Холод подземелья казался невыносимым изнеженным теплом людям, но еще противнее был запах отбросов, казалось, впитавшийся в каждую клеточку обессиленного тела. Но люди шли. Шли, не произнося и слова жалобы даже тогда, когда вонючая, на удивление холодная вода, доходившая до пояса, укутала их ноги ледяным одеялом. Один из них неожиданно дернулся, почувствовав, как что-то липкое коснулось его ног, подтвердив подозрение, что эта жидкость не так уж и необитаема. Остальные посмотрели на возмутителя спокойствия с осуждением, явно читавшимся на освещенных светом факела лицах. Провинившийся смущенно кивнул, и люди продолжили свой путь, осторожно ступая в вонючей жидкости.
Проводник, одетый в рубище, чувствовал себя здесь как дома, быстро находя наиболее удобную дорогу. Главному в группе иногда казалось, что этому малому и факел не обязательно, он и так почти инстинктивно находил дорогу среди лабиринта темных, вонючих коридоров. Следом за ним, стараясь идти за проводником след в след, неуверенно следовали четыре человека, чьи лица скрывали пышные капюшоны коротких, до бедер, темных плащей.
Наконец озябшие ноги нащупали ступеньки подводной лестницы и странная процессия выбралась на относительно сухое место. Запах отбросов из невыносимого стал терпимым. Здесь идти было гораздо легче, но настораживала густая паутина под самым потолком, и сизый мох на стенах. Придворные с ужасом смотрели на огромных, с детский кулак пауков, медленно перебиравших короткими волосатыми лапами в липких люльках, пока проводник шепотом не заверил их, что пауки хоть и кусаются больно, но для людей не опасны, оттого и нападают редко.
Повернув вправо, коридор внезапно сузился. Паутины стало меньше, затем она и вовсе исчезла, как будто страшным тварям не нравилось сидеть на этим покрытым зеленой плесенью стенах. Откуда-то потянуло сквозняком, прогнавшим неприятный запах отбросов. Стало бы легче дышать, если бы воздух не был бы так насыщен влагой и холодом.
Вскоре коридор сузился настолько, что оружие, спрятанное под плащами изредка начало задевать стены, отзываясь зловещим скрежетом. Люди стали идти осторожней и медленнее. Проводник открыл еще одну дверь, и хорошо смазанные кем-то петли не издали ни единого звука в зловещей тишине. Было видно, что этим коридором часто пользовались – здесь было сухо и тепло, легко дышалось, а на полу не наблюдалось ни единой пылинки, как будто коридор недавно убирали. Вот проводник остановился, что-то нажал, и потайная дверь осторожно отошла в сторону. Знаток подземелий улыбнулся, получил свою награду и снова исчез во мраке проходов. Осторожно откинув ковер, один из четверки заглянув внутрь и, внезапно побледнев, кивнул остальным.
Там, за тонкой преградой, возлежал в мягком кресле принц. Глаза молодого человека были закрыты, одна рука тихонько поглаживала тонкий подбородок, а вторая безвольно лежала на подлокотнике. Принц был один: отдыхая в одиночестве после насыщенного дня, он наслаждался бездельем и свободной минуткой, столь редкой в последнее время.
В потайном проходе блеснуло освобожденное из ножен оружие. Один из людей остался сторожить у входа, трое остальных прошмыгнули внутрь. Принц, казалось, ничего не замечал, все так же спокойно сидя в кресле. Лишь когда заговорщики приблизились на расстояние вытянутой руки от Мираниса, молодой властитель вдруг открыл ясные, без признака сна, темные глаза и холодно произнес:
– Доброй ночи, господа. Я уж и заждался, думал, что вы передумали ко мне заглянуть. А было бы жаль – некрасиво что-то обещать, а потом не делать, не находите?
Один из убийц бросился к Миранису, но легкое, едва видное движение рукой и нападающий упал замертво, хотя принц и не касался его. Остальные вдруг застыли, почувствовав, что не в силах сделать и шагу.
– Понравился проводник? Хороший шпион, правда? Умный... Я знаю, что там, за стеной, его ждут. И если вы не вернетесь, то он умрет. Жаль...
Принц хлопнул в ладоши, и в покои вошел красивый, изящный офицер, которого пока еще никто не видел при дворе. Вошедший вовсе не удивился виду застывших придворных, лишь преданно смотрел на принца, ожидая приказаний:
– Поиграй с ними в пыточной. Мне нужны остальные. Но знай, что в начале длинного списка заговорщиков я хочу видеть Алексара, – внезапно гнев озарил до сих пор спокойное лицо Мираниса. – Что за невезение! Трижды я пытался от него избавится и трижды он чудом выживал! Поиграли и хватит! Ну и пусть, теперь он умрет гордо – как заговорщик. Знали бы люди, кого я поведу на плаху! Кстати, и дядю тоже не щади. Пожил дурак и хватит, правда тетушку жаль – хороша стерва! Но не бывает трагедии без нотки романтики, не так ли? Красавица-заговорщица, прекрасная змея на плахе – народ такое любит. Тем более, что эта милая женщина ждет ребенка. Правда, не от Жерана, но мне соперник не нужен! Накажем милую за распутство...
Миранис так и не узнал, что был еще один свидетель произошедшей в комнате сцены. И пусть тот, кто осторожно сейчас бежал по потайному коридору и не знал дороги назад, но он был опасен. Потому что много секретов Мираниса таил в своей душе.