Он называл меня то Лёля, то Лёлька, то Алён. Упрекал за крашеные распрямлённые волосы и постоянно, постоянно повторял, какого роста я была, когда он меня видел последний раз: "Вот такая же чёрненькая ты сейчас. Всегда чёрненькой такой была, и глаза такие же чёрные, а роста, роста была вооот (рука вытянутая на уровне стола) такого". "А еще ты заплакала, когда я пришел, и меня это очень расстроило. Но потом вроде ничего, стала за мной бегать и просить поиграть! А роста ты тогда была вооот (рука вытянутая на уровне стола) такого."
Двадцать лет? Нет, какое там. Больше. Мне было лет пять тогда... Значит больше. Тульский пряник на столе (это сейчас, а не тогда). Вкусный пряник, с повидлом. Рассказы о людях, родство которых не удается определить даже совместными усилиями. А роста я была вооот такого... Было же время!
"Всю жизнь на заводе, да. Было дело запои. Это нормально. Кто ж перестройку-то пережил без потерь?! У кого какие потери... И у вас тоже нелегко было? Да. Конечно. Как же вы тут жили-то? Рассказывайте! А теперь вот, мало ли, свидимся ли еще. А ты приезжай. Вы все обязательно приезжайте. Чего тут, близко. Четыре часа на автобусе, а там я вас встречу. Меня, вот, к родне потянуло, разыскал вас... Вот-вот Алён, видишь, это ж прабабка твоя на фотографии. Как бабка? Правда что ли? А это (Лёлька ты не помнишь), наверное, её сестра, а может и нет. Давно это всё!" Было?
А роста я была тогда вооот такого, не то, что сейчас... "Да, дядь Слав, было время измениться... Конечно, созвонимся, встретимся. Теперь же знаем телефоны. И приедем, обязательно приедем. Да-да-да, обязательно. Конечно-конечно. Обязательно-обязательно." Чем черт не шутит, а вдруг, в самом деле?