- Гражданин, попрошу стоять на месте!
Первый секретарь райкома партии Кожахметов не сразу уяснил, что эти слова отно-сятся к нему. После полуденного солнечного света он лишь сейчас разглядел в затемнен-ной деревьями приемной двух мужчин, стоящих по обе стороны двери директорского кабинета. Один из них - с добродушным лицом, великан под потолок - смущенно переступал с ноги на ногу. Зато другой, поменьше масштабом, но из породы любителей при случае показать свою значимость, еще раз повторил:
- Попрошу остаться на месте, - и затем к безучастной секретарше, пытающейся сте-реть ластиком с крышки стола чернильное пятно. - А ты почему, Галина, я извиняюсь, - кивок Кожахметову, - первому встречному-поперечному отвечаешь, что Егор Степанович на месте?! Инструкцию забыла, что прежде надо выяснить, кто таков гражданин, откуда он и документы проверить! - И теперь уже к Кожахметову: - Попрошу предъявить!
Если вначале районный партийный вожак думал, что это глупая шутка подвыпившего сельчанина или неурочная репетиция активистов художественной самодеятельности, то властный голос четко указывал на то, что требующий документы не шутит. Тем более что его рука картинно легла на рукоять пистолета Макарова, торчащего за поясом. Переведя взгляд на другого стражника, Кожахметов и у него узрел пистолет, закрытый самодельной тряпочной кобурой, притороченной к брючному ремню.
- Документов у меня с собой нет, - секретарь как доказа¬тельство похлопал руками по пустым карманам брюк и по нагрудному на рубашке. - Я новый секретарь райкома, две недели, как избран, к вам заехал по пути. Так что прошу поверить на слово. А лучше до-ложите Егору Степановичу.
Секретарь замолчал, и в приемной повисла тишина. Охранники вопросительно уставились на секретаршу, отложившую ластик, а она - на них. Затем женщина, посчитав, что все-таки она в приемной главнее, чем мужики у двери, и вольна сама принимать решения, поднялась и молча скрылась в директорском кабинете.
- И долго вы тут так стоите? - теперь уже Кожахметов задавал вопросы.
- Второй месяц, - пробасил великан. - С того момента, как империалисты начали го-товить агрессию...
Закончить он не успел. Открылась дверь, и секретарша позвала секретаря райкома пройти, плотно прикрыв за ним дверь.
...В кабинете у директора было гораздо светлее, и глава коммунистов района с инте-ресом стал рассматривать Егора Степановича, поднявшегося из-за обшарпанного канце-лярского стола. Это был лет под пятьдесят коренастый мужчина с проседью в волосах. Его глубоко запавшие глаза и тени под ними говорили о хроническом многолетнем недосыпании и нервном истощении, что подчеркивали напряженно бегающие зрачки и лихорадочное движение рук.
Поздоровавшись за руку и присев на предложенный стул, Кожахметов достал "Беломор". Закурили. Вчерашний агроном в одном из совхозов соседнего района, секретарь райкома еще не успел набрать должностной вальяжности и многозначимости, поэтому начал даже как-то извинительно, при этом не выказывая удивления увиденным в приемной.
- Не обессудьте, Егор Степанович, что без предупреждения.
Из области еду, ну и по пути завернул. Слышал раньше о ваших делах и успехах, вот и решил познакомиться, так как на партактиве не довелось. В райкоме, там как-то все официально получается, а здесь мы сами собой. Поговорим как агроном с агрономом.
Все это директор слушал, наклонив слегка голову набок и пристально рассматривая собеседника, не обращая внимания на то, что "беломорина", зажатая меж пальцев, потухла.
- И что в области говорят? - неожиданно спросил он.
- Первое - о хлебе, - секретарь райкома тихонько стукнул ладонью о край стола. - Убрать надо быстро и без потерь. Таково задание обкома партии. Товарищ Туров наш район похвалил за темпы, но самоуспокаиваться не советовал. Второе - готовить фермы и кошары к зиме.
- А что о политике нового слышно? - какая-то мысль не давала покоя директору, и он прервал собеседника.
- Страна к съезду готовится, - начал Кожахметов, но Егор Степанович остановил его жестом руки.
- Я не о нашей, а о международной.
И, уловив растерянный взгляд секретаря райкома партии, директор удовлетворенно хмыкнул.
- Значит, и вам в обкоме ничего не сказали. Не обижайтесь, у вас еще маленький ру-ководящий стаж, и там не сочли нужным поставить вас в известность. Хотя должны были предупредить, так как вы теперь номенклатура.
- О чем предупредить? Нельзя ли поконкретнее? - Теперь уже Кожахметов пристально вглядывался в сидящего рядом.
- Так вот, слушайте. - Егор Степанович наконец-то выпустил из пальцев папиросу. - Вы как партийный работник должны знать, что Советский Союз окружен военными базами империалистов. Зная, что нас силой не возьмешь, агрессоры задумали коварный план. В день "икс", который, я чувствую, уже близок, шпионы, предатели и засланные к нам иностранные туристы начнут убивать всех наших руководителей. В стране возникнет хаос. И тут их войска, воспользовавшись этим, оккупируют СССР.
- Поэтому там, у дверей, эти двое и стоят? - наконец-то спросил Кожахметов, кото-рый до этого не знал, как подступиться к этой щекотливой теме.
- Так точно, - по-военному ответил директор. - Пока они будут обороняться, я, Берик Абаевич, успею в район позвонить о высадке десанта и все сводки об урожае уничтожить. И вам бы тоже, - Егор Степанович наклонился к секретарю, - не мешало завести охрану. По всем моим приметам недалек этот день "икс". Реактивные самолеты что-то часто стали летать. А за хлеб, товарищ секретарь, не бойтесь, весь уберем. Пойдемте на ток, покажу, какие горы пшеницы там высятся.
- Только без вашей охраны, Егор Степанович. Что же мы, два руководителя, с врагом не справимся? - Кожахметов улыбался дружелюбно и открыто.
Директор махнул рукой в знак согласия, и они вышли из кабинета. На улице первый секретарь вдруг вспомнил о том, что должен позвонить в райком и предупредить, где он сейчас находится.
О чем говорил Кожахметов и с кем, ни директорская секретарша, ни стража толком не поняли, так как Берик Абаевич изъяснялся на родном языке. Они лишь уловили "Егор Степанович" и название областного центра.
Кончив говорить, секретарь райкома вновь перешел на русский язык, обращаясь к секретарше.
- В общем, так. Нам с Егором Степановичем срочно надо прибыть в обком партии, - он говорил четко и весомо. - Завтра я приеду сюда вновь. Дальнейшие указания будут по телефону.
...Секретарша, выйдя проводить гостя на крыльцо совхозной конторы, видела, как он что-то объяснял директору, а затем они сели в райкомовский УАЗик и покатили к областному центру. Утром, как обещал, Берик Абаевич вновь приехал в совхоз имени Богдана Хмельницкого. И не один, а с начальником райотдела милиции. Тот изъял у двух охранников их пистолеты (один из которых был непомерно ржавым, а другой вполне мог стрелять) и велел им завтра явиться к нему для дачи показаний.
Затем в клубе спешно собрали сельчан, кого удалось найти, и провели что-то вроде собрания. Исполнять обязанности директора первый секретарь райкома партии поручил главному инженеру, а народу объяснил, что у Егора Степановича вчера прихватило сердце и он отправлен в больницу. Люди, соглашаясь со словами Кожахметова, сочувственно кивали головами. А он и не догадывался, что им известно о болезни директора гораздо больше, чем он предполагает. Односельчане давно заметили, что после очередного возвращения из района или города Егор Степанович начинал перестраивать в совхозе все согласно текущему политическому моменту и секретным директивам партии. Так ли она велела, народ не ведал: занятый в поле и на ферме, он в районных и областных конторах не бывал. Одно сельчане знали достоверно: хорошего им от этих директорских или чьих-то заскоков не предвидится. Но по-человечески сочувствовали Егору Степановичу, так как, не показывая вида первому секретарю райкома партии, знали, где директор сейчас.
В том психоневрологическом диспансере работала медсестрой дочь одного из жителей совхоза. Она-то и позвонила вечером в совхоз имени Богдана Хмельницкого и рассказала, как первый секретарь райкома привез их директора в эту больницу. Как Егор Степанович, поняв, где он, попытался убежать, а когда его скрутили санитары, начал что-то кричать об империалистах и шпионах, пока его не увели в палату. И что секретарь приезжал еще попозже - привез больному папиросы и яблоки.
...Пересуды о директоре забылись через несколько дней. Пошли дожди, надо было спасать зерно. Люди уставали так, что было не до праздных разговоров. Потом настал че-ред зяби, копки картофеля, затем и снег упал. А с ним пришли и новые заботы. И если кто-то из сельчан и вспоминал ненароком Егора Степановича, то непременно в прошедшем времени. Дескать, был мужик что надо, но сгорел на работе. Да и газет много читал... Вот и тронулся головой из-за всего этого. И партия его, дескать, забыла, хотя он для нее старался.
В последнем сельчане заблуждались. Партия никогда и ничего не забывала. В самый канун нового года первый секретарь обкома Туров зазвал к себе в кабинет после заседания бюро Кожахметова. Получив ряд персональных указаний, тот собрался уже было уходить, но первый мимоходом спросил:
- Как там Малыгин? Мне доложили, что он выздоравливает.
- Да, Егор Степанович завтра выписывается. Я уже в совхоз позвонил, чтобы за ним машину прислали.
- Ну, и куда ты его думаешь направить? - секретарь обкома начал выжидающе выбивать пальцами дробь на крышке своего большого полированного стола. Кожахметов пожал плечами:
- Не решил еще, Иван Михайлович.
- Слушай меня, - первый кончил отстукивать ритм. - В «Богдане Хмельницком» ему на прежнее место нельзя. Народ у нас, понимаешь, на язык острый, скажут, что дурак ими руководит.
- Да как я понял, они его вроде уважают, - попытался вклиниться Кожахметов.
- Это пока гайки он не начнет им заворачивать, - непререкаемо ответил Туров. - То-гда всю его медицинскую карточку припомнят. Мы из этих соображений Малыгина из списка, что на ордена за урожай, перевели туда, где труженики к медалям представлены. Жалко Егора Степановича, хороший был директор, но так уж сложились обстоятельства. Ты вот что: кто там у тебя в обществе ''Знание" сидит или на лесо¬мелиоративной станции? Пусть или то, или иное возглавит. Подумай, в общем, и при случае от меня кланяйся ему.
Он вновь начал выстукивать какой-то веселый ритм.
- Это же надо, Берик Абаевич, додуматься - день "икс"...
И первый секретарь обкома иронично хохотнул.