… мы только что занимались любовью, вон она, лежит там, на диване, рассыпав по подушке свои золотистые волосы. Странно…
Еще ни к кому я не испытывал такой нежности. Может быть она, именно она успокоит то хулиганство, что ритмично сотрясает изнутри мои ребра, словно прутья клетки…
Я боюсь. Боюсь и одновременно надеюсь на это. Я устал метаться, устал жить…
Нет, устал прожигать свою жизнь, тратить себя на пустые забавы.
Она успокоит меня… успокоит…
Но этот покой убьет во мне мое творческое начало…
Я на распутье, с одной стороны она и покой, умиротворение, а с другой моя суть и метания. Сумеют ли они ужиться вместе? Должны ужиться. Если я лишусь чего-либо - я умру. Умру, и никогда не смогу возродиться… - Дмитрий замер, какое-то время сидел не двигаясь, думая о своем: - Тошно, Хочу водки, - наконец дописал он и вышел прочь.
Часы пробили четыре утра.
Проснувшись, Анна лежала, молча, глядя в темноту: - Дмитрий? - Тихо позвала она: - Дмитрий?
Не дождавшись ответа, села на кровати, зевнула: - Хоть бы свечу задул, талант. Опять, небось, водку хлестать побежал.
Подошла к столу, взяла в руки тетрадь:
- …мы только что занимались любовью, вон она, лежит там, на диване, рассыпав по подушке свои золотистые волосы. Странно…
Еще ни к кому я не испытывал такой нежности…
Это что, про меня? Да вот и число стоит сегодняшнее… Верно про меня. Красиво. А я и не знала, что он дневник ведет.
Да как же это я, не гоже чужие чувства читать. Но до чего интересно…
-АННА! АННА! – раздался с кухни голос Дмитрия. Не дочитав, Анна бросила дневник и бегом вернулась в кровать.
-Анна, - в комнату вошел Дмитрий.
-Ты почто шумишь? Ночь на дворе!
-Плохо мне, Анна. Жжет что-то.
-Заболел что ли?
-Душа, душа болит. Может сесть, стих написать? Глядишь полегчает. Гибну я здесь, Анна. В город ехать надо.
-А ну-ка, дыхни на меня. Опять пьян! Ложись спать!
-Анна…
-Ложись, кому говорят!
-Да…да как ты смеешь? Ты кто такая? Мать? Жена? Не тронь меня! Не смей меня трогать!
Дмитрий сделал шаг назад, затем еще один и вдруг, развернувшись, с криком выбежал из комнаты.
Вбежала испуганная мать:
-Что случилось? Кто кричал? – заметила стоящую в растерянности Анну: - А ты что здесь делаешь? Где Дмитрий? Говори! – закричала она, тряся девушку за плечи.
-Не знаю я, убежал с криками, полоумный.
-Ты что такое говоришь о моем сыне? Не стыдно тебе? Шастаешь ночами по чужим спальням! Пороть тебя надо! Все отцу твоему расскажу, все! Убирайся отсюда, чтоб глаза мои тебя не видели!
-Ну и пожалуйста! – виляя бедрами, Анна, как есть, в одной рубашке вышла вон.
-Руфиня! – закричала мать: - Руфиня!
Вбежала заспанная служанка, - ты где есть? В доме крик, шум, а она спит! Почему за сыном моим не смотришь? Почему баб всяких к нему пускаешь?
Служанка, запинаясь, пыталась как-то оправдаться.
-Степан! Степан! На конюшню ее, да плетей, чтоб в другой раз смотрела лучше!
В комнату вошел Дмитрий:
-Здравствуй Степан, Матушка. Вы что здесь делаете ночью? Где Анна?
-Пошли вон! – прикрикнула мать на слуг: - ты что ж это делаешь, а? Пьешь, девок таскаешь, честную девушку опозорил! Это в отчем то доме! Не-ет! Молчи, я говорю! Не допущу, чтоб сын мой паскудником вырос! Завтра же к Анне сватов пошлю! Молчи, я сказала! Ложись спать!
-Ну уж нет, матушка! Я к себе такого отношения не позволю! Степан, запрягай! Я в горд уезжаю. Сей же час.
-Степан, не смей запрягать! А ты ложись спать!
-Степан, запрягай!
-Степан, не смей!
-Запрягай!
-Степан, не смей, выпорю!
-Ах, так! Ну что ж, сам запрягу, чай не безрукой! – Дмитрий вышел, оставив мать в ярости метаться по комнате.
-Вернись! Вернись, Дмитрий! – мать выбежала вслед за сыном: - я приказываю!
Часы пробили пять утра…
За окном, медленно кружась, падал снег. Едва коснувшись земли, он таял, превращая дороги в вязкую жижу. Порыв ветра задребезжал оконным стеклом.
Отложив книгу, я подошел к окну. Погодка стояла премерзкая, не смотря на середину мая.
«…мы только что занимались любовью, вон она, лежит там, на диване…»
Пора опуститься на землю.
Сняв трубку телефона, я позвонил администратору:
-Мой смокинг готов?
-Да, сэр!
-Пусть принесут в номер.
Через четыре часа, должна начаться конференция.
После войны, мир стал как-то теснее, дружнее. Хотя это не удивительно. Международный терроризм всем нам «дал прикурить». России еще повезло. Американцы до сих пор чихнуть боятся.
Мои размышления были прерваны самым грубым образом:
-Приехали! – таксист, волосатый амбал негроидного типа, остановился около входа.
Сегодня новый концертный зал выглядел особенно. Отстроенный заново, сразу после войны, он являл собой чудо современной архитектуры. «Международная конференция. Первый межзвездный полет», гласила надпись над входом. Волна звука захлестнула меня сразу, как только я вошел. Куча народу и все галдят, суетятся.
-Вот он! – меня подхватили под локти и потащили к трибуне, - где тебя носит?
Лектор, тем временем, поприветствовал зал и начал с краткого введения в астрономию, затем перешел к астронавигации и описанию Ригеля Ориона – звезды класса B81, что находится от земли в 820 световых годах.
Как ни старался прислушиваться, я постоянно отвлекался. Никогда не был поклонником всяческих лекций и тому подобной ерундистики. Даже телевизор переключаю на другой канал, если начинаются, какие то умные программы. Единственное, что я уловил – это то, что полет продлится примерно тысячу лет на около световой скорости, потом корабль сам найдет нужную планету и приземлится.
-Вот он, наш герой!
Шестым чувством, я понял, что говорят обо мне, встал и помахал рукой. Зал взорвался овацией.
Тысяча лет в анабиозе! Неудивительно, что меня называют героем.
Пришло время отвечать на вопросы. Я сидел и, в основном молчал, отвечали профессора, доктора и прочие яйцеголовые сидящие за столом рядом со мной.
На кой черт им понадобилась эта дурацкая экспедиция, если даже их пра-пра-пра-правнуки не узнают, долетел я или нет? А если уж им так приспичило, так летели бы сами. Но нет ведь! Приперлись ко мне в камеру, за три часа до казни, и говорят: «У вас есть возможность избежать смерти, если вы согласитесь лететь к Ригелю Ориона», ну я с дуру и согласился. Знал бы, что это в тысяче лет от земли – послал их куда подальше!
Набежали какие-то люди, просили автографы. Я что-то писал, что-то говорил. Все было словно в тумане. Когда машина тронулась, я немного пришел в себя.
Бежать, бежать отсюда, к черту этот Ригель вместе с яйцеголовыми… да вот только куда здесь убежишь? Земля круглая…
Машина свернула на знакомую улицу.
-Эй! Мы что, на космодром едем? Зачем? Старт ведь через неделю!
-Приказ. Старт перенесли на сегодня, на десять часов.
-Как на сегодня? Да вы что? Это мне двадцать минут осталось?
-Девятнадцать.
-Выпусти меня!
-Не положено, - машина выехала за город, впереди замаячили строения космодрома и длинный шпиль ракеты.
Серебристая, в свете фар, лента дороги, сделала последний виток – вот он, мой путь на голгофу.
Автомобиль остановился, сердце рухнуло вниз – словно какая-то ниточка оборвалась.
…девять…
…восемь – гул проникает в самое сердце…
…семь…
…два – «вон она, лежит там…»
…один – мама-а-а-а!!!
Перегрузка. Кровь молотом бьет в ушах.
-Эй, слышь, браток! Тебя как затащили сюда?
-Приказали и все, - ответил человек в соседнем кресле, - я военный.
-Господа астронавты, будьте любезны, пройдите в камеры заморозки, - у нашего корабля приятный голос:
-Девушка, а как вас зовут?
-Господа астронавты, будьте любезны, пройдите в камеры заморозки.
Раздевшись, я устроился поудобней. Крышка бесшумно закрылась, больно кольнуло в зад – инъекция, что бы я не помер во время разморозки, своего рода антифриз. Из камеры откачали воздух. На мгновение, оказавшись в вакууме, глаза начали вылезать из орбит и тут же очутились в прозрачной розоватой жидкости…
«…мы только что занимались любовью…»
Люк открылся, и я выпал на пол каюты. Из носу тоненькой струйкой бежала кровь. Поглядев на лево, я увидел, что мой напарник страдает тем же недугом.
-Процесс разморозки завершен, - первое, что я услышал через тысячу лет – голос нашего компьютера.
-Добро пожаловать! – произнес со странным акцентом, человек стоящий посредине каюты.
У меня галлюцинации:
-Компьютер, оценить мое состояние. Похоже у меня психические отклонения.
Человек шагнул вперед и поднял меня:
-Нет, мой друг, я абсолютно реален.
Это же подтвердил корабельный компьютер:
-Физическое состояние в норме; психических отклонений не обнаружено.
-Нам поручено встретить вас, - за спиной незнакомца, я увидел еще двоих. Вся компания была похожа на персонажей комиксов в жанре фентази: - прошла ровно одна тысяча лет, после старта вашей экспедиции.
-У вас, наверное, много вопросов? – вступила в разговор женщина: - вы получите всю интересующую вас информацию на земле.
-Что? Опять лететь? Да мы же только… - волосы на моей голове зашевелились от порыва ветра. Я, мой напарник, по-прежнему на четвереньках истекая кровью и комитет по встрече, очутились на опушке леса. Птички щебетали, выводя, терли у нас за спиной.
-Следуйте за нами.
Лес медленно уползал куда-то назад.
«…вон она, лежит там…»
Девственный лес. Ни одной смятой травинки. Такое ощущение, что людей здесь не бывает вообще.
Вскоре перед нами открылось небольшое строение, более всего напоминавшее деревянный сортир с дыркой в полу. Наши проводники, по очереди, входили туда на некоторое время и выходили обратно. Очередь дошла и до меня. Несколько помешкав, я вошел внутрь.
Сортир.
Самый натуральный сортир посреди девственного леса.
Когда положенный ритуал завершился, мы снова переместились.
Жизнь, словно комната. Есть вход, есть выход. Люди заходят, выходят, заходят, выходят, а человек сидит посреди этой комнаты и ждет, когда войдет кто-нибудь еще. Абсолютно ровная, квадратная комната, нейтрального цвета. Мы попадаем сюда сразу после рождения и ни разу, до самой смерти не встаем со своего стула. Вечно одни, даже когда вокруг толпы людей. Еще недавно, в этой моей личной вселенной толпились люди: друзья, знакомые, родственники, деловые партнеры. Сегодня, здесь, всего четыре человека, трое – полные отморозки из будущего, зато четвертого, я с уверенностью могу назвать самым близким другом, ведь мы знакомы уже около сорока минут. В данном времени, никого более близкого у меня нет…
Мир поплыл. Мой напарник сел на пол от неожиданности: перед нами стоял профессор. Не какой ни будь, там профессор, а тот самый профессор. Именно он втянул нас в эту авантюру с Ригелем. Второй раз мне показалось, будто я сошел с ума.
Переминаясь с ноги на ногу, профессор робко улыбался.
…так вот что чувствует серийный убийца, выходя на охоту: руки сами потянулись к горлу этого мерзавца. Я попытался успокоиться, вспомнить пару песен о любви, о жизни… как назло, в голове крутился только «iron fist» «MOTORHEAD».
От мгновенной смерти, человека в халате спас наш провожатый:
-Располагайтесь. Профессор расскажет вам, что произошло в ваше отсутствие.
Эта незамысловатая фраза привела меня в чувство.
Вообще, профессор не плохой человек, замечательный ученый (для своего времени, конечно), слишком замечательный. Наука для него все. Он не замечает никого, когда зарывается в свои эксперименты. Ради того, что бы посмотреть, что из этого получится, готов сбросить нейтронную бомбу, не то что на Хиросиму, а и на себя самого.
Поправив очки, я всегда и всех профессоров представляю себе в очках и белых халатах, таких маленьких, щупленьких, ученый начал просвещать меня и напарника о происходящем.
-За прошедшую тысячу лет, цивилизация, браво и весело, сменила путь своего развития на внетехнологический. Причиной этого послужило одно единственное открытие. Жаль, что я не додумался до этого сам. Это же столь очевидно… но я отвлекся. Прошу прощения – не оратор, говорю не очень складно.
Ну, так вот, этим самым открытием, стало крохотное устройство, позволяющее мгновенно перемещаться из одной точки в другую. На сегодняшний день, промышленность производит два вида продукции: приспособления для приготовления пищи и устройства телепортации. Дома, одежда, транспорт – все это не нужно. Стало холодно? Переместись туда, где тепло. Пошел дождь? Переместись туда, где дождя нет. Естественно, изменились и общественные устои. Нет власти, закона, стыда. Какой смысл прятать свое тело под одеждой, если внезапно, может появиться кто угодно, в тот момент, когда ты моешься или переодеваешься? Сам факт преступления, стал не возможен: нечего воровать, нельзя убить.
К сожалению, мне и вам, эти устройства пока не дадут. Мы должны адаптироваться, но другим сверстникам, так называют друг друга люди, родившиеся в наше время, разрешают пользоваться этими штуковинами.
-Родившимися в наше время?
-Да, после моей заморозки, это стало повальным увлечением. Год-два в криогене, кто этого не пробовал. А вот на несколько сотен лет, отваживались не многие, так что сверстников, здесь человек двадцать.
Но не перебивайте меня, иначе я могу забыть, что-нибудь важное.
Люди за прошедшую тысячу лет, сделали огромный эволюционный скачек. Они полностью контролируют свое тело. Убивают и выращивают необходимые клетки. Конечно, до вечной жизни или выращивания конечностей еще далеко, а вот пальцы некоторые таланты, выращивать уже умеют…
Господи, сколько же этот очкастый урод будет трепаться? У меня уже голова пухнет, да и напарник начинает позевывать:
-Профессор, а сами вы как сюда попали?
-Да, да, да… одну минуту. Я как раз подхожу к этому.
Сразу после вашего отлета, я подготовил криогенную установку и заморозил сам себя. Я проснулся всего на пару дней раньше вас. Все получилось даже лучше, чем было задумано.
-Что задумано? Эксперимент?
-Да не было никакого эксперимента. Я заморозил вас для того, что бы потомки могли посмотреть на человека прошлого. На земле с вами могло случиться что угодно: война, землетрясение… а потом мне захотелось самому…
Я не сдержался. Пульс на его шее остановился под давлением моих пальцев.
Профессор оказался не прав: в этой, ставшей внезапно крохотной, вселенной, была и власть, и преступления. В наказание за попытку убийства, меня сослали на планету, где уже находились примерно двести человек. Ни у кого из них не было устройства телепортации, и если я переживал это спокойно, моя жизнь, мало чем отличалась от жизни в прошлом, то для людей выросших в мире, где каждый мог в любой момент оказаться в созвездии этого проклятого Ригеля Ориона, обычная человеческая приземленность, оказалась настоящей пыткой.
Жили мы не плохо: строили деревянные дома, ходили на колодец за водой, мочились с моста в реку и даже «гнали» самогон. Пищу доставляли люди из того, большого мира, так что работать практически не приходилось. Были среди заключенных и женщины, что естественно, приводило к появлению потомства. Правда потомство забирали сразу же, как только обрывалась пуповина, но это никого не волновало, включая и самих матерей. Уголовных заключенных было всего двое, включая меня, все остальные – политические.
У меня течет крыша, вернее не у меня, а у моего домика.
В зеркале отражалось окно. Там на скамейке сидела девушка. Промокшие волосы обрамляли лицо. Что-то странное было в этом – она словно смотрела на меня. Смотрела через стену.
-Кто она? – задал я вопрос.
-Снег.
-…Снег под дождем…
Ее грудь прикоснулась к моей спине:
-Ты снова беременна?
Мы жили в месте уже около года. Месяц назад родила. Она была ничего. Высокая, стройная, для японки конечно. Не знаю, откуда она взялась и как попала на эту планету, просто однажды вошла в двери и осталась.
-Ты снова беременна?
-Да.
Радоваться мне или огорчаться? Скорее всего, я воспринял это известие равнодушно. Мы не заботились ни о ком.
-Убирайся, ты мне надоела.
-Но…
-Я сказал убирайся.
Хлопнула дверь, отрезав шлейф ее запаха. Все кружится. Как она узнала, о ком я говорю?
Теперь мне придется ходить за водой. Раньше всегда ходила она. Колодец не далеко – через пять домов. Там будут люди. Я не вижусь с людьми.
Снег ушла. Тысячу лет назад, я читал книгу. Там тоже была девушка Юки.
Книги. Тысячу лет не читал книг.
Надо будет спросить, когда принесут еду.
«…мы только что занимались любовью, вон она, лежит там, на диване…»
В детстве я хотел стать писателем, но не стал. Не могу долго заниматься одним делом. Начинаю писать и сразу бросаю. Сейчас, я, наверное, смог бы, что ни будь написать. Много свободного времени, не нужно ничего делать. Просто сижу и смотрю в зеркало. На себя, на улицу, на все.
Холодная капля скатилась мне за шиворот. На улице выглянуло солнце.
Почему Снег, всегда приходит под дождем? Почему она смотрит на меня? Боится растаять? Что это за странное место? Всюду туман.
Страна туманов.
-А за деревней ничего нет.
Верно. Выходишь из деревни, идешь прямо, идешь, идешь и входишь в деревню с другой стороны.
Прошел всего час, как она ушла, а я уже разговариваю сам с собой.
Или мне показалось?
По небу стремительно проносятся облака. Уже неделю не было дождя, а вместе с ним и Снега.
Я взял ведро и отправился к колодцу. За несколько дней, я кардинально сменил образ жизни. Говорят, человек, добровольно покинувший человеческое общество, никогда не вернется обратно. Это не так. Рано или поздно, Homo Sapiens, захочет пообщаться с ему подобными.
-Доброе утро! – поздоровался сосед из домика по правую сторону от моего: - Придешь сегодня? Мне привезли новую колоду.
-Не знаю. Вчера проигрался в пух и прах. Сегодня думаю отдохнуть, - взяв ведро, я направился к дому.
-Приходи просто так! – донеслось в след.
Дома меня ждал сюрприз. Она. Нет не она, а она – Снег. Ее ослепительно-белые, всегда мокрые волосы обрамляли лицо.
Поставив ведро в угол, я сел перед зеркалом. За окном шел дождь.
Под скрип половиц, Снег села рядом.
Мне нравится быть с каким-нибудь, очень родным человеком. Просто молчать, чувствовать тепло друг друга… не потому, что нечего сказать, а потому что не нужно.
Люди всегда называли меня странным. Я не нуждаюсь в человеческом общении. Главное мои собственные мысли. Два дня назад у меня был день рождения. Я не стал говорить другим. Терпеть не могу праздников. Все бегают, суетятся, собирается куча народу и начинает делать вид, что они твои друзья, родственники и Бог знает кто еще. В итоге, ты оказываешься, более одинок, нежели оставшись один.
Через какое то время, дождь на улице закончился. Она никуда не исчезла. Я следил в зеркале, как постепенно высыхают ее волосы. Иногда появляется ощущение, что какой то человек читает твои мысли, копается в твоих мозгах. Ты начинаешь рассказывать о себе, о своей жизни этому мысленному собеседнику и вдруг, спохватившись, выгоняешь его из своего мозга, пытаешься построить заслоны, защитить себя. Уверен, каждый испытывал нечто подобное в своей жизни. Так было и на этот раз, а потом все пропало. Я почувствовал ее губы на своей коже. Ее пальцы пробежали по моему телу.
Играть в карты я не пошел…
Время шло. Снег заменила мою прежнюю подружку практически во всем. Единственное – она не ходила за водой.
Мы совсем не разговаривали, только однажды я спросил, где она живет. Она ответила. Потом. У нее был чудесный голос.
Я не любил ее и был уверен она меня тоже. Так бывает. Люди очень близки, но не любят друг друга. Как семейные пары, которые давно в месте. Хотя мы не семейная пара. И в месте мы совсем не долго. И еще она продолжала изучать меня. По крайней мере, мне так казалось.
Люди из разных миров: я из прошлого, она из ниоткуда, очутились в этом странном месте.
Общество являет собой единое целое, а мы нет. Мы сами по себе. Наверное, потому, что не похожи на остальных, мы и вместе. Правда, друг на друга мы тоже не похожи.
-Пора собираться, - сказала Снег в один прекрасный день: - скоро начнется последний дождь. Ты хотел узнать, где я живу.
Закипел чайник.
-Тебя, правда, зовут Снег?
Пожав плечами, она молча, начала заваривать чай.
Скамейка в зеркале намокла от первых капель последнего дождя.
Взявшись за руки, мы вышли наружу.
-Почему ты всегда приходишь во время дождя?
-Когда идет дождь, нет тумана.
Мы вышли из деревни. Видимость была не намного лучше, чем в тумане.
«…Вон она, лежит там…»
…Когда идет дождь, нет тумана…
Этим все сказано…
Ноги отяжелели, я с трудом передвигал ими. Деревня давно осталась позади. Снег все шла и шла, к ей одной ведомой цели. Кроме редких, обнаженных деревьев, за стеной дождя ничего не было видно.
-Быстрее! – сказала Снег.
Дождь закончился, и мир погрузился в туман.
-Быстрее!
Внезапно, мы вывалились в мир. На горизонте, маячили снежные вершины. Над головой висело голубое небо.
Снег села на камень:
-Я устала, - сказала она.
Оглянувшись, я увидел стену тумана. От горизонта до горизонта, словно из молочно-белого бетона, она наглухо отрезала деревню от внешнего мира.
-Как этот туман держится на одном месте?
-Он не держится. Скоро он закроет всю долину.
Мы двинулись вперед. Стена начала оплывать, и туман пополз за нами.
-В тумане, слишком много дверей, - начала объяснять Снег: - открываешь одну, открываешь другую…и оказываешься там, откуда вышел.
Все это путешествие напоминало мне мое детство, когда мы были октябрятами и помогали старушкам ходить в магазин.
Не знаю, к счастью или, к сожалению, но те времена канули в прошлое. Откровенно говоря, я не очень любил подобные мероприятия. Люди всегда хотят что-то иметь: мягко спать, вкусно есть, красиво одеваться. Чем больше человек получает, тем больше ему нужно. Старухе, которая с трудом ходит, хватает октябрят и хлеба, который они приносят. Зато богатею нужна машина, коттедж и еще много. Я ни то, ни другое. Мне всегда хватает того, что я имею. Особая порода, должно быть.
Туман опередил нас и укрыл почти всю долину. Какой-то дерьмовый Бог, когда создавал этот мир, не удосужился поставить пару ориентиров для усталых путников.
-Заходи, - просто сказала она и переступила порог.
Случилось очередное утро. Мне потихоньку начинало надоедать жить в долине. Хотелось чего-то новенького, но я слишком ленив, что бы искать себе развлечений.
Странное дело, чем дольше мы находились здесь, тем больше мне начинало казаться, будто я прожил в этой долине всю свою жизнь. Я знал каждый камушек, каждую травинку, хотя в глубине разума - я никогда не был здесь.
Снег же наоборот, словно впадала в детство. Даже речь ее напоминала речь ребенка:
-Можно мне погулять?
-Можно.
-А ты пойдешь со мной?
-Если хочешь.
-Хочу!
Мы вышли из дому. Снег то бегала вокруг меня, подбирая какие то палочки и камушки, то прыгала на одной ножке, то пряталась от меня в тумане.
Мы давно не занимались любовью, хотя спали в одной постели. Не как мужчина и женщина, а как отец и дочь.
В какой то момент, мы вышли к скале. Ровная, словно вырезанная разумными существами, она возвышалась над всем.
Медленно плыл туман.
Меланхолия накрыла меня:
-Какой водопад!
-Это не водопад, вода течет наверх.
-А течение сильное?
-Можно проверить, достаточно бросить щепку.
-А что там, наверху?
-Не знаю, там никто не был.
-Если прыгнуть в воду, она поднимет меня наверх?
-Нельзя, разобьешься о камни.
-Я не вижу камней.
-Они там, наверху…
Она всегда задает столько вопросов. Мои глаза, даже не водопада не видели. Я знал, что он здесь.
Мы стояли и смотрели на неводопад, которого не видят глаза… стояли и смотрели… пока я не заметил, что ее волосы стали длиннее, а мое лицо не исчезло за бородой.
Мы вернулись в хижину.
Однажды, в моей прошлой жизни, я влюбился в девушку моего друга. Не могу сказать, что влюбился, что вообще когда-либо влюблялся, просто кто-то нравится мне больше остальных.
Эта девушка тоже мельком поглядывала на меня. Я старался не обращать на нее внимания, избегал ее. Отбить ее мне не позволяла совесть. Мой друг пытался быть похожим на меня и еще на одного нашего общего друга. Хотя до этого общий друг отбил у друга девушку. Я не хотел разочаровывать друга еще раз. Если бы это была девушка кого-то другого, я отбил бы ее, не задумываясь. Но в данной ситуации, я решил помучаться, хотя в итоге выяснилось, что эта девушка, тайно конечно встречалась сразу с троими. Моему другу я так ничего и не сказал.
Жизнь в долине тянулась скучно и однообразно. Скоро должен начаться сезон дождей…
-Скоро должен начаться сезон дождей, - сказала она.
-Думаю, лучше будет вернуться в деревню, - ответил я.
-Хорошо.
Я скучал по своему зеркалу, в котором отражалось окно, и скамейка, и дождь, и иногда Снег.
Чем быстрее приближался сезон дожей, тем сильнее менялась она. С каждым днем она взрослела, становилась похожей на себя прежнюю, на ту, которую я знал в деревне. Мы уже не были отцом и дочерью, все возвращалось на свои места.
-Пора, - сказала Снег и вышла за порог.
На этот раз стены тумана не было, туман был везде. Мы шли, шли, и Снег остановилась.
-Чего мы ждем? – спросил я.
-Когда пойдет дождь.
Лес вращался, тянул из тумана свои черные, кривые ветви. Даже близкие силуэты казались размытыми. Снег сидела на камне, подперев голову руками.
Пошел дождь.
Утром, я как всегда, отправился на колодец за водой. Все было прежним: песок, трава, триста шагов до колодца, но не зря говорят, что нельзя войти дважды в одну воду. Мир вокруг изменился. В воздухе повис запах неприязни. Люди стояли вдоль дороги, около своих домов, пристально разглядывая меня. Я шел, словно сквозь строй, проламывался через колючие заросли их взглядов.
Набрав воды, я вернулся в дом.
«…Вон она, лежит там, на диване, рассыпав по подушке свои белые волосы…»
Тьма приходит всегда. День заканчивается, ангелы падают, солнце гаснет и даже Боги смертны… Жизнь – дерьмо. Нет смысла ждать от нее подарков. Все хорошее уже с кем-то случилось и впереди только тьма… так стоит ли плакать из-за сбежавшего молока?
Я начал заваривать чай. Засвистел чайник, и Снег открыла глаза:
-Тебя ненавидели?
-Откуда ты знаешь?
-Так всегда бывает.
-Они не нужны мне.
-Ты нужен им.
Я положил заварку, по ложке на каждую чашку и одну для самого чайничка, налил две трети воды, за тем, когда чай заварился, доли до верха. Японцы рекомендуют использовать воду температурой около шестидесяти градусов, тогда чай получается наиболее ароматный, но я предпочитаю покрепче, поэтому завариваю кипятком.
Скамейка в зеркале, буквально дрожала, излучая тревогу. Зато Снег казалась, на удивление спокойной.
Моя прежняя подружка снова беременна. Я видел ее с соседом из соседнего домика, тем самым, у которого я играл в карты. Она тоже ненавидела меня. По крайней мере, у нее, была на это причина.
После чая, я сел в свое кресло и уставился в зеркало. Там, за окном, мир все сильнее ненавидел меня… и ее.
Снег села рядом со мной. Время растягивалось, текло, обволакивало нас, обходя стороной окружающий мир.
Что-то случится. Должно случиться. Что-то плохое. Очень, очень плохое.
И вдруг все кончилось. С громким ритмичным стуком мир пересекла черная полоса. Еще одна, и еще, и еще. Доски отделили мир, забаррикадировали дверь. Нас изолировали от общества.
Снег, словно не замечая происходящего, продолжала расчесывать волосы. Я не шевелился, чувствуя себя сторонним наблюдателем.
По крыше зашуршала вода. Дождь смывал из воздуха запах ненависти, бил ее, прижимал к земле. Мир забыл о нас. На какое-то время.
На столе появилась «утка по Пекински» и «Превращение» Кафки. Не приходя в сознание, я начал читать. Настроение соответствовало, созерцание сна все глубже засасывало. Не одна строчка не доходила до мозга. Чувство бреда давило. Мысли умерли.
По стеклу сбежала капля воды.
-Еще кофе? – спросила официантка.
Кафе, в котором я сидел, располагалось на площади. Круглое и напрочь современное, с тонированными стенами, оно выросло здесь внезапно, словно из ниоткуда. По крайней мере, я не мог вспомнить, как оно появилось здесь, потеснив полувековые здания.
-Нет, спасибо, счет, пожалуйста.
Она была весьма симпатичной, и я частенько видел ее в этом заведении:
-Вы красивая.
-Спасибо.
На мгновение, замерев в дверях, улыбнулась мне через плечо и исчезла за шторой.
На улице пахло весной. Трава, тепло и горящие помойки рождали в этом городе, свой неповторимый аромат.
Разглядывая черный после дождя асфальт, я дошел до лаборатории. Все было готово. Удостоверившись качеством работы, отправился домой.
Сойдя с автобуса, заскочил в магазин – купил кое-что из еды и уже составлял план вечера, когда меня окликнула консьержка. С этого все и началось.
Я ни с кем не переписываюсь, да и лично не общаюсь, кроме как мимоходом, так что полученное письмо оказалось полной неожиданностью.
В письмо был вложен еще один конверт и записка:
«Прости, что беспокою. Давно не виделись. Не мог бы ты отнести этот конверт по указанному адресу».
Не виделись мы действительно давно – лет пять. Тогда были друзьями. Потом я уехал в один город, он уехал в другой город, наши пути разошлись.
И вот снова решил заглянуть в мою комнату одиночества.
Услуга, о которой он просил, была пустяковой, так что, перекусив, я собрался и отправился по указанному адресу.
Там меня ждала полиция. Взяли, что называется с поличным. В конверте оказались документы. Меня приговорили к смертной казни. После войны, за шпионаж карают жестоко.
Какая глупость. Живут же другие, их не грабят, не избивают по ночам, не сажают в тюрьму. В конце концов, существует же теория вероятности… однако я, «влипаю» в неприятности чаще, чем все мои знакомые вместе взятые. И при этом меня называют счастливчиком…
С улицы донесся какой-то шум. В деревне праздник.
С детства не люблю праздники – все бегают, бузят, суетятся. Люди нервные, что-то готовят, к чему-то готовятся. Нет, я, конечно, люблю праздники: пришел, попраздновал, пообщался с народом и ушел. Никакой ответственности, никаких нервов, все за чужой счет.
Мерный ход мысли, нарушил скрип отрываемой доски. Через образовавшуюся в окне щель, упала бутылка самогона. В зеркале стало видно, как по улице бегают обнаженные бабы и не менее обнаженные мужики.
«Опрокинув» стопку бледно-желтого суррогата, я продолжил чтение Кафки. Вообще, читая книги классиков, приходится постоянно задумываться, ведь Достоевский, в свое время, писал совсем не то, что мы сегодня читаем.
-Утром! Утром! – закричала мелькнувшая в окне рожа и хрипло рассмеявшись, пропала.
Разбудила меня Снег:
-Они идут!
Расцвело.
На улице, перед домом, собралась толпа. Доски двери оторвали в считанные минуты. Нас схватили и потащили через всю деревню.
Каждый старался бросить, хотя бы хворостинку в кучу дров. Несколько раз, я попытался дернуться, в тщетной попытке раскачать столб.
-…хороший человек, - шептали в толпе: - повелся с этой ведьмой и вот, чем все закончилось…
Фибрами души, я почувствовал, как по лицу Снег устремилась слезинка.
Пламя лизнуло дрова. С каждой секундой, жар становился сильнее. На углях зашипела капля воды. Снег оплывала, черты лица стекали, превращаясь в воду. Веревки обвисли, воды становилось все больше. Все больше поднималось пара. Огонь погас. Толпа заворожено застыла на месте.
-Беги! – прошептал на ухо окутавший меня туман.
Я побежал.
-Сюда, правее…
Не сбавляя скорости, я вломился в туман.
-Еще не много…
Сердце пыталось протиснуться через ухо. С разгону, я ударился в стену хижины и повалился на спину.
Пожертвовав собой, она спасла меня.
Всю свою сознательную жизнь, я хотел, что бы на мои похороны никто не пришел, а если кто и придет, то лишь для того, что бы плюнуть в могилу и сказать: «наконец то он сдох». Похоже, моя мечта начала сбываться.
С каждым днем, мне приходилось все дальше отходить от хижины. Ближайшие деревья стояли голые. Набрав коры, я толок ее в пыль, разбавлял водой и варил кашу.
После ее смерти, долина незримо изменилась. По-прежнему не было ни птиц, ни рыб, ни животных, ни насекомых, не дул ветер и даже камни не бегали на перегонки, но все же что-то было не так.
Я ни куда не ходил, все время сидел на полу, тупо уставившись в стену. Постепенно, я начинал забывать свое имя. К реальности, меня возвращало лишь чувство голода.
Так продолжалось, пока в один прекрасный день, мои ноги не встали и не пошли. Мои руки открыли дверь.
В долине снова появилась прямоугольная скала. Я стоял на краю неводопада. Снег взяла меня за руку, и мы прыгнули.
-На верху должны быть камни.
Вода подбросила меня высоко в небо. Выбравшись на берег, я увидел плато. Где-то далеко внизу оставалась долина, закрытая плотной пеленой тумана. С края земли, казалось, что там внизу, нет ничего.
Там ничего и не было, кроме мертвых деревьев.
По траве пробежал ветер, провел нежными пальцами по моему лицу и весело засмеялся.
-Ты дома, - шептали деревья.
-Подними меня, - попросил я ветер, и он помчал меня осматривать мой новый дом.
-Тебя, правда, зовут Снег? – спросил я.
-Тебе нравится летать? – спросила она.
-А как это быть богом? – спросил я.
-Ты скоро поймешь, - сказала она.
Уже несколько лет, я служу матросом на подводном крейсере и вот, наконец, дождался повышения. Правда, при условии перевода на другой корабль. Не долго думая, я решил согласиться.
Собрав вещи и попрощавшись с друзьями, я, в последний раз, спустился по старому трапу, выпил кофе в буфете и, пофлиртовав с официанткой, поднялся по новому. Этот новый трап, на самом деле не был новым, но для меня он был новым, потому что я шел по нему в первый раз.
Посмотрев мои бумаги, капитан отправил меня к боцману, который занялся моим размещением и знакомством с командой. Кажется, капитан остался доволен.
Через пару дней, мы должны уходить на воду на месяц, а пока я развлекался и тратил деньги.
Выйдя из очередного бара с очередными обнаженными красотками, я увидел вывеску: «Гадание по руке, на картах, на костях. Специально для тебя». «Ну, раз для меня, то почему не зайти?» - решил я и зашел.
Мрачная комната встретила меня светом свечей и запахом воска. Оценить размеры помещения не представлялось возможным – было слишком темно. Посередине стоял круглый стол. Над головой звякнул колокольчик.
Из темноты возникла старуха и привычным движением села за стол. Я сел напротив. Старуха достала колоду карт и предложила мне снять.
Разложив карты на столе, она какое-то время, хмурясь, смотрела на них, затем быстро собрала и, бормоча себе под нос, вновь разложила. Окончательно сростив брови, она убрала карты:
-Каждому человеку, в жизни отмеряно равное количество удачи, - сказала она: - лимит. Кто-то тратит ее незаметно, по чуть-чуть каждый день, а кто-то всю сразу. Твоя удача закончилась.
Колокольчик над моей головой звякнул еще раз. Начался дождь. Мимо пробегали люди, прикрываясь плащами, зонтами и газетами. Пройдя квартал по направлению к грузовым докам, я зашел в кафе, сев за самый дальний столик, заказал бутылку «мартини» и принялся напиваться.
Из динамиков струился попсовый рок-н-ролл. Соседний столик, то и дело взрывался смехом. Школьники, в дальнем углу, собирали мелочь на пиво.
Я заказал еще бутылку, потом еще одну. Кажется.
Когда я очнулся, было светло и не было ботинок. В одних носках, я кое-как доковылял до корабля.
-Завтра утром мы уходим, - сказал капитан: - ложись и постарайся проспаться.
Матросы подняли трап. Пирс скользнул в сторону.
-Как себя чувствуешь? – спросил капитан.
-Нормально.
-Спускайся вниз.
-Будем погружаться?
-Через пятнадцать минут.
Третий день я чувствовал себя паршиво, с тех самых пор, как мы покинули порт. До начала моей вахты, оставалось два часа. Вернувшись в каюту, я забрался к себе. Сосед сидел внизу и что-то читал. Моя голова коснулась подушки, и в тот же миг, я начал проваливаться. Словно две отвесные стены, подушка помчалась наверх. Рывком изменилось направление – теперь я падал горизонтально. Все пропало, осталась бесконечная темнота, в которую я проваливался. Мимо летели свернутые в рулоны ковры, всех цветов и размеров. Внезапно ковры остановились, оказавшись бесцветными шарами с идеальной поверхностью, напоминающей поверхность твердого теста. Шары начали вращаться. Постепенно, скорость вращения, превратила их в плоские конусы, почти блины. Замедляясь, они снова стремились к шару…
-…твою мать! – закричал мой сосед: - ты что делаешь?
Он стоял прямо под моей койкой, а я блевал прямо на него. Меня просто выворачивало на изнанку. Я никак не мог остановиться, исторгая, каждую секунду, просто невероятное количество жидкости.
-Извини… - выдавил я и согнулся от нового спазма.
Запищал будильник – пора идти на мостик. Спустившись с койки, я вышел в коридор и, по стеночке, двинулся в сторону мостика. Позади, продолжал орать мой сосед.
Обнаружили меня через два часа на нижней палубе. Не знаю, как я туда попал, но мой желудок, с завидной регулярностью оставлял следы, по которым меня и нашли.
Корабельный врач только развел руками:
-Никогда не сталкивался ни с чем подобным!
За неделю, я похудел на семь килограмм. Теперь я уже мог передвигаться по кораблю, правда, не расставаясь с ведром. В общем, несколько адаптировался к своему положению. Дежурить меня не ставили, так что я бездельничал.
-У тебя раньше подобное случалось? – спросил капитан.
-Нет.
-Морская болезнь, клаустрофобия?
-Нет.
-У тебя хороший послужной список, но боюсь, придется списать тебя, когда вернемся на берег.
Вместо ответа, я «утвердительно» сблевнул.
Два матроса, изо всех сил крутили лебедку, сматывая телефонный кабель. Набрав номер, я позвонил маме:
-Мама, мы возвращаемся… да, уже сматывают кабель… меня наверно спишут на берег… я заболел, и врач не знает чем… нет, все в порядке… слушай, я не могу долго говорить… все, извини… пока, пока мам!
Положив трубку, я еще раз сблевнул и отправился сменить ведро. Вылив содержимое, сполоснул ведро морской водой и, пораскинув мозгами, решил отправиться на мостик, посмотреть что нового…
… на мостике все было по старому:
-Все по старому? – спросил я капитана.
-Ничего нового, - ответил капитан: - может прогуляемся на нижнюю палубу?
-Можно.
На нижней палубе располагались торпедные отсеки, сауна и камбуз. Время обеда еще не наступило, идти в сауну вдвоем с капитаном я опасался, так что мы. Отправились осматривать торпедный отсек.
В тот момент, когда мы уже подходили к торпедному отсеку, случилось страшное – коридор окрасился красным:
-Тревога! Тревога! – заорали динамики: - в зоне прямой видимости неопознанный подводный корабль!
Бегом, ворвавшись в торпедный отсек, капитан с ходу закричал:
-Что случилось?
Никто не знал.
-Опускайте марсового.
Матросы начали втягивать стальной трос. Когда трос дошел до красной отметки, открылась крышка торпедной шахты, полилась вода, и на пол выпала клетка с полукруглым верхом, наподобие птичьей. Из клетки вылез насквозь мокрый человек. Выплюнув воду и отдышавшись, марсовый начал докладывать:
-Матрос номер раз, два, три. Глубина подъема марса – десять метров под поверхностью воды. Замечен вражеский подводный корабль. Длина корабля около пяти тысяч метров. На борту три действующих вулкана…
-Действующих вулкана?
-Так точно!
-Бегом на мостик, - сказал капитан мне: - прими вахту. Сможешь?
-Так точно!
-Не будь так официален. Всплываем на перископную глубину. Посмотри, что там за дерьмо!
Примкнув к перископу, я крутился волчком и пытался увидеть весь океан сразу. Вода на поверхности забурлила, и показался неопознанный крейсер. На задней части этого исполина, возвышались три каменных горы, вершины которых словно снегом, были увенчаны ярко-оранжевой лавой. Периодически вершины взрывались, разбрасывая вокруг огненные камни и устремляя в небо клубы дыма.
-Первая торпеда ушла! – доложили из торпедного отсека.
-Вторая торпеда ушла!
-Третья торпеда ушла!
-Первая торпеда – поражение!
-Вторая торпеда – поражение!
-Третья торпеда – поражение!
Незнакомый корабль на атаку никак не отреагировал.
Прибежал запыхавшийся капитан:
-Оборвался телефонный кабель, мы потеряли связь с берегом.
-Плохо, - ничего другого, мне в голову не пришло.
-Как корабль?
-Да никак! Запустили три торпеды, а ему хоть бы что!
-Нашу скорлупку, от такого «подарка», разнесло бы в щепки…
-Нужно разведать, что к чему.
-Вот ты этим и займешься. Возьми двоих, резиновую лодку и ныряйте через колокол.
Взяв боцмана, соседа по каюте и резиновую лодку, я нырнул через колокол.
Как только мы влезли в лодку, неизвестный корабль выстрелил. Наш крейсер даже не взорвался, он просто исчез, оставив только облако пара. Крейсер врага, напоследок обсыпав нас пеплом, так же погрузился в пучину.
Посреди океана, осталась раскачиваться крохотная лодочка с тремя ошеломленными людьми.
В одну из ночей мне явился Он:
-Давай меняться, - предложил мне: - ты отдаешь душу, а я тебе неограниченный запас удачи, до конца дней твоих.
-Нет, я не согласен.
-Брось упрямиться, через два дня, боцман убьет твоего соседа и в порыве безумия прыгнет в море. Ты останешься один. Еще через день тебя подберет рыболовецкий сейнер, который высадит тебя на восточном побережье запада. Там ты женишься на богатой вдове. Вскоре вдова умрет, и ты унаследуешь миллионы, но все проиграешь в казино, потому что удачи у тебя нет, и тогда все равно согласишься на эту сделку. Не тяни резину!
Я отказался. Мы еще немного поговорили. Решили, обсудить сделку, когда я проиграю свои миллионы. На том и расстались.
С уходом таинственного корабля, моя тошнота прекратилась. Как объяснил мне Он – это был его корабль, и тошнило меня из-за колебаний, которые испускает корабль. Так Он отыскивает души, которым суждено попасть к Нему в рабство.
Через пару дней, от нехватки воды, боцман перегрыз горло моему соседу. Напившись крови, он с диким воплем прыгнул в воду и камнем ушел на дно. Мне даже спасать его не пришлось. Страх парализовал мою волю. Я остался один, посреди океана, наедине с Ним. Кружась в вихре отчаяния, я чуть не согласился на сделку, когда меня по голове ударила веревочная лестница:
-Это сейнер! – сказал я Ему.
-Так то оно конечно так, но если бы оно было так, оно не было бы этак, а так как оно не этак, стало быть, оно и не так.
-Но это так.
-Суть вещей не меняется от того, считаешь ли ты ее существенной. Суть есть суть и сутью она останется, в этом суть, а твое мнение не существенно. Такова суть вещей. Ты знаешь, что все будет так, как я сказал. Вселенной все равно, назовешь ли ты лавку лавкой или скамейкой, суть останется прежней.
-Черт! – выругался я.
-Черт. По религиозным представлениям: сверхъестественное существо, олицетворяющее собой злое начало; дьявол, бес. Академия наук. Институт русского языка. Словарь русского языка в четырех томах. Издание третье, стереотипное. 1988г.. ТОМ IV: С – Я.
-Эй! Ты поднимаешься на борт или нет? – крикнули мне сверху.
-Псих! – сказал я Ему и поднялся на борт.
-Мы идем на восточное побережье, - сказал капитан сейнера: - Высадим тебя там. Тебе понравится этот город богатеньких вдов.
«La de ja vu» - подумал я.
«Идиот!» - подумал капитан.
«Сам идиот!» - подумал я.
«Вы оба кретины!» - подумал Он за нас двоих.
Переглянувшись, мы с капитаном разошлись по кораблю. Я уселся на баке и стал разглядывать бухту каната.
-Видишь, все идет своим чередом. Я помню, что случится дальше, - сказал Он: - соглашайся.
-Помолчи.
«Ну, ты же знаешь, что я прав» - сказал Он у меня в голове.
-Я сказал – помолчи.
«Напряги мозги, ты тоже вспомнишь» - подумал Он.
«Не лезь в мою голову».
«Мне не терпится получить ивою душу» - протанцевали мои ноги.
-Оставь меня в покое! – сорвался я: - Мы договорились, что ты придешь, когда я проиграюсь в казино!
-Ладно, - проворчала бухта каната, и Он ушел.
-О чем задумался? – спросил подошедший матрос.
-Слушаю, что бухтит канат, - ответил я.
-А он бухтит?
-На то он и канат.
-Бог с ним. Ты как посреди океана очутился?
«Уже несколько лет, я служу матросом на подводном крейсере и вот, наконец, дождался повышения. Правда, при условии перевода на другой корабль. Не долго думая, я решил согласиться.
Собрав вещи и попрощавшись с друзьями, я, в последний раз, спустился по старому трапу, выпил кофе в буфете и, пофлиртовав с официанткой, поднялся по новому. Этот новый трап, на самом деле не был новым, но для меня он был новым, потому что я шел по нему в первый раз.
Посмотрев мои бумаги, капитан отправил меня к боцману, который занялся моим размещением и знакомством с командой. Кажется, капитан остался доволен.
Через пару дней, мы должны уходить на воду на месяц, а пока я развлекался и тратил деньги.
Выйдя из очередного бара с очередными обнаженными красотками, я увидел вывеску: «Гадание по руке, на картах, на костях. Специально для тебя». «Ну, раз для меня, то почему не зайти?» - решил я и зашел.
Мрачная комната встретила меня светом свечей и запахом воска. Оценить размеры помещения не представлялось возможным – было слишком темно. Посередине стоял круглый стол. Над головой звякнул колокольчик.
Из темноты возникла старуха и привычным движением села за стол. Я сел напротив. Старуха достала колоду карт и предложила мне снять.
Разложив карты на столе, она какое-то время, хмурясь, смотрела на них, затем быстро собрала и, бормоча себе под нос, вновь разложила. Окончательно сростив брови, она убрала карты:
-Каждому человеку, в жизни отмеряно равное количество удачи, - сказала она: - лимит. Кто-то тратит ее незаметно, по чуть-чуть каждый день, а кто-то всю сразу. Твоя удача закончилась.
Колокольчик над моей головой звякнул еще раз. Начался дождь. Мимо пробегали люди, прикрываясь плащами, зонтами и газетами. Пройдя квартал по направлению к грузовым докам, я зашел в кафе, сев за самый дальний столик, заказал бутылку «мартини» и принялся напиваться.
Из динамиков струился попсовый рок-н-ролл. Соседний столик, то и дело взрывался смехом. Школьники, в дальнем углу, собирали мелочь на пиво.
Я заказал еще бутылку, потом еще одну. Кажется.
Когда я очнулся, было светло и не было ботинок. В одних носках, я кое-как доковылял до корабля.
-Завтра утром мы уходим, - сказал капитан: - ложись и постарайся проспаться.
Матросы подняли трап. Пирс скользнул в сторону.
-Как себя чувствуешь? – спросил капитан.
-Нормально.
-Спускайся вниз.
-Будем погружаться?
-Через пятнадцать минут.
Третий день я чувствовал себя паршиво, с тех самых пор, как мы покинули порт. До начала моей вахты, оставалось два часа. Вернувшись в каюту, я забрался к себе. Сосед сидел внизу и что-то читал. Моя голова коснулась подушки, и в тот же миг, я начал проваливаться. Словно две отвесные стены, подушка помчалась наверх. Рывком изменилось направление – теперь я падал горизонтально. Все пропало, осталась бесконечная темнота, в которую я проваливался. Мимо летели свернутые в рулоны ковры, всех цветов и размеров. Внезапно ковры остановились, оказавшись бесцветными шарами с идеальной поверхностью, напоминающей поверхность твердого теста. Шары начали вращаться. Постепенно, скорость вращения, превратила их в плоские конусы, почти блины. Замедляясь, они снова стремились к шару…
-…твою мать! – закричал мой сосед: - ты что делаешь?
Он стоял прямо под моей койкой, а я блевал прямо на него. Меня просто выворачивало на изнанку. Я никак не мог остановиться, исторгая, каждую секунду, просто невероятное количество жидкости.
-Извини… - выдавил я и согнулся от нового спазма.
Запищал будильник – пора идти на мостик. Спустившись с койки, я вышел в коридор и, по стеночке, двинулся в сторону мостика. Позади, продолжал орать мой сосед.
Обнаружили меня через два часа на нижней палубе. Не знаю, как я туда попал, но мой желудок, с завидной регулярностью оставлял следы, по которым меня и нашли.
Корабельный врач только развел руками:
-Никогда не сталкивался ни с чем подобным!
За неделю, я похудел на семь килограмм. Теперь я уже мог передвигаться по кораблю, правда, не расставаясь с ведром. В общем, несколько адаптировался к своему положению. Дежурить меня не ставили, так что я бездельничал.
-У тебя раньше подобное случалось? – спросил капитан.
-Нет.
-Морская болезнь, клаустрофобия?
-Нет.
-У тебя хороший послужной список, но боюсь, придется списать тебя, когда вернемся на берег.
Вместо ответа, я «утвердительно» сблевнул.
Два матроса, изо всех сил крутили лебедку, сматывая телефонный кабель. Набрав номер, я позвонил маме:
-Мама, мы возвращаемся… да, уже сматывают кабель… меня наверно спишут на берег… я заболел, и врач не знает чем… нет, все в порядке… слушай, я не могу долго говорить… все, извини… пока, пока мам!
Положив трубку, я еще раз сблевнул и отправился сменить ведро. Вылив содержимое, сполоснул ведро морской водой и, пораскинув мозгами, решил отправиться на мостик, посмотреть что нового…
… на мостике все было по старому:
-Все по старому? – спросил я капитана.
-Ничего нового, - ответил капитан: - может прогуляемся на нижнюю палубу?
-Можно.
На нижней палубе располагались торпедные отсеки, сауна и камбуз. Время обеда еще не наступило, идти в сауну вдвоем с капитаном я опасался, так что мы. Отправились осматривать торпедный отсек.
В тот момент, когда мы уже подходили к торпедному отсеку, случилось страшное – коридор окрасился красным:
-Тревога! Тревога! – заорали динамики: - в зоне прямой видимости неопознанный подводный корабль!
Бегом, ворвавшись в торпедный отсек, капитан с ходу закричал:
-Что случилось?
Никто не знал.
-Опускайте марсового.
Матросы начали втягивать стальной трос. Когда трос дошел до красной отметки, открылась крышка торпедной шахты, полилась вода, и на пол выпала клетка с полукруглым верхом, наподобие птичьей. Из клетки вылез насквозь мокрый человек. Выплюнув воду и отдышавшись, марсовый начал докладывать:
-Матрос номер раз, два, три. Глубина подъема марса – десять метров под поверхностью воды. Замечен вражеский подводный корабль. Длина корабля около пяти тысяч метров. На борту три действующих вулкана…
-Действующих вулкана?
-Так точно!
-Бегом на мостик, - сказал капитан мне: - прими вахту. Сможешь?
-Так точно!
-Не будь так официален. Всплываем на перископную глубину. Посмотри, что там за дерьмо!
Примкнув к перископу, я крутился волчком и пытался увидеть весь океан сразу. Вода на поверхности забурлила, и показался неопознанный крейсер. На задней части этого исполина, возвышались три каменных горы, вершины которых словно снегом, были увенчаны ярко-оранжевой лавой. Периодически вершины взрывались, разбрасывая вокруг огненные камни и устремляя в небо клубы дыма.
-Первая торпеда ушла! – доложили из торпедного отсека.
-Вторая торпеда ушла!
-Третья торпеда ушла!
-Первая торпеда – поражение!
-Вторая торпеда – поражение!
-Третья торпеда – поражение!
Незнакомый корабль на атаку никак не отреагировал.
Прибежал запыхавшийся капитан:
-Оборвался телефонный кабель, мы потеряли связь с берегом.
-Плохо, - ничего другого, мне в голову не пришло.
-Как корабль?
-Да никак! Запустили три торпеды, а ему хоть бы что!
-Нашу скорлупку, от такого «подарка», разнесло бы в щепки…
-Нужно разведать, что к чему.
-Вот ты этим и займешься. Возьми двоих, резиновую лодку и ныряйте через колокол.
Взяв боцмана, соседа по каюте и резиновую лодку, я нырнул через колокол.
Как только мы влезли в лодку, неизвестный корабль выстрелил. Наш крейсер даже не взорвался, он просто исчез, оставив только облако пара. Крейсер врага, напоследок обсыпав нас пеплом, так же погрузился в пучину.
Посреди океана, осталась раскачиваться крохотная лодочка с тремя ошеломленными людьми.
В одну из ночей мне явился Он:
-Давай меняться, - предложил мне: - ты отдаешь душу, а я тебе неограниченный запас удачи, до конца дней твоих.
-Нет, я не согласен.
-Брось упрямиться, через два дня, боцман убьет твоего соседа и в порыве безумия прыгнет в море. Ты останешься один. Еще через день тебя подберет рыболовецкий сейнер, который высадит тебя на восточном побережье запада. Там ты женишься на богатой вдове. Вскоре вдова умрет, и ты унаследуешь миллионы, но все проиграешь в казино, потому что удачи у тебя нет, и тогда все равно согласишься на эту сделку. Не тяни резину!
Я отказался. Мы еще немного поговорили. Решили, обсудить сделку, когда я проиграю свои миллионы. На том и расстались.
С уходом таинственного корабля, моя тошнота прекратилась. Как объяснил мне Он – это был его корабль, и тошнило меня из-за колебаний, которые испускает корабль. Так Он отыскивает души, которым суждено попасть к Нему в рабство.
Через пару дней, от нехватки воды, боцман перегрыз горло моему соседу. Напившись крови, он с диким воплем прыгнул в воду и камнем ушел на дно. Мне даже спасать его не пришлось. Страх парализовал мою волю. Я остался один, посреди океана, наедине с Ним. Кружась в вихре отчаяния, я чуть не согласился на сделку, когда меня по голове ударила веревочная лестница».
Выслушав мою историю, матрос покачал головой:
-Чего только не бывает на свете. У нас в трюме - зеленый слон живет, - и выпустил струйку конопляного дыма.
Городок, где меня высадили, не понравился мне категорически. Сев на первый же поезд, я отправился на запад. В одном из припортовых кабачков, я встретил ее. Стройна, умна, красива и до безумия нежная. Я сразу понял, что это она. А после свадьбы ее сбила машина. Мне осталось пятнадцать миллионов. Я решил похоронить свое счастье рядом с первым мужем.
На похоронах было весело – я снова напился.
-Эй! Ты живой? – склонился ко мне бродяга: - Опохмелиться хочешь?
-Где я?
-В переулке за супермаркетом. А ты кто?
-Миллионер.
-То-то я вижу - одет прилично.
-А ты кто?
-Бродяга.
-У меня жена умерла.
-…
И появился он:
-Я вижу, вы познакомились.
-Тебя только не хватало, - сказал я.
-А я не к тебе, - сказал Он.
-К нему, что ли? – показал я на бродягу.
-Хочешь послушать его историю? – спросил Он.
-Мне все равно, - сказал я.
-Расскажи, - сказал Он.
-Ладно, - сказал, вылезший из-под кучи мусора ежик.
-Это ежик-шатун, - представил Он.
-Бывают медведи-шатуны, - начал ежик: - а я – ежик-шатун. Мы ежики тоже зимой спим. Жил я тогда на востоке. Зимы у нас холодные, снежные. Жил я на берегу реки: престижный район, трехэтажная нора, жена, дрессированный таракан – как положено. Однажды, когда я спал, все это рухнуло. Я едва жив остался. Жена погибла, от норы вообще ничего не осталось. Метель была жуткая. Хлопья снега величиной с мою голову, ветер, мороз…
Позже выяснилось – какой то дебильный медведь, вместо того чтобы спать, шатался по лесу и случайно наступил на мою норку. Я просто с ума сошел от горя… и я решил мстить!
Ежик провел пальцем по толстой золотой цепи на шее:
-Три года я гонялся за этим гадом по всему миру. Подсел на наркотики. Две недели назад, я догнал его… и загрыз. Он мертв, но легче мне не стало. Я убил не только его, я убил себя. Наркоман, убийца, бездомный еж-шатун. Я уже хотел покончить с собой, когда появился Он…
-И Он предложил сделку.
-И я согласился.
-Итак, - заговорил Он: - поставь свою подпись вот здесь.
-Сделано…
В тот же миг ежик исчез.
-Он вернулся домой, - сказал Он: - у него теперь жена, нора, дрессированный таракан. И он счастлив. Он обрел покой.
-Не дави на меня.
-Бес проблем, - сказал Он: - я исчезаю, а ты побеседуй еще с этим бродягой.
И Он исчез.
-Он все может, - сказал бродяга: - Когда-то Он и мне предлагал сделку. Я тогда служил матросом. У меня закончилась удача. Однажды во время плавания, мы встретили Его. Он потопил наш корабль. Я чудом спасся. Тогда Он и предложил мне сделку, мол, обеспечит удачей. Я отказался. Женился на богатой вдове, которая вскоре умерла, а мне остались ее миллионы, которые ушли у меня сквозь пальцы всего за неделю.
Но я не жалею. Главное моя душа осталась со мной. Послушай старика, сынок, главное душа! Дай денег?
-Отвали! Хватит с меня на сегодня историй.
Я ушел.
Улицы утекали мимо меня. Запертый в жесткие рамки сегодня, я напрягал мозги. «Напряги мозги, ты тоже вспомнишь» - сказал Он мне. Можно ли помнить будущее? Он утверждает, что можно. А стоит ли? Суть жизни, как раз и заключается в том, что бы проживать ее последовательно. Что было бы с человечеством, если бы человек, сначала умирал, а рождался потом? Быть может человек, так и проживает свой век, но думает наоборот? Что если весь мир поставлен с ног на голову?
Споткнувшись, я встал в лужу. Начался дождь. В стремлении укрыться я забежал в подъезд.
-О, какая встреча! Помните меня? Я подруга вашей жены. Вы такой хмурый. Я понимаю и выражаю свои соболезнования. Знаете, вам нужно развеяться. Приходите сегодня. У нас домашнее казино. Будем играть в покер!
В покер мне не везло. Будучи не в силах остановиться, за неделю, я проиграл все свое состояние.
Одним прекрасным утром, в очередной раз, проснувшись за супермаркетом, я решился:
-Эй! Эй ты! Я согласен! – закричал я, но ничего не произошло.
-Я согласен! – Он не появился.
-Я согласен!
-Хватит орать! – появился Он, но не Он, а другой Он: - Он не придет!
-Почему?
-У Него запой.
-И надолго?
-Ну, лет на триста.
-А Ты со мной сделку заключить не можешь?
-Нет. Ты Его клиент. Фирма приносит свои извинения. В качестве компенсации, могу предложить запас удачи, сроком на пятьдесят лет.
-Спасибо, меня это очень устроит.
В городе, что-то назревало. Выбросив остатки пиццы, я направился в порт. Здесь, на западе запада, не должно возникнуть проблем, наняться на корабль до востока. Как бы то ни было, я надеялся добраться до дома.
Что-то на мгновение отвлекло мое внимание… и прямо передо мной, на асфальт упал цветочный горшок.
«…сроком на пятьдесят лет…» - прозвучало в голове.
-Извини! – крикнули сверху.
Вниз сбежал старый старикашка:
-Тебя не задело?
-Нет.
-С годами я стал не ловкий. Зайдешь ко мне? Выпьем кофе.
-Нет.
-А куда ты направляешься?
-Не важно.
-А можно я провожу тебя?
-Нет.
Надеюсь, я тебе не очень мешаю? Просто я живу один и ни с кем не общаюсь. Жена умерла, детей нет, знакомых тоже… разве что продавщица в супермаркете, - пробубнил он себе под нос: - какая у нее фигурка… ну что же ты молчишь? Скажи, что ни будь! Ты наверно моряк? Я сразу понял! По походке. Я многое могу сказать о человеке по внешнему виду…
-Доброе утро! – прервал старикашку уличный гитарист: - Вижу ты сегодня не один. Кто это? Опять запустил в него цветочным горшком?
-Но не попал же! – возмутился старик.
-Но хотел ведь! – Возразил музыкант: - Это дед-пескун.
-Дед-пискун? Как комар?
-Нет. Просто из него песок сыпется. Он старый.
-Хватит о моем возрасте! – сказал дед: - Лучше сыграй ему.
Пожав плечами, гитарист взял первый аккорд:
Однажды родился человек,
Родившись, сразу побежал,
Он бегал и бегал весь свой век,
И за это время безумно устал…
-Вот черт! – музыкант равнодушно повернул голову, в след, за удаляющейся фигурой: - Каждый раз, когда я пою эту песню, появляется этот тип и кого ни будь уносит.
-Тогда не пой.
-Это моя любимая песня.
-Ты не пробовал искать тех, кого он унес?
-Нет, не пробовал.
-Не хочешь попробовать?
-Нет, не хочу.
-Он унес пескуна.
-Но он же в тебя горшком кинул!
-Ему было одиноко.
-Если тебе его жалко – иди и ищи его сам!
-Где?
-Он же пескун. Вот и иди по песку. Ты мне нравишься, но если я помогу, кто-нибудь может решить, что я хороший, а мне этого совсем не хочется.
Я пошел по песку.
Все меняется, все проходит. Последнее время, в моей жизни лишком много персонажей: Он, другой Он, бродяга, ежик, пескун, музыкант, человек-который-все-время-бегал…
Через несколько дней пути, я вдруг подумал, что бессмысленно пешком, пытаться догнать того, кто все время бежит. Я понял это слишком поздно, но лучше поздно, чем никогда. Если бы я не понял этого, мог бы превратиться в человека-который -все-время-идет. С другой стороны, тогда я мог бы прожить дольше, ведь чем выше скорость, тем медленнее время.
Время. Люди считают его линейным. Мне кажется оно, как минимум объемно. Вон какие «кренделя» выкидывает.
Развернувшись, я побрел в порт.
Существуют теории, что черные дыры – дыры во времени. Возможно. Но так же, возможно и то, что время и пространство – способ ограничения примитивных цивилизаций более развитыми. Примитивные цивилизации познают суть вселенной, только познав суть пространства и времени. Тогда они станут всемогущими, то есть, равны более развитым цивилизациям. У каждого человека в жизни есть миг, когда он познает эту истину. Смерть. Познав истину, человек покидает известное нам измерение и переходит в мир истинных сущностей. Так это, или нет, мы узнаем только умерев.
-Я не нашел его.
Пожав плечами, гитарист продолжил играть на гитаре.
Пожав плечами, я пошел дальше. «… кто ни будь, может подумать, что я хороший… » Как будто плохо, когда о тебе думают хорошо. Хотя если подумать хорошо, то ничего хорошего в этом нет. К плохому никто не приходит, не просит помощи или денег в долг. Когда я учился в школе, у меня, как впрочем и у всех, был друг. Нас даже на дежурства не ставили. Все дежурили, и отличники, и хулиганы, а мы нет. Сначала нас пытались заставить, наказывали и даже в кабинете закрывали. Закроют дверь – мы вылезаем через окно, грозят наказать – мы не приходим. В конце концов, нас даже в график ставить перестали. Зато когда ты хороший, тебе нужно работать, следить за репутацией – одна головная боль.
-Олигофрен, - сказал кто-то.
-Имбецил, - возразил я.
-Даун? – спросил кто-то.
-Кретин, - подтвердил я.
Улицу перегородили баррикады. Люди суетились. Мимо пробежало нечто: толи лысый бобик, толи собака сутулая. В городе явно что-то назревало. Когда этот прыщ нарвет, гноя хватит на всех.
«Меня ждет ветер» - как-то вдруг, я знал это всегда.
… нужно убираться отсюда, когда… кажется, это уже было… этот прыщ нарвет…
« … вон она, лежит там… »
День спрятался за подол темноты. Порт вздохнул огнями. Изогнувшись ломаной, квадратной линией, он глядел, как я иду, ждал меня, тянулся на встречу. Черный глазастый силуэт, на фоне ночного моря. С каждым шагом я приближался к финалу. Скоро все закончится и порт – один из последних шагов на моем пути… и еще меня ждет она. Ждет, когда все закончится. Ждет давно. Ждет всю мою жизнь.
Чайки уснули. На охоту вышли кошки, бандиты и проститутки. «Кто гуляет ночами, либо потенциальный преступник, либо потенциальная жертва». Я слышал это в… не помню где. Мне не страшно умереть, в конце не должно быть страшно. Смерть – самый добрый дух. Она несет избавление. Жизнь скучна и бессмысленна. Что может быть интересней непознанной бесконечности?
Проходя мимо портового ресторанчика, я понял, что несколько дней не ел. Зайдя внутрь, я купил бенто - лапшу с мясом и поплелся к причалам.
Огрызок луны смотрел сверху вниз на город. Наверное, ему очень хочется плюнуть, по крайней мере, мне всегда хочется плюнуть сверху.
«… сроком на пятьдесят лет… »
Пройдя несколько судов, я на удачу подошел к одному:
-Эй! – крикнул я вахтенного: - Вы на восток идете?
-Идем.
-На восточные острова или на материк?
-Сначала на острова, потом на материк.
-Возьмите меня с собой, я вам пригожусь.
-Сейчас, спрошу капитана.
Вышел капитан:
-Ты что делать умеешь? – спросил он, оглядев меня от коробки лапши в левой руке, до палочек в правой.
-Был помощником капитана на крейсере.
-Мне нужен старший матрос.
-Я согласен.
-Отходим послезавтра, надеюсь, тебе есть, где переночевать, на корабль, я тебя сегодня не пущу. Еще лапшой мне тут все перемажешь.
Часов до двух, я просидел в ресторанчике – пил чай и слушал старенький рок-н-ролл, в исполнении молодых пацанов. Затем побрел по улице, пока не нашел свободную скамейку. Проспав на ней до обеда, я слегка перекусил и вернулся к кораблю. Вахтенный сменился. Пришлось снова звать капитана.
-А, это ты сынок, - узнал меня капитан: - поднимайся. Можешь устраиваться прямо на палубе.
Прыщ нарвал к вечеру. Дожидаться утра мы не стали, как и оставшихся в городе моряков.
-На борт вернули не все, можешь занимать свободную каюту.
-Спасибо, капитан.
-Ты, как на счет выпить?
-В меру.
Через минуту, он вернулся и поставил литр спирта. «Твой отдых в твоих руках» - гласило солнышко на крышке.
Три дня и три ночи мотало наш корабль на волнах пьяного бреда.
Я никак не мог понять, куда делись оставшиеся на корабле матросы?
-… на том он и кончил! – завершил капитан. О чем он говорил, я не понял.
-Что ты имеешь в виду? – спросил я.
-Что имею – то введу, что веду – то имею!
Это еще больше запутало меня.
По стене каюты полз паучок. Убить паука – плохая примета. Я попытался прогнать его. Паук никак не желал уходить и вдруг, побежал в мою сторону. Черный, с ладонь размером, словно резиновая игрушка с ярко-красными горящими глазами. Меня захлестнул страх. Схватив аэрозольный баллончик, я облил его струей огня. Паук замер. В надежде, что я просто оглушил его, я наклонился поближе. Мертв. Секунды хватило. Плохая примета. Глаза, жвалы – все отчетливо видно. Хорошо бы его сфотографировать, однако он обуглился и покрылся трещинами, из которых текла красновато-оранжевая кровь. Повисев, какое то время, паук отвалился от стены и упал на пол. Плохая примета.
Дурное предчувствие не оставило меня и наяву. Возможно, я не прав. Есть категория людей, предчувствия которых, никогда не сбываются. Я один из них.
Ничего не случилось. Я оказался прав, что я не прав. Правда всегда торжествует.
Перешагнув капитана, я отсчитал девять ступенек на палубу и обнаружил, что небо по-прежнему голубое, а море по-прежнему синее. Одним словом, Мир продолжал вращаться, не смотря на мое отсутствие. Этот факт, я воспринял как должное. Проверил курс и от нечего делать, принялся драить палубу.
Ближе к обеду проснулся капитан. Какое то время он шатался по кораблю и ругался матом, наконец, остановился на баке:
-Буря! Скоро грянет буря! – и снова спустился на нижнюю палубу.
Время утекало не заметно. За годы странствий, я научился не замечать его. В этом деле главное погрузиться в себя и думать о чем угодно. Небо нахмурилось, море насупилось, и случилась буря. Корабль плыл в бурлящей воде, огибая кубики моркови и кусочки картофеля. Вцепившись в штурвал, я рассекал волны. Капитан с криками бегал по палубе:
-Поднять якоря! Спустить паруса! Рубить мачты!
Палуба, словно сетка батута, подбрасывала меня в небо. Штурвал выскользнул у меня из рук, и навстречу метнулась мачта…
-Испугался? – спросила Снег.
-Это было так натурально…
-Это и было натурально.
Все-таки я оказался не прав, что я не прав. Правда всегда торжествует.
Облетали вишни. Розовые лепестки – мириады бабочек, кружили над долиной. Стремительно играя бликами, бежал ручей. Мир жил, словно послечувствование танку. Нежный и хрупкий, но несокрушимый и вечный. Цветущая копия мертвой долины внизу. И неизменная хижина. И Снег. Это она ждала меня. Это ее мне не хватало всю мою жизнь.
Ветер в деревьях дышал ожиданием лета. Я сидел на пороге. Снег готовила чай. Луна оторвалась от вершин гор и начала разглядывать себя в озере. Снег села рядом, поставив между нами поднос с чаем:
-Как ты думаешь, а в озере ей так же глубоко, как на небе?
-Наверно.
-Но ведь для нас, озеро совсем не глубоко.
-Оно не глубоко и для той луны, что на небе, а для луны в озере глубоко.
-Хочешь сказать, луна в озере намного меньше луны на небе?
-Нет, озеро намного больше.
-А для нас в озере, оно глубоко?
-Нет, не глубоко. Это иллюзия перспективы.
Появился Он. С первого взгляда было ясно, что у Него запой. Весь измятый, опухший, воняющий перегаром, в полной прострации, Он прошел мимо нас, держась рукой за голову:
-…быть или не быть? Быть или не быть?.. – и так же, как появился из ниоткуда, исчез в никуда через несколько шагов.
Удивленно переглянувшись, мы продолжили пить чай:
-Значит луна в озере – игра света?
-Луна в озере – луна в озере. Там в озере другой мир, похожий на наш.
-Под водой?
-В отражении. Он огромен, как бесконечна толщина поверхности отражения.
-Наш мир бесконечно больше толщины отражения, но отражение вмещает всю бесконечность нашего мира?
-Наш мир бесконечен, ровно на столько, насколько бесконечно его отражение в озере озера.
Снег собрала чашки и вернулась в дом. Я понаблюдал еще, какое то время, как горы в озере скрывают луну в небе
Зашла и она,
Луна, что здесь обитала
На лоне воды.
Ужель в глубине пруда
Тоже таятся горы?
и отправился спать.
Проснулся я рано и, выйдя на улицу, столкнулся с осенним ветром. Тот носился по долине и засыпал озеро пожелтевшей листвой. «А листья влияют на отраженный мир? – вспомнился мне наш весенний диалог: - Ведь они нарушают бесконечность отражения… »
Снег заваривала чай на одного. Я пересек долину, поднялся по склону и перешагнул через край земли. Мегаполис жил своей мегаполисной жизнью. Стекла витрин отражали крашеную сталь, проносящихся мимо автомобилей. Люди спешили все вместе, но каждый сам по себе. Кажется, именно в этом городе, я родился в последний раз. Знакомо изгибаясь, улицы лежали на своих местах, а я знакомо топтал их. Луна вынырнула из-за горизонта, пробежала по небосклону и спряталась за другой горизонт. Сгустились тучи, собрался дождь. Не обращая внимания, я продолжал шагать.
-Больше не могу, сейчас прольюсь, - сказал дождь. Я зашел в подъезд, и он пролился.
-Сигаретки не будет? – в подъезде со мной укрылась девушка.
-Курить вредно, - сказал я.
-Спортсмен что ли?
-Мне нужно выйти, - сказал я дождю.
-Я потерплю, - сказал дождь.
-Эй! Ты что, уходишь? – закричала девушка.
-Можешь продолжать, - сказал я дождю и зашел в кинотеатр.
Шла, какая то высоко бюджетная чушь. Куча дорогих спецэффектов и никакого смысла. Очередной героический главный герой, героически побеждает очередных, негероических пришельцев.
-Ты просто хам! Бросил девушку одну, в темном подъезде!
-Что тебе надо?
-Как я нашла тебя? Пошла следом.
-Я спросил: что тебе надо?
-Вы двое! Заткнитесь! Здесь люди кино смотреть пытаются!
Мы вышли на улицу:
-Ну, так что тебе все-таки надо?
-М-м-м… ты мне понравился!
-Это не причина.
-М-м-м… ты мне очень понравился!
Я повернулся и пошел. Она пошла следом. На шаг сзади, на шаг сбоку. Похоже, ничего вразумительного от нее не добиться. Вежливо попрощавшись, закончился дождь. Город снова стал унылым и солнечным. Я почти осязаемо видел, как проходящего мимо человека, ударило по голове куском пароноидального бреда.
-Едят ли кошки мошек? – спросила она ни с того, ни с сего.
-Что произойдет, если на пути неостановимой силы, возникнет несдвигаемый объект? – спросил я в ответ.
Опешив, она вновь отступила на шаг и задумалась. Похоже, мой вопрос угодил в цель. Молча, мы шли по улицам города.
Через часы тишины, она заговорила снова:
-Слушай, тебе не надоело? Второй день ходишь кругами.
-Я думаю.
-Тебя подружка бросила? Жена умерла? Ты с собой покончить хочешь? Не переживай, суицид – тоже форма существования!
-Ты ответила на мой вопрос?
-Нет. А ты на мой?
-Едят.
-Я вообще то просто так спросила.
Я думал. Я два дня думал ниочем, вернее ниочем не думал. В голове была пустота. Я шел, смотрел на дорогу, ощущал, как ставлю ноги. Мимо пробежал бездушный ежик. Тащил пакет с подгузниками. Наверно жена родила. Все подгузники проткнуты иголками. Интересно, проткнутые подгузники протекают?
-Слушай, а если женскую прокладку проткнуть иголкой, она будет протекать? – спросил я девушку.
-Не знаю. Я пользуюсь тампонами, - смутилась она: - Тебе есть, где жить?
Ночевал я у нее. На диване. Долго не мог заснуть. Лежал, глядел в невидимый потолок. Пробовал считать овец, но рисованные овцы не дали нужной концентрации. Мысль металась, подновляя, то рисованный забор, то рисованное стадо, то прыгающую овцу. В то время, когда мысль подновляла одну деталь, все остальные оплывали. Сделал овец живыми. Тоже не помогло. Начал считать цифры. Из раскаленного металла, одна за другой они клеймили мою лобную долю. Раз – поднялось облачко пара, два – поднялось облачко пара…
На завтрак был кофе. С сахаром.
-Больше ничего нет, - сказала она.
Днем мы снова ходили по городу. Она молчала. Когда начало садиться солнце, сели на бетонный склон набережной и стали смотреть красные волны. Склонившись к моему плечу, она, казалось, задремала. Резко поднявшись, я уронил ее. Через несколько шагов, она меня догнала:
-Ты просто хам! Бросил девушку одну, ночью!
Я не слушал ее. Я шел. Нога, всей подошвой, становилась на асфальт. Абстрактный рисунок мостовой, вдавливался в мою подошву. Вес смещался вперед, пятка отрывалась от земли, пальцы выгибались, шаг заканчивался и повторялся. Это медитация, своего рода.
-Ты злой!
-В мире нет добра и нет зла – все относительно. Если я сейчас схвачу тебя и изнасилую вон на той лавочке, тебе это не покажется хорошей идеей, а с моей точки зрения – это весьма не плохо.
-С моей точки зрения – это тоже не плохо!
-Не удачный пример… не висни на мне… А если я в час пик, залезу в автобус с гранатой и взорву ее? Это добрый и хороший поступок: я освобожу людей, избавлю их от мук этой жизни, но сочтут ли это добром их родственники? Все относительно.
Она снова задумалась. Похоже, с тех пор, как появился я, она стала слишком много думать.
Ветер метнул в лицо запах женского тела моей спутницы, сменившись, он, не понятно откуда, принес запах Снег: «Переспи с ней», - говорил, сравнивая ароматы. Снег, как всегда, заваривала чай:
-Я не буду ревновать.
-Давай переспим? – предложила девушка: - Твоя подружка не будет ревновать.
Пошел дождь, ветер унес Снег. Не знаю почему, но я позволил себя уговорить.
Утром, я сидел по пояс голый и пил свой кофе.
-Ой, у тебя прыщ на спине, - сказала она: - Можно я выдавлю?
-Можно.
Она прикоснулась пальцами к моей спине. Мгновение я чувствовал боль, брызнула сукровица, и через дырку, со свистом начал выходить воздух. Я сдувался, сморщивался, становился меньше. Чашка выпала из моих рук…
В долине снова расцвела вишня. Спустившись по склону, я сел на пороге. Вышла Снег и поставила между нами поднос с чаем:
-Однажды, ты уйдешь на совсем, - сказала она: - Тогда я умру.
Ветер принес последние дни лета.
Человек рождается один и умирает один.
Появилась прямоугольная скала. Я встал и пошел. Снег стояла на пороге, и слезы капали на рукав ее одежды.
-Я не смогу пойти за тобой, а ты не сможешь вернуться.
Я постоял какое-то время на краю неводопада и прыгнул…
AM 5.10. 4.7.2002.
AM 0.25. 26.7.2002.
60945