(по мотивам басни «Слон и моська») - грубый черновик, укороченный вариант
Улетает Министр обороны СССР. Далеко улетает, за границу, с очередным дружественным визитом в страну социалистического лагеря. А может, летит с плановой инспекторской проверкой группировки советских войск, дислоцированных на территории какой-нибудь Восточноевропейской страны?! Неважно. Главное – летит! То есть, пока еще только собирается лететь.
Для такой архиважной и помпезной цели, в рамках межгосударственного визита, на перрон перед таможней выкатили представительский Ил-62. Здоровенный лайнер! Красивый. Солидный. Чистенький. На ласковом утреннем солнышке поблескивает величаво и снисходительно.
Стоит себе Ил-62 степенно так, притягивая всеобщее внимание законченными формами и продуманными гармоничными линиями. Весь такой самодостаточный и внушительный. Одним только внешним видом внушает уважение к своему пассажиру, акцентируя внимание на него, как на птицу очень «высокого полета» и подчеркивая заоблачный уровень визита, его грандиозный формат и всю торжественность текущего момента.
Наземные службы аэродрома подогнали трап, раскатали красную дорожку. Не Каннский кинофестиваль, конечно, но все же?! А почему бы и нет?! Куда без нее?! Никак нельзя! Политес! Уровень, понимать надо!
Пока Министр в салоне самолета переодевается в свой любимый спортивный костюм (синий такой, самый обычный полушерстяной, ничем непримечательный, с застежкой «а-ля-молния» под горлышко на «олимпийке»), у трапа белоснежного лайнера стоит так называемая свита - многочисленное стадо всевозможных адъютантов, порученцев и прочих особ, приближенных к телу – разнокалиберных холуев, естественно, очень нужных и никак незаменимых.
Толпа высокопоставленных офицеров стоит плотно скучковавшись, но разбившись на несколько подгрупп. Вся свита поголовно молчит и дружно курит. Причем, почему-то все офицеры из свиты Министра старательно обходят красную дорожку, раскатанную у трапа, и всячески пытаются на нее не наступить и ненароком не запачкать?! Если перепрыгнуть ковровую дорожку все же не получается, то офицеры извиняюще морщатся и осторожно наступают лишь на самый ее краешек, чтобы сразу же запрыгнуть на нижнюю ступеньку трапа?! Странно и смешно наблюдать это со стороны, но тем не менее.
Свита, в основной массе – полковники, но есть и генералы. Степенная и солидная публика, самодовольная и важная. Много их! Ох, много. Сразу видно, что у министра служба совсем не сахарная. Ой, какая непростая служба у министра?! А как же иначе?! Раз такое огромное количество различных помощников, порученцев, незаменимых советников и авторитетных консультантов по всем мыслимым и немыслимым вопросам за собой по всему свету возить приходится. Куда без них?! Слова лишнего не скажешь, вдруг обмишуришься?! Вот позору на весь мир будет?! Греха потом не оберешься! Да, не дай, Бог! Тьфу-тьфу-тьфу!
А помощники хороши! Эх, хороши! Все краснощекие, фундаментальные, с фигурами «а-ля-борцы сумо». Форма у всех новенькая, с иголочки, наградными колодками густо увешана, не иначе за доблесть воинскую многочисленные награды дадены?! На значительно выступающих вперед внушительных животиках военная форма натянута, словно кожа на барабанах. Вон как блестящие пуговицы на кителях (в районе живота, естественно) в петли врезались?! Того и гляди все нитки «с мясом» повырывают?!
Хотя, вряд ли?! В военных ателье высококлассные мастера работают, хорошо пуговицы на кителях пришивают, крепко. Зубами не оторвешь!
Генералы из ближнего окружения Министра – отдельная каста, полубоги фактически! На них без благоговейного восторга и поросячьей зависти, даже смотреть не получается. Стоят себе у стойки самолетного шасси отдельной «генеральской» кучкой - закрытым клубом, так сказать, курят степенно, молчат многозначительно, задумались о чем-то, о своем – о высоком!
Полковники из массовки представляют самую многочисленную фракцию. Тоже видать «зубры», жизнь и службу давно поняли, не спешат, не суетятся, свое время ценить, планировать и правильно рассчитывать уже научились. Поэтому и вальяжные, поэтому и медлительные, движения лишнего не сделают. Не солидно это. Вдруг, генералом неожиданно станешь, а повадки «генеральские» уже давно и отработаны, отточены мастерски. Фактически останется только погоны сменить, да на брюки широкий кант нашить, вот и всего делов то. Эх, скорей бы…
Издалека видно, все офицеры цену себе знают, повидали многого, насмотрелись всякого, похлебали всего вдоволь и далеко не самого вкусного. Их удивить сложно чем. Поразить, вообще невозможно. Вон, взгляды какие спокойные, равнодушные, ничего не выражающие.
Хотя, равнодушие это обманчиво. Ой, как обманчиво! Показное равнодушие. Непростые полковники в свите Министра, совсем непростые. Зубастые полковники, все как один, зубастые, привыкшие и обученные личный состав Красной армии пороть и резать, драть и сношать! С чувством, с толком, с расстановкой! С паузами конкретными, с передышкой и продолжениями многосерийными! До потери сознания и человеческого облика! Короче, до победного конца! Зачастую забывая при этом, что в Красной армии служат их же родные соотечественники, а не враги проклятые из альянса НАТО и «так» измываться над «своими», вроде как бы и «не следоват». Но, в Красной армии всегда жили по принципу: «Бей своих, чтобы чужие боялись!»
А куда деваться?! Служба такая. Инспектировать – это Вам не хухры-мухры! Маму родную не пожалеют, коли Родина прикажет. Спрашивать строго и требовать гневно – это очень непростое дело! Точно-точно, поверьте на слово! Совесть потом иногда посещает и все такое…, спится тревожно, сны нехорошие одолевают…, затем в санаториях лечиться приходится, но это лирика.
Непростую школу жизни эти полковники прошли перед тем, как в свиту Министра попали, длинные дороги по штабным извилистым коридорам протопали, кое-где пробежали, где-то перепрыгнули, проползли местами. Что характерно, иногда – жопой вперед!
А чего Вы хотели?! Всякое бывает. Иногда лучше: «Совесть в кустах и жопа в клочья, зато голова цела и грудь в крестах!» Угодить начальству и ножкой вовремя пошаркать – это мастерство непростое, тонкое и далеко не каждому секреты свои раскрывает. Не каждому в руки дается, не у каждого приживается.
Противно конечно поначалу бывало. Гордость там какая-то с чувством собственного достоинства периодически вякали чего-то не во время, но потом поутихли. А со временем, вообще, заткнулись. Смирились, не иначе. Давненько, кстати, не было слышно, не померли часом ли?! А если и померли, или деградировали, в бесполезный рудимент, постепенно переродившись, да и шут с ними. Обойдемся. Живут же люди без хвоста?! Или без жабр?! И ничего! Вот и без совести с гордостью обойдемся, не пропадем…
Зато высоко поднялись! Ох, как высоко! Аж, дух периодически захватывает, и голова временами кружится. Иногда, даже «башню срывает»! А чего вы хотели?! К телу «САМОГО» вплотную приблизились!
А простых тут нет! Нету простых! Нет, и никогда не бывало! Все хитрые, все хитрожопые, с чутьем звериным и лапами мохнатыми, с бронепоездами на запасных путях, которые в случае чего и паром ошпарить могут, а еще - посвистеть громко и страшно, броней прикрыть и шквальным огнем тяжелой артиллерии ухнуть в случае чего. Мало, никому не покажется!
А как же иначе?! Служба на коврах мягких, да в коридорах штабных гораздо опасней и непредсказуемей, чем на полях сражений кровавых, чем в отдаленных гарнизонах.
Там, как раз все легко и понятно, все просто и незамысловато! Вон враг в ста метрах левее оврага, бей его, пока тепленький! А в штабах, вроде все «свои», лыбятся тебе ласково и приветливо, а глазенками так и зыркают, так и стреляют из стороны в сторону! Ночами не спят, а так и мудрят постоянно, чтобы тебя завалить тихонечко, в бочину неприкрытую торпедировать, да конкурента твоего проклятущего, на костях твоих же вскормить, да возвысить. Эх, нет в штабной жизни спокойствия!
А в гарнизонах то, как было сказочно?! Чего там бояться в глухомани дикой, окромя волков голодных, да белых медведей?! Кого опасаться?! Не напивайся «с тоски беспросветной» до чертиков, вот и не будет «нечисть всякая» в виде горячей «белочки» к тебе по утрам являться!
И чем отдаленней гарнизон от центров цивилизации, тем жизнь в нем спокойней во всех отношениях и люди проще. Чего секреты таить и огороды городить с политесами разными?! Ты и так уже в полном дерьме по самое «немогу» и «выше крыши», в максимальном удалении от столицы нашей любимой Родины дальше «некуда»! Так что и дышать тут можно совершенно спокойно и делать чего твоя совесть разрешит и чего душе угодно, ибо дальше ссылать тебя, касатика, уже просто некуда! Все, приехали! Дальше, разумной жизни уже нет! Не существует! Кончилась! И бояться тебе, яхонтовый, выходит совсем уже нечего и некого. Логично?!
Но, есть выскочки, которых по «праву рождения» вверх двигают. Есть такая раса, «позвонковая» - по звонкам телефонным растут. Очень быстро растут, прямо диву даешься, как быстро?!
А как же иначе, если папа, мама, дед, брат, сват, тетя, дядя где-то там, высоко-высоко… где нужно или около того! Похлопочут, позвонят, подмажут… Почему бы и не двигаться по служебной лестнице?! ...но, это уже отдельная история. Sorry, отвлекся на лирическое отступление.
Итак, стоят солидные и уважаемые полковники, свободное время смакуют, перед предстоящим полетом минутку каждую экономят, солнышком утренним наслаждаются. На небо голубое посматривают, да сигаретки дефицитные лениво потягивают. Мыслишки на предстоящую командировку в порядок приводя, с духом собираясь. О чем думают?! Да кто их знает?!
Все правильно, вопросов нет, кто понял жизнь, тот не спешит и под клиентом не суетиться. Молчи и слушай, ответишь, когда спросят.
И вот среди данной солидной публики с отточенными манерами степенных и чопорных леди из английского высшего общества, затесался откровенно юный подполковник (очевидно из новеньких, из неопытных, из «позвонковых», из вновь назначенных) дерганный весь, как на шарнирах и несколько нервный. Он был как «парус одинокий в тумане моря голубом».
Временами, этот офицер делал робкую попытку приблизиться к какой-нибудь группе солидных полковников (группу генералов он опасливо обходил «десятой» дорогой). Но каждый раз, натыкаясь на плотный и монолитный строй полковничьих равнодушных спин, не желающих расступиться даже на миллиметр, чтобы принять в свои ряды нового члена. Молодой подполковник грустно вздыхал и понуро двигался к другому «островку цивилизации» в тщетном стремлении найти приют для своей трепетной и одинокой души.
Со стороны было явно заметно, что офицер откровенно тяготится своим вынужденным одиночеством и так отчаянно стремится стать «своим» среди этой светской и умудренной публики, что готов буквально выпрыгнуть из персональных штанов, чтобы его заметили, обратили внимание, оценили по достоинству и с распростертыми руками, приняли в «клуб степенных и молчаливых» на правах «равного среди равных». Но, к сожалению, юный подполковник пока не знает, как заслужить это право, как выделиться, чем прославиться, чтобы получить заветный билетик в высшее, но наглухо закрытое для него общество. И поэтому, находясь в творческом тупике и на грани отчаяния а, также, не мудрствуя лукаво, офицер решил банально и дешево рисануться.
Покрутил он головушкой своей бестолковой в громадной фуражке на самые уши нахлобученной (не иначе в «левом» ателье пошитой), из стороны в сторону, повод для подвига своего «нетленного» выискивая, и Вы знаете, нашел! Улыбнулась ему судьба «подполковничья». Широко так улыбнулась, от уха до уха, во все 32 зуба своих «фортуновских» и дала яркий шанс выделиться, удаль свою молодецкую продемонстрировать. Итак.
Через плотное скопление откровенно нехуденьких полковников «а-ля-сиротки из 12 стульев» министерской свиты неспешно продирается «чудо военное», причем, не в повседневной форме идеально отглаженной, а в обычной синей «техничке» – ЛТО (летно-техническом обмундировании).
Сказать, что «техничка» была далеко не первой свежести?! Это значит, вообще ничего не сказать! «Техничка» была многократно застирана «донельзя» - до белизны практически и заношена до полного неприличия. На ногах у «военного тела» болтались аэродромные штиблеты в кошмарно-убогом состоянии. Подошвы штиблет давно протерты до дыр, ранты жалобно «просят каши» и старательно подвязаны «контровкой» – проволока 0,5 миллиметров. Цвет штиблет уже давно не черный, а приблизительно бежево-грязно-коричневый, местами с бледно-черными проплешинами – остатки заводской краски и былой роскоши.
Сразу поясняю, что в авиации есть примета: «новая форма – к покойнику» (в ВВС, вообще, ребята очень суеверные), поэтому основная масса летчиков носит обмундирование, полученное на складе чуть ли не с «лейтенантских» времен, лет по 10-15 носят, не меньше, очень неохотно и осторожно надевая новые предметы туалета. А есть еще и «любимая» проверенная одежда – «счастливая», так сказать, в которой летчик падал или горел, выбрасывался с парашютом и остался, при этом, жив.
Но подполковник из свиты Министра, одетый во все новенькое с иголочки, об этих тонкостях и суевериях, похоже, не знал и даже не догадывался, поэтому мгновенно сделал стойку вышколенной охотничьей собаки, почуявшей дичь – лапки напряжены, спинка в струнку, нос по ветру, хвост трубой, язык до колен.
Ковыляющее «чудо» неопределенного возраста пренебрежительно протопало прямо по красной дорожке и уверенно углубилось в толпу штабных офицеров. (опять же, по секрету: в ВВС стареют относительно быстро, т.к. кислородное окисление организма – раз; доступность этилового спирта, просто море бескрайнее – два) Эти два «убийственных» фактора достаточно быстро приводят облик среднестатистического невоздержанного и падкого на спирт военного летуна весьма в неопределенное состояние, с размытыми возрастными границами. Зачастую, глядя на собеседника из ВВС, приблизительный возраст парня можно смело называть в пределах от 30-ти до 50-ти, не ошибетесь.
Подполковник напрягся еще больше. Воинское звание сутулой фигуры в ЛТО также было весьма неопределенно-загадочное и не поддавалось однозначной идентификации, т.к. погоны на «техничку» не нашиваются по-определению. Не положено врагам-супостатам подарки такого рода делать, как воинское звание а, следовательно, и ценность «сбитого» авиатора! Секрет это!
К тому же, техника безопасности строго-настрого запрещает погоны со звездочками и прочие висюльки-побрякушки на комбинезон навешивать, чтобы не зацепиться за чего-нибудь и ребят в подвижные механизмы или в работающие двигатели не затягивало?! Сколько таких случаев уже было?! Не приведи господь, все эти ограничения, человеческой кровью написаны…
Понимать надо! ...или погон со звездочками металлическими, некстати оторвавшийся, страшных бед не наделал. Это авиация! Самолет может из-за одной банальной гайки, попавшей «куда не надо», полгектара земли вспахать! ...и пахали! Умные люди посидели, подумали и решили, что хватит, пусть самолеты в небе летают, а землю - трактора пашут, поэтому, ЛТО должно быть девственно чистым, без металлических знаков отличия и точка!
В ВВС, даже береты тряпичные и те, на специальной веревочке – фале, к комбинезону прочным карабином прицепляются, чтобы их в реактивный двигатель не засосало. Все строго. На кону, стоят жизни человечески и с ними никто не шутит! Шутники в авиации, как правило долго не живут. Естественный отбор, поймите правильно! Кроме шуток…
Итак, повторюсь, идет по бетонке аэродрома некое «военное тело», неопределенного звания и неустановленного должностного положения, но судя по внешнему непотребному виду – полное ЧМО, руки в карманах, спина немного ссутулившаяся, походка шаркающая, возраст относительный.
Фуражка находится не на голове данного товарища, а подмышкой, что еще большую неразбериху наводит, т.к. по ремешку на околыше фуражки можно было бы предположение, какое-никакое сделать, кто перед тобой маячит, офицер или прапорщик?!
Золотистый ремешок на фуражке – офицер, черный пластиковый – прапорщик. Все вроде просто и предельно понятно, но в данном случае однозначно определить «кто есть who» – офицер или прапорщик, не представляется возможным, т.к. ремешка на фуражке не видно из-за нахождения головного убора аэродромного разгильдяя в неположенном месте. Недоступна фуражка для подробного и обстоятельного рассмотрения, хоть ты тресни и все тут. Вот кто это, офицер или прапорщик?! Есть какие предположения?!
Пока все ломают голову и терзаются в смутных сомнениях, этот «некто» идет абсолютно спокойно, не обращая никакого внимания и не выказывая даже малейшего благоговейного намека на закономерное почтение в адрес высокопоставленной публики, скопившейся под брюхом белоснежного Ил-62. Непонятки и непорядок!
Молодой подполковник начал активно генерировать и пускать слюнку, мелко и часто подергивая веками глаз в предвкушении скорого процесса знатного порева.
Опытные и умудренные жизнью полковники молча курят, искоса поглядывая на самоуверенное «тело в техничке», которое «буром» протискивается сквозь их монолитную толпу, откровенно игнорируя даже фракцию генералов, скромно подпирающую шасси самолета.
Генералам и полковникам как бы и не совсем приятно такое беспардонное явление, но чувство собственного достоинства не позволяет высокопоставленным офицерам обращать внимание на этот «раздражитель», недостойный их «монаршего» участия. К тому же, личный опыт смутно подсказывает: «Раз прется так нагло значит, имеет право! Наверное?! Может, это прапорщик какой-нибудь из наземной обслуги?! Сейчас будет… будет… ммм…. ну, например, фекалии из бортового туалета сливать, кто его знает?!»
Короче, генералы дружно отвернулись и уперлись глазами в утреннее небо, полковники невозмутимо курят, ненавязчиво поскрипывают мозгами, искоса присматриваются и держат многозначительную паузу. Выдержка, профессионализм и здоровая психика на лицо. Браво!
Между нами говоря, это мастерство общепризнанное – паузу держать. Кто паузу красиво держать умеет, тот или в театре великим актером становится или диктатором каким, с мировым именем, типа Гитлера, например. Знающие люди говорят, что большой мастер был по паузам, товариСТЧ Гитлер. Многотысячную бушующую толпу, «перемолчать» умудрялся и паузой своей, непомерно длинной, мог утомить, заворожить и успокоить. Во как?!
Так вот! Пока генералы дружно и старательно изучали спектральную чистоту и предельную насыщенность голубизны утреннего неба, а полковники многозначительно помалкивали, молодой и рьяный подполковник с шалым восторгом внезапно осознал, что настал его «звездный час», выпал долгожданный счастливый шанец. Так сказать, прямиком на головушку свалился, нежданно-негаданно и не воспользоваться им красиво и грамотно, да еще и немедленно – ГРЕХ!
Подполковник спинку свою старательно распрямил, плечики с погонами золотистыми развернул, шейку вытянул максимальненько, с пяточек на носочки переместился - центр масс перенес для большей динамичности и красочной выразительности образа, ручки назад отвел на манер самолета взлетающего, напрягся весь в предвкушении процесса, покраснел румянцем трепетным, как старшеклассница нецелованная, попку с ягодицами напряженными взад оттопырил, воздуху втянул носиком так, что грудь его богатырская раздулась непомерно и рубашка подтянулась выше ремня брючного, гламурненько пупок офицерский оголяя, и решился данный подполковник выступить непримиримым поборником воинской дисциплины и строгого соблюдения уставной субординации. Решил и выступил.
И как заверещал этот офицер голоском своим, неожиданно по-бабьи визгливым, никак не соответствующим такому геройскому облику, но заверещал громко и качественно, будто пилораму в ближайшем лесу запустили.
- Куда?! Куда, мать твою, прешься, наглец?! А ну назад! Назад, я сказал!
Но, не случилось чуда запланированного, не грянул эффект молниеносный, не вздрогнул «военный» в технической форме синего цвета без знаков различия и с непонятной фуражкой подмышкой. Не попятился он испуганно, не обгадился от удивления благоговейного, и не заметался как кошка нашкодившая, кал по бетонке обильно теряя. Ничего подобного. Как шел себе тихонечко, стоптанными сандалетами по аэродрому небрежно шаркая, так и почапал себе дальше, причем, совершенно размеренно и неторопливо. И что характерно, даже не попытался сей вопль справедливо-возмущенный себе адресовать и все истеричные обвинения на себя, любимого, примерить. Глухой, наверное, или задумался крепко о чем-то возвышенном?!
А подполковник, от наглости такой неописуемой и пренебрежения явновыраженного, еще больше взбеленился, ручки свои в кулачки сжал, аж пальчики побелели с хрустом праведным. На носочки сапог идеально начищенных поднялся еще выше, как на пуанты практически, (балерины из Большого театра стыдливо отползают) и еще громче давай орать на весь аэродром Чкаловский, рев взлетающего Ту-134 заглушая.
- Я к кому обращаюсь?! А ну стоять! Как там тебя?! …офицер, прапорщик?! Кто такой, мать твою, слышь «технота»…?! Не видишь, тут люди стоят, а ты лезешь как баран, всех чуть не перепачкал?! Самолет целого МИНИСТРА стоит, маршала Советского Союза, бляха-муха, а ты … ты… дрянь этакая?! Куда прёшь, рожа чумазая?! Вот! Я к тебе обращаюсь! Да-да, ты в синей робе! Как тебя там, быдло, совсем про субординацию не слышал?! Чего вылупился?! Офицера не видел?! Почему я должен горло свое драть?! Я тут кто?! Хуль собачий или подполковник?!
«Тело военного» остановилось, недоуменно огляделось по сторонам. С несказанным удивлением осознав, что весь поток бранной «нефильтрованной хренотени» из уст визжащего офицера адресован именно ему, «военный в техничке» извлек фуражку из подмышки и нахлобучил ее себе на голову, решительно надвинув козырек ниже переносицы.
По тускло блеснувшему на утреннем солнышке старому и затертому ремешку на околыше очень древней фуражки, ситуация немного прояснилась и всем стало ясно, что «персонаж в ЛТО» - оказывается все же офицер. Аллилуйя! Лед тронулся! Хоть что-то стало вырисовываться…
Дальше больше, «офицер в ЛТО» внимательно оглядел горланящего и самодовольного подполковника с ног до головы и абсолютно спокойным, но хорошо поставленным командным голосом выдал следующее.
- Наверное, все же хуль собачий, раз тявкаешь на полковника, брызгая слюной, как кобель перед случкой! …да еще и на Героя Советского Союза! И в каком же только питомнике такую редкую породу шакальских шавок разводят?! Ась?! Не иначе, в «арбатском»?!
Офицер оттянул ворот ЛТО и оголил полковничий погон на своем плече, скрытом под «техничкой». Демонстрировать Золотую звезду Героя, офицер по своей природной скромности не стал, дабы генералов из свиты министра в смущение не вводить, но сказал о ее наличии тихим голосом и с весомым достоинством. Так сказал, что все услышали, а проверять ее наличие никто и не решился бы…
Рьяный подполковник как-то сразу заметно погрустнел. Он мгновенно сдулся как проколотый детский мячик, сразу же стал каким-то маленьким и жалким, прикусив язык, и попытался скоропостижно затеряться в толпе полковников. Но, толпа полковников его не приняла и поддержкой не обеспечила.
Справедливости ради, стоит заметить, что генералы и полковники продолжали молча курить, абсолютно не вмешиваясь в происходящее действо, но в тоже время, с нескрываемым любопытством поглядывая за развитием ситуации.
А «технота» в лице «настоящего» полковника, да еще и Героя Советского Союза тем временем с театральным сарказмом продолжил регулировать зарвавшегося подполковника, вкладывая в свои слова ноты максимального презрения.
- Эй, дворняжка! Да-да, к тебе обращаюсь, сучий выродок! Как там тебя?! Ах, ты ёбт, как же, как же?! Цельный подполковник, куда деваться?! Чего хвост поджал, и язык в жопу засунул?! Пока в «табло» не получил, иди-ка, вон лучше на коврик сядь, и яйца свои полижи, моська визгливая. Да-да, сядь на жопу, задери лапу за ухо и лижи свои яйца, пока не заблестят ярче кокарды на твоей понтовой фуражке. Фуражечку тебе, наверное, из Одессы привезли?! На заказ шитая, не иначе?! Вон как тулья топорщится, и куда только комендатура смотрит?! Слышь ты, убогий?! Лучше научись тапочки в зубах приносить, глядишь и заметят…?! Полковником, я так разумею, ты рано или поздно все равно станешь, выслужишь верой и правдою, да вылижешь погоны себе полковничьи, а вот звездочку на грудь, хрен когда получишь… она за другие дела дается…
Много еще чего сказал полковник, особо не стесняясь и не ограничивая себя в крепких выражениях. Почти весь словарный запас в непечатном его разделе перебрал.
Подполковник тот, чуть со стыда не сгорел, за спинами полковников, старательно прячась и на генералов жалко поглядывая, ища защиты или поддержки. А те стояли отрешенно и курили молча, еле заметно улыбаясь уголками губ, и старательно делали вид, что ничего особенного не происходит.
А действительно, чего особенного?! Зарвавшегося выскочку поставили на место, только и всего. Нахамил старшему по званию?! Вот и получил по заслугам! Субординацию и воинскую вежливость никто не отменял! Все в строгом соответствии с Общевоинскими Уставами.
Кем именно был этот полковник, да еще и Герой Советского Союза, мы – свидетели данного происшествия, особо и не разбирались (лениво, поймите правильно, молодо-зелено, в голове совсем другие проблемы крутились).
Честно говоря, на Чкаловской много Героев было, а настоящих полковников – еще больше. Он мог быть и со Звездного городка из ЦПК (центра подготовки космонавтов) и с «Института» из летчиков-испытателей, мог быть «перелетным» с Жуковского или с Владимировки, а мог быть и «залетным» после Афганистана, хотя в принципе, все это не столь важно.
Знаю, что имя этого достойного полковника было – Лев, а фамилию запамятовал. Когда-то помнил, а сейчас вот забыл, простите, старею, наверное, но бесплатное представление: «Лев и шавка» никогда не забуду!