(ИЗ КНИГИ "ПОКОЛЕНИЕ ПОБЕДИТЕЛЕЙ")
Небольшое местечко в 30 километрах от Черкассничем неотличалось от других местечек на Украине. В 1920 году, когда там родился Роман Евсеевич Лазебник, местечко превратилось в городок с красивым названием – Смела.
В 1938году он окончил украинскую школу, стал крепким спортивным юношей, носил чёрные подкрученные вверх казацкие усы. Мечтал поступить в военное училище. Еврея Лазебника в училище не приняли. Он уехал в Ленинград и поступил в техникум физкультуры и спорта.
В январе 1940 года Романа призвали в армию. Он стал разведчиком в 14-м гаубичном артиллерийском полку 41-й стрелковой дивизии, расквартированной в Риге. Когда армии понадобились военные кинооператоры, Лазебника направили на курсы кинорадиотехники в Ленинград. Приобретенные знания не раз пригодились ему в жизни.
Лазебника отозвали в часть до окончания курсов, звание лейтенанта он получить не успел. Полк находился на летних стрельбах у посёлка Тавраги (Литва), в 6 километрах от границы с Германией.
В воскресенье, 22 июня, тишину раннего утра разорвали раскаты дальних выстрелов, а к 10 утра на полигоне уже появились отступающие пограничники, успевшие принять бой. Среди них было много раненых. Пограничники вынесли современное вооружение, а на полигоне были только зачехлённые гаубицы и винтовки-трёхлинейки почти без патронов. В 12 часов вслед за самолётом-разведчиком появились бомбардировщики.
Романа взрывной волной выбросило на мостик над ручьём. Он сумел перекатиться и спрятаться под ним. Кругом царил сплошной хаос: вой бомб, взрывы, крики раненых. Появились немецкие танки.
В спешке уцелевшие отступали до самого Шауляя. Там из разрозненных отступающих частей организовали оборону. В одном из боёв Роман был ранен осколком снаряда под правую лопатку. Раненых вывозили на подводах, крытых брезентом с красными крестами. Немецкие самолёты бомбили колонну. Роман был снова ранен, на сей раз в правую ногу. Молодость и физическая подготовка позволили ему быстро восстановиться и вернуться в строй.
В новой артиллерийской части под Тарту старший сержант Лазебник - мастер на все руки, из четырёх разбитых трофейных мотоциклов собрал два. Один отдали во взвод разведки, а на другом Роман повёз в соседнюю часть пакет с донесением. Когда он возвращался к своим, его засекли с аэростата, постоянно висевшего над линией фронта, и тут же обстреляли. Раненный в левую ногу, он упал с мотоцикла и, притворившись убитым, остался лежать на дороге. Когда стемнело, вернулся в часть, где его уже не ждали. В госпиталь не лёг, остался в строю.
В начале сентября немцы окружили и взяли в кольцо группировку, в которой воевал Лазебник. Здесь он снова был ранен в ногу, на сей раз более серьёзно. Санитарный обоз попал под артобстрел: погибли все санитары. Живых осталось только трое раненых. Двое из них убежали в лес. Роман остался один. Покачиваясь от потери крови и слабости (третье ранение за три месяца войны), сильно хромая, он брёл наугад, пока не потерял сознание.
Очнулся в немецком госпитале для военнопленных в Тарту. Как он там оказался, припомнить не мог. Документов при нём не было. Вот когда пригодилось сходство с украинским парубком. Назвался Лабзенко Романом Олексиевичем. Это спасло ему жизнь. Два месяца пробыл в этом госпитале, откуда попал в лагерь, где приходилось таиться и от немцев и от солагерников, чтобы никто не выдал еврея. Почти год он был в лагере, постоянно думая о побеге.
В декабре 1942-го пленных из близлежащих лагерей свезли и заперли в помещении синагоги. В тесноте Роман лежал на полу и смотрел на шестиконечную звезду на стене синагоги. Мысленно молил: «Защити, спаси, звезда Давида! ».
А утром евреев, политработников и цыган вывели из строя на расстрел. Остальных разделили на две части. Одних отправили в лагерь, а других, помоложе и посильнее, как скотину, набили в товарные вагоны и повезли в Германию. Не было в вагоне ни нар, ни окон, двери снаружи закрутили толстой проволокой. Ехали весь день. Когда начало темнеть, к Роману тесно прижался и зашептал в ухо молодой парень:
- Я за тобой весь день наблюдаю. Я думаю тебе одному из всех можно довериться, – он ещё понизил голос. – У меня есть перочинный нож, если будем работать без остановки, можно выпилить кусок доски…
Они придвинулись к самой двери вагона и в полном молчании, сменяя друг друга, около трёх часов пилили доску маленьким ножичком. Один работает, другой -прикрывает его собой. Высунув в образовавшееся отверстие руку, напарник невероятными усилиями раскрутил проволоку. Осторожно, чтобы не поднимать шума, они откатили немного дверь вагона и прыгнули на полном ходу в темноту декабрьской ночи. Глубокий снег смягчил падение. Они вжались в него, пропуская поезд. Километра три бежали по снегу без передышки, не разбирая дороги. А потом шли лесом по ночам.
Парня звали Николай. Из лагеря его часто посылали работать на хутор, хозяином которого был эстонский полицай. Николай знал, что в хозяйском доме есть оружие. Туда беглецы и пробирались. Но на хуторе их ждала неудача. Поздно ночью, когда они попытались войти в дом, дверь предательски скрипнула, и на пороге появился сам хозяин с пистолетом в руке.
Снова пришлось бежать. Окончательно выбившись из сил, решили передохнуть в большой риге на отдалённом поле.
Беглецы зарылись в сено и обессиленные уснули мёртвым сном. Проснувшись, напарники услышали эстонскую речь.
Опрометью они скатились со скирды и пустились бежать. Когда от погони их отделяло значительное расстояние, Николай остановился и сказал:
- Знаешь, брат, вдвоём нам не уйти, нужно по одному, чтобы сбить их со следа.
Мужчины обнялись и расстались…. Навсегда. Вскоре Роман услышал вдалеке выстрелы и понял, что Николай скорее всего погиб, уведя за собой погоню.
Роман уходил всё дальше в лес. Когда ноги не могли сделать ни шагу, чуть отдышавшись, он наломал веток, лапника, соорудил подобие шалаша, влез в него и уснул.
Проснулся от холода. Было белым-бело, мягкий пушистый снег укрыл всё кругом, а над самой головой висела в тёмном небе яркая звезда. Сколько он спал, определить не мог, но понял, что выпавший снег надёжно скрыл его следы. «Теперь меня не найдут даже собаки. Спасён!» – согрела радостная мысль.
Немного отдохнув, Роман двинулся дальше, упрямо продвигаясь на восток. Указатели уже говорили, что вот она - Россия, Калининская область. Поздним вечером он вышел на лесную дорогу. Он шагал по накатанному снегу, как вдруг услышал стук копыт и скрип полозьев. Его нагоняли сани, на которых сидел нестарый мужик в овчинном тулупе.
- Садись, подвезу, - предложил возница, по виду крестьянин, - я вижу нам по пути.
Роман сел на край саней. Мужик принялся расспрашивать его, откуда и куда путь держит. Роман поначалу пытался привирать что-то, но возница вдруг откинул полу тулупа и показал немецкий автомат:
- Говори правду, я местный, в полиции служу, а не то…, - и он выразительно наставил на Романа автомат.
Сам не зная почему, он соврал полицаю, что бежал из лагеря в Тарту и теперь пробирается в украинскую добровольческую армию «За самостийну Украину». Тот вроде ему поверил или хотел видеть в Романе такого же, как сам, отступника, но отвёз прямиком к коменданту местного лагеря для военнопленных. Посоветовал говорить так же.
Над крышей избы, в которой жил комендант, в ночном небе горела яркая звезда. Она напомнила Роману звезду Давида на стене синагоги. Он взглянул на неё в последний раз и шагнул за порог, будто ухнул в омут.
Комендант лагеря подробно расспрашивал Романа. Когда узнал, что тот киномеханик, ненадолго задумался: «Будешь помогать нашему киномеханику разбираться с вашей аппаратурой», - сказал он.
Снова ему повезло - остался жить, будто хранила его та самая шестиконечная звезда.
Киномеханик - рыжий, худой немец был доволен работой Романа. Видя его способности к технике и умелые руки, стал брать его с собой на свалку разбитой техники. Всякий раз Роман внимательно осматривал местность, запоминал дорогу, прикидывая возможность побега. Он настолько вошёл в доверие к киномеханику, что тот стал отпускать его за запчастями под присмотром одного часового.
На этот раз охранником был толстый, добродушный немец, который не первый раз провожал Романа и почти не следил за пленным. Медленно переходя по развалам техники, он всё удалялся из поля зрения часового и, наконец, дойдя до края, пустился бежать через открытое поле в лесок. Километра полтора бежал без передышки. Когда совсем стемнело, беглец наткнулся на группу людей, которые остановили его. Выяснилось, что это партизанский разведотряд.
Командиром 2-й Калининской бригады, в которой оказался Лазебник, был Иваненко, а комиссаром – Рындин, еврей. Оставшись с ним наедине, Роман впервые признался, что он еврей и что смог скрыть это. Рындин долго смотрел на Романа широко открытыми от удивления глазами. Он не мог поверить в такое везение.
С весны 1943 года Роман Лазебник воевал в партизанском отряде «Смерть фашизму». Отряд базировался в освобождённых деревнях в белорусском партизанском крае, куда немцы боялись даже сунуть нос, а действовали на территории Калининской области.
7 ноября 1943 года в ознаменование годовщины Октября партизаны готовили подрыв железной дороги на участке Новосокольники – Полоцк.
Пятнадцать партизан с тяжёлым грузом взрывчатки двое с половиной суток добирались до места. На всех было только три автомата и главное оружие партизана – гранаты. Переправившись через речушку, быстро рассредоточились. Заученными движениями заложили под рельс по десять толовых шашек с бикфордовым шнуром, каждый из подрывников поджег свои шашки. Гром почти одновременного взрыва разнёс железнодорожное полотно в клочья. Задание выполнено.
Вернувшись к реке, подрывники не нашли своей припрятанной лодочки. Ниже по течению обнаружились связанные брёвна. Решили построить небольшой плот, но напоролись на засаду. Немцы рассчитали, что, не найдя лодки, партизаны придут сюда. Завязался бой. Роман был ранен в четвёртый раз. На кисти правой руки вовсе не осталось кожи, а сквозь рваную рану просвечивали кости. Он потерял много крови. Романа и тяжелораненую в том же бою партизанскую медсестру дотащили до ближайшей землянки и оставили, пообещав прислать помощь. Утром они услышали, как двое немецких солдат разговаривали стоя над самой землянкой. Не заглянув, они прошили её автоматной очередью, по счастью не задев раненых. Трое суток Роман охранял вход в землянку с единственной противотанковой гранатой. На четвёртый день Красная армия прорвала фронт, и тогда за ними прислали помощь. Долгими путями везли Романа в госпиталь города Нерехта. Здесь он лечился семь месяцев. Руку сохранили, недостаёт лишь фаланги на мизинце.
После госпиталя Лазебный получил назначение в миномётный взвод 55-го запасного полка Московского военного округа. Добираясь до места назначения в конце 1944-го, он проездом оказался в Москве. Вспомнил о дальних родственниках, давно живущих здесь, и решил их навестить. Какой же была его радость, когда он встретил там своего отца. Евсей Лазебник воевал на фронте до 1944 года, но после тяжёлого ранения его комиссовали по инвалидности. Родители три года считали сына пропавшим без вести. В память о той встрече сохранилось фото отца и сына с одинаковыми чёрными усами.
Два месяца Роман проходил подготовку в запасном офицерском полку, но вместо фронта получил вызов в особый отдел НКВД, а оттуда прямиком угодил за колючую проволоку в лагерь на спецпроверку. Каждую ночь велись допросы с пристрастием, что было обидно и страшно. Четыре месяца продолжалась пытка неизвестностью, а закончилась направлением в 18-й запасной артиллерийский полк под Москвой. Тогда Роман окончательно уверовал в свою звезду - спасительницу.
День Победы Лазебник встретил в запасном полку, но война для него не закончилась. В июне 1945-го его направили в 40-ю комендатуру на бывшую советско – польскую границу. Там до июля 1946 года он воевал с бандами украинских националистов - бендеровцев.
Несколько раз был на волосок от смерти. Но хранила его звезда Давида.
Демобилизовавшись, Роман уехал в Ташкент. Пришёл в Управление кинофикации. Там за него схватились обеими руками. В послевоенном Узбекистане такой специалист на вес золота. В Ташкенте он женился, у него родился сын. В 1953 году вместе семьёй: женой, сыном и дочерью переехал в Фергану. Работал много лет начальником технического отдела областного Управления кинофикации. Дети выросли. Сын - профессор, доктор технических наук, директор Института информатики, живёт в Москве. Дочь - химик-технолог, живёт в Петербурге. Жена, к сожалению, оставила этот мир.
Всю послевоенную жизнь Роман мечтал уехать в Израиль. В 2000 году мечта осуществилась. У стен Иерусалима он смог поклониться своей путеводной звезде Давида.
Быть может, там ему пришли на ум строки поэта:
Сюда пробивался сквозь пули и слякоть,
По кровью горящим, суровым равнинам.
О, если бы мог я, как в детстве, заплакать,
Поняв, что мы связаны цепью единой,
Судьбою народа, звездою Давида.
Роман Лазебник награжден орденом «Отечественной воны 2-й степени». Но сам он говорит, что дарованная ему звездой Давида жизнь – его самая большая награда.