Годен
«Годен, годен, годен. ГОДЕН!» - стучало у него в голове гидравлическим молотом. «Годен, буду служить. Маршировать, летать, стрелять. убивать. НЕТ!». Перед глазами проносятся картины будущей службы: вот он проходит курс молодого бойца – тренировки в зоне 2.5 g – фигня, вот на стрельбище из лучевого ружья выбивает 97 из 100. А потом капитан говорит: «А слабо в живого выстрелить?» Перед глазами возникает тратицианский ящер из рекламной агитки. Он поднимает шестиствольную скорострельную пушку с разрывными снарядами, целится. У молодого бойца трясутся руки, он роняет лучемёт. Ящер победно рычит, нажимая на кнопку спускового механизма. Тело семнадцати лет распадается на фрагменты площадью меньше квадратного сантиметра каждый.
Миша проснулся, протёр глаза и посмотрел направо. Цифры 2.23 горели в темноте кроваво-красным, как глаза волков в детских мультфильмах. Миша перевёл глаза на белый пластиковый потолок. Как же так! Он вновь и вновь прокручивал в голове события этого дня.
С утра Учитель повёл их в военкомат на медосмотр. Но ведь Миша думал, что это лишь формальность. Никогда раньше он не слышал ни от кого, что служба принудительна. Он думал? что, пройдя комиссию, сможет выбрать – служить или не служить. Но после прохождения осмотра врачами и испытаний – (центрифуга, термическая камера, полоса препятствий, зона 2.5 g, невесомость, разряженная атмосфера – всё то, что он уже 3 года проходил на физкультуре) – Учитель показал им декрет Объединённого Планетарного Справедливого Коммунистического Правительства № 783. Даже зачитал вслух. «… постановляем священным долгом нашего великого человечества помощь угнетённым народам планет звёзд: 61-я лебедя, Процион и Тау Кита. В связи с этим объявляем торжественной обязанностью всех юношей достигших 17 лет, вступать в ряды вооружённых сил Объединенного Человечества» - или что-то вроде того.
Что было дальше – как в тумане. Их подвели к столу, на котором стопками были разложены их с парнями документы. За ним сидели трое в форме космических войск: майор-десантник, подполковник войск снабжения, весь седой от свинца, покрывающего ядерные реакторы. И молодой мужик без погон, но с какими-то знаками отличия. Колька Стрелецкий сзади прошептал: «Пэбэшник!». Точно, так и есть, старший лейтенант внеземного отделения УПБ – Управления Планетарной Безопасности, органа, исполняющего прямую волю ОПСКП. Среди этих трёх он явно был главным. Миша незаметно вытянулся в струнку.
Дела рассматривались в алфавитном порядке, Миша шёл вторым. Перед ним к столу подошел Абашвили – огромный волосатый грузин, всегда мечтавший водить плазмотанк. Военные разобрали личное дело и начали придирчиво рассматривать, в то время как Абашвили стоял по стойке «смирно». Перебрав все листки, майор взял журнал и начал заполнять, произнося вслух данные нового призывника:
- Абашвили Вано Дизелевич? – уточнил он у будущего новобранца.
- Так точно! – гаркнул Вано. Говорил он без акцента, чётко, словно стрелял из автомата. У Миши начали подрагивать колени.
- Родители Абашвили Дизель Тракторович и Абашвили Галактика Цезиевна? – вновь спросил майор.
- Так точно!
- Приводы в милицию имеешь? – поинтересовался пэбэшник.
- Никак нет!
- Победитель соревнований по космическому многоборью? – удивлённо спросил подполковник.
- Так точно! – Вано заулыбался.
- Отличник политической и научной подготовок?
- Никак нет – уныло сообщил Абашвили – по научному коммунизму и истории партии – 4.
- Зато гляди-ка – заметил подполковник – по основам тяжёлых военных технологий и плазменной механике по 5.7 баллов. Какая специальность, выпускник?
- Тяжёлые плазмотанки, товарищ майор! – отчеканил Вано.
- Служить хочешь в наземных технических войсках?
- Так точно!
- Не вижу преград. Такие соколы нам нужны – подполковник пожал руку Вано и уже хотел сказать «Годен», но его перебил пэбэшник.
- А как вы думаете, какой меры наказания заслуживают уклонисты и предатели? – ехидно спросил он.
Вано вытянулся ещё большее и почти прокричал:
- Уклонистов – перевоспитывать, ставить в строй, предателей – расстреливать на месте!
- Молодец, призывник – похвалил пэбэшник. – Пишите: «Годен».
Абашвили, улыбаясь как идиот, пошёл к выходу. Он ошалело принимал поздравления и рукопожатия, словно не мог поверить своему счастью. Подошла очередь Миши.
- Афанасьев Михаил Титанович? – спросил майор.
Миша ничего не ответил. Майор видя, что парень волнуется, продолжил в утвердительной интонации, не переставая записывать в журнал:
- Отец – Афанасьев Титан Уранович, мать – Афанасьева Тайна Октябриевна. Отличник политической, спортивной и научной подготовок, хронических заболеваний не имеет, особо устойчив к перегрузкам. Приводов в милицию нет, характеристики положительные. Где хочешь служить, молодец?
- Нигде – пробормотал Миша.
- Чегооо? – выпучил на него глаза подполковник.
- То есть, я хотел сказать – там, куда пошлют. У меня нет предпочтений, я одинаково отношусь ко всем родам войск – торопливо поправился Миша.
- А-а-а – протянул майор – это хорошо. Владлен Прометеевич, у вас есть вопросы? – обратился он к пэбэшнику.
- Есть. Скажите, Михаил, что вы будете делать, если в бою у вас закончатся заряды для винтовки, взять новых неоткуда, а враг в трёх шагах?
- Я ударю его прикладом – тихо сказал Миша. Сама мысль о том, чтобы ударить кого-то прикладом по голове, была ему противна.
- А когда винтовка сломается?
- Буду колоть врага ножом – Миша живо представил зелёную жидкость, хлещущую из распоротого живота тратицианского ящера, и ему стало дурно.
- А когда сломается нож? – пэбэшник подозрительно прищурился.
- Буду рвать противника зубами – ответил Миша совсем уж тихо.
- А чёрт с ним – Владлен Прометеевич махнул рукой – Годен.
- Завтра в 11.00 прибыть на пункт распределения по этому адресу – майор протянул Мише бумажку. – Опоздание более чем на полчаса расценивается как уклонизм.
Миша снова открыл глаза. Потолок из бронепластика, выдерживающий прямое попадание трёхпудовой бомбы, был всё так же безразличен и стопроцентно реален. Он напоминал, что всё это не сон. Что всё это происходи с ним. Ну, зачем, зачем? Все семнадцать лет он старался – зачем? Учился на «отлично», тренировался в спортзале и на полигоне, следил за своим здоровьем – всё это чтобы отправится на войну? Какая бы она не была, хоть трижды справедливая и четырежды освободительная – на ней убивают разумных существ. Даже ради того, чтобы народ Димедии жил счастливо и не страдал под гнётом тратицианцев, он не сможет убить. Для него, убеждённого пацифиста, неприемлемо прервать чью-либо жизнь. Он собирался стать архитектором. Архитектором, а не убийцей!
Ненависть к войне и насилию проснулась в Михаиле давно – после просмотра исторического фильма, повествующего о становлении коммунизма на Земле. Он помнил его как сейчас, практически каждый кадр.
Сначала показывали картины двадцатого века - мировые войны, концлагеря, сражений, умирающих людей и выжженных площадей. Он видел голодных детей Дахау и Освенцима, инвалидов, с искалеченными телами и душами, солдат, убивающих мирных людей. После этого события шли в хронологическом порядке: в 60-70 гг двадцатого века Советский Союз становится лидером в космических, плазменных и прочих научных разработках, двигает прогресс вперёд семимильными шагами, приобретает гиперавторитет на мировой арене и в его состав входит ещё 17 стран. Начинается эпоха Великой Стройки – ударного развития всех сфер жизнедеятельности. Люди не жалея себя строили коммунизм и через 25 лет он был достигнут – сначала в СССР, а затем и во всём мире. Миша видел на экране людей разных национальностей, бегущих друг к другу и, соединившись, обнимавшихся. Началась эпоха Объединенного Человечества. Теперь, когда светлое будущее наступило на всей Земле, коммунизм будет распространяться в космос – и это правильно. Но почему этим должен заниматься Миша? Ведь в тот день он поклялся, что не возьмёт в руки оружие – никогда. Как же быть теперь?
Здоровый лоб, 180, от пола отжаться может хоть триста раз, перегрузки выдерживает на спор до 35g – зачем? Да лучше бы он был эпилептиком или шизофреником. Или сломал бы позвоночник в детстве, как Юп. Юпитер Кузнецов не прошёл комиссию из-за травмы позвоночника. Ха, вроде молодой, а назвали по-старому. Уже третье поколение людей всего мира живёт при коммунизме. Первые два захотели в честь этого славного периода не использовать старые, привычные имена. Однако мода быстро прошла, и детей начали называть по старому. А Юпа всё равно назвали в честь деда. Он так переживал, что не прошёл. Может, прикидывался, а может честно. Миша всё бы отдал, чтобы оказаться на его месте.
В голове мелькнула мысль: а почему бы ни выпрыгнуть из окна? Сломает себе что-нибудь, выживет, а воевать не поедет. Миша заметался по комнате, прикидывая причину, по которой можно было бы ночью открывать окно. Затем сплюнул, махнул рукой и потянул рычаг на стене до отказа. Шторы и рамы со стёклами разъехались и с тихим шелестом втянулись стенные полости. Миша встал на подоконник и, не раздумывая долго, сиганул солдатиком, как в бассейне с вышки. Пятый этаж, четвёртый, третий. Земля со свистом приближалась, Миша закрыл глаза. Однако удара не последовало. На уровне полутора метров над землёй Мишу сильно тряхнуло, он остановился и мягко опустился на землю. Оказывается, под окнами поставлены машины, регулирующие гравитацию. Об этом он тоже не подозревал. Сколько ещё «открытий чудных» приготовил ему «просвещенья дух». Миша поднялся в свою типовую квартиру и заснул беспокойным сном будущего спасителя угнетаемых народов далёких планет.
За завтраком он твёрдо решил, что не пойдёт на пункт. Родителям не сказал, похоже, они заодно со всеми остальными. Когда он сообщил им, что будет служить, они не удивились – значит, знали всё это время. Отец даже гордится, что его сын будет героем. Чтоб они провалились!
В метро посмотрел на часы: 9.47. Сел на ветку, ведущую в противоположную сторону. В вагоне, на мониторе, встроенном в стену, передавали новости частные объявления граждан и агитационные ролики, в которых благообразные современные люди храбро шли сражаться за свободу граждан других звёзд. Одинаковые колонны уходили в закат, в ногу маршируя на фоне стартующих звездолётов. Последний бравый солдат в строю поворачивался и смотрел с укоризной, как бы спрашивая: «Почему ты ещё не с нами, братец?». Мише стало немного стыдно. А чуть позже, он подумал, что когда его объявят в розыск за уклонизм, его портрет будет сверкать на всех таких вот экранах. Это фото разошлют по Информационной Сети по всей Евразии, а если не найдут за неделю, то отправят запрос на Американский Материк и в Австралию. Его будут искать с собаками, с инфракрасными поисковыми устройствами, возможно даже через спутник. Прохожие будут пытаться задержать его и сдать в милицию. Старичок, сидящий напротив, подозрительно посмотрел на Мишу. У того засосало под ложечкой. Вышел на следующей станции, поднялся на поверхность.
В глаза ударил свет, отражённый от зеркальных панелей, покрывающих высотный дом. В воздухе парили механические очистители, поглощающие вредные выхлопы и неприятные запахи и освежающие воздух ароматом лимона и яблока. Смеющаяся мать покупала своему чаду мороженое в автомате. Автомат отвечал дежурные вежливые слова, хвалил славного мальчишку и желал ему успехов. Счастливые дети в парке через дорогу играли в грави-салки и кричали от восторга. Они подпрыгивали до самых крон деревьев, на ходу срывая с них экзотические инопланетные фрукты и ягоды. Из репродуктора плыла приятная музыка. Процветающее общество встречало новый день. В голове прогремела мысль, «сказанная» чужим голосом: «А чем ты помог угнетаемым народам Тау Кита?» Телепаты не были диковинкой, и для агитации их использовали часто, но всё же Миша подскочил от неожиданности, и, осмотревшись воровато по сторонам, побрел, глядя под ноги.
Цивилизация глядела на него любопытными глазами, ожидая, что же ещё он выкинет. Вот перед ним торопливый гражданин попытался перебежать монорельсовую дорогу, проходящую в этом месте по земле. Однако его схватил за локоть транспортный инспектор и напомнил, что монорельсовую дорогу запрещено переходить в неприспособленных для этого участках. Гражданин хлопнул себя по лбу, сказал, что торопился и совсем забыл и без колебаний заплатил штраф. Инспектор козырнул, развернулся и ушёл, а забывчивый гражданин отправился искать переход. Тут Миша подумал, что сейчас происходит на Кайперосе, второй планете Тау Кита. Такой же гражданин пытается перейти дорогу, налетает на повозку офицера захватнической армии, лошадь – или кто у них там возит кареты – пугается, офицер ударяется головой. Гражданина ловят, порют и отсекают два пальца на ноге. По крайней мере учитель истории говорил, что так обычно там и поступают.
Миша остановился и посмотрел на старушку лет 75, сидящую на специальной скамейке для пенсионеров. Она ела пирожок, читала газету, слушала радио из приёмника, встроенного в незаметный слуховой аппарат. На старомодную блузку был прицеплен значок ветерана труда. Они почти все ветераны, кто войны, кто труда, кто ещё чего-нибудь. Они проливали пот, чтобы их детям и внукам жилось счастливо и справедливо. Сегодня они – на попечении государства, до последнего дня своего. Система пенсий, устаревшая в начале ХХI века, была заменена системой полного обеспечения. Старушка отложила газету, нажала неприметный выступ на поверхности скамейки. Выдвинулась панель, просканировала физиометрические данные бабушки, нашла её в базе данных. Зажглась зелёная лампочка и бабуля проговорила: «Лимонад». Через двадцать четыре секунды на панели открылся люк, и из него выехала платформа с лимонадом. Миша вспомнил, что им рассказывали о Кайперосе и его населении. Три четверти населения находятся в статусе рабов, практически все нищенствуют. Рудники и карьеры переполнены, бушуют эпидемии всех мыслимых болезней. Немногие доживают до 50 лет.
Миша вытер пот со лба. Да что же он за человек-то такой! Разве чья-либо жизнь сравнится с процветание целой планеты? Почему он намеренно лишает тех людей счастья, светлого будущего и коммунизма? Как он смеет?! Справедливое Правительство право – ему не дано выбирать между личным уютом и благополучием и счастьем целой разумной расы. Он сейчас же пойдёт на пункт сбора и перестанет, наконец, дрожать.
Миша посмотрел на часы: 11.10. Это конец.
Когда он подходил к пункту сбора, было уже без десяти двенадцать. У входа его встретили люди в штатском. Он почувствовал болезненный укол в бедро и свет погас.
Очнулся он в непроницаемой темноте. Услышал шёпот: «Он очнулся, можно приступать». Щелчок – сверху падает глыба ярчайшего света. Теперь ослепительным конусом освещён сам Миша и железное кресло, к которому он прикован наручниками и привязан ремнями. За пределами светового колпака не видно ни единой детали, зато слышны многочисленные перешёптывания, шорохи, лязг. Раздался ещё щелчок, и зашипело записывающее устройство. Во тьме голос, пробирающий до костей, произнёс:
- Здравствуйте, Михаил Титанович – у голоса не было интонаций и тембра, он был изменён специальным прибором.
- И вам – не хворать – выплюнул Миша запёкшимися губами. – А что собственно стряслось? Чем обязан своему визиту сюда? – удивился он, жмурясь от колющей боли в правом боку.
- Михаил Титанович, не стоит ёрничать, это вам не на пользу. В вашем статусе – а вы, между прочим, уклонист – не стоит себя вызывающе вести. Мы привели вас сюда затем, чтобы сообщить вам о возможных последствиях бегства с фронта военных действий. Вы в курсе? – почему-то Мише показалось, что говорит Владлен Прометеевич – вы уже служите в космическом флоте, в эскадрилье истребителей штурмовиков орбитального и атмосферного влияния. Вам остаётся только пройти курс подготовки и можно на передовую. Но предупреждаем вас, что если случиться факт малейшего нарушения устава с вашей стороны, мы найдём вас и тогда, сегодняшняя ночь покажется вам сеансом расслабляющего массажа.
Свет погас, затем снова включился – уже прямо перед Мишиным носом. Яркий свет выжигал сетчатку. Миша попытался зажмуриться и отвернуться. По проводам, проведённым к запястьям, пробежал слабый ток. Потом сильнее, ещё сильнее. Одновременно Миша начал чувствовать лёгкие уколы, иглы высовывались из кресла и делали инъекции спину, вдоль позвоночника. Ток становился нестерпимым, руки дергались. От каждого укола по позвоночнику, а затем и по всему телу разливалась жгучая, нестерпимая боль и непереносимый зуд. Стон Михаила Афанасьева потонул в жужжании электрогенератора, выжимающего максимальную мощность.
После пробуждения в казарме лагеря предварительной воинской подготовки № 31, жизнь полетела в бешеном темпе. Три месяца Мишу обучали прицельно стрелять из 29 видов лучевого, разрывного, плазменного и прочих видов оружия, выносить нечеловеческие перепады температуры и дозы ионизирующего излучения, сражаться врукопашную и виброклинками. В этом жутком заведении Миша поставил рекорд лагеря по перегрузкам человеческого организма – ускорение в центрифуге - 70 g, гравитация 30 g – 5 часов, а также досконально изучил строение всех электронных и технических приспособлений, найденных в лагере – от переносного передатчика до плазменного орудия на танке. Затем – орбитальная база-авианосец, стойло для 400 истребителей и их пилотов. Месяц на компьютерных тренажерах, месяц – полёты в открытом космосе. Всё это пролетело мимо Михаила. Ни первый выход в открытый космос, ни полсветовая скорость, ни лучшие отметки в меткости – ничего не радовала рядового Афанасьева. Ведь уже через неделю их перебросят на передовую, а там придётся убивать. Убивать. Миша с дрожью в коленях ждал этого дня.
И вот он настал. Как ни странно, но перемещение в другой конец галактики заняло всего полчаса. Истребители по десять загоняли в станцию нуль-транспортировки - по-простому – в портал. Пять минут полёта в ослепительном свете – и корабли выныривают возле чужой звезды.
Такой скорой встречи Миша от ящеров не ожидал. Сразу после перехода на их звено набросилась кучка трацитианских кораблей – крохотных «летунчиков», с прозрачной лобовой панелью. Завязалась схватка, истребители налетали друг на друга, как взбесившиеся осы. Ящеры работали слаженно и буквально за десять минут боя расправились с четырьмя противниками, потеряв лишь одного. Миша тоже отличился – отстрелил одному из врагов орудие. Резкий вираж – Миша был мастером по виражам – и его корабль оказывается перед носом подстреленного «летунчика». Рука на гашетке, мимолётный взгляд на врага. Через прочнейшее, но прозрачное покрытие видна освещённая кабина пилота. Совсем молодой, с ещё не полостью облезшей жёлтой чешуёй ящер-пилот казался напуганным. Он поднял руки без когтей в примирительном жесте. Его жёлтые глаза молили о пощаде. Мише на глаза навернулись слёзы. Он убрал руку с гашетки. Мгновение – удар сотрясает корабль. Один из летунчиков выпустил в днище Мишиного аппарата термическую ракету. Ноги нестерпимо обожгло. Успел нажать кнопку катапультирования. Сквозь закрывающиеся створки бронированной капсулы успел увидеть как молодой ящер, ехидно скалясь, расстреливает его разбитый корабль из оставшегося орудия. Свет померк.
Очнулся Миша в регенераторе, где его обожжённые ноги восстанавливались с помощью передового медицинского оборудования. От лаборанта он узнал, что из его звена (12 машин) выжили только он и командир. А так как все показания бортовых компьютеров при критическом состоянии корабля передаются в головной истребитель, все узнали о его, Михаила Афанасьева, позоре и нерешительности. Наказание – общественное порицание и дисциплинарное взыскание – пытки в присутствии всей базы. По словам лаборанта, как только Миша пройдёт курс лечения, в центральном отсеке базы, заменявшем главную площадь, пройдёт Мишина экзекуция. Его должны будут избить плетьми, потом электрическими дубинками, предварительно введя в кровь тонизирующие препараты. Из-за тоника Миша не сможет потерять сознание и вынесет взыскание до конца. Ведь в конце его проведут сквозь строй, и каждый из пилотов должен будет ударить его. Представив всё это, Михаил Афанасьев снова не выдержал и отключился.
И снова лазарет. Что случилось? О нет! Он всё помнит. Всё тело ломит, от тоника болит голова. На теле буквально нет живого места, синяк на синяке, кожа рассечена плетьми, перед глазами стоят лица пилотов, оскаленные в ужасном крике ярости. Ни один из них не пропустил своего удара. Что же теперь?
Однако он ошибся. Миша очнулся не в лазарете, а в корпусе психологической подготовки. Минут через пять в помещении собралась стайка полевых психологов. После десятков различных тестов, тренингов, упражнений и нескольких повторных испытаний на тренажере, все они дружно покачали головой и вывели вердикт: «Не убьёт», после чего указали на дверь. Выйдя в эту дверь, Миша попал в другой кабинет, где ему прописали таблетки с каким-то латинским названием и провели сеанс глубокого гипноза.
Очнувшись в своей каюте и не помня ничего из того, что с ним произошло, Миша не удивился. Слишком часто это с ним происходило в последнее время. Единственное, что удалось выжать из памяти – что таблетки, лежащие в кармане, нужно принимать три раза в день перед едой. Так он и сделал.
Через месяц на базу напали, однако общими силами удалось отразить атаку. От эскадрильи мануков, другой разумной расы, придерживавшейся капиталистических взглядов на эту вселенную, осталась лишь баржа поддержки, с помощью которой истребители мануков могли перемещаться через звёзды. Мишу отправили в отряде зачистки.
С оружием Миша обращался отменно, своим плазмомётом он расчищал путь для других пилотов. При виде высокого, зелёного, с гладкой кожей манука в мозгу Михаила что-то переклинивало. Ему казалось, что этот манук убил всю его семью, надругался над его любимой, он видел ехидную улыбку на лице манука и стрелял не раздумывая. Вообще-то у мануков нет даже рта на лице, но таблетки делали своё дело. Лишь маленький мальчик, верещавший у входа в главную каюту, смог приостановить движение Миши. Разум его прояснился на секунду, он вспомнил самого себя, свои убеждения и опустил оружие. Мальчик-манук нажал на кнопку, прогремел взрыв.
Лежа с контузией в лазарете, Миша узнал, что в этот раз дисциплинарного взыскания не последует, наоборот, его переводят в элитное подразделение 501/34, в одно из подразделений Звёздных Ястребов, развёрнутое над планетой трацитиан. Однако радости не испытал. Что-то недоброе чувствовалось в этом переводе. И вообще Миша чувствовал своё тело чужим, словно ненадолго поселился в нём, пока хозяин в отпуске. Однако задумываться над этим не было времени. Ему дали четыре часа на сбор вещей и амуниции и отправили на базу Звездных Ястребов через портал.
Капитан Бенедиктов показывал вновь прибывшим отсек с истребителями, на которых им придётся летать. Явственная гордость за земные технологии светилась в его глазах.
- Новейшие машины, которые вам предстоит освоить – он махнул рукой, указывая на ряд кораблей похожих на веретёна с приделанными к одному из концов красными кремлёвскими звёздами – Истребители модели См-3. По-нашему – звёздочки.
- Товарищ капитан, а почему См? – спросил щупленький лупоглазый пилот.
- Потому что сконструировал Смирнов Валерий, наш лучший инженер. И работал три года, между прочим. Ну, истребители вы осмотрите позже, а сейчас – по каютам. Вам раздали их номера, надеюсь, не заблудитесь.
Соседом Миши оказался странный человек по имени Данил. Миша с первых минут разговора понял, что он – сверхчеловек. И не удивился. Да, общество эволюционирует быстро, но и человек не отстаёт. Телепаты, пирокинетики, левитаторы, гипер-инженеры встречались довольно часто. Миша и сам в какой-то мере не совсем простой Homo Sapiens. Бешеные ускорения с малых лет – не шутки. Но дар Данила был виден невооружённым глазом.
Этот огромный, под два метра человечище отличался от других не только мышечной силой, реакцией и тем, что забавно растягивал гласные в словах, словно произносил торжественную речь с трибуны. Его мозг был во много раз более развит, чем у других. Причём левое полушарие. Размера оно было нормального, просто импульсы в нём бегали в пять раз быстрее, чем в стандартном. Логическое мышление Данила было настолько мощным, что по малейшим деталям он мог проникать в суть вещей. Мог, к примеру, определить, где побывал человек, глядя на подошвы его ботинок или по полёту чижей определить погоду на завтра, вплоть до влажности, до последнего градуса и миллиметра ртутного столба. Такой вот Шерлок Холмс, доживший до светлого будущего. Понятно, что сверхчеловеку самая дорога на фронт. Только люди с таким даром обычно сидят в штабах над картами, а не в истребительной штурмовой авиации.
Когда Миша зашёл в каюту, Данил уже стоял перед дверью и ждал его, протянув руку для приветствия.
- Данил – коротко представился он – а ты Миша Афанасьев, и тебе промыли мозги, как и многим здесь.
Пожив неделю с Данилом в одной комнате, Миша многое узнал о системе коммунистического военного устройства. На базу 501/34, как и на другие базы Звёздных Ястребов, свозили всех неугодных командованию пилотов. Были такие подразделения и в других родах войск: десантные Красные Колпаки, танковые Викинги, артиллерийские Красные Мортиры, сапёрно-подрывные Хранители Греческого Огня. Данил расшифровал все названия по-своему. Он сказал, что десантник, в объятом пламенем скафандре падающий на вражеский дзот, очень похож на красный колпак, накрывающий лысую голову. Викингами танкисты называли себя, потому что у них так же, как и древних скандинавов очень распространена одна форма нападения – таран. Артиллеристы «элитных» подразделений оснащены новейшими, специально созданными орудиями, раскаляющимися при стрельбе до красна и при малейшем повреждении ведущими себя так же, как древние пороховые мортиры – взрывающимися. Хранители греческого огня утверждают, что меры безопасности у их взрывчатки меньшие, чем у той самой нефтяной смеси, использовавшейся в античности.
Миша всё время был рядом с Даниилом, тем не менее, узнавая информацию по крупицам. Данил сказал, что их прослушивают и рассматривают в камеры слежения, поэтому делился своими соображениями лишь в тех закутках базы, где, по его мнению, не было посторонних глаз и ушей. Каждое новое откровение поступало от Данила как всегда неожиданно, без предупреждения и какого-либо выражения эмоций, словно с Мишей разговаривал компьютер. Он рассказывал о побегах из армии и огромных экспедициях, вылавливавших этих бегунов. А потом, всё так же бесстрастно, о подвалах в зданиях УПБ, где практиковались самые изощрённые средневековые китайские пытки. Он рассказывал о большой агитационной компании, в результате которой у двух предыдущих поколений случилась мода на имена типа Титан и Прометей. Рассказывал о подпольных экспериментах, проводившихся прямо в роддомах, в результате которых на свет появились такие сверхлюди как он и Миша. Их проводили специально, чтобы вывести поколение пригодных для будущей войны бойцов. Моду на докоммунистические имена ввели, чтобы отличать участников эксперимента от обычных людей. Поэтому-то, подумал Миша, Юпитера Кузнецова не взяли на фронт. Позвоночник тут не причём.
- А ты, наверное, думаешь – говорил Данил – почему я здесь, а не как другие сверхлогики, в штабе. Я отвечу. Сверхлогики, сидящие в штабах и осознающие то же что и я в полной мере, а то и больше, смирились с обстановкой, или – ещё хуже – им наплевать. Они смотрят с высоты своего разума на копошащихся у их подножия пэбэшников и пока им сытно живётся, они помогают им вершить контроль. Я же так не могу, мне не всё равно. – Данил посмотрел на Мишу. В его глазах не читалось ничего. Абсолютно никаких эмоций. Но если он говорил, что ему не всё равно, значит, Миша ему поверит. – Так вот – продолжил этот ходячий анализатор – когда я всё понял, и меня попросили рассчитать безопасную траекторию перемещения эскадры командного состава, я подставил её под метеоритный поток. Погибло около сотни командных чинов космофлота и УПБ. Меня протестировали, признали негодным и сослали сюда. Я обманул аппарат, тестировавший меня, и они думают, что мои способности исчерпались. Поскольку я слишком много знаю, меня скоро уберут. Мне осталось два дня. Завтра встречаемся в ангаре. Мне нужно передать тебе ещё кое-какую информацию.
Спал Миша тревожно. Всё думал о том, что чувствует Данил, зная, что до его смерти осталось меньше сорока часов.
В ангаре было безлюдно – завтра боевой вылет, все отсыпаются. Данил и Миша встретились около шеренги «звёздочек». После короткого приветствия, Данил попросил не волноваться за него и перешёл к делу.
- Завтра я не вернусь, так что запоминай. Я проанализировал все данные по этим истребителям и ничего не смог получить. Значит, информация защищена на уровне моего понимания. Единственное, что мне удалось понять, что См-3 – это не Смирнов, три года работавший над истребителем, а модель Смертник третьего образца. Корабль в любой момент может уничтожить тебя, но я не знаю как. В любом случае, половина пилотов с заданий не возвращаются. У тебя вылет через три дня после моего. Не волнуйся, перед прибытием сюда тебе промыли мозги, поэтому проблем с убийством трацитиан у тебя не будет. Но всё равно – Данил сделал паузу – береги себя. До встречи.
Он развернулся и ушёл. А на следующий день Миша увидел его в списках героев посмертно.
После того, как погиб Данил, Мише уже нечего было терять. Он с какой-то дикой яростью ждал начала операции. И вот их рассадили по «звёздочкам», капитан Бенедиктов возглавил их звено. Каждому пилоту за ухо прицепили электронное устройство связи, с помощью которого Бенедиктов будет осуществлять командование, причем очень мощное, которое не смогли бы заглушить даже урановые залежи на поверхности атакуемой планеты. На вопрос Миши, почему такое устройство не вмонтировано в панель управления, а является отдельным модулем, капитан промычал что-то вроде: «И так места нет, тесно».
В машине действительно оказалось тесновато. Пилот полулежал в абсолютно герметичном веретене. Кислород подавался из специального баллона, вся панорама происходящего перед носом корабля выводилась на три монитора, раскатанные по внутренней обшивке. Никакой автоматики или малейшего искусственного интеллекта – всё вручную. Также на корабле имелось два тяжёлых плазменных орудия и торпеда. Почему двигатель выполнен в форме звезды, для Миши так и осталось загадкой.
После старта Мишу резко вдавило в кресло – понятно, что никакой защиты от перегрузок на корабле не установлено. Другой пилот на месте Миши после пяти полётов на таком агрегате пришёл бы в негодность. Но Миша ничего не боялся. Он вообще ни о чём не думал. Тело снова стало как будто чужим. Встретившись в атмосфере материнской планеты ящеров с одним из их истребителей, Миша не испытал никаких эмоций. Это был уже не «летунчик», а полноценный штурмовой корабль, обитый лучшей бронёй и обвешанный пушками, как Брежнев – орденами. Миша расправился с ним за две минуты, расстреляв почти не защищённый двигатель. Молниеносно уходя от ещё двух машин врага, Миша мельком подумал, что всё это как-то неправильно. Всё было как во сне. Вираж – ящеры, летевшие слишком близко друг к другу, сошлись и взорвались, оставив облако зелёного дыма.
- Все – вниз – скомандовал капитан, и машины ринулись вниз. Их встретил огонь турелей, равномерно расставленных в непроходимых джунглях.
- Пятый – торпеду в правую турель, седьмой – в левую. Афанасьев – вперёд, к морю. Уничтожь авианосец, только не задень купол, который там рядом. Это нефтяная скважина.
И Миша понял. И осознал, для чего война и освобождение народов от гнёта ящерской империи. Уран и нефть – как же он раньше не догадался. И Данил не сказал, друг называется. А как же свобода, равенство, братство? Ведь он честно в них верил. Шок помог Михаилу и он начал бороться. Руки на штурвале дрожали, истребитель ходил ходуном, скакал, как рыба в волнах. Уходя от летящих навстречу разрядов сил ПВО, он сбросил торпеду, вниз, прихватив взрывной волной две нефтяные станции. В наушнике зарычал капитан:
- Ты что делаешь, поганец?!
- Извините, капитан, у меня штурвал заклинило. По-моему, оборудование устарело.
- Наплюй. Новая цель – поселение на севере.
Миша вдавил штурвал до отказа, выжимая последние капли топлива. Если его подобьют, пустой бак будет очень кстати.
На мониторах всплыла пустыня, покрывающая сотни гектар. В самом центре, окружённое оазисами, возвышалось поселение из белой глины.
- Товарищ капитан, зачем нам расстреливать этот городок? – зазвучал в эфире голос того лупоглазого пилота, что так любил задавать вопросы.
- Там лазарет и штаб вооружённых сил, рядовой Самсонов – ответил капитан.
- Но не лучше ли взять их в плен? Там же мирное население? – опять подал голос Самсонов.
- Не задавай вопросов, солдат. Командование уже три раза за тебя подумало. Не хочешь неприятностей – стреляй.
Миша снижался над городком, всё ещё сидя в чужом теле Михаила Афанасьева. Он внимательно всматривался в улицы, по которым бежали тратицианские женщины, с алыми гребнями на головах. Завёрнутые в белые полотна, они запинались, вставали, снова бежали, верещали на своём языке, пока не получали выстрел из бортового орудия в спину. С ликованием Миша осознал, что рука, сжимающая гашетку, не может нажать на кнопку спуска. Ещё одно волевое усилие – и тело вновь подчиняется ему. Но что делать? Улететь? Бесполезно, всё равно найдут и снова промоют мозги. Вступить в бой? Задавят числом. Будь ты хоть четырежды ас, против семерых не попрёшь. Смирится и продолжать? Неприемлемо. А, помирать, так с музыкой.
- Товарищ капитан, у меня орудийные стволы заклинило – бодро отрапортовал он в наушник – Разрешите приступить к ремонту?
- А сумеешь? – недоверчиво проворчал Бенедиктов – Ладно, чини.
Заклинив штурвал на полёт по кругу, Миша начал разбирать рацию. Перекодировать, подключить в качестве антенны обшивку, а в качестве усилителя кое-какие посторонние цепи. Краем глаза Миша не без радости отметил на мониторе, что Самсонов тоже не стреляет, а парит кругами над городком. Провозившись минуты три с проводами, Миша вернул управление кораблём в свои руки. Решимости его не было предела, и терять ему было уже нечего. Поставив «звёздочку» вертикально носом вверх, он выжал из двигателя последнюю мощность, рванув к краю атмосферы, одновременно включив радиопередатчик. Усиленный такой антенной сигнал рванулся через глубины космоса, распространяя своё послание на всех частотах. Миша торопливо пересказывал то, что услышал от Данила и узнал сам. Люди должны знать правду.
Наушник впился в голову стальными шипами, проникая прямо в мозг и посылая туда свои сигналы. В голове Миши зазвучал голос капитана Бенедиктова, адресованный только ему:
- Сержант Афанасьев, за нарушение устава и измену Родине ты приговариваешься к ордену Боевого Красного Знамени посмертно.
По голове Миши пробежал колкий разряд. Руки поневоле вцепились в штурвал, направляя веретено к земле. Левая рука судорожными движениями взметнулась к верхней панели, нажала несколько кнопок и опять легла на штурвал. Там, снаружи, от двигателя в форме звезды отрывались ненужные детали, делая истребитель Миши очень похожим на древние, времён Второй Мировой войны авиационные бомбы. Веретено, вращаясь, летело к земле, нацеливаясь на здание штаба ящеров. Рядом с ним такое же веретено, под командование рядового Самсонова, неслось навстречу подземному госпиталю. Взрывная волна разметала песок на километры вокруг.
«Уважаемые Титан Уранович и Тайна Октябриевна. Командование космических войск приносит вам свои соболезнования в связи с героической гибелью вашего сына, Афанасьева Михаила. Мы все скорбим вместе с вами. Страна потеряла настоящего героя, защитника своей Родины и мужественного бойца за дело коммунизма. Ваш сын награждается орденом Боевого Красного Знамени посмертно»
Эпилог
Всё тело болит. Это ж надо – с километровой высоты без парашюта на барханы – и выжил! Может быть кто-то думает, что легко лететь в раскалённой докрасна консервной банке, при перегрузках около 80g, при температуре чёртзнаетсколько градусов бедного Цельсия, имея в запасе 14 секунд, чтобы вырезать портативным бластером окошко, выбить его, получив ожог ноги 3 степени и выпрыгнуть. А ведь ещё нужно ничего не сломать при падении! Тут уж группируйся, не группируйся – если ты не сверхчеловек, ты не выживешь.
Миша, со стоном поднялся, выплюнул песок изо рта и побрёл искать бластер. Бластер лежал рядом, как и ожидалось – разбился вдребезги. Обернувшись на скрип песка, Миша увидел Данила. Он стоял посреди пустыни, закутанный в костюм пустынного кочевника и улыбался, довольный произведённым эффектом. Когда Миша подбежал и хотел уже закричать, Данил приложил палец к губам и сказал:
- Ты плохо слушал меня при нашей последней встрече, хотя я просил тебя слушать внимательно. Уходя, я сказал: «До встречи». Неужели ты думал, что я погибну? Это абсурдно. Ни ты, ни я не погибнем сейчас, это я знал уже давно. Самсонова жаль, этот разбился.
Данил снял капюшон и застыл на несколько секунд. А затем продолжил:
- Местное сопротивление, состоящее из таких дезертиров как мы с тобой и остатков трацитианской армии, ждёт нас. Мы снова будем воевать за свободу и независимость, только теперь уже с другой стороны.
- А ты уверен, что на этот раз и свобода, и независимость – подлинные?
- Миша, если бы я это знал, меня называли бы не сверхлогиком, а богом. Поэтому я затрудняюсь ответить на этот вопрос сейчас. Но, учитывая такие переменные составляющие нашего поведения как долг, совесть и честь, существует единственно верный корень уравнения. У нас нет другого выбора.
Миша улыбнулся, похлопал Данила по плечу, и они отправились на север, где их ждали злобные, но нуждающиеся в помощи и поддержке тратицианские ящеры.
Июль-август 2007, Курган