1. Сын
Первого мая, когда Добрыне должен был исполниться первый месяц со дня его появления на свет, какая-то тётка, похожая снаружи и изнутри на большую шаровую молнию, влетела в дом, бывший до этого дня для Добрыни целым миром, и, поиграв немного со щенками, поласкав их мамашу, пощебетав с хозяйкой, быстро-быстро завернула Добрыню в какую-то тряпочку и, запихнув за пазуху, утащила. В новом доме его по началу довольно приветливо встретили два мужика Добрыниной породы и национальности, только постарше и покрупнее. Одному из них тётка почему-то всё совала Добрыню под самый его нос, приговаривая: «Узнаёшь сынулю?! Чуешь …наследника!» А тот вежливо вилял хвостом, приветливо заглядывая в глаза тётке, и явно не торопился с признанием родства Добрыни.
Миновал вечер, наступила первая ночь среди чужих… Когда незнакомые шорохи будили Добрыню, сверху в меховой берет, куда его поместили, чтобы он не замёрз без своих брата, сестры и матери, тот час же опускалась тёплая мягкая ладонь, обнимавшая его маленькое тело, и он снова засыпал.
Утром, пописав, Добрыня попытался поиграть с тем из новых сожителей, который был чуть постарше другого, но в два раза меньше - с тем самым, кому тётка вчера пихала Добрыню под нос, - но в ответ на вежливое добрынино предложение пообщаться сожитель так рявкнул и при этом так яростно щёлкнул зубами, что Добрыня струхнул, потому что сроду ничего подобного с ним в жизни ещё не случалось. Правда, тётка сразу же больно шлёпнула угрюмого пса по носу и выгнала его в другую комнату, но Добрыня задумался над превратностями жизни…
2. Отец
Егор, всем своим существом источая крайнюю степень умиления, тянется к моей щеке, а когда я не демонстративно, но достаточно внятно и решительно отвожу её от мокрого нежного носа, он направляет его к моей шее. Но и шея моя в самый ответственный момент отодвигается от собачьего носа. Всё это происходит, когда я мою после прогулки лапы псам. Причина моей неотзывчивости более чем ясна всем и тому же Егору. – Он жестоко обидел Добрыню. Я видела только завершение инцидента, когда скулящий щенок, обращённый в бегство, изо всех сил пытался забраться под диван, скребя своими слабыми, похожими на лягушачьи, лапами по линолеуму.
Я раз и навсегда запретила Егору и Шандору входить в комнату, где мы с Добрыней теперь будем жить… теперь только вдвоём!
Никогда не думала, что Егор может вести себя так подло.
3. Дело – к лету
Впрочем, лето уже во всю идёт. Сегодняшнее утро, когда я, совершенно забыв о времени, увела своих пуделей за реку, где они, рассекая пространство, носились так, что я всё боялась, что они разобьются, наткнувшись на какое-нибудь незаметное при такой бешеной скорости препятствие, окончательно убедило меня, что мы уже в лете. О, как я жду того времени, когда можно будет, наконец-то, поставить и Добрыню на нашу траву, на наш золотой песок, чтобы он почувствовал наш летний, добрый мир как свой мир, своё пространство, как своё…
Этого ещё ждать да ждать, ведь ему всего пятьдесят шесть дней. Я выпросила у кинолога Любаши Лимоновой книгу М.Н.Сотской, по которой четыре года тому назад выращивала Шандора, и она не просто стала настольной моей книгой, а - прикроватной. Каждый мой день ею начинается и заканчивается ею.
Какое всё-таки счастье, что у нас есть своя река и этот летний мир, где можно свободно гулять, не опасаясь того, что твоё любимое существо напорется на изуродованную человечью психику, на деформированное цивилизацией, дурным воспитанием и болезненными амбициями сознание моего современника, вечно ищущего виноватых…
Я уже примериваю, с кем отпущу Добрыню в его первый щенячий забег. Конечно, не с отцом, не с Егором! Этот папаша – ещё тот сукин сын!
Я, впрочем, по обыкновению, заблуждалась, считая, что Егор невзлюбил сына из-за своих подлости и эгоизма. Он щёлкал зубами и рявкал на щенка совсем по другой причине. Теперь я это поняла. Просто Егор в нашем доме - начальник. Это положение он считает справедливым, и, пока он - начальник, он чувствует себя в мире и в доме уверенно.
Появление Добрыни эту уверенность поколебало. Егор поначалу приглядывался ко мне, чтобы понять, зачем мне понадобилось брать в наш дом, где всё как-то уже определилось и заняло свои места, ещё одного нахлебника. Пытаясь донести до сознания Егора мысль о кровной близости его с Добрыней, я даже в гости к суке-матери его водила. Там он вёл себя с полным пониманием ситуации. Сердечно обнюхал Дарью и всех щенков, а потом наблюдал за ними спокойно и заинтересованно, сидя рядом то со мной, то с Дашей. Может, он и понял что-то.
Но оставалась цель, побуждавшая его проявлять строгость. Егор всякий раз внушал Добрыне, что тот находится в доме, где хозяин – Егор. Только щенок потянется к своей миске с едой - как Егор, издали наблюдающий за происходящим, негромко, но внушительно гавкнет, как бы предупреждая: «Ешь, но помни, с чьего разрешения ты питаешься!» Только щенок поднимет лапу над игрушкой, чтобы её прижать к полу, как Егор рявкнет: «Играй, но помни: играешь ты только по моему позволению!»
Научившись понимать Егорову педагогику, Добрыня перестал принимать внушения отца близко к сердцу. Мелочные Егорковы придирки оптимистического мировосприятия в нём не убавили. Он, подобно бешеному таракану носится по комнате, загоняя моих парней на подоконник и на диван, куда сам ещё не может забираться.
И вот на этом-то диване, сидя рядышком, мы втроём – я, Егор и Шандор - заворожёно следим, как маленькое энергичное чудовище то пищит своими игрушками, то, пытаясь свирепо рычать, таскает по комнате газету, то принимается грызть пробку пятилитровой бутыли с минеральной водой, купленной специально для малыша, то заползает за батареи отопления… Одним словом, бесчинствует у нас на глазах. Но если бы мы встали с дивана и, перешагнув через прикрывающую вход в комнату старую гладильную доску, вышли, он рванул бы за нами, потому что зритель – полноправный участник его многосерийного спектакля. Дело проверенное! Когда он понял бы, что перелезть через гладильную доску, вслед за нами ему не под силу, то начал бы бесстрашно таранить преграду, ударяясь с разбегу об её обшитую сторону. Так резвится наш богатырь Добрыня, рвущийся на волю.
Он получит волю! Я отпущу его в первый свободный забег в компании с Шандором. Они давно уже нашли контакт. Добрыня гоняет Шандора по комнате, и тот скрывается от щенка – маневрируя и пятясь. Поворачиваться задом к Добрыне опасно. Щенок кидается на заднюю лапу Шандора, крепко обхватывает её всеми четырьмя и, вцепившись зубами в бритую ляжку, начинает яростно насиловать пушистый буфф подстриженного пуделя. Лай взрослых пуделей в этот момент сотрясает не только мои барабанные перепонки. Это - обоюдное хулиганство. Все лают изо всех сил!
Я пущу его на волю с Шандором, потому что это Шандор, а не Егор проявляет заботу о партнёре по играм. Когда во дворе Шандор, преследуемый Егором, перескакивает через канаву, он всегда на секунду замедляет свой полёт, следя краем глаза за тем, чтобы второй пудель, противник и преследователь, благополучно преодолел преграду. Только убедившись в том, что Егор удачно приземлился, взяв барьер, или перескочив небольшое углубление, или удачно выбрался на волю из зарослей травы, Шандор припускает вновь. Более того, бешеный темп погони, когда пуделя мои нарезают свои восьмёрки, наводя на меня жуткий страх, задаёт не Шандор, а Егор, одержимо рвущийся к лидерству. Он вцепится Шандору в холку только тогда, когда уже устанет. А если он ещё полон сил, он, обогнав Шандора, заставит того преследовать ослепительно недостижимую цель!
Нет! Я пущу Добрыню на волю в первый раз только с Шандором. А Егора, чтобы он не ревновал, возьму на руки. Только произойдёт это не ранее середины июня, и ждать этого ещё полмесяца.
4. Мать
У Даши - нос в каше.
Она – девочка не первой молодости. Но её последний законный муж – мой Егор. И она родила от него мне – Добрыню, своей хозяйке - Донну Анну, кому-то… Донжуана. Она мне очень понравилась с самого первого мига. Я увидела в ней родную душу, и мне стало казаться, что и я ей чем-то понятна и близка. Это был светлый момент, когда Егор и Даша женились.
Так случилось, что хозяйка Даши, опытная пуделистка, должна была уехать в командировку в самый ответственный момент. Хорошо тем, кто уже вязал собак, а мне не приходилось, я только со стороны видела этот хитроумный процесс и плохо представляла себе его механику. Ассистировать мне оставили взрослого хозяйкиного сына, который признался, что рассчитывает только на мой опыт в этом деле. Вот так… Мы с ним впервые видели друг друга, и оба вязали собак – впервые в жизни.
Стараясь не зацикливаться на насущных проблемах, мы обсуждали …кота. Дело в том, что этот взрослый сын хозяйки случайно оказался свидетелем издевательств над котёнком: подвыпившая компания пыталась напоить его водкой. Неожиданный спасителя выкупил котёнка, и тот стал самым преданным и надёжным защитником спасителя, оберегая его покой не только от чужих, но и от самых близких. Сосредоточившись на коте, мы перестали опасаться ошибок в непривычном для обоих занятии, и всё у нас пошло легко и правильно и без особой с нашей стороны инициативы. Более того, нам совсем не было неловко, хотя мы оба были недотёпы и неумехи. Кое в чём, конечно, посодействовал нам Егор. Он у меня замечательный мужик. Во-первых, он совершенно психически здоров и без всяких там комплексов по части секса. Во-вторых, что не менее значимо, он – настоящий рыцарь. Он – мужик и рыцарь одновременно! Как-то нас позвали вязать беленькую, нервную и не первой молодости, никогда не вязавшуюся пуделиху. Пуделиха была не просто в панике, она сходила с ума от ужаса, и хозяин с хозяйкой, плюс кинолог-консультант в шесть опытных рук держали её. А мой Егор в это самое время без колебаний, настойчиво, но не грубо, овладев девушкой, делал своё дело, умудряясь полизывать её в правое ушко. Хозяйка суки, заметив это, сказала мужу: «Видишь?» «Учусь,» - отвечал её находчивый и неамбициозный муж. В этот момент мне стало совершенно ясно, что имела в виду Марина Юрьевна Петрова, первая формальная владелица моего Егора, когда на мой вопрос о том, как прошла первая Егорова вязка, прошептала, прижав правую руку к горлу и закатив глаза, - «хо-ро-шо-о-о !»
А потом Даша родила - в самое первое апреля! В самое юморное первое апреля! «Юмореска из Русского двора» - это её имя по родословной.
Это был лично для меня подарок! И хотя Добрыня вышел не самым супер-пуперным псом, хотя его на первой же выставке забраковали из-за не сформировавшегося во время яйца, отправив нас с ним в - …. Вот – вот, именно туда! Хотя и потом, после того, как у него все признаки нормального кобеля проявились со всей очевидностью, нас браковали…совершенно безжалостно и цинично… Ах, нас браковали за то, что Добрыня, отец и мать которого были нормальными и типичными карликами, перерос родителей, перейдя в класс малых пуделей, но сохранил некоторые признаки карлика. У него не такая большая голова, и росточек не очень... Всё равно. Спасибо, Дарюша!!! Ей так не повезло в жизни! - Она встретила самую любящую свекровь только на закате своего активного возраста. И рожая мне Добрыню, она чуть не умерла. Он был могуч. После родов она начала терять зубы, слишком много сил было отдано последней любви. Потом произошло трагическое недоразумение с Шурой – большой серебристой сукой Дарюшеной хозяйки. Даша тявкнула на Шуру среди ночи, а Шура спросоня цапнула Даршу за морду и выдавила ей глаз. Теперь наша великая Дарюша – инвалид. Но нам она дорога, как звезда! Она для нас - Звезда! Я её только такой и воспринимаю.
Когда я пришла брать Добрыню, она подошла ко мне и, представьте, прильнула, приникла ко мне… Нос у неё был в каше, и хозяйка, забеспокоившись, что собака запачкает меня, стала гнать её, говоря, ну что ты такая неопрятная… А Даша, смутившись, прямо носом в каше прижалась к моему боку, спрятавшись от стыда. Этот момент меня совершенно сразил. Я стала на веки Дашиной свекровью, Дашиной сестрою, Дашиной подругою… Дашенька, какое счастье, что Добрынька унаследовал от тебя этот нежный и стыдливый жест, победивший моё сердце! Он приходит и приникает, припав на веки...
5. Пуделиная верность
Иногда мне кажется, что мой Егор - самый верный мой пёс и самый нежный… Он, во всяком случае, ведёт себя так, что иначе и не подумаешь. Видели бы вы его взгляд из-под гривы. Какие у него глаза! Печальные и строгие. Он готов страдать, он готов к тому, что это страдание станет последним в его жизни и убьёт его… А вы, вы к этому - готовы?
Однажды я должна была оставить его у знаменитой в собачьем мире тюменской пуделистки Юли Пластининой на стрижку и убежать на лекцию. Расставанье было убийственным. Мне казалось, что мы расстаёмся на веки. Он рвался за мной, он посылал глазами отчаянные сигналы мне, но я должна была удалиться, и только полное моё доверие к Юле, позволило мне собрать нервы в кулак и - уйти.
Было раннее утро. Доехав до университета, я тот час же начала трезвонить в квартиру, где оставлено было моё сокровище, но мне не отвечали… В полной уверенности, что сердце моего пуделя разорвалось от тоски и отчаяния, а Юля, деморализовавшись этим, лежит без чувств, я ушла в аудиторию проводить занятия, чтобы забыться. И только после звонка я кинулась у месту скорби и печали, где и узнала, что же произошло на самом деле.
Собака моя и в самом деле с моим уходом забилась в самый дальний угол квартиры. Но, поняв, что хозяйка квартиры и её две прекрасные белые суки не собираются причинить ему зла, а, даже - напротив, заваливаются спать (наш утренний визит относился к числу ранних), Егор выбрался из своего убежища и …полез в постель к …хозяйке. Так они и проспали в сладких объятьях чуть ли не до моего возвращения.
Вот и верь после этого любовным признаниям пуделей! Хотя впрочем, пусть притворяются, что жить без нас не могут. Пусть притворяются! Лишь бы не чувствовали недостатка в любви. Мы переживём и всё им простим, они нам и не такое прощают.
6. Пуделиная кротость
Если, уходя с Егором и Добрыней в клуб или на ринг-дрессуру, оставить Шандора в доме одного, он не станет громко вопить, требуя справедливости и сочувствия. Он тихо ляжет в прихожей и так и будет лежать, ожидая нашего возвращения и не пытаясь себя как-нибудь развлечь в наше отсутствие или искать какую-нибудь компенсацию за причинённый ему психологический дискомфорт. Это вам не Егор!
Вчера, жалея его, я, когда мы с Добрыней и Егором уходили отмечать юбилей нашего карлуши (Егору пошёл шестой год), разломила пополам и дала Шандору завоёванную Егором в качестве приза косточку. Взять Шандора с собой я просто не смогла бы. Погода была такой омерзительно мокрой, что мы появились бы в клубе грязными с головы до ног, и Шандор, с его вечно навязчивой общительностью, всех измучил бы и измазал.
Когда мы вернулись, было уже поздно, и я была очень уставшей. Выгуляв Шандора, я покормила собак и уселась отдыхать. Тут-то и притащил откуда-то Шандор половину косточки, положил её на мою постель, с края, и, сидя рядом на полу, начал её грызть, не спуская с дивана. Это был непорядок, но я слишком поздно заметила происходящее. Потому вместо того, чтобы выгнать пса с неположенного места, наблюдала за происходящим, готовая предотвратить возможный инцидент, разогнав сразу при первом воинственном поползновении всех троих.
Наблюдал за Шандором и Егор, не проявляя при этом ни малейшей попытки овладеть костью. Так мы и сидели: Добрыня, сомлев от усталости, спал, а мы с Егором смотрели, как Шандор с умеренным аппетитом вдохновенно и без торопливости поедал кость на краю моей постели. Я подумала тогда, что очень небрежно положила, уходя в клуб, вторую половину кости, и она соскользнула с полки в прихожей на пол, но проверять не стала.
Кусочек кости откололся и упал, но Шандор не то чтобы не заметил этого, просто у него было достаточно кусков и под носом. Егор осторожно подошёл, вежливо взял отломившийся кусочек и, не удаляясь в укромное место, прямо у задних ног Шандора расположился со своей добычей. Полная гармония!
И только сегодня утром, когда мы вернулись с прогулки, я удостоверилась, что вторая половина вчерашней кости цела и лежит на том самом месте, где я её и оставляла.
Получив вчера от меня лакомство, Шандор после нашего ухода совершенно потерял всякий интерес к кости. Лишь после нашего возвращения, когда в доме восстановился обычный порядок, он извлёк свою кость и публично стал получать свою порцию удовольствия, испытывая при этом столь значительное чувство своей моральной правоты, что ни я, ни Егор не усомнились в нём.
Когда это всё открылось мне, я почувствовала, какой всё-таки Шани у нас беззащитный и добрый, совсем как старый мой погибший Чарли, и, не удержавшись, позвала его и, гладя, сказала «Чарли мой»!
Что тут произошло! Шандор озорно рванулся и начал дурашливо тявкать, дразня этим странным лаем меня и совершенно сбитых с толку Егора и Добрыню. Нет, никогда не пойму я этих собак! Сколько лиц в одной собаке, сколько характеров она износит за свою жизнь! Ничуть не меньше, чем человек. Хорошо, что я написала о детстве и юности Шандора, иначе забыла бы, каким он был год-два назад. Так сильно он меняется. Так сильно меняются наши с ним отношения. Возможно, умей он писать, он сейчас писал бы что-нибудь подобное и обо мне…
7. Ле – жа- -а- а-ать!!!
…Четыре разнокалиберных и разновозрастных пуделя, переглянувшись, не двинулись с места: самый большой – Шандор – сидел, три поменьше - Егор, Добрыня и Жиголо, трёхмесячный щенок - стояли…
Говорят, пуделя так же умны, как овчарки и колли. Не знаю, в чём проявляется ум овчарки и колли, но ум пуделей проявляется в критическом и аналитическом восприятии команд. Им нужно понять, насколько продумано требование их хозяина, прежде чем они примутся за его выполнение.
…Лежа-а-а-а-ть!
Шандор единственный, кто не скрывает, что понял, о чём речь, и уже глубоко сожалеет о том, что не сообразил сразу же и скрыть правду. Он тяжко, но коротко вздыхает. В его глазах тоска. Он лапой махнул по заду щенка, рассчитывая, что тот как самый молодой удовлетворит женщину, и она, либо отстанет от пуделей со своими примитивными идеями, либо порадуется понятливости юного Жиголо и тогда, наконец-то, выдаст всем им по куску сыра, который держит в кулаке. Ах, они разошлись бы по своим делам уже давно, но чувствуют, что хозяйка нарезала сыр кусочками, чтобы угостить любимых пуделей, и теперь ищет повода, чтобы придать этой акции педагогический смысл. Они не против педагогики как таковой: она всегда предполагает лакомства, но получить свой сыр они хотели бы как-нибудь подешевле, что ли…
Лежа-а-а-а-ть! Лежа-а-а-а-ть!
Вздрогнув, Шандор медленно, очень медленно начинает перебирать передними лапами, сгибая локтевые суставы и опуская живот на пол.
Лежа-а-а-а-ть!
Она всё ещё надеется, что кто-нибудь последует примеру этого тюфяка, - думает Егор. Его морда имеет два выражения: он успевает изобразить в глазах любовное оцепенение и непонимание происходящего, когда хозяйка устремляет пронзительный взор в его сторону. В остальное время на морде читается презрение к Шандору смешанное с тоскливой скукой ожидания, когда, наконец, этой вздорной, в сущности, бабе надоест валять дурака, и она выдаст-таки свой совершенно раскисший в её руке сыр собакам. Только бы не забыла, кто из них любит её неистовее других и нежнее…
Лежа-а-а-а-ть!
Потеряв надежду уложить пусть не рядом, хоть где-нибудь и как-нибудь годовалого Добрыню и совсем взрослого Егора, хозяйка поощряет Шандора, и вспыхнувшая мгновенно надежда непослушных собратьев, что сейчас всем достанется хотя бы по кусочку, тут же потухает. - Лежа-а-а-а-ть!
Лежа-а-а-а-ть!
Шандор, не успев проглотить лакомство, падает и больше уже не пытается преобразовать выполнение команды «лежать» в выполнение команды «сидеть», хотя полупрезрительный взгляд Егора он почувствовал и ему неприятно. Но я – великий «ушинский», и я на глазах у всего пуделиного сообщества моей квартиры даю кусочек за кусочком лежащему и совершенно не испытывающему удовольствия, но только природную гастрономическую жадность Шандору. Во… – леж-а-а-ать!
Что удерживает Егора от падения на пол? Добрыня давно смотрит на Егора и только ждёт, что тот ляжет. Только Егор «сломается», падёт и Добрыня… Уже хочет пасть! Егор колеблется. Ложиться – значит сдаваться. Ну чего, в самом деле!, она привязалась! На аджилити он выполняет эту команду легко и естественно. Там все ложатся на столике для этого лежания. Там это делать не стыдно, не ущербно для чувства собственного достоинства, а здесь, дома, в присутствии щенка, в сознании которого ещё не сформировалась иерархия авторитетов, нельзя…! Нельзя! Но и сыр может закончиться. Но и Добрыня может пренебречь всем, что удалось Егору внушить ему, и пасть… И съесть весь сыр в награду за отступничество. С неё станется, она может…
Лежа-а-а-ть!
Егор пулей к шкафу, под которым можно пребывать только в лежачем положении.
И честь спасена, и сыр заработан. Из-под шкафа доносится безобразно нахальное постукивание хвоста о пол и низ шкафа.
8. Ты для меня на веки сволочь!
…Кричу я Шандору, который с наступлением первых ещё даже не зимних холодов в очередной раз возлюбил волю.
Первый счастливый случай представился ему, когда мы в воскресенье раненько утречком всей компанией залетели в роскошный сквер у бывшего бассейна «Геолог» (сейчас в нём всю воду выпустили и открыли магазин мебели). Сквер этот украшали многолетние черёмуховые деревья, ольха, сосны, берёзы… Очень нескучный сквер с клумбой по середине.
Собак в этот ранний час ещё не выгуливали, а скверные бичи уже разбрелись по городу в поисках еды и питья, и я отстегнула все поводки, пустив ораву на волю.
Как радуется сердце хозяина, видящего свою свору, ошалевшую от восторга и наслаждения от беспрепятственного полёта… Мои четыре пса сначала брызнули в разные стороны, а потом сбежавшись по двое, по трое начали погоню друг за другом с шумным и сварливым гавканьем, с борьбой за добычу, которой могла быть ветка, чей-то носок или носовой платок, случайно забытый на скамейке.
Как раз в этот момент Шандор и почувствовал, что уже можно оторваться от коллектива и оторваться - на полную катушку. Он сначала пустился единолично обследовать места пребывания бичей и пьяниц. Моя попытка предотвратить падение и вернуть пса в лоно семьи, только ещё больше способствовала взрыву его самостоятельности, переходящей при этом границы уважения к хозяину. Следующая стадия не замедлила проявиться. Шандор дерзко и вызывающе откровенно пустился жрать всякую дрянь, демонстративно независимо выгуливая себя любимого на виду у нас, но в явном отдалении. Это его любимый и традиционный способ унижения меня.
Второй срыв произошёл два дня тому назад. Как и первый, он случился в воскресенье, распланированное мною (трудящейся женщиной!) заранее.
Выпал первый снег, и ранним утром он лежал ещё такой чистый, манящий промчаться, поднимая серебряные брызги! Я дала волю своим псам…
Никакой прелюдии у Шандора к побегу и не было. Он сходу пустился прочь, как будто где-то тоже заранее договорился о встрече. Этот побег сопровождался поеданием любой дряни, попадавшейся под нос и наглым чавканьем.
Как быстро забываем мы о том, что сделавшие гадость собаки бывают и чуткими и умными нашими друзьями. Иногда – единственными! Стоит им проявить себя не с той стороны, которая нам милее, и мы готовы забыть всё хорошее и отречься от друга. Каково? Разве сами мы всегда держимся на уровне высоких требований, никогда не ленимся выгуливать их полноценно, не забываем вовремя дать им еду? Я, например, могу забыть обо всём, если, как говорится, мысля явилась, и мне работается. Да что там! Я, бывало, о собачках сочиняю, не помня при этом, уже покормила я их, или ещё нет, уже выводила, или ещё только собиралась вывести, когда мысля эта самая меня застигла и принудила к работе. Разве жертвы вдохновения моего, жертвы и одновременно его же источники, хоть раз наказывали меня за это? Они радовались, когда я вспоминала о них …наконец-то.
9. Даёшь права человека!
«Вон! Все вон! Чтобы отныне ни одного собачьего носа не было в моей комнате», - заорала я на весь наш дом со всеми его подъездами и этажами, соседями и соседками…
После непрерывной трёхчасовой работы за компьютером я должна была полежать на спине, тогда-то и обнаружила, что резвившиеся на моей постели собаки оставили после себя лужу. Нормальный человек (не собачник!) на этом месте просто плюнул бы и читать больше не стал. Свинство! Так жить нельзя, и читать про такое противно. Но я и не читала про такое, а вот представьте в таком оказалась. Я прозрела мгновенно. Я пережила преображение. Я осознала, до какой свинячьей мерзости дошла!
Я перетащила в маленькую спальную комнату всё самое главное в моей жизни: книжный шкаф, компьютер, видеосистему… Ступить стало негде после того, как я была вынуждена перетащить и большое мягкое кресло-кровать. Оно стояло в большой комнате, недалеко от балкона. И летом на нём было очень приятно валяться, так как с балкона доносился аромат ночных цветов и влажная ночная прохлада.
Отделившись от собак, я в первую ночь вообще не смогла нормально выспаться. Егор имеет поганую привычку, когда ему что-то нужно: чтобы его взяли на руки или чтобы, наконец, закончилась затянувшаяся прогулка, он начинает скакать. В дождливые дни на улице в комбинезоне и с грязными ногами он скачет, вымазывая меня с ног до плеч. Он может так скакать и в полном одиночестве, добиваясь от судьбы каких-то благ. Причём часами! Вот так он и начал скакать у закрытой двери в мою комнату. Отскакав какое-то время, он принимался энергично и требовательно тявкать: «Открывай! Открывай, говорю! Открывай сейчас же! Открывай немедленно! Открывай, тебе говорят! Открывай! Открывай!»
Я, собрав силы, кричу из своего угла: «Заглохни! Прекратить! У-у-у-бью, скотина!» На какое-то время наступает пауза. И снова раздаётся мерный стук за дверью. Он скачет! Какое счастье, что моя соседка с нижнего этажа глуховата! Этот гад, когда ему нужно что-то из меня выжать, прекрасно умеет использовать ситуацию. Он знает, что я стараюсь не беспокоить соседей: не люблю скандалов вообще и не хочу ни с кем ссориться из-за своих собак.
Итак, первую ночь я не спала и к утру потеряла голос. Зато после второй ночи я встала с постели молоденькой козочкой. Ничто нигде не болело. Я поняла, как следует жить дальше. Дело в том, что мои собаки имеют свои места и свои подстилки, на которых они валяются днём. Укладываясь на ночь, я и прежде их выгоняла из своей комнаты, но не запирала дверь, и они, почувствовав, что я уснула, по одному тихо пробирались ко мне и располагались уже на моей территории и на моей постели.
Жиголо предпочитал давить на меня с головы. Иногда он жевал волосы на моей макушке. Эта привычка обнаружилась у него в первую же ночь в моём доме. Когда я возвращаюсь с работы или после долгого отсутствия, он вместе с другими собаками голосит и скачет. Я беру его, самого юного, на руки, и он тут же от избытка нежности кусает волосы и дёргает за них.
Егор ночью занимает место у меня подмышкой, у самого сердца и лежит, то прижимаясь к боку нежно головой, то раскидав широко и нагло прямо в сторону моего лица задние лапы.
Добрынюшка берёт, что остаётся, но более всего ему нравится спать со мной, когда я лежу на боку, а он спиной к моему животу. Он даже храпит в такой позе. И если я, проснувшись ночью, чувствую, что прижимаю рукой к животу чьё-то храпящее тельце, можно, даже не ощупывая головы и ушей (у них разной длины носы и шерсть), определить, кто к нам пришёл…
Ну а если ноги затекли так, что кажется, их завалило кирпичом, - это Шаня. Его можно бесцеремонно пихнуть, он всё равно никуда не уйдёт. И только одно заставит его поменять позу и место. Если хозяйка на секунду поднимется со своего места и выйдет из комнаты, он мгновенно окажется на её подушке и простыне. Никто его никогда не опередит и не вытеснит с этого места. Оно – только Шанино. Он уютно и сладко замрёт…
Ну вот. Отделилась я от собак и оценила преимущества такого положения. Чтобы воспитать у них отношение к границе, я в дверном проёме установила фанеру высотой почти с метр. Каждый раз приходится теперь высоко задирать ноги, и пару раз я, не рассчитав усилий, чуть было не грохалась лбом об угол письменного стола. Но держусь!
Однажды, придя с работы уж очень усталой, я хотела только одного: обнять своих псов и завалиться спать. Но запустить их в свою обитель я не могла, это разрушило бы с таким трудом достигнутый порядок. Я завалилась с собаками на кресло в большой комнате и сквозь дверной проём смотрела телевизор, пока не уснула. На следующий день, занимаясь приборкой, я не сразу обратила внимание на появившееся сбоку на обшивке кресла большое влажное пятно. А когда заметила, сразу установила и преступника. Дело даже не в запахе, хотя Егорову мочу я узнаю из сотни луж… Его я знаю по запаху кожи, а не мочи. Ну а моча Егора так же специфична, как и его фотопортрет. Но на этот раз изобличал себя и сам преступник, стоявший в углу на задних лапах с поднятым вверх носом и закрытыми глазами. Это была редкая для Егора поза раскаявшегося и ожидающего приговора преступника. …Вы что, считаете, что я должна была его простить? Он был готов принять страшную кару, но это вовсе не означало, что при случае он не повторит своей выходки.
Я открыла дверь из квартиры и предложила ему катиться на все четыре стороны, раз он не желает вести себя достойно и не отказывается от своих уголовных привычек метить пространство в квартире. Он не хотел уходить. Зная, что никуда он от меня бежать не захочет, я бесстрашно и беспощадно вышвырнула его за дверь. Конечно, я тут же прильнула к глазку, чтобы проследить, вдруг он и в самом деле покорится судьбе. Но он сначала так и оставался чёрным неподвижным комочком, потом встряхнулся и улёгся, свернувшись калачиком, на коврике у двери. Минут через двадцать, не более, он начал прокручивать свою программу со скаканием и потявкиванием. Он тявкал не во всю силу, а деликатненько, понимая, что я стою за дверью, и мне всё достаточно хорошо слышно. Я держалась. И тогда он спускается по лестнице вниз до третьего этажа и начинает лаять требовательно и во всю свою мощь, используя при этом резонанс, усиливающий звук. Тут я вылетаю из квартиры и нахожу его преданнейшую морду, а хвостом он так и лупит по бокам, как берёзовым веником в бане.
Покажите мне то железное сердце, которое устоит перед таким псом!
10. Гастрономическое шоу
Мне однажды пожаловалась Галина Николаевна Мурахина, что они в семье и впрямь избаловали своего Дарика, рыженького малого пуделька («Кусочек лета абрикосового цвета»). Этот «кусочек» залезал в постель к кому-нибудь из членов семьи и рычал на проходивших мимо кровати. Охранял, демонстрируя готовность разорвать любого, кто покусится на его им самим избранную на данный момент хозяйку или хозяина. Он создавал таким образом узкий сердечный круг, малюсенькую семью и наслаждался своим произведением, «опуская» всех, кто оказывался за границами этой маленькой психологической территории.
Я слушала и молчала… Я могла бы вспомнить своего Гошу – маленького дворняжку, которого я подобрала щенком и который прожил со мной семнадцать лет. С него, собственно, и начинается длящаяся САГА о собаках в моей жизни.
Так вот, в те годы далёкие я была молода и невзыскательна. Друзей у меня было много, и любой из них мог оказаться по молодости в положении бездомного (то общежитие ремонтируют и всех выселили, то прописку не могут оформить и поселить, то ещё что-нибудь…) У меня, жившей в роскошном одиночестве и в двухкомнатной квартире, всегда находился свободный угол для бездомного и раскладушка. Представьте, как я должна была оскорбиться однажды, когда утречком услыхала из соседней комнаты воркование моей знакомой с Гошей. «Гошечка, - верещала она ласково, - чёрт рыжий, ты что, любишь меня, что ли?…»
«Чем это вы тут занимаетесь?!»- вопрошаю гневно, явившись в дверном проёме, неотвратимая и беспощадная. Приятельница смотрит на меня умилённо: «Ой, он во мне женщину чует!» А пёс мой, оскалив зубы в мою сторону, тихо ворчит: «Уйди! Тебя не надо»!
Потом, когда в доме появился второй пёс, сцена в подобном жанре разыгрывалась уже для новичка. Сейчас, когда у меня есть опыт жизни и с тремя, и с четырьмя собаками, я твёрдо знаю, что ухе с тремя – скандалов такого рода меньше, потому что так называемый «чужой» не остаётся в одиночестве, у него на подобный случай компаньон всегда найдётся. Но настоящее представление разыгрывается перед чашкой с едой.
Быстрее всех ест Шандор. Получив команду, он опускает голову в свою чашку и, шумно, аппетитно чавкая (причем, что бы ему ни подали!), только в конце её поднимет. Он всегда обчищает посуду до совершенно идеального товарного состояния. Таким объедалом он был всегда. Но что важно, он всегда был готов уступить часть еды голодному. Оторваться добровольно от недоеденного было бы для него противоестественным, но отодвинуть жующие челюсти чуть к краю чашки, освободив часть пространства нуждающемуся – вполне допустимым. Только однажды он добровольно прервал процесс поедания. Это было давно, когда я впервые принесла в дом Егора, тощего и голодного. Тогда в первый раз, потрясённый бесцеремонностью гостя и его ненасытностью, Шандор отошёл от чашки, оставив всё гостю.
Теперь Егор ест медленнее всех. Он делает это, сидя на попке перед своей кормушкой, очень вдумчиво. Возьмёт из чашки кусочек и, закинув голову, призакрыв глаза, медленно пережёвывает. Иногда, впрочем, откинутая вверх его голова слегка поворачивается градусов на тридцать в мою сторону, глаза слегка приоткрываются, и жуёт он, поглядывая на меня блаженно остановившимся взглядом. Проглотит пережёванное, удовлетворённо вздохнёт и снова начинает свои неторопливые упражнения. Слегка насытившись, он начинает неторопливо сортировать комочки еды, откладывая некоторые из них к краю миски, некоторые на пол рядом с собой. Иногда они так и остаются лежать на полу после того, как Егор умиротворённо удаляется, обтерев походя морду о мою брючину. Я их не убираю, оставляя это занятие следящему за происходящим Шандору. Но если Шандор слишком рано примется подбирать за Егором, тот непременно рявкнет: «Ты положил?! – Моё!!!»
Добрыня и Жигало едят весьма легкомысленно. Едва насытившись, они начинают выяснять, чем кормят других собак. И, если выясняется, что кому-нибудь положено не то, что получили они, они тот час начинают ходить кругами, подбираясь справа и слева к чужой еде.
Шандор и Егор (в этом случае встающий на все четыре лапы) перемещаются тоже направо и налево, прикрывая корпусом и задом подходы к своей посуде. Но затягиваться этой сцене я не позволяю. Я возвращаю легкомысленный молодняк на их место. После нескольких таких посягательств на еду старших молодняк находит новое развлечение: они начинают меняться кормушками. Чаще всего инициативу проявляет Жиголо. Поклевав из своей чашки, он семенит к Добрыне и бесцеремонно вытесняет его. Добрыня идёт на место Жиголо, пока хозяин в очередной раз не возвращается, чтобы прогнать гостя. Потом всё начинается снова.
Лишить их этого развлечения мне не удаётся. А вот избежать можно. Нужно только сварить нашу домашнюю кашу, которую они так любят, и тогда трапеза пройдёт в полном молчании и чавканье, оставляющем после себя ослепительно чистую посуду.
11. С Новым годом!
У Т;лстого разгрузка. Он лежит в прихожей, отвернув голову к стене, и шумно вздыхает. Хозяйка оставила его без завтрака и говорит, что он разрушил весь праздничный мир в доме и опошлил всё самое святое. Она, конечно, по своему обыкновению всё безмерно преувеличила, но Т;лстый на этот раз и в самом деле удивил.
Рано осознав, что страсть к пакостничеству в карликовом пуделе Егоре загадочна и неистребима (то есть она то начисто пропадает, и Егор превращается в Егора-Благочестивого, то возвращается со свежими силами, и Егор становится мерзким Прудоном и гнусным Поганцем), хозяйка, уходя из дома на службу, никогда не оставляла его в комнатах. Прихожая и большая ванная – вот будка для маленьких, шаловливых и пакостливых пуделей: двух карликов – Егора и Жиголо и одного малого – долговязого акселерата Добрыни, Егоркиного отпрыска. Большого «малого» пуделя Шандора – одного! - хозяйка без всяких опасений оставляла в доме и никогда не закрывала дверей в кухню и спальню.
Когда хозяйка решила осуществить революцию и отстоять у собак своё право спать в постели единолично, она на ночь заперла всю мелкоту в прихожую, а Шандора оставила в соседней со спальней комнате. Сначала она и мелкоту хотела оставить там же, но мелкота организованно выразила протест против дискриминации своих прав: пока Егор звучно и ритмично прыгал, отталкиваясь задними лапами, высоко вверх, дотягиваясь передними чуть не до верхних панелей двери в спальню хозяйки, остальная мелкота дружным потявкиванием выражала полную поддержку своему политическому лидеру. А во-вторых, после беспокойной ночи хозяйка обнаружила в комнате, где бесновалась мелкота, лужу неизвестного происхождения. И когда она спросила грозно «Кто?», ни одна сволочь не признала своего авторства. Круговая порука сделала их совершенно неуязвимыми для угрызений совести - ясными глазами смотрели они на свою разгневанную хозяйку. Причём самое-то для неё обидное было в том, что она несколько лет убила на то, чтобы приучить мелкоту, в случае крайней необходимости использовать для малой и большой нужды застелённую газетой большую квадратную крышку от давно выброшенной на помойку старой стиральной машины. Крышка эта, всегда готовая к использованию, помещалась в ванной, куда никогда не закрывалась дверь. Самое обидное, что место это, знакомое и понятное, очень редко использовалось мелкотой. Случалось, кто-то из них оставлял лужу в ванной около раковины или в прихожей, а затем, гневно рвал в клочки газету. Что это могло означать, оставалось для хозяйки неведомым. Ну конечно и место тоже использовалось достаточно часто, но, что принадлежит так называемому правильному и закономерному обычно не запоминается…
В день, вернее, на утро после революции отхожее собачье место пребывало в девственной чистоте, а в комнате на самом видном месте блестела лужа.
Потеряв надежду отыскать виновника, хозяйка решила проблему прямолинейно и грубо, она на следующую ночь всю мелкоту сослала в прихожую. Конечно, они прокручивали до утра свой любимый номер с Егорковым скаканием и звуковым сопровождением группы поддержки, но хозяйка была тверда. Периодически она громогласно устрашающе бранилась и сквернословила, но ни к телу, ни в комнаты мелкоту не пускала.
Так прошёл предпраздничный месяц. Прибравшись к Новому году, хозяйка и сама преобразилась и помягчела, хотя порядки в доме держались прежние.
Год собаки она отметила, с собачьей точки зрения, прилично. Праздничный ужин состоял из одного блюда – свежие телячьи котлетки, - но всем от пуза! И праздничный завтрак был приличным. Но всё это совершенно неожиданным образом повлияло на Шандора, разбудив в его организме давно задремавший механизм обжорства.
Он начал искать еду везде. И вот ночью, оставленный как самый благонадёжный и спокойный в комнате, он её нашёл. Когда утром хозяйка вышла из своей опочивальни, она чуть не упала. По всей площади тщательно промытого пола валялись непонятные в утренних сумерках разноцветные комочки. Это были фантики от съеденных Шандором шоколадных конфет. Вот когда разъяснилась причина странных звуков, тревоживших покой полусонной хозяйки, и гневного тявканья чувствовавшей себя предательски обделённой мелкоты! Килограмма купленных к празднику конфет как не бывало! Только на дне большой вазы лежали четыре «Буревестника». Пятый валялся среди фантиков, надкусанный через не снятую обёртку. «Буревестник» Толстому не понравился.
Это была горсть подаренных соседом конфет. Сосед-вдовец обычно так поздравлял одиноких женщин нашего дома. Покупая к празднику свои презенты, он руководствуется не столько эстетическими или гастрономическими соображениями, сколько ностальгическими. Ему кажется, что всё, что связано с прошлой жизнью, отличается от нынешнего своею исключительной доброкачественностью. Потому он и останавливает свой выбор только на тех марках вин, конфет, колбас и сыров, которые напоминают ему о его времени молодости. Впрочем, он отлично сознаёт, что со временем поплохело вообще всё: и водка не та, и консервы, хоть и называются по-прежнему, не того уже качества, и икра – одна сплошная подделка.
Если бы конфеты, которыми он угощает одиноких дам, были бы всегда одного сорта (только «Ласточка» или только «Чио-Чио-сан», «Буревестник»…), я бы подумала, что ему они дороги ещё из-за того, что покупались когда-то им вместе покойной женой - Фаиной Константиновной (царство ей небесное!) в давнее, счастливое время их любви и молодости, тем более что, не смотря на разницу в сорте, они одинаково припахивали нафталином. Но на самом деле, он просто не догадывается, что место для их хранения выбрано им неудачно. Не догадывается, потому что не ест сладостей.
Надкусанный «Буревестник» я выбросила вместе с фантиками конфет послеперестроечного поколения и оставила вазу с отвергнутыми Шандором конфетами соседа на столе. А на следующую ночь Шандор съел не только последних «Буревестников», но и буханку бородинского хлеба, порвав в мелкие клочья пакет, в котором он хранился.
2005-2006