканов. Он – своеобразная проверочная инстанция. То есть, проверяет, не кривишь ли ты душой. Не переваливаешь ли всю ответственность за свои поступки на Бога. Не ищешь ли корысти – в любви, богатстве, славе. Ну, а поскольку его функция – проверка, то он и искуситель. Предложит всё, чего ни пожелаешь! Согласишься на это, предашь себя – пропал. Отсюда важность смирения. Смирение, отказ, пост – это проявления не слабости, но силы. Без скольких вещей в мире мы спокойно могли бы обойтись! Да, впрочем, ты и сам это знаешь…