Юрий Михайлович Лотман в своей работе "Анализ поэтического текста" (глава "Поэзия и проза") отмечал, что стих как форма художественной речи появлятся раньше, чем речь прозаическая. Справедливость этого утверждения я попытаюсь доказать на ряде примеров.
Стихотворные произведения, как правило, возникали как более ранний этап национальных литератур, чем произведения прозаические. Обратимся к культуре европейского Средневековья. Исландская "Эдда"- основной памятник древнескандинавской художественной литературы; это сборник песен, частью мифологического и морально-поучительного, частью героического содержания. Сборник составлен в начале XIII века, по данным языка и стиля, из песен разного времени, аннимных и сохранившихся в устной традиции. "Эдда" представляет собой 2 самостоятельных части- так называемая "Старшая Эдда" - поэтическая, более древняя и "Эдда" исландца Снорри Стурлусона- основанный на песнях части поэтической прозаический трактат по вопросам поэтики. Отмечу, что труд Снорри был создан предположительно не раньше 1222-1223 гг.
Однако Исландия имела и и богатую прозаическую литературу на родном языке, так называемые саги. Но, пожалуй, самая выдающаяся из них - "Сага о Волсунгах", представляет собой переработанную песнь героического эпоса. Она основана на сборнике эддических песен, это авторский пересказ их, связанная биография Сигурда- героя героических песен Эдды. Важно заметить, что данная сага была написана в середине XIII века, то есть даже после трактата Снорри Стурлусона и значительно позже Эдды старшей. Кроме того, даже её ещё нельзя рассматривать как подлинно художественное прозаическое произведение.
Таким образом на примере этого выдающегося памятника мы наблюдаем реализацию гипотезы Лотмана в древнескандинавской литературе.
Каснёмся теперь литературы мировой. Первые известные нам памятники- поэмы Гомера, жившего, по различным данным, от 12 до 7 веков до н.э. Античная литература подарила нам великое наследие, стремительно развивалась, но первую художественную прозаическую речь мы видим лишь во втором веке н.э. в романах Луция Апулея и Лукиана.
Обратимся теперь к литературе отечественной. Прежде всего, следует отметить, что многочисленные нестихотворные жанры в фольклоре и русской средневековой литературе в принципе отличаются от прозы XIX столетия. Употребление в данном случае общих терминов - лишь результат диффузности понятий в нашей науке.
Это жанры, которые не противостоят поэзии, поскольку развиваются до ее возникновения. Они не образовывали с поэзией контрастной двуединой пары и воспринимались вне связи с ней. Стихотворные жанры фольклора не противостоят прозаическим жанрам, а просто с ними не соотносятся, поскольку воспринимаются не как две разновидности одного искусства, а как разные искусства - песенное и разговорное. Совершенно отлично от прозы XIX в., ввиду отсутствия соотнесенности с поэзией, отношение фольклорных и средневековых "прозаических" жанров к разговорной речи. Проза XIX в. противопоставлена поэтической речи, воспринимаемой как "условная", "неестественная", и движется к разговорной стихии. Процесс этот - лишь одна из сторон эстетики, подразумевающей, что сходство с жизнью, движение к действительности - цель искусства.
Ещё во времена Руси языческой, до принятия христианства (988 г.) был серьёзно развит фольклор. Однако песни годового календарного обряда (веснянки, колядки, вызвонки и т.д.) представляют собой этап ещё долитературный, хотя в эпоху средневековья фольклор найдёт своё место в таких памятниках древнерусской литературы как "Слово о полку Игореве" и "Повесть временных лет", влючающая в себя множество устно-поэтических легенд и преданий.
"Проза" в фольклоре и средневековой литературе живет по иным законам: она только что родилась из недр общеразговорной стихии и стремится от нее отделиться. На этой стадии развития литературы рассказ о действительности еще не воспринимается как искусство. Так, летопись не переживалась читателями и летописцами как художественный текст, в нашем наполнении этого понятия. Структурные элементы: архаизация языка в житийной литературе, фантастическая необычность сюжета волшебной сказки, подчеркнутая условность повествовательных приемов, строгое следование жанровому ритуалу - создают облик стиля, сознательно ориентированного на отличие от стихии "обычного языка".
Не касаясь сложного вопроса о месте прозы в литературе XVIII - начала XIX в., отметим лишь, что, каково бы ни было реальное положение вещей, литературная теория той эпохи третировала роман и другие прозаические жанры как низшие разновидности искусства. Проза все еще то сливалась с философской и политической публицистикой, воспринимаясь как жанр, выходящий за пределы изящной словесности, то считалась чтивом, рассчитанным на нетребовательного и эстетически невоспитанного читателя.
Проза в современном же значении слова возникает в русской литературе лишь с А.С. Пушкина. Она соединяет одновременно представление об искусстве высоком и о не-поэзии. За этим стоит эстетика "жизни действительной" с ее убеждением, что источник поэзии - реальность.
Таким образом, эстетическое восприятие прозы оказалось возможным лишь на фоне поэтической культуры. Проза - явление более позднее, чем поэзия, возникшее в эпоху хронологически более зрелого эстетического сознания. Именно потому, что проза эстетически вторична по отношению к поэзии и воспринимается на ее фоне, писатель может смело сближать стиль прозаического художественного повествования с разговорной речью, не боясь, что читатель утратит чувство того, что имеет дело не с действительностью, а с ее воссозданием. Получается, что, несмотря на кажущуюся простоту и близость к обычной речи, проза эстетически сложнее поэзии, а ее простота вторична. Разговорная речь действительно равняется тексту, художественная проза = текст + приемы поэтически условной речи.