Распутник.
История лорда Джеймса.
У каждого дворянина всегда было свое любимое времяпрепровождение. Одним нравилась охота, другим пересчитывание собственных золотых запасов, третьи обожали тратить эти самые запасы на разные мелочи, а вот лорд Джеймс больше всего любил шумные попойки. И чем более безумным удавалось веселье, тем лучше. Джеймса ничуть не смущал тот факт, что в свои тридцать с небольшим, он, благодаря обильным возлияниям, выглядит немногим лучше нищенского рубища, так же потрепано и отвратительно. Когда лорд и его собутыльники кутили, а это происходило почти постоянно, фамильный замок напоминал придорожный вертеп. Хмельные напитки перекочевывали из бутылок в ненасытные глотки с поразительной скоростью и в не менее поразительных количествах, отовсюду доносились ругательства, вперемежку с богохульствами и похабными песенками. Иногда прожигатели жизни приводили девиц легкого поведения, и тогда начиналась оргия, какой, наверное, не видывал и сам Калигула. Испуганная челядь в такие часы пряталась по самым темным и далеким углам, боясь попасться на глаза своему господину и его приятелям.
Ничем не отличалось от прочих дней и 12 декабря 1683 года. В тот холодный зимний вечер, пьяная компания, как обычно, собралась в главной зале замка, и вскоре веселье стало достигать кульминации, как вдруг неожиданно Джеймсу взбрело в голову провозгласить тост. И хотя тостов уже было произнесено бессчетное количество, лорд захотел, чтобы именно его застольная речь оказалась самой лучшей. Недолго думая, он, с ревом, достойным дикого медведя, смел на пол несколько блюд жареной дичи и, шатаясь от выпитого залез на стол. Оглядев заплывшими глазами орду пьяных приятелей, лорд тряхнул косматой головой, почесал пятерней грудь, видневшуюся из-под полу распахнутой рубахи и громко рявкнул: - «А ну заткнитесь, невежественные ублюдки, мать вашу так!»
Увидев, что слова возымели действие и все мигом повернули головы в его сторону, Джеймс приложил палец к губам и, уже более миролюбиво произнес: - «Тссссс, тише господа, прошу, ик, минуту внимания».
«Я черт знает как рад, что мы так весело проводим время, - начал лорд свою речь и был поддержан одобрительным ором нетрезвых голосов, - мы живем в этом мире, ик, лишь один раз, и, чтоб мне пусто было, если я неправ, нужно прожить так, чтобы получить как можно больше удовольствий прежде, чем сменить пуховую кровать, на паршивую, ик, могилу».
«Верно, … побери. Так и есть», - вновь послышалось из всех концов залы.
«Молчать, я не закончил, - Джеймс сделал смачный глоток из бутылки, которую все это время держал в руках, и продолжил, - Я хотел бы восславить те удовольствия, что наполняют нашу жизнь смыслом и изгоняют скуку. Наших женщин, наше питье и нас самих. Даже сейчас, накануне церковных праздников…»
«В задницу церковные праздники!» - неожиданно рявкнул кто-то.
«Точно, - согласился с ним Джеймс, - все в задницу, кроме нас и наших услад! Давайте веселиться дальше!»
«Браво, дружище, великолепный тост, - сказал лорду лысоватый человек, сидевший за столом в обнимку с одной из блудниц, - коротко и емко».
«Спасибо отец Питер, ты самый лучший из всех святош, которых я когда-либо встречал. Если тебе раньше меня доведется отойти в мир иной, я закажу роскошную поминальную службу, дабы черти поменьше жарили тебя в Аду на сковороде. Хотя, чтобы отмолить твои грехи не хватит усилий даже всех обитателей самого большого монастыря».
«Благодарю за заботу, сын мой, - поблагодарил с усмешкой священник, - ты настоящий христианин. У, проказница, - добавил он, ущипнув свою пассию за упругую грудь, - сегодня ты не уснешь».
«Полно, старик, не смеши меня, - расхохоталась девица, - если бы ты в постели был таким же пылким, как и твои речи, тогда – да, я вся твоя. А так, поищи себе лучше какую-нибудь древнюю развальню».
«Ну, мерзавка, держись», - сказав так, отец Питер, подобно голодному вампиру, впился губами в похотливый рот блудницы.
«Ого, мне б подобную прыть в такие годы», - хохотнул Джеймс и затянул песню, которую мигом подхватили остальные.
«Кто тихо сидит в тоскливых стенах,
в такой же тоскливый рассыплется прах.
А я же мечтаю, друзья, об одном –
Могила моя пусть пропахнет вином.
И в вечности буду я видеть те сны,
Где только лишь девы нагие видны.
Мы будем лежать под тенями дерев,
При жизни вином свои души согрев
А те, кто не жил, как прожили все мы,
Провел свою жизнь от тюрьмы до тюрьмы!»
Пропев еще несколько куплетов, лорд слез со стола и направился в дальний конец залы, где, вместе со своим мальчиком-пажом, сидел его не менее беспутный кузен Гарри. Молодой паж оказался на этой гулянке в качестве предмета для потехи. Мальцу только должно было исполниться пятнадцать лет и, разумеется, он еще никогда не присутствовал на подобных мероприятиях, но, как говориться, все когда-нибудь случается в первый раз. Думаю, не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы понять, что захмелел парнишка довольно быстро. Но никто из окружающих и не думал останавливать его в употреблении горячительных напитков, наоборот, каждый норовил подлить в бокал мальчика еще больше вина. И результат подобной заботы не замедлил сказаться. К тому моменту, когда лорд Джеймс решил произнести свой феерический тост, паж уже изрядно наклюкался и не переставал веселить гостей пьяными выходками. Он то кричал петухом, то шатающейся походкой бегал за девками в тщетной попытке поймать хоть одну и при этом бранился подобно невежественному крестьянину. Внезапно, переполненный алкоголем, организм парня не выдержал, и бедолагу стошнило прямо посреди залы, у всех на виду.
«Ничего, дружок, бывает и хуже, - хохотнул Джеймс, хлопнув парня по плечу, - одолжишь мне его на одну ночь?» - добавил он, обращаясь к Гарри.
«Да забирай, - ответил тот, - для тебя ничего не жалко».
«Ну, спасибо, кузен, ты крайне великодушен. С меня причитается!»
Сказав так, лорд развернулся и направился обратно к своему месту за столом.
Время давно перевалило за полночь, и веселье достигло своего пика. Часть гостей, находясь в уже изрядно подпитом состоянии, спала на своих креслах или прямо на полу, другие же выдумывали и воплощали в жизнь все новые и новые забавы, дабы не дать себе заскучать.
Постепенно запас фантазии у всех подошел к концу.
«Джеймс, ты у нас самый умный, - сказал отец Питер заплетающимся языком, - так придумай, мать твою, что-нибудь такое, что могло бы нас повеселить!»
«Слушай, старый хрен в рясе, - ответил лорд, тиская в объятиях молодого пажа, - ты разошелся настолько, что умерить твой пыл сможет, разве что, дьявол».
«Ну, тогда зови сюда дьявола! – священник, едва удержав равновесие, обернулся к другим гостям и громко крикнул, - правильно я говорю?!»
«Дьявола, дьявола сюда!» - разнесся по зале нестройный гвалт голосов.
«Боюсь, я забыл выслать ему приглашение, - ухмыльнулся Джеймс, - так что если вам, остолопам нечего больше делать, можете идти спать. Мне вот, например, не терпится лечь в кровать…с этим пажом. Поэтому пошли вон, сами катитесь к своему дьяволу!»
Только лорд произнес эти слова, как двери в залу распахнулись, и на пороге появился слуга.
«Мой лорд, - произнес он, низко поклонившись, - там, у ворот стоит какой то дворянин со своей свитой и просит пустить его на ночлег. Говорит, что в долгу не останется».
«Какого еще кретина принесло в такое время?» - недовольно проворчал Джеймс.
«Полно, сын мой, будь благочестивым христианином, - обратился к нему отец Питер, - пусти путника ночевать. Может быть он, заодно придумает нам новое развлечение? А?»
«Будь по-твоему, святоша. Впустить этого дурака и привести к нам!»
«Слушаюсь, господин», - слуга вновь поклонился и поспешно вышел.
Через некоторое время в зале появился незнакомец в сопровождении трех своих слуг.
Все они были одеты в черное, лишь на груди дворянина красовалась массивная золотая цепь, которая привносила хоть какое то разнообразие в унылый цвет его одежды.
«Прошу прощения, - произнес гость, слегка поклонившись, - я вижу, господа веселятся. Надеюсь, я не помешаю?»
«Не помешаете, - ответил Джеймс, - особенно если придумаете этому сброду какое-нибудь новое развлечение. Проходите, садитесь. Эй, болваны, уступите гостям место!»
«Насчет развлечений – это всегда пожалуйста, - кивнул незнакомец, усаживаясь в одно из свободных кресел, - как и было обещано, в долгу я не останусь. Начнем с того, что я угощу вас вином».
«Тю, милейший, - усмехнулся отец Питер, - вина мы сегодня выпили столько, что нас им еще сто лет не удивишь!»
«У вас очень хорошие манеры, для священника, - дворянин обнажил в улыбке два ряда белоснежных зубов, - и все же, я уверен, что мое вино не оставит вас равнодушными».
Гость щелкнул пальцами и в залу вошли еще двое, одетых в черное, слуг и каждый нес в руках по две бутылки.
«Не волнуйтесь, хватит на всех, - произнес незнакомец, уловив удивленные взгляды, - готовьте бокалы!»
Как он и обещал, вина хватило всем, причем бутылки не опустели даже наполовину.
«Впервые в жизни такое вижу, - отец Питер, выглядел так, словно ему плеснули за шиворот кипятка, - да вы видимо чародей. Инквизиция по вам плачет».
«Хорошая шутка. С инквизицией я разберусь. А вы лучше попробуйте. И вы лорд тоже, угощайтесь».
Священник медленно поднес свой бокал ко рту и осторожно пригубил его, выждал секунду, сделал еще один глоток, потом вдохнул аромат и осушил бокал полностью.
«Клянусь своими дряблыми ягодицами это…это…это, - отец Питер тщетно силился подобрать нужные слова, для описания переполнивших его ощущений, - такого не бывает, - наконец выпалил он, - как небесный огонь, как…налейте еще!»
«Пожалуйста», - незнакомец сделал знак слугам, и те вновь наполнили бокалы всем желающим.
«Да, это нечто, - нарушил Джеймс воцарившееся молчание, - где же, любезнейший, делают такое вино?»
«Я бы хотел там побывать», - добавил священник.
«Обязательно побываете, - уверил его незнакомец, - я вижу вы не прочь оказаться в моих владениях. Ведь это вино делают именно там».
«Да хоть в аду побываю, мне без разницы», - хохотнул отец Питер.
«Как вы догадались? – делано изумился незнакомец, - ведь оно как раз оттуда».
«Что, простите, вы сказали? – улыбка мигом слетела с лица священника, - вы шутите?»
«Нет, это Вы слишком много шутите, а я говорю вполне серьезно, - незнакомец резко поднялся с кресла, - итак, господа, я погостил у вас, и теперь отвечаю любезностью на любезность, приглашая вас к себе! Отказа я не потерплю!»
«С меня довольно, - отец Питер гневно плюнул на пол и двинулся к выходу из залы, - я ухожу. Не хочу пить с этим несмешным сумасбродом».
«А ну стоять! – таинственный дворянин взмахнул рукой, и массивные двери залы с грохотом захлопнулись, - Вы хотели веселья. Ну, так оно только начинается! Осталось пригласить хороших музыкантов».
Вмиг протрезвевшие гости, сбились в жалкие кучки и стали следить за незнакомцем, который величавой, но немного хромающей походкой направился к огромному очагу в другом конце помещения.
«Да отвориться дверь!» - воскликнул гость, наклоняясь к самому пламени.
В тот же миг огромный огненный столп вырвался из очага и образовал над ним некое подобие дверного проема. При этом самого незнакомца пламя даже не обожгло.
Прошло примерно пол минуты, и из-за пылающей двери донесся утробный рев, перемешанный с воплями и стонами тысяч глоток.
«Итак, веселье продолжается! – захохотал незнакомец, - ко мне мои музыканты! Ко мне мой церемониймейстер! Ночь близится к концу, так погуляем же на полную!»
«Кто вы такой, - дрожащим голосом, завопил отец Питер, прячась под один из столов, - что вам нужно?!»
«Вам ли не знать обо мне, - укоризненно цокнув языком, ответил гость, - кто, если не вы решил позвать на пирушку дьявола? Ну, так вот он я! О, вижу, теперь вы уже не хотите веселиться. Это ничего, мы вас быстро расшевелим! Пляши попик, у тебя в запасе еще час. Ну а после рассвета ты отправишься туда, где делают столь полюбившееся тебе вино!»
«Нет!» - вопль отчаяния до безобразия исказил лицо священника.
Однако этот крик быстро потонул в реве пламени. Огненная дверь распахнулась и начала исторгать из себя существ, настолько отвратных, что от одного их вида нескольких гостей стошнило. Твари, вышедшие из глубин ада были настолько кощунственны по отношению к природе и чужды всему человеческому, что ни один язык не сумел бы описать их мерзостность – ужасающий парад клыков, копыт, фасеточных глаз, рыл, рогов, многочисленных суставов, обтянутых лохмотьями кожи; лоснящиеся жиром, угловатые и бесформенные; все смертные грехи, вся грязь всех миров шествовала сейчас по главной зале замка лорда Джеймса. И все это под аккомпанемент ужасающих криков боли и стонов, таких будто издававших их существ, рвали на части, вытягивая каждый нерв, как струну, до тех пор, пока он не лопнет от напряжения. Но вскоре крики заглушились звуками музыки. Каждый демон, нес с собой какой-либо музыкальный инструмент, причем многие из этих инструментов были неизвестны человечеству.
«Музыку!» - воскликнул незнакомец.
Повинуясь его приказу одна лоснящаяся от жира и гнусно смердящая тварь взмахнула рукой и принялась дирижировать ужасным оркестром.
Мелодия, заполнившая пространство залы была не похожа ни на что – безумная пляска шабаша, сыгранная на скрипках боли и трубах ужаса.
Некоторые из мерзких существ кинулись к гостям Джеймса, схватили их, так что у многих треснули кости и стали кружиться с нами в танце. Гости, истекая кровью, сочившейся из растерзанной когтями плоти, кричали на все голоса, и крики их смешивались с музыкой, придавая ей еще более чудовищный и запредельный оттенок.
Ужасный гость, скрестив на груди руки, глядел на все это с жестокой насмешкой.
«Что…Что же это происходит, - шатаясь от нервного напряжения, Джеймс встал со своего места, - этого не может быть, - заключил он.
Однако предсмертный хрип отца Питера, обвисшего со сломанным позвоночником на руках одной из тварей, убедил его в обратном.
«Нет! Господи! Нет! – лорд в бессилии упал на колени, пытаясь закрыть ладонями полные ужаса глаза, - я не хотел этого!»
«Этого, может быть и нет, но я, рано или поздно, все - равно пришел бы за тобой».
Джеймс вздрогнул от того, как внезапно незнакомец возник прямо перед ним.
«Но, но, но не так…я… - резким движением лорд сложил ладони вместе, - Господь, спаси меня, не оставь меня!»
«А почему ты не звал Господа на твои распутные пиры? – зловещий гость положил руку на плечо лорда, - что ты сделал ему приятного? НИЧЕГО! Зато меня ты несказанно радовал!»
«Да, я был недостойной гадиной, но прости меня, ведь милость твоя безгранична», - Джеймс шептал свою молитву непослушными губами, страх вечных мук перемешался в его душе с…
«С чего же ты решил, что он сейчас придет к тебе на помощь?» - гость сжал ладонь, и плечо хрустнуло.
…искренним раскаянием, он даже не обращал внимание на боль в плече. Будто бы все, что осталось в нем светлого сейчас ринулось в последний бой за спасение: - «Все, что сделал я плохого, все искуплю, и не шагнут боле мои ноги на дорогу зла, ибо не верил я раньше, но теперь верую!»
«Поздно, смертный, - острые ногти погрузились в плоть Джеймса, дойдя до самых костей, - почему же ты теперь надеешься на прощение?»
Повинуясь идущему изнутри порыву, лорд, вскочил на ноги и, схватив посланца ада за голову, посмотрел ему в глаза. Бездна, самая настоящая бездна, в которой гибнет свет и все живое; полная ужаса, холодная пустота – вот что предстало его взору. И в эту пустоту, собрав последние силы, и давясь от страха, Джеймс проорал: - «Потому что ВЕРУЮ!!!»
Солнце уже начало клониться к закату, когда в дверь кельи громко постучали. Этьен поднялся из-за письменного стола и пошел открывать. На пороге стоял отец Джейкоб, один из его учителей. Лицо монаха выражало тревогу.
«Наш брат Джон при смерти, он зовет тебя, - торопливо произнес священнослужитель, - поторопись, мальчик мой, он хочет сказать нечто важное».
Этьен, не говоря ни слова в ответ, выбежал из кельи.
«Присядь, сынок, - старик указал костлявым пальцем на стул, подле своей кровати, - думаю, я успею все рассказать. Не перебивай меня только, ладно?»
Этьен быстро закивал и, заключив руку старика в свои ладони, приготовился внимательно слушать.
«Надеюсь, я буду всегда жить в твоей памяти, - прохрипел старый Джон, - и уроки мои и наши с тобой беседы не пройдут даром».
«Отец мой, ведь вы мне стали как отец, - прошептал юноша, едва сдерживая слезы, - я всю жизнь буду молить Бога о вас, ведь вы научили меня многому, дали больше, чем кто-либо из других людей. Даже больше, чем отец Джейкоб».
«Спасибо, Этьен. Теперь время последнего урока. Я не могу уйти, не рассказав о себе всей правды. Пусть даже ты потом и отвернешься от меня, но так надо….Да будет моя история уроком и тебе и остальным».
«Отец, я никогда не…»
«Помолчи», - Джон прокашлялся и начал свой рассказ.
Когда старик закончил, Этьен сидел, как громом пораженный.
«Этого не может быть», - прошептал юноша, изумленно качая головой.
«Увы, может. И кто как ни я, бывший некогда лордом Джеймсом, могу утверждать это».
Повисло гнетущее молчание.
Первым заговорил Джон.
«Этьен, если я еще не противен тебе, обещай мне выполнить мою последнюю просьбу».
«Отец, вы ни сколько мне не противны, - Этьен прижал к губам руку старика, - лорд Джеймс канул в небытие. Я знаю лишь Джона – человека, заслужившего спасение своей жизнью, человека, которому я многим обязан. И потому исполню все, что вы попросите!»
«Там, на столе, стоит шкатулка. В ней мое завещание, по которому все мои земли и деньги переходят тебе. Владей этим. Я знаю, ты не поведешь себя, как я когда-то. А теперь сама просьба. Построй на завещанные тебе деньги храм, во славу Господа и ночлежку для нищих. Не скупись помогать беднякам, ведь денег на строительство хватит с лихвой. Ты не обеднеешь. И отслужи в новом храме по мне поминальную службу».
Сказав так, Джон захрипел и перестал дышать.
«Я все сделаю так, как вы велели, отец мой», - уже не сдерживая слез, прошептал Этьен, и навеки закрыл слепые глаза старика.
03 мая 2008г.