Темный погреб встретил меня легкими порывами мертвяцки холодного дыхания земли. Я спустился по лестнице и встал на покрытую песком плитку пола. Вокруг меня на полках стояли банки с различными припасами на зиму. По левую сторону лежали сладости и картошка, по правую сторону – всякие соленья и какие-то тряпки внизу. В дальнем левом углу стояла давнишняя банка меду.
В погреб за огурцами погнал меня Егорыч. Мы с ним собрались выпить перед моей поездкой в город, за удачу, а он, собака, забыл принести закуску к самогону. Закуска градус крадет, но все же такое ядреное пойло занюхивать было нельзя.
На правой полке оказалось пять банок с солеными огурцами. Я взял одну, вылез наружу и пошел обратно к Егорычу. Его за столом не было. Наверное, ушел куда-то, может быть – поссать.
Я отодрал у банки крышку, и полез пальцами за закуской. К моему удивлению, из отверстия на меня полезли такие же пальцы. У самого основания на них были следы мучительного отрывания от тела – рваные края и темно-красные жилки, волочащиеся еще на полпальца сзади. Один из ползучих пальцев забрался ко мне в ноздрю. Я закричал, замахал руками и непроизвольно уронил всю банку на пол. Она разбилась вдребезги. Что было дальше – тяжело описать словами. Я не сразу поверил своим глазам – из оставшихся пальцев собрался кот, а из осколков – его шерсть. Кот встал на задние лапы и сказал мне:
- Предай Ленина-Вождя-Ильича!!! Забудь про коммунистические идеалы и присягни Люциферу! – глаза кота засветились красным дьявольским светом. – Продай душу Сатане, большевицкое отродье! Федор, мы сделаем из тебя верные котлеты!
После слов о котлетах мне стало не по себе. Я отшатнулся от кота, размахивающего когтями перед моим пахом, и ударился затылком о стену.
- *** тебе, котяра-фаготяра! – внезапно вырвалось из моих уст.
Кот мгновенно почернел, и напрыгнул на меня. Наверное, он драл бы меня когтями, острыми как бритвы, до самой моей смерти, но тут на помощь мне пришел вернувшийся Егорыч. Он достал из шкафчика обрез и разнес котяру надвое дуплетом.
* * *
Врачи в больнице осмотрели меня и сказали, что серьезных ран нет. Несколько порезов в области живота и рук, синяки, пара Егорычевых дробинок, застрявшие на ребрах (их сразу достали пинцетом). Моей жизни эти увечья не угрожали, однако часть уха спасти не удалось.