ХАКИМКА
…………………………………….................настроенческое, вспоминательное,
…………………….…………………………лохматое (вернусь, причешу, м.б.)
***
Там, в раю, за рекой,
Оказался не рай,
Хоть арбузы и плавали мило в речушках…
Там, в краю, за рекой,
Грызли мёртвый сухпай;
Полегли, не обмыв «железяки» во кружках…
***
(отдельное спасибо Вильгельму Паранойю)
А тут чё-то к брАтке заглянул, к Хакимке. Посидели, выпили, вспомнили...
Вот.
Вспомнили - вернулись...
Пошкрябало так шершавенько…
...И туман языками...
А я брАтку спрашиваю:
- Ты ждёшь, Хаким, кого ещё?
- Да, - отвечает Хакимка, - Колюня придёт...
- А нафига нам Колюня? Кто такой?
- Да, свой, свой он, не злись! Ну, нет - за речкой не был, конечно... Он из погранцов... Но, тоже - испытал. Наш он!
Вот я чего и вспомнил, шершавенько так, как-то...
Наше оно всё...
***
(мини-пьеска)
Лидер, юный бизнесмен, из сетевых региональных представителей.
Его заместитель. За сорок всяко. Из вояк-дембелей.
- А будет себя фигово вести, мы его накажем, расстреляем, нафиг! - Вещает первый.
- Кто - мы? - Спокойно уточняет второй.
- Ну, я расстреляю! - Первый.
- А ты стрелял вообще... когда-нибудь... в людей..? А в тебя..? - Второй.
- Нет! но..., - Первый.
- Ммммммммм, - пожимая плечами и кивая, молча уходит из офиса второй.
Вздыхает за окном седой, невеликий размером, чуть уставший, невесть откуда взявшийся ястреб, сидящий на проводах...
- ...но! Мы же - лидеры! Мы же всё можем! Мы же сильными... должны же... быть..., - затухает с непонятной слезой, висящей с носопыры, юный управленец...
Вздыхает седой ястреб за окном... Перебитым крылом воина прикрывает глаз... Дождик, что-ли, моросить начинает..?
Расстреляем...
***
А черновики многие, к сожалению, утеряны.
Что-то было поразбросано по письмам родным и друзьям, что-то просто затерялось или выбросилось по молодости и дурости.
Однако ж - интересная вещь: иногда в памяти вдруг всплывают неожиданно строки двадцатилетней давности, о которых, казалось, совсем забыл, и на бумажных носителях их нет вовсе.
Что-то вдруг находится, "неучтённое и позабытое", на кассетах с песнями. Уж и проигрывать их не на чем, кассеты эти.
Вот недавно один из друзей передал концерт, который писали в полевых условиях в 1988 году. И как у него сохранилась кассета? Чудо!
Обнаружил там и пару своих песен...
Чувство такое странное - и как мог о них позабыть?
И не помещал ведь их ни в один из изданных сборников. И музыкально больше не переписывал никогда. И не переигрывал, не перепевал даже нигде.
А там такое...
Самое главное.
Голоса друзей.
Запись полевая, не студийная, конечно.
Многих из пацанов нет уже.
А многих и не видел с тех пор более...
Молодые все такие. Уставшие, но задорные! И с верою в светлое, в будущее…
Весна была тогда.
И не черновики то вовсе были. Чистовики…
Не было на черновики времени.
***
- А нас-то накололи, блин! Разведка нифига не то дала! Мааалюсенький такой караван, говорят, – мешков на десять! Хренульки вам с кипятками! Десять! Если б десять… Тогда б мы их по-лёгкой сделали! А так… - прерывается на отвинчивание крышечки с бутылки Колюня. Молчит.
Гырча с Хакимом выходят на крыльцо покурить. Хакимка домик в частном секторе снимал тогда, на окраине города, у моря, близ железной дороги.
- Их тогда, на том караване, двое осталось из тридцати…
- …
- Но, ничего. Сейчас-то он ничего, отошёл. А поначалу, помню, когда только вернулся, совсем каменный и холодный ходил. Как, бы-ль-ля, патрон запружинистый в ручке штык-ножа. Чуть кто не так глянет или скажет – за кадык и к стене! Хорошо, не посадили.
***
- А я ему – пошёл ты в заднепроходное отверстие, подонок! Ты знаешь, бы-ль-ля, как лоскутками говорить заставляют!? Знаешь!? – орёт уже набравший дозу Хаким, вспоминая своё вступление в партию и каверзно-слащавые вопросики «экзаменаторов» в университете. - Узенькими такими лоскутками, длинненькими! Аккуратненько! Ремешками такими кожистыми!!! Тельник, бы-ль-ля, из тела делают! Такой кровавый тельник!!! В полосочку!? Знаешь!? Не! Не скальпелем! Штык-ножом! В лоскуты! Говорить! Любого…
***
- Не-а! А я отказался с братвой работать! Нахрена мне это надо!? Ты, говорят, бригадиром будешь у нас! Зачем мне это!? Я учиться хочу! Вернусь в Таджикистан! Поступлю в МИД! А чего? Фарси у меня есть! Еще английский! Плюс японский с китайским будут! Нафига мне опять эта бойня!?
- А они!?
- Сам придёшь, говорят!
- Больше не приходили!?
- Да нет. Вон – только что отправил. Сегодня. Пойдём завтра на праздник, - звали! Наши все будут, - уговаривали! Вся десантура… Выпьем, погуляем! Не! Не пойду. Нажраться опять? Морды друг-другу квасить? Только тельник позорить…
***
- А чего у тебя костяшки разбиты? – Колюня.
- Да вчера какая-то жопа спрашивает, а какой Ваш номер, товарищ!? Какой мой номер!? А ты кто такой, подонок, номер мой знать!? – Хакимка. – Я-то помню свой номер, помню, ссссуки!!! Ну, и вот… Не сдержался чуть-чуть.
***
- А я всё-таки к Маше подойду. Хорошая девчонка. – Хаким переходит на лирику, вспоминая о сокурснице: длинноногая такая, приятненькая, свежая, загорелая в самый смак. Попутно накладывает Гырче и Колюне плова из японской рисоварки – работал с делегацией, подарили пять штук; зачем, спрашивается, так много; зато теперь все пять рисоварок у Хакимки полны плова, всегда воткнуты в розетку для перманентного подогрева и находятся в полной боевой готовности к массовому приёму гостей. А то что ж? Только водовкой угощать что-ли? А если Мария придёт всё-таки?
- Да ты чё!? Она ж – модель! – Гырча на выдохе ставит стакашку на столешницу. – Нафига ты ей, такой покоцанный, нужен! Да и младше она.
- Ну и чего!? Я ж чувствую, что она добрая и честная! Да и я - ничего не покоцанный…
***
- А тут впервые у Батона, начштаба, всё получалось! Прямо его день! И всё - в цель! Приободрился! Флажочком отмашку даёт! Для всех БээМок, разбросанных по холмам, отмашку. А я ещё чувствую, что-то не так пойдёт! Что-то не так! Срываться надо было после первого-второго залпа! А начштаба команду не даёт! Машет флажочком и машет для всех батарей! А так же нельзя! Надо – пульнул и слинял! Иначе – капец! Накроют! Хотя, конечно, кому там накрывать? Но… всё-равно: не правильно как-то.
- БээМки? – Хаким.
- Ну, «Грады», да, «двадцать первые»!
- И чего!? – улыбается Хакимка.
- Чувствую, что-то будет не так! А он, Батон, на стульчик раскладной залез, чтоб его флажок все комбаты издалека видели! Светится весь! Удачные попадания, типа! Впервые! Праздник у него! Воодушевление! Стоит на стульчике! Пузо выставил! И стоит, бы-ль-ля, прямо за БээМками. Херакс! Взмахнул! Хорошо, что я, как предвидел, за минуту до этого радиста нашего в окопчике разбудил, он закемарил чуткА, каску сбросил, башка голая. Разбудил. Надевай шлем, - говорю. Как чувствовал. Ну, а Батон – херакс! Флажочком! А стоит-то, фикус с жопой, прямо за пакетами ракетными. А, ты ж знаешь, при залпе крышки эбонитовые вылетают, нафиг! И фигачат в обратную от ракет сторону! Ну, и взмахнул Батон! Пламя! Бабах! И как в замедленном кино, - смотрю из окопа; сам каску тоже нахлобучил, редко надевал, а тут чё-то как-то неуютно без неё стало; смотрю из окопа, - как в замедленном кино: пламя, бабах, ракеты карандашиками падают почти до самой земли, оттуда набирают разгон, уходят за хребет куда-то, а с обратной стороны «пакета» медленно-медленно летит крышка, летит, бьётся о землю – хорошо, что об землю, иначе б вообще трындец! – и так вяло-вяло продолжает путь к Батону. А Батон раздулся весь! Красивый! Стоит, бы-ль-ля, на стульчике! Лыбится, чучело! И крышечка так мягонько ему – шлёп! – по морде!
- Кранты?
- Не! Ничего! Я тоже думал – капец! Ты ж знаешь – бошку крышками легко снести может! Но, тут земля смягчила! Рикошет!
- И чего!?
- Да ничего. Батон, как в кино, медленно валится со стульчика оземь. Катается по камням. Руки к морде прижаты! Думаю, сейчас ко мне повернётся, а из-под пальцев кровяна струйками, как у Павки Корчагина польётся, когда, помнишь, его в атаке на коне звездануло чем-то там. И точно. Батон поднимается. Орёт сквозь ладони туманно и ватно. А меж пальцев, - как сосисочки такие, пухленькие, - кровь фигачит! Кино, бы-ль-ля! А тут, опять же, как в кино, едет прямо перед нами, перед позицией, перед установками нашими «санитарка»-УАЗик. Никогда такого не видел! Откуда взялась!? Чудо прям! Иль кино!? Ну, перевязывают ему всю харю, суют к себе в машину. Он ещё отбрыкивался для порядку. Но таааким довольным отбрыкивался. Видимо понял, что жив, что ничего страшного! Зато - герой! Ранение на позиции! Слава! А главное – возможность слинять на время, отдохнуть! Все ж задёрганные были, сам знаешь, а тут хоть немного передышки… И нам по-легче. Комбат третьей на себя командование взял. Мы хоть слиняли по-лёгкой, позицию сменили. А то накрыли бы нас, на, с Батоном, точно б, на, накрыли.
***
Вот.
Вспомнили - вернулись...
Пошкрябало так шершавенько…
...И туман языками...
***
Там, в раю, за рекой,
Оказался не рай,
Хоть арбузы и плавали мило в речушках…
Там, в краю, за рекой,
Грызли мёртвый сухпай;
Полегли, не обмыв «железяки» во кружках…
+++++++++++++++
http://www.youtube.com/watch?v=W_bGhb9yV4Y&feature=related
("Вернулся", КМ)