всего этого мира?

       

       Вечной жизнью жил Ворон с самого сотворения земли этой. И дерево его – дуб – было столь же старо, как земля, уходившая от него во все стороны к горизонту. Земля горя и страданий. Редко Ворону приходилось видеть ее цветущей, солнечной. Ночью всполохи огненные, днем дымы черные за горизонтом… И летит Ворон на лязг оружейный, стоны раненых, плач женский, по души человеческие. Черной тенью пластается по земле. Крик, карканье его – торжество смерти. Для Ворона этот мир. И войны, несущие людям гибель, – ему прокорм. Оттого и не испытывал он никогда голода.
 
       Так бывало в веках. То поле разнотравьем колышется на ветру, городки, деревни строятся. Смех, песни, медом пахнет. И летать приходится куда-то далеко за кровавой данью. То вдруг понесет пеплом, гарью огненный пал, сжигающий все на своем пути. Земля могилами, как нарывами, вспухнет. Ветер, слезами пропитанный, на перьях черных его потеки белые соленые оставит. Стихнут вскоре звуки горя, мертвенная тишина окутает все.
Знал Ворон, что всегда так будет, пока… Пока война как-то не подкатила к его дереву.
Так же и сейчас – земля выжжена до горизонта. А по ней пятном светлым, в платьице беленьком без единого черного пятнышка, ребенок идет маленький. Девочка с куклой соломенной на руках. Баюкает, к груди своей прижимает. Позади нее стая шакалов полукругом тащится. У каждого пузо раздутое, по земле волочится. С трупов, могил разрытых – сонная одурь. Добыча легкая, оттого и не спешат нападать.
       
       Ворон на дереве в дреме глаза прикрыл – и такое он видел не раз. Заснул было. Да встрепенулся от нарастающего рычания. Глянул, под деревом его на уцелевшем пятачке травы зеленой ребенок стоит. Вожак стаи шакальей клыки страшные оскалил, тухлятиной из пасти понесло. Шерсть на загривке вздыбил, на лапы задние присел. Стая вслед за ним зарычала, слюною капая. А малышка, еще смерть не понявшая, к вожаку идет, куклу протягивает:
– На!
Глаза у вожака желтые сузились, за горло детское незащищенное зацепились. Он уже передние лапы под себя загреб, задние вверх вытолкнул, в полете стрелой вытянулся. Да в воздухе вдруг перед ним все черно стало. Со всего маху обо что-то твердое ударился. Видел, кувыркаясь, как псы его, скуля, назад отскакивают. На земле лежа, разглядел: Ворон камнем встал, ребенка туловищем, крыльями распахнутыми оградил. Поджав хвосты, бежали шакалы без оглядки, разрывая тишину мертвенную визгом надрывным от злобы да отчаянья.
Обернулся Ворон к девочке. Та, душа чистая, и ему протягивает куклу:
– На!
И идет на него. Отступил Ворон. Голову набок склонил, издали наблюдает за девочкой в платьице белом без единого пятнышка.

       Ночью проснулся Ворон от всполохов молний, раскатов грома. Слышит, на земле, под дождем ребенок плачет. На крыльях распростертых, без единого маха, вокруг дерева облетел, к пятну светлому устремился. Лежит девочка на траве, вздрагивает, тельцем худеньким куклу от воды закрывает. Нехотя, как бы случайно, навесил Ворон крыло над ней, потом и второе расправил от ветра бокового. Вскоре весь над малышкой присел, телом и крыльями от непогоды закрывая. Вдруг чувствует, ручонка детская ухватилась за перья на груди его. Пальчики тонкие сквозь перо твердое пробиваются, кожи его касаются. Замер Ворон от прикосновения нежного, ощутил чувство сладостное, чувство жизни, исходившее от ребенка. Так и простоял всю ночь, боясь шелохнуться, с запрокинутой к небу головой и открытым дождю клювом…

 Когда девочка была еще маленькой, она кричала ему на бегу с земли:
– Смотри, я могу летать так же, как ты! – И при этом смешно махала руками. Он зажмуривал глаза, потому что следующим шагом она запиналась и летела кубарем. И плакала. Она была еще совсем беспомощной, девочка в белом платьице без единого пятнышка.

       Когда она стала побольше, он кричал ей с дерева:
– Когда-нибудь ты станешь королевой всей земли. И будешь жить вечно. И не будет в мире ни войн, ни смертей!
– Как же будешь жить ты? Ты будешь кушать цветочки? – смеясь, кричала в ответ девочка в белом платьице без единого пятнышка.

       Когда она еще подросла, он говорил:
– Сегодня я тебе подарю всю эту землю, где люди станут счастливыми!
Она ему в ответ:
– А завтра я вырву свое сердце, чтобы ты не умер от голода!
– У тебя большое сердце и огненная душа. Она сожжет меня! – шептал он горестно.

       И уже ей, совсем взрослой:
– Нам не быть вместе! Твой мир – мир жизни, мой – смерти!
А она все так же кричала ему:
– Но разве моя любовь к тебе не стоит всего этого мира?
Девушка в белом платьице без единого черного пятнышка…