ЧЁРНАЯ ПЕСНЯ ДЛЯ КОНУНГА
Конунг стоял посреди слабо освещённого зала, под узорчатыми сводами которого, словно шкура убитого медведя, висела мёртвая темнота, из которой выглядывал незримый Гость. Не звал его конунг на свои пиры, не предлагал ему хмельного пива да молодых, свежих девок. Сам пришёл Гость в его пиршественный зал, где не было слышно звона золотых кубков и звонкого смеха девиц со времён старого конунга, давно ушедшего в Валгаллу. Гостю нужен был только сам юный конунг – только за ним одним пришёл он в брошенный всеми замок. Он стоял безликой и бескрайней тенью ещё над колыбелью нынешнего конунга, растопырив над младенцем сухие сучья костлявых пальцев, покрытых ледяной чешуёй да мокрой, изодранной шерстью. С первым криком младенца он вошёл в его тень, а через неё – и в душу обречённого Судьбе ребёнка. Неотступно следовал он за юным конунгом, кривил и запутывал прямые дороги на его пути, кривил и запутывал прямые мысли и чувства на сердце. Даже во сне видел несчастный пустые и бесконечные глаза Гостя, светившиеся посреди непроницаемой мглы двумя гигантскими ослепительно-белёсыми факелами, похожими на загоревшийся гной! Даже во сне чувствовал несчастный цепкую хватку ледяной руки Гостя, которая, точно огромный пятилапый паук, душила трепещущую птицу души, брошенную в липкие объятья паутины предначертаний!!! С детства знал юный конунг о том, кто безмолвно стоит за его спиной, не показывая лица и не объясняя своей воли, непреложной, как топор палача, занесённый для удара. Отнюдь не королевским было детство конунга – отданный на воспитание суровым старейшинам, он был ненавидим и презираем ими, а равно и другими детьми, что увидели в нём скорее будущего раба, чем будущего конунга. Уже тогда задумался конунг о том, как лишить себя жизни по собственному желанию, но тогда он ждал ещё, что непрошенный Гость покинет его тень или, на худой конец, явит ему своё настоящее лицо (а не те гнусные маски, что надевал он, приходя к конунгу в тяжких и серых снах). Но шли годы, а Гость всё сильней и сильней срастался с его тенью и душой. Отнюдь не королевской была и юность конунга – слабый телом, отуманенный виденьями Мира, куда не заходит солнце, он был в стороне от буйных игрищ и забав своих сверстников. Сила и решительность были важнейшими добродетелями королевства и видел престарелый конунг, что не суждено его сыну стать правителем. Но вот напали на его державу дикие люди Севера, рослые и светловолосые потомки ледяных троллей. Верхом на громадных кабанах примчались они, сжигая сёла и убивая крестьян. Злая гордость светилась в их льдисто – голубых глазах и клубилась диким ветром в космах и бородах цвета сена. Гордая и прекрасная царица Севера, дочь Зимы, вела их дружины. Но стаей приходят напасти к сынам человеческим – словно голодные волки, чей пастырь – колдовская Луна. С запада пришли на помощь детям Севера, потомки Огненных Кузнецов. Верхом на исполинских змеях, стремительных, как звонкоголосые ручьи, приехали полчища Запада на подмогу северянам. Прекрасная и гордая королева Запада, дочь Царицы Подземной Валгаллы, вела их дружины. А с юга обрушились на злосчастное королевство тёмной лавиной тщеславные пастухи гор, кудрявые и темноокие. Верхом на горных львах и волках устремились они на обречённое королевство, словно внезапная буря. И вёл их гордый и жестокий князь Юга, сын крылатого демона пещер и расщелин, Чёрного Падальщика.
- Ныне, сын мой, должен ты показать, что достоин трона моего! – сказал престарелый конунг своему сыну. – Поведи наши дружины и разбей троекратного врага. Ибо знаю, что воины мои твёрже горных камней, быстрей звенящего ручья и ужаснее вечной зимы! Докажи, что ты подлинно королевский отпрыск!!!
Надел юный конунг кольчугу и панцирь, взял лук со стрелами и меч в золочёных ножнах. Но чувствовал он взгляд Гостя, бледным лучом тревоги скользивший по его спине и помнил, что спутаны нити его Судьбы и не смертному их распутывать!
И вот сошлись его рати с полчищами захватчиков. Долгой и страшной была битва, никто не смог одержать в ней победу. И вот выехали навстречу конунгу царица Севера и королева Запада. И предложили они ему заключить союз и вместе уничтожить князя Юга. И поверил конунг не столько их речам, сколько их красоте, и согласился на союз, противный разуму и чести. Но, стоило на следующий день, начаться новой битве, как предали конунга мнимые его союзники и перебили всех его дружинников. Выехал навстречу ему князь Юга, в сопровождении царицы и королевы, и, презрительно смеясь, сказал конунгу: « Теперь будешь ты королём только над заброшенным замком, который возвёл твой дед, как волк – в плоть немощного ягнёнка, вгрызавшийся в наши государства мечами своих победоносных дружин. За пределами же этого замка – ты не король, а шут и раб!»
Упал конунг наземь и заплакал от бессилия. Долго валялся он на земле, в беспамятстве и горе, не отличая дня от ночи, а земли – от неба.
- Не плачь, Изгнанник! – сказал ему кто-то.
- Зачем смеёшься над чужой бедой, глумливый странник?!! – простонал конунг, не поднимая головы.
- Не вини себя! Глупо, конечно, поступил ты – забыл, что доверять женщине может лишь тот, чьим предком был демон. Да не ты в том виноват – Тот, кто спрятался в твоей тени, научил тебя этому безумству, а против его воли ты не способен даже возроптать! Но не печалься – иди в замок, оставленный тебе в удел злой насмешкой над былым величием твоего рода, жди….
- Чего же мне теперь ждать, глупый странник? – гневно спросил конунг, чуть подняв голову над землёй, но не глядя на своего нежданного советчика.
- Жди того, кто всю жизнь смеялся над твоими бедами, прячась за твоей спиной. Этой ночью явит он тебе своё подлинное лицо, ту маску, за которой только Пустота!
- Так кто же ты!!! – удивлённо воскликнул конунг и поднял голову, но не увидел перед собой никого.
...И вот теперь стоял конунг посреди зала для пиршеств и ждал своего последнего Гостя. И вот из тьмы под сводами зала раздалось больное всхлипывание арфы, плакавшее изодранными в клочья звуками над Недолей юного конунга. Трусливо, по-холопски улыбаясь, заглянул конунг во мрак и увидел там Чёрную Улыбку.
КОНЕЦ