Глава 1. Разговоры заполночь

Повесть I

ТАРО ГОРГОНЫ


Глава 1. Разговоры заполночь

Сны о прекрасном женском божестве доставили моему воображению самое возвышенное представление о красоте. Вчера ночью, когда богиня вновь явилась ко мне во сне, она оставила такую живую картину, будто я грежу наяву, что я не мог сомневаться в её существовании. Я записал свои видения, дабы не расстаться со счастливой верой в неё, моего доброго гения.
Джон Клэр, «Записки о Белой Богине»


1

Кому-то, быть может, кажется, что карты – это просто разрисованные листочки картона? Это далеко не так. В пальцах настоящего мастера они становятся похожими на только что пойманных рыбок – изворачиваются, подскакивают, танцуют, а по завершении работы – сонно замирают до следующего раза. Их надо не лениться тасовать почаще…
Это не рука несёт ту или иную карту на свою позицию в раскладе. Это карта тянет за собой руку.
Какими бы они ни были, фабричными или самодельными, выполненными в изящной манере или грубоватыми, их долг – верно служить тому, кому они принадлежат.
Ни в коем случае без разрешения не трогайте (и подавно – не смейте брать в руки!) чужих карт! Обязательно нарвётесь на неприятность!

Карты «Таро Горгоны» не засыпали никогда. Порой, стоило владельцу поднести к уху темно-красный кожаный футляр, ему становились слышны и тихий шорох, и как будто беготня, и как будто перешёптывание. Как будто там, внутри футляра, непрерывно возились и царапали коготками насекомые...
А теперь подумайте сами, каково это – слушать подобные звуки, размышляя, что это, быть может, скребётся изнутри твоя смерть?
Но молодой маг вполне искренне верил, что чему быть – того не миновать, и что лишь один Господь Бог распределяет что, когда, кому и как. Да разве, рассуждал он, наше собственное тело – не такая же бомба с часовым механизмом? И стандартно шутил: «жизнь вообще опасная штука, раз от неё умирают».
В одну из июньских ночей, вскоре после описанных выше событий, в окно комнаты заглянул любопытный молодой месяц. Очертания предметов сделались резче. В полумраке шевельнулись и поползли по обоям многолапые силуэты – это снаружи, во дворе качались под ветром влажные, в капельках дождя, белые купы сирени.
На столе проявился портрет молодой строгой женщины с ребёнком на руках. Рядом высветилась пожелтевшая фотография – мужчина, женщина, а между ними мальчик лет одиннадцати.
Здесь же, на столе, возвышаясь на постаменте, небольшой чугунный Дон-Кихот каслинского литья читал и читал свою загадочную книгу.
Пошевелилась и заволоклась зеленоватой дымкой стопка гадальных карт, которые новый хозяин, перебирая на сон грядущий, забыл положить в футляр.
Отразившись как в зеркале от гневного лика Медузы Горгоны, бирюзовый луч, рассеиваясь, озарил комнату…
И в этот миг раздвинулись пространство и время. И затаённый багрянец озера обернулся прозрачной ясностью изумруда. И неохватный кристалл, в одной из граней которого отразилась мелкая, незначительная комнатка, занял место Вселенной, и начертанный на стене знак глаза в треугольнике обратился в треугольник в глазу...
Кто знает, быть может тот мир, что мы зовём реальным, на самом деле – наш внутренний мир?
Кто знает, быть может тот мир, что мы называем внутренним, на самом деле и есть реальный?

Может, и правду говорят ученые, что сны, которые мы видим, пролетают мимо нас в считанные секунды. Молодой человек, не подозревая о творящихся в его комнате превращениях, отвернувшись к стене, смотрел сон о детстве.
Ему снилось, что он снова, как когда-то, наловил в спичечный коробок кузнечиков и оставил коробок на туалетном столике. Мама, собравшись выкурить на ночь сигаретку, потянулась за спичками, а вместо них из коробка во все стороны так и брызнули попрыгунчики. Она испугалась, а отец рассмеялся: «И как это он до такого додумался?»
И вновь качались на упругих стеблях головки одуванчиков, и утренняя роса холодила ноги, и тянуло бежать, скользить, лететь по весенней траве...

– Спит… – прошелестел приглушённый голос из травяной, переливающейся мглы.
– Тем лучше, – ответил другой голос.
– Начнём! – решил третий.


2

Закрывающей картой * в ту ночь был Священник, он же Жрец, он же Духовник, он же Великий Иерофант. Персонажи Таро любят называться многими титулами, это прибавляет им значимости. Итак, Духовник в пурпурной с белым мантии восседал на троне, привычно благословляя застывших в благоговении паломников.

*Закрывающей картой у адептов Таро называется самая нижняя, которая в общей стопке обращена лицевой стороной наружу. Опытный мастер по окончании работы иногда специально перетасовывает колоду для того, чтобы добиться появления на этом месте какого-либо положительного в истолковании Аркана.

– Друзья мои, – произнёс он задумчиво. – В окне – молодой месяц. Пора обсудить, каким будет наше очередное решение. Мне кажется, что на сей раз хозяин нам попался благочестивый и почти безгрешный. Меня он считает своим покровителем и не устаёт повторять, что сеанс предсказания – исповедь, на которую человек приходит излить другому душу. Он верно говорит, что коль пришёл к тебе человек, то к тебе пришёл Бог, и отвечать ему надлежит, как отвечал бы Богу. Он верно понимает наш смысл, а если где и ошибается – то в оценке собственных усилий, кои чаще стоят гораздо дороже… Что мы будем делать?
– Не такой он и безгрешный, – вкрадчиво прошелестела Луна. – Попивает, покуривает, да и до женщин, знаете...
– Ну и что? – вмешалась Сила, румяная деваха, что укрощала льва, схватив его за челюсти. Огромный зверь с раскрытой пастью, из которой текла слюна, умолял глазами и трепетал как пациент на приеме у дантиста.
– Ему нет и тридцати трёх. Он ведь такой молодой-интересный, здоровый, девушкам нравится!.. Что б ему не погулять?
– Тем более, жена далеко, не мешает! – воскликнул Шут, он же Дурак или Сумасшедший, или Тайный Мудрец и Вечный Странник. – Гуляй – не хочу!
– Одиночество – дело обычное, – заметил вдумчивый, укутанный в плащ Отшельник. – Способствует развитию индивидуальности и поднятию силы духа.
– Ой, а что с женой? – спросила любопытная курносая Императрица, она же Хозяйка, она же Изида-Урания. – Ой, а почему он все время один и один, и снова один? Ой, а ведь женской руки в доме не чувствуется, а ведь мужики от этого спиваются!
– Прекратите сплетни! – сверкнула лезвием косы Смерть. – Поднабрались от предыдущих хозяев! Тарахтите как соседки на завалинке! Не забывайте, мы – Великие Арканы Таро Горгоны! И сегодня первый лунный день! Если нынче не решим, что с ним делать, придётся ждать месяц!
– Прошу тишины! – возвысил голос Духовник. Напомним, его карта была закрывающей, и потому именно он занимал должность председателя. – Впереди – ночь. Разобраться успеем. Слово вам, Правосудие.
Богиня Фемида в карте «Правосудие» или «Справедливость» согласно покачнула весами.
– Дамы и господа! – прохладным тоном завуча средней школы возгласила она и взяла поудобнее меч.
Серые, как классный журнал, слова ложились бесстрастно и однозначно:
– Позвольте вкратце напомнить суть. Нами рассматривается дело Апраксина Фёдора Николаевича, 1967 года рождения, русского, неоднократно судимого судьбой и, тем не менее, регулярно нарушающего её законы и предписания.
– Ну, прям как я! – осклабился Шут.
– ...Апраксин Фёдор Николаевич постоянно изучает оккультную литературу, и пишет статьи в русле учения так называемой эзотерики. По непроверенным сведениям, пытался продать душу Диаволу...
– Я ему этот факт припомню, – раздался глуховатый голос из середины колоды. Карта Диавола при перемешивании попала в середину Младших Арканов, потому и её персонаж чувствовал себя не в своей тарелке. – Я припомню этому наглецу, как он посмел продавать душу, оставив себе совесть. Это же всё равно, что продавать коня без уздечки!
– Мы припомним, мы ему всё припомним! – заквохтала его нынешняя соседка, Сивилла Мечей, именуемая в народе Пиковой Дамой. – Ещё как припомним!
– Младшим, кажется, слова не давали, – строго заметил Духовник. – Уважаемая Фемида! Великая Темис! (простите, что обращаюсь к вам дважды, но в разных переводах написано по-разному), – мы все искренне просим прощения. Продолжайте, пожалуйста.
– ...Его занятия спиритизмом, гаданиями и магией неоднократно изменяли естественный ход событий. Что недопустимо, как с точки зрения Высшего Промысла, так и с точки зрения элементарной этики...
– Простите, простите! – не выдержал на сей раз Возничий с Колесницы Победы. – А если указанные нарушения диктуются высокой стратегией и тактикой жизни? Ведь бывают моменты, когда без крайних мер не обойтись? Жизнь – она и есть жизнь!
– Перестаньте меня перекрикивать, – бесстрастно, как автомат, прозвенела Фемида.
И продолжала. В звуках её речи вставали холодные эмалированные стены и крашеные в «слоновую кость» решётки на окнах. В воздухе запахло приговором. Или, на крайний случай, переэкзаменовкой и оставлением на второй год.
– Господин Апраксин расстался с женой, которая, не в силах выносить богопротивного характера его занятий, вынуждена была уйти вместе с дочерью. Но господина Апраксина это ничему не научило. Он, как и ранее, так и поныне считает для себя не зазорным рекомендовать самым разным людям кому сойтись, кому разойтись, к какому врачу ходить, к какому не ходить, даёт рекомендации бизнесменам – даже не интересуясь сутью бизнеса. Принимает у себя без разбора и бандитов... и, между прочим, помогает им избежать ответственности перед законом!.. и проституток, и половых извращенцев, и наркоманов, и... у меня язык не поворачивается это сказать... осмеливается рекомендовать случайно забеременевшим женщинам делать им аборт или не делать!
– Ой, а ты сама-то через такое проходила? – всколыхнулась Императрица. – Па-адумаешь, строит из себя, цыпа, святее папы римского! Если хочешь знать, лучшие гинекологи – мужчины, а гадатель – он как тот же гинеколог... А вдруг и с тобой такое случится?
– Я попрошу вас мамочку мою не трогать! – вспыхнула Звезда, она же, согласно древним грекам – богиня Астрея, дочь Фемиды.
– Спокойно! Прекратите пререкаться! – жёстким голосом вмешался ангел с карты Страшного Суда. – Мне кажется, суть дела ясна. Обвинение: вмешательство в планы Божьи. Предлагаю высказываться по порядку нынешнего размещения в колоде. Надеюсь, уважаемый председатель не против?
– Не против, и по традиции выскажусь первым.
Добряк Жрец – Священник – Духовник – Великий Иерофант глубокомысленно откашлялся, нацепил на нос пенсне и, нечаянно утеряв всю свою значительность, принялся бубнить по бумажке:
– Раб Божий Фёдор, в крещении... тоже Фёдор!.. принадлежит православно-христианскому эгрегору... духовному направлению, то есть! – сверкнул он стёклами. – Так... Храм посещает нечасто, молится дома, на рабочем месте, иногда в самых неожиданных местах и ситуациях, например... не так давно возносил молитву в зоопарке, стоя перед терра-ра-ри-умом с крокодилом!..
– Батюшка! – взмахнул жезлом молчавший до сих пор Маг. – Простите, батюшка. Не могли бы вы сказать это своими словами? У вас это как-то лучше выходит.
– И верно, – вновь принимая величавую осанку, согласился Духовник и заговорил обычным бодрым тоном:
– Вот, что я хотел сказать вам, друзья мои. Пусть, с точки зрения строгих правил исповедуемой религии, у Фёдора Николаевича немало прегрешений. Он не ходит на исповедь, считая, что если уж исповедоваться, то только в том, что грехом считаешь сам, а если что-то грехом не считаешь, то значит – лжёшь. Но иных упорно посылает в церковь к иконам Николы Чудотворца и Божьей Матери – дабы помогли и направили. А вообще, как я уже говорил вам, мне он, несмотря ни на что, кажется человеком искренне и глубоко верующим... ну, есть, конечно, есть кое-что... а кто без греха?
– Ой, а о чём же он молился перед крокодилом? – не выдержала Императрица. – Наверное, о здоровье бедного животного?
– Нет, наверняка о душах людей, коих поел сей крокодил, – высказал версию Отшельник.
– Дураки, дураки... – с необыкновенной для него задумчивостью сказал Шут.
И в то же мгновение его карта, где он из пасти льва попадал в пасть крокодила, перевернулась, превратилась в карту Повешенного, внезапно оказавшись второй по счету и, следовательно, имеющей право на внеочередную речь.
– В это время он размышлял о своем будущем воплощении*, о своей душе молился. Мало ли о чём можно молиться, стоя пред символом своего посмертного существования?

*Крокодил в рисунке карты «Шут», согласно символике Таро, обозначает, в частности, возможность последующего, после смерти, воплощения в материальном теле (реинкарнацию).

Повешенный говорил с натугой, лицо налилось кровью, поскольку он, согласно традиции, свисал вниз головою.
– Я, как олицетворение жертвенности, скажу так. Этот человек считает, что Спаситель распят в каждом из людей. Что человек приходит к нему за помощью не сам от себя, но посылает его Бог... И если так, то главное – помочь пришедшему ощутить в себе Бога...
– То есть, самому стать Богом? – ядовито прошелестела Луна.
– Человек – и есть Бог-Сын. И с каждым новым грехом своим он вновь и вновь распинает в Себе Себя. Мне кажется, что здесь нет больших разногласий с исповедуемой нашим хозяином религией... А там – как хотите. А вообще... – прибавил Повешенный хриплым шёпотом, и тут его лицо вдруг совсем исказилось, и приобрело иное выражение. Теперь он стал не Повешенным, а Висельником, то есть – разбойником с большой дороги, – А ващще, чё за базар, пацаны? Хотите кокнуть? – кокайте!
– Да!!! – взорвалась Башня, Разрушаемая Молнией. – Кокнуть – и все дела! Перо ему под рёбра! Корку от банана под ноги! Рекламным плакатом сверху! Машину ему, номер которой никто не успеет запомнить!!!
– А скажите-ка, батюшка, – тонким голосом пропела Луна, – что это за таинственный преступник, которому Апраксин, по мнению высокого Правосудия, помог избежать ответственности перед законом? Это ли не грех?
– Уважаемая Луна несколько передёргивает карты, – мягко ответил Жрец. – Однажды на приём к Апраксину явился молодой человек, его имя было Роберт, но величал он себя именем Боб, а по кличке был Бобёр. Известный ас-угонщик автомобилей, имевший к тому времени две ходки и три судимости. Поскольку последний приговор был условным, то и наказания Бобёр не понес никакого.
– То есть?
– То есть, сумел удержаться. Он явился к Апраксину с вопросом, удастся ли ему завязать. В чем ему и помог наш подследственный.
– Если можно, подробнее, – поинтересовался Отшельник.
– А подробнее – ой, это же целый роман! – радостно воскликнула Императрица и, благословленная жестом Духовника, объяснила:
– В местах не столь отдаленных попалась Бобру, человеку, в общем, неглупому (не одну машину сгрыз), одна замысловатая книга, а именно – «Преступление и наказание» Фёдора Михалыча Достоевского. Задело его то, что в нём говорилось о Сонечке Мармеладовой... Вначале подумал: чушь, таких баб на свете не бывает. Чуть после – призадумался. А когда оказался на воле...
– Перст Божий! – многозначительно поднял палец Духовник.
– ...взял, да как нашёл именно такую!.. Венцом их любви стал ребёнок, потом они оформили отношения. Бобёр поступил работать в автосервис, и решил было окончательно порвать со старыми дружками, но не тут-то было. В раскладе карт на эту возможность его дальнейшего жизненного пути выходили...
– Я! – злорадно прошептала Луна.
– И я! – поддержала её Смерть.
– И я тоже, – буркнула Башня, Разрушаемая Молнией.
– Если же он оставлял ситуацию как есть, то венцом всего были...
– Я! – приглушенно отозвался Диавол-Искушение.
– И мы! – в один голос сказали Маг и Шут, в этом случае – Новое Дело и Незаслуженное Благо.
– «Выбирай! – сказал своему клиенту Апраксин, – но помни, что дорога твоя праведная будет нелегкой. Ты, конечно, можешь отказаться, но если выберешь её, то... самое страшное вообрази – не ошибёшься…»
– «Слушай, Мага...» (так называл Апраксина Бобёр), «слушай, Мага, ты меня предупредил – спасибо. Но назад для меня дороги нет. Знаешь, братан, ты лучше открой мне когда, что будет, где и как. Обозначь поточнее! Сумеешь?»
– Через год-полтора они встретились вновь. «Всё случилось, как ты расписал», – сказал Бобёр, – «но теперь, вроде бы, устаканилось. Глянь, что там дальше!»
Апраксин бросил карты, и там, на сей раз, стояли...
– Я! – сказала Сила.
– Я! – сказал Возничий Колесницы Победы.
– Я, я! – закричали в один голос дети Аркана «Солнце».
– Красивая сказочка, – скривилась Луна.
– Дорогу выбирает сам человек, и это главное, – сказал Возничий. – Мы, карты, предупреждаем, но не предписываем.
– Главное – следовать Высшей Воле, – с холодком возразила Фемида.
– А если в том, чтобы открыть другому глаза и есть Высшая Воля? – улыбнулся Духовник.
– Высокие слова, высокие слова... – заворчала Луна. – Вы о шарлатанстве его не слышали.
– Апраксин – настоящий мастер, – убеждённо заявил Маг. – Ему незачем прибегать к обману.
– А вот и нет, вот и нет! – взвился Шут. – Пускай об этом Диавол расскажет, ему это лучше известно!
– Идите к чёрту! – пробурчал Диавол.
– Да, а что, собственно, произошло? – полюбопытствовала Императрица.
– Случай такой действительно имел место, – улыбнулся Духовник. – Но ни к гаданиям, ни к магии, если говорить честно, он не имеет никакого отношения.
– Видите ли, – продолжил он, – иногда для того, чтобы избавить мнительного человека от навязчивых идей, бывает мало просто разложить карты и выяснить, что в данном случае речь никак не может идти ни о порче, ни о сглазе, ни о чём-нибудь подобном. Одно время нашему герою досаждала одна неотвязная клиентка. В конце концов, ему надоело препираться с нею. Вынув из колоды несколько карт, он наугад ткнул пальцем в первую попавшуюся. Это и оказался «Диавол». «Вот, видите – козёл на унитазе? – спросил Апраксин. – Для того чтобы снять порчу, вам необходимо, поднявшись утром, сходить в туалет. Крупными буквами (и красными чернилами, непременно красными!!!) написать на листке туалетной бумаги слово «порча». Затем, (ну, после того, что обычно делают в туалете) – вы должны бросить бумагу в отверстие, перекреститься и сказать три раза (непременно три!!!): «Порча-порча, была ты на мне, а стала ты в г...!» Надо ли уточнять, что средство подействовало, и успех был необычайным? К сему хочу добавить, что слух об этом чудодейственном средстве со временем широко разошёлся и попал в учёную книгу самой Надежды Стефаненко!
– Да, вам смешно, а мне-то каково? – опять заныл Диавол. – Меня и без того дразнят то козлом, то петухом, то вообще врагом человеческим. А разве я враг? Я жизнелюбивое, жизнерадостное существо, и лишь по недомыслию и клевете завистников...
– Извините, коллега, но сегодня мы, кажется, обсуждаем не вас, – мягко прервал его Духовник. – Предлагаю предоставить слово тем, кто пока не высказывался. Кто у нас не держал слова? Воздержанность?
– Я воздержусь. Пока… – гулко отозвалась Воздержанность.
– Верховная Жрица?
– Пусть на это будет Суд Господен – всеправедный и неотвратимый!
– Император?
– М-м-м… Других дел хватает. Но... если б он во всем прямодушно раскаялся, я бы, пожалуй, снизошел до его мольбы с вершины моей пирамиды.
– Н-да, конечно, если только раскается... Колесо Фортуны? Что скажете вы, уважаемый Сфинкс?
– Велик адепт, идущий дорогою непроторенной. И да минуют его равно случайность несчастная и случайность искусительная...
– Звезда?
– Хочу, чтобы он не обижал мою любимую мамочку Фемиду. Если он рассчитывает когда-нибудь заполучить жену, пускай не забывает и о тёще... А кстати, где сейчас находится его бывшая супруга?
– Она в новым браке и проживает с мужем и дочерью в общине отца Гермиона...
– Это какого же Гермиона, Ваше Святейшество? – ахнула Верховная Жрица. – Сектанта?
– Имя «Гермион», – хмуро продолжал Священник, – на греческом означает «повелевающий ослами». Достойно же имя служителя сего, презревшего веру предков своих и объявившему себя вторым Мессией!
И, не желая более говорить на эту тему, продолжил опрос:
– Солнце?
– Удачи ему во всем! А, скажите, он что, сирота? Где его родители?
– Его родители на пенсии, живут в станице. К чести Фёдора Апраксина, он регулярно, раз в месяц, посылает им деньги, которые они, в свою очередь, тайком от него кладут на сберкнижку, на его имя... Ну, далее... Маг? Мир?
– Я отвечу за нас двоих, – чинно промолвил Маг. И взмахнув жезлом в сторону Фемиды, заговорил быстро-быстро, словно боялся не успеть выговориться:
– Бизнесмены? А что бизнесмены? Неизвестно, какими делами занимаются? Да известно ему всё наперёд! Он же их мысли читает как по книге, даром что курсы «девятимесячных психологов» заканчивал! А что идет к нему всякий там народ, но ведь это люди! Как же он может их не принять? Что, бандит не человек? Что, скажете, у него все проблемы – как бы кого ограбить? Да нет же! И вы это знаете! Что, проститутке не хотелось бы завязать? А наркоман – он не хотел бы слезть с иглы? А гомосексуалист – у него не бывает своих забот? Он что, бесчувственный? Скажите мне... нет, скажите всем нам, Духовник, что там гласит ваша вторая заповедь? Не сказано ли в ней, что исповедник не имеет права осуждать человека за грехи, и что Высший Судия – Господь Бог? А не говорит ли заповедь третья, что нельзя вытягивать признания во грехе?
– Ну, ты нам про первую напомни... – недовольно протянул Император. – Про тайну исповеди расскажи, а мы послушаем, а время идёт...
– Так! – прервал назревающий спор Ангел Страшного Суда. – Предлагаю! Пусть теперь скажет своё слово...
– Позвольте высказаться мне! – раздался спокойный гулкий голос, и все притихли, потому что слово наконец-то взяла одна из самых загадочных карт – Воздержанность, чьё второе и главное имя – Время.
– Я хочу напомнить вам о некоторых реалиях, которые нам жизненно необходимо принять во внимание. Немедленно принять во внимание...
Голос Времени звучал громко, монотонно, размеренно. Его вибрации отдавались в комнате эхом. Чугунный Дон-Кихот дрожал в резонанс его интонациям.
И все примолкли, ибо устами Времени им деликатно напомнили, что они – всего лишь слуги, в своём кружке обсуждающие дела и поступки нового хозяина.
– Первое... Мы совершенно забыли о том, что приглашение нашему новому хозяину дали две Высших карты. Да, сейчас, волею удивительных рук Фёдора Апраксина они находятся далеко, с той стороны колоды. Пусть Шут и Мир призовут эти два Великих Аркана Таро!
– Второе... – продолжила карта Времени после того, как Шут, согласно кивнув, исчез с глаз долой.
– Второе – мы упускаем из виду образ жизни нашего подследственного. Этот человек, на долю которого в его пока недолгой жизни выпало немало испытаний, совершенно перестал бояться смерти. Он считает, что достиг в жизни своего потолка, и что сделал достаточно для того, чтобы в любую минуту дать ответ Всевышнему. Каждый свой день он стремится прожить так, как будто это его последний день. Спрашивается, можно ли, как это записано в нашем уставе, запечатлённом в Книге уважаемой Жрицы, неожиданно убить человека, который готов к приходу Смерти в каждую свою минуту?
– И, кстати, напомню вам вкратце устав, – выразительно помолчав, продолжило Время.

– Наш создатель вложил в колоду идею о том, что каждому человеку в течение его жизни даётся строго отмеренное ему Богом количество знаний. Как только оно достигнет критической отметки, душа человека должна отойти в Мир Иной. Для того и существуем мы, Арканы Таро Горгоны. Мы – выразители Божественного Провидения, и существуем постольку, поскольку Ему было угодно ускорить получение информации о жизни на Земле, главным образом – в мире человеческом. Мы оберегаем своего очередного хозяина. Мы убиваем его – когда придет Время... Если человек, владеющий колодой, продаст её, то тем самым он отказывается получать знания в дальнейшем, теряет, что накопил, а также полностью утрачивает талант мага и прорицателя. Если колода украдена, её бывший владелец сохраняет все знания, которые успел получить. Напомню уважаемому собранию, что по Высшей воле мы неоднократно способствовали такому разрешению событий...
– Простите, простите... – голос Шута тенорком ввязался в громоподобные раскаты голоса Времени и тут же прервался неожиданно наступившей полной тишиной.

– Карта Геркулеса! – возгласил Ангел Страшного Суда. – Её слово и её воля!
– Апраксин Фёдор Николаевич?!! – глас Геркулеса выражал недоумение. – Его потайная карта рождения!* – вы её вычисляли?!

* Согласно современному взгляду на Таро, каждому из людей при его рождении даётся кармическая программа, смысл которой можно понять, производя расчёт, исходящий из даты рождения. Каждое из чисел трактуется в качестве номера определённого Аркана. Исходя из анализа этих карт, смотрят, на что способен человек и какие задачи стоят перед ним по жизни. В данном случае речь идёт о карте-Аркане, «влияющей» на деятельность подсознания.

Присутствующие озадаченно переглянулись.
– Его потайной Аркан – двадцать третий! – продолжал Геркулес. – А это значит, что на этого человека Господь наложил особую метку. Он неподвластен общим законам. Вы учли это, о Старшие Арканы?
– Так что же делать? – недоумённо прошептала Смерть. – По одним правилам выходит так, по другим – эдак... Куда косой-то махнуть?.. объясните старухе!
– И как же? – обрадовалась она же, вдруг обернувшись Пери, Прекрасной Девой. – Выходит, его можно спасти? И формальный уход души из тела обернётся новым рождением? Как здорово! Можно, я возьмусь за это?
– Наше решение огласит Хранительница Судеб! Приди, о приди к нам, о Великая богиня Ананке!..
– О Великая Птица Анка из страны Кафф!
– О Ты, Великая Необходимость!
– О Ты, Великая Неизбежность!
– Ты, единого слова Которой боятся сами боги!..

И мгла наполнила комнату. И свет месяца не мог пробиться сквозь неё, и его серп завис в окне тонкой зазубренной дужкой – как лезвие ножа, которым древние перерезали горло жертвенному барану.
Кристалл распался. Тьма рассеялась. Прежний зеленоватый лунный отблеск озарил разбросанные по столу карты. Именно разбросанные, потому что неведомая сила раскидала, развеяла их в разные стороны, чтобы открыть ту, что до того лежала ниже всех.
– Вот то, что записано в великой книге «Пи»... – сказал печальный женский голос.
Из глубины озера показалось лицо – обыкновенное спокойное лицо женщины, какое бывает после того, как она долго и терпеливо изучала обстановку, пытаясь понять, что, в конце концов, происходит и, по истечении должного времени всё поняла и сделала надлежащий вывод.
В руках она держала большой разноцветный шар – одною ладонью поддерживая его снизу, другой сверху. Закутанная в длинные, нескончаемые, в складках одежды, она шагнула за пределы карты, а шлейф одежд тянулся и тянулся за нею вслед, и в складках лилового шёлка играли звёзды.
– Господь Един в ниж и в нимбе... – негромко произнесла она, обращаясь как бы внутрь себя.
– Господь Един на земле и на небе... – перевёл приглушенный хор голосов.
– Ко есть Свет, оберегающ ми...
– Который есть Свет, оберегающий меня...
– И ныну, и в уно...
– И ныне, и вечно...
– Ко речое зоукы...
– Чьи уста изрекают звуки...
– Ко створе я...
– Коими сотворён я...
– Ко створе мир...
– Коими сотворён мир...
– Ко сорнсть зреу лжежисть в ны...
– Всевидящий любую ложь...
– Амн.
– Аминь.
Её глаза под длинными ресницами оглядели комнату.
– Он видит чудесные сны и никогда не видит кошмаров, – не меняясь в лице, констатировала Хранительница. – Он небогат, хотя мог бы стать гораздо богаче. Он по-прежнему любит жену... о Боже, променявшую жизнь с великим человеком на прозябание в сектантской общине! Ему всего-навсего тридцать три... Что ж... Трабт ансалгт!
– Трабт ансалгт, – послушно повторили остальные Арканы.
Она всплеснула руками. Сфера, соскользнув с её ладоней, зависла в воздухе, медленно вращаясь и озаряя помещение переливами радужных бликов. В воздухе пахнуло дождём – это распахнулась форточка. Разноцветные капли искорками мелькали в воздухе и исчезали, не долетев до пола.
– И с ним мы все уйдем из этого мира, – неожиданно сказала она, и шум голосов умолк. Все ожидали, что будет сказано далее.
– Наш предыдущий Истинный Владелец ушёл из жизни до срока. Его преемник, струсив, продал колоду. Ныне вы видите нашего последнего Истинного Владельца...
– Но его уход из мира, равно как и наш уход не должен оборвать Дела, во имя которого мы были созданы. Он уйдет отсюда, он умрёт для этого мира, хотя его физическая гибель должна осуществиться не здесь и очень не скоро...
– И прежде, чем уйти из этого мира, он обязан создать и уничтожить то, что создать и уничтожить было предписано ему Не Нами...
Голос женщины одновременно и был, и не был. Он возникал наплывами из самых разных звуков, сплетаясь в одно целое из шелеста дождя, шороха листьев, шуршанья шёлковых одежд, в которых она проходила по дому... Её ладонь легла на лоб спящему.
– Ты счастлив, – чуть слышно сказала она. – Несмотря ни на что, ты счастлив, потому что ты, один из немногих, понял, из чего слагается счастье. Быть свободным от страданий. Знать, чего именно хочешь добиться. И оставаться самим собой... Зеркало твоей души отражает способность и желание любить. Смерть твоя будет ступенью к бессмертию. Трабт ансалгт!
– Трабт ансалгт, – согласно повторили карты.
Светящийся шар побагровел и вытянулся. Теперь это был удлиненный кристалл красно-оранжевого цвета, который медленно поворачивался под потолком.
И вот он стал вращаться вокруг оси, быстрее и быстрее, превращаясь в веретено, к которому тянулись бесчисленные нити…
Всё вокруг померкло, исключая строгого лица и ладоней рук Хранительницы, обращённых к лицу спящего.
– Точно такой кристалл принесет тебе друг, – произнесла она. – И это будет знаком твоего последнего дня в этом мире. У тебя будет власть над пространством и временем, и ты сумеешь указать должное место тем, кто в своей гордыне восстал против Его Воли. Твой путь сопроводят четыре Всадника; ты встретишь их, как встретишь свою истинную любовь. Смейся, шути, издевайся над собой и своими переживаниями. Будь дерзок и язвителен. Трудись. Раздавай свои богатства и учи этому других. Радуйся и забудь о печали. Надейся, и будет тебе. Иди и придёшь… Доброго пути, сынок!..
На мгновение её лицо стало очень похожим на лицо женщины с пожелтевшей фотографии. И с ладоней её, вспыхивая, неслись высоко в небо мириады разноцветных кузнечиков. И мир кружился смерчем изображений, где каждое являло собой Арканы Таро.
Потом суета стихла, и на столе, в свете наступающего утра, возникли те же старые фотографии, чугунная статуэтка великого идальго и кожаный футляр, в котором помещались карты «Таро Горгоны» – теперь в точном соответствии с порядком их номеров.


3

Фёдор Николаевич Апраксин, «старая сова», как он сам себя иногда называл, в то утро проснулся почему-то очень рано. И, главное – необыкновенно легко проснулся. Сбегал на кухню, откуда вернулся со стаканом вина и раскуренной трубкой. Присел к столу – записать увиденное. Буквы ложились обычными, твёрдыми, уверенными рядами.
А что же, собственно, снилось? Монотонные голоса? В его сне они обращались в звонкие, ребячьи…
Воспоминание детства – игра в «гуси-гуси»:

– Гуси-гуси!
– Га-га-га!
– Есть хотите?
– Да-да-да!
– Ну, летите!
– Нам нельзя!
Серый волк под горой
Не пускает нас домой!
– Ну, летите как хотите,
Только силы берегите!..

«Н-да, – подумалось ему. – Бесы-бесы... Га-га-га...»
Эту комнату в первом этаже коммуналки когда-то занимал поэт. Поэт давно умер, но за окном остался посаженный его руками палисадник, где бок о бок росли дубок и рябинка, среди камней альпинария пробивались первоцветы: фиолетовые и белые хохлатки, тонкий жёлтенький «гусиный лучок», небесно голубые пролески, жёлтые и белые ветреницы... И к тому же густо-густо пахло белой сиренью. «Будешь уходить – оглянись…» – вспомнилось чье-то…*

*Фраза из рассказа А.Н. Толстого.

Высунувшись до половины в окно, молодой маг почесывал бородку, приветствовал восходящее, лучиками игравшее в листах рябины солнышко.
День предстоял, – как и всегда! – нелегкий... но «нам ли бояться трудностей»?..
– Будет новая книга, – сказал он тогда. – Ах, какая будет книга!

И прошёл год… а может быть два… а может – и все три года. Или целый десяток лет?
Но не будем спешить. В этом повествовании нам не раз придётся перемещаться то туда, то обратно по времени. Оно – о волшебниках, а у них всегда всё шиворот-навыворот.
Посмотрим пока, что произошло с нашим героем за полгода до (а может, и спустя полгода после! кто, опять же, разберёт!) этих событий. Представьте: октябрьский вечер, и подсвеченный неоном дождь сбивает на асфальт последние листья…