В статье “Ф. Сологуб” Белый строит сологубовский треугольник: “человек (пленный елкич - персонаж из рассказа Сологуба "Лесная сказка"), недотыкомка и смерть; теза, антитеза, синтез”. Сологубовский “елкич” у него ассоциируется с человеком. Это характерно в связи со следующим местом в указанной статье.
Говоря о Сологубе, Белый пишет: “Он в демонизме своем маленький измученный елкич, у которого украли жизнь, зеленую елку. Вот и жалуется нам бедный елкич, скулит, забирается под одеяло: куснет здесь, куснет там; а мы храпим, мертвецким храпом храпим: не слышим елкича. И елкич бранится, шипит, ерепенится, ерошится, пугает... Подошла мама и сказала:
Елкич, миленький лесной
Уходил бы ты домой.
Елку ты уж не спасешь,
С нею вместе пропадешь.
Кто-то из детей чихнул: и от чиха взвеялся елкич: ножками в воздухе леп-леп и пропал”.
Как страшно преображаются эти цитаты из Белого после одной маленькой и нехитрой операции. Замените “елку” на символизм, а “елкича” на Андрея Белого. Ведь символизм был жизнью его, как елка для елкича и срубили елку, и жалуется елкич: “Отчего так жестоко обошлась со мной жизнь?” И никто не воспринимает всерьез его жалобы. Но ведь Белый как раз и не был “елкичем”, его непонятость — не есть непонятость какого-то сказочного существа, которую и всерьез-то никто не принимает. Нет ничего страшнее и безысходнее этой герметичной, безвыходной скорби, если ее испытывает реальный человек. Он всю жизнь безысходно отстаивал свое понимание символизма…