Бармен

Шели Шрайман
- Хороший официант - он как предмет сервировки. Посетители нас не замечают. И это нормально для профессионала, - сказал
Вадим, бывший официант "Праги" - одного из самых престижных московских ресторанов. - При нас ведут любые разговоры. А сколько пришлось повидать! Я весь напичкан ИСТОРИЯМИ...

1. Кремлевские банкеты

- В дни, когда объявлялась "особая кухня", все мы старались взять больничный или улизнуть от правительственного банкета
любой ценой. Это была настоящая каторга. Сутки на ногах, без "навара"...

Брежнева я видел на таком банкете за несколько дней до его смерти. Он пил уже не водку, а кипяченую водичку из серебряного чайничка с номерным замком. Референты водили генсека под руки. Он был в совершеннейшем маразме. Правда, удивительное дело: только он один различал двух наших официантов-близнецов Сашу и Пашу - и никогда не ошибался! А мы их вечно путали и в конце концов начали звать двойным именем "Саш-Паша".

Горбачев очень выгодно выделялся на фоне своих вурдалаков-предшественников. Быстрый, живой, с умными глазами... По случаю его вступления в должность был устроен банкет. В Грановитой палате выстроилась огромная очередь приветствующих нового генсека - члены и кандидаты, весь дипкорпус и прочие чины. Пожав ручку, тут же становились в конец очереди - уже для того, чтобы до конца церемонии успеть попрощаться.
Моего приятеля-бармена ребята из "девятки" (девятого управления КГБ) чуть не подстрелили на одном из "горбачевских" банкетов. А дело было так...

Попер он шесть тарелок с правительственным гербом (таких сервизов было несколько, делались по спецзаказу на Ленинградском фарфоровом заводе). Хотел загнать на черном рынке за валюту. И только он упаковал эти тарелки под смокинг, слышит, по цепи передают: "Первый едет", то есть Горбачев. Юркнул в ближайший лифт, чтобы успеть разгрузиться внизу. А лифт этот был персональный - для генсека - и работал только на два включения - первый и седьмой этаж. Лифт пошел вниз без остановок, и когда мой приятель понял, куда его занесло, он похолодел. Охрана, идущая перед генсеком, заметив в лифте постороннего, по инструкции должна была тут же открыть огонь.

Спасла минута. Видимо, "первый" замешкался, выходя из машины. Двери лифта открылись - никого. Мой приятель тут же дал деру на седьмой. В общем, спасся. А тарелки и сейчас хранит дома - как реликвию.

...В кремлевских буфетах во время съездов на столах выкладываются салфетки, свернутые в форме шапочки. Мы называем их "монашками". За одну такую "монашку" мой приятель поплатился местом.

В перерыве между заседаниями к нему подошел чабан, увешанный орденами.

"Что это, сынок?" - спрос он, указывая на салфетку.

"Шапочка. На голову надевать". После его слов чабан начал старательно натягивать салфетку на голову. Это заметил особист из "девятки": через минуту "сынок" был отправлен назад, в "Прагу". Шел он ровно семь минут и по прибытии тут же получил на руки трудовую книжку и отпечатанный (!) приказ об увольнении. Вот это оперативность!

2. Приехали...

- Один раз у моей стойки разговорился бывший яхтсмен. Дело было в "застойные годы". В Таллинне собралась "команда" деловых людей. Все - яхтсмены, дети высокопоставленных чиновников. Мой собеседник был одним из них. Так вот, собрались они и организовали коммерческое предприятие по нелегальной переправке в Швецию желающих вырваться из Союза.
"Дело" вели с размахом. В среднеазиатские и закавказские республики были отправлены "резиденты", которые внедряли информацию о том, что есть такая солидная фирма... Следом появлялись команды вербовщиков, которые набирали группу из 12 человек (по количеству мест на яхте), собирали их на даче под Таллинном и выдерживали там в условиях строжайшей конспирации полтора месяца.

"Беженцы" жили в подвале дачи, спали на сене, никуда не выпускались. Несколько раз в неделю с ними занимались шведским языком, знакомили со структурой капиталистического рынка и т.д. Полный курс по программе с "погружением" в западную жизнь!

В одну из ночей за "беженцами" подъезжал грузовик, их прятали в ящиках, прикрытых соломой, и везли к Финскому заливу , где ждала яхта. После трехчасового плавания происходила высадка на "шведском" берегу. Группе давали плакат "Просим политического убежища!", по десять крон "на сигареты", получали мзду за хлопоты, связанные с переброской, и яхта возвращалась восвояси.

"Беженцы" шли с плакатом по... Псковской области, удаляясь от Чудского озера, побережье которого так напоминает неискушенным Финский залив, до первой подводы с советскими колхозниками.

А в это время на конвейере уже готовилась к "переброске" следующая группа...

Я спросил его: "Ты не боялся мести?"

А он только рассмеялся в ответ и сказал: "Для того чтобы понять, что Гиви, шумно простившийся со своей деревней и продавший все свое добро - никогда не вернется в родные места - не нужно быть психологом. Это элементарно".

Правоту его слов я оценил через несколько гет, когда прочитал в таллиннской газете небольшую заметку о судебном процессе, на котором не было ни одного свидетеля. "Дело" квалифицировалось как мошенничество, а его участники получили смехотворно мало - полтора-два года условно.

3. "Пражские казусы"

- У нас в "Праге" частенько устраивали приемы иностранные фирмы. Снимали анфиладу залов на втором этаже. Это вам не скромненькие мидовские приемы из расчета восемнадцать рэ на человека. Тут - "от вольного": столы буквально ломились. Ну а мидовские чиновники обычно "крысятничали" на таких приемах. Приходили с дипломатами, тащили домой выпивку, деликатесы "детишкам".

У нас, барменов, с мидовскими был вооруженный нейтралитет. Бутылку "наполеона" они у нас попросить не решались. Только баночку пива, и ту мы, естественно, старались открыть при них. Разве что очень попросят, поунижаются... А на столы бутылки ставились уже открытыми.

Приметил я одного мидовца, как он бутылку джина со стола в портфель-дипломат упер. Поставил я его аккуратненько у стеночки и отошел к представителям инофирмы с важным видом. Один из наших, проходя с подносом мимо, толкнул ногой "дипломат", джин начал выливаться. Побледнел мидовец и -к своему "дипломату"! Побежал к выходу, мимо кухни, посудомойки хохочут... Как он матерился в туалете, когда слипшиеся от джина чиновные бумаги разлеплял!

...Накануне Девятого мая в Москву завезли невероятное количество голландских тюльпанов, купленных на валюту. А в Москве и своих полно было! Куда девать? Обком кинул ресторанам: продавайте!

А Девятое мая в "Праге" мы не любили. Показушный был день. И вот когда на оперативке предложили выбрать обслуживание ветеранов или продажа цветов, два добровольца сделали шаг вперед - я и мой приятель Серега по кличке Баламут. Сели в мою "шестерку" с побитой дверью, загрузили коробки с тюльпанами в замызганный багажник и покатили. Проехали мимо "Белорусского", где бабки продавали тюльпаны по 40 копеек (голландские были по 75), мимо скучающих барышень-коллег из "Софии" и "Пекина" - тоже с голландскими тюльпанами - и поняли, что влипли.

Проезжая в районе Красной площади, увидели привычный хвост к мавзолею, и тут мне пришла в голову гениальная идея:
"Слушай, Серега, не "втюхать" ли нам эти цветы очереди в мавзолей?"

По пути в Александровском саду не успевал раздавать "гаишникам" "пятерки" за "неопрятный внешний вид машины".

Подошел к полковнику из караула. Тут я вынужден сделать маленькое лирическое отступление. Я был в "пражской" форме: "бабочка", смокинг. Как ни странно, воспринималась она ментами вроде мандата. Стоящие на охране насмерть, они всегда пропускали нас как людей чиновных, идущих по делу. (Даже в израильское консульство с его огромными очередями я в своей форме позднее проходил мимо милиционеров беспрепятственно.)
Показал полковнику накладные на тюльпаны, отрапортовал:
"По заданию обкома, из "Праги"..."

Двое ментов распахнули воротца, и мы въехали на Красную площадь. Расположились торговать, правда, "под конвоем" ("Чтобы не обсчитывали", - сказал полковник). Милиционеры регулировали очередь, выстроившуюся к нам за цветами. Через два часа не осталось ни одного цветка.

"Непорядок, - сказал полковник, - мало цветов вам дали. В такой день!"

Мы с Серегой переглянулись и поняли друг друга без слов.
"А мы еще привезем, - сказал я полковнику, - это только первая партия".

"Молодцы. Даю вас полчаса", - сказал полковник, почувствовав себя нашим начальником.

Через десять минут мы были уже на "Белорусском", сторговали у бабки большую партию тюльпанов по 30 копеек и в назначенное время снова были у кремлевских стен. Только почвенная экспертиза могла отличить наши тюльпаны от голландских!
Через полчаса, с наваром в полтысячи рублей в кармане, мы тепло прощались с полковником.

"Хорошие вы ребята, я благодарность в обком пришлю", - он потрепал меня по плечу и записал фамилии "для благодарности".
Больше мы к кремлевским стенам не вернулись. Зачем Бога гневить?