________________________________________
...До капитуляции оставалось три дня. А в Австрии, где примерно в ста километров от Вены стояла Лёхина часть, война практически уже закончилась. Меж виноградных лоз на склонах невысоких, освещённых майским солнцем холмов трудились крестьяне v война-войной, а осенью на столах непременно должно быть молодое вино. Тёплые дунайские ночи были наполнены лунным светом, неистовым стрекотом цикад и хвастливыми трелями соловьёв...
Сейчас все солдаты были выстроены на плацу. В небольшом отдалении перед строем стояла группа из четырёх молодых красноармейцев. Босиком, без ремней и пилоток... Майор в начищенных до блеска хромовых сапогах и в новенькой коженной портупее зачитывал приказ командующего дивизией. Последним словом приказа было «расстрелять»...Слово это вполне в военном обиходе обычное, но в гулкой тишине мирного весеннего полдня оно упало тяжёлым топором палача, разом и навсегда отделив четвёрку парней от стоящих в строю однополчан...
Подобное чувство испытывал Лёня, вглядываясь в разом посеревшие лица приговорённых к расстрелу солдат. Нет, он не знал никого из них лично, а три с лишним года войны отучили его от чувства жалости к тому, что не успело стать ему по-настоящему дорогим. Но его не отпускало болезненное чувство невозможности постичь логику Смерти. Правда, Война уже много раз убеждала его в отсутствии этой логики, но запредельная нелогичность происходящего требовала хоть какого-нибудь объяснения! Ведь молодые эти ребята прошли через всё, что могла уготовить рядовому пехотинцу война. И вот теперь, когда эта бойня кончилась, Смерть расписалась под их судьбами угловатым росчерком - «рас-стре-лять»! Зачем судьба хранила их все эти годы? Чтобы привести в этот идиллический уголок Австрии, где они вчетвером изнасилуют тринадцатилетнюю австрийскую девочку и убьют вставшего на её защиту отца? И как соразмерить "преступление" и "наказание"? Стоило ли содеянное этой четвёркой расстрела? В мирное время Лёня не задумываясь ответил бы на этот вопрос. Но сейчас же война! Это же немцы, пусть и австрийские! Что ему, прошедшему от Ленинграда до Вены, до этой несчастной немецкой девочки и её отца? А с другой стороны...можно ли оставлять безнаказанными мародёров, насильников и убийц?
Трёхсложное «РАССТРЕЛЯТЬ» материализовалось в короткой автоматной очереди. Четверо советских солдат навсегда останутся лежать в чужой австрийской земле. Бесславно похороненными. Какую весточку получат их родные? На листке бумаги, извлечённом из конверта дрожащей рукой отца или матери, НЕ будет стоять «...ваш сын... пал смертью храбрых...». Эти мысли не выходили у Лёни из головы. Было ли всё это так важно? До капитуляции оставалось каких-нибудь три дня...