Новогодняя ночь опустилась на землю решительно быстро. В это время года граница между днем и ночью и без того весьма условна. Вечера, можно сказать, и нет. Вроде только был день и холодное зимнее солнце лениво лежало на подтаявшем снеге, и вот уже, опередив закат и сумерки, упала с проколотого звездами неба ночь. Ну, а в этот особенный день все случилось еще не заметнее и не успели люди, занятые предпраздничной суетой, глазом моргнуть, как подступившая ночь настойчиво потребовала садиться за столы.
- Ну, вот и все, - девочка-тростинка в тесных черных брюках и белой блузке навыпуск отступила от наскоро украшенного стола и, сощурившись, призвала сидевшего на диване парня оценить результат.
- Скромно, но со вкусом, - похвалил тот, удобнее устраивая на большой подушке упакованную в гипс ногу. – Спасибо, красавица, дай бог тебе за твою доброту мужа не пожарного.
Девчонка улыбнулась и залилась краской, в ковер роняя угольки глаз. Запнулся и парень, в неловком молчании барабаня пальцами по гипсу, пока одинокий гулкий удар настенных часов не пришел ему на помощь.
- У-у-у, половина уже. Ну, ты беги, беги, а то твои, небось, тебя потеряли теперь.
- Ага, - понуро кивнула девчонка, беря со стола перетянутую синей лентой коробочку. – Спасибо за подарок, - но, сделав пару шагов, развернулась, и снова пряча засветившие надеждой глаза, заспешила заранее подготовленной речью. – А мама сказала, что вы, если захотите, можете к нам придти. И правда, что вы один-то будете, а у нас гости, полная квартира народу… вот.
- спасибо, конечно, но… да и почему один? Вон, гляди, сколько их в телеке, ресивер им в печень. Все звезды ко мне в гости заглянут. Так что… Спасибо тебе еще раз за заботу о старом больном человеке, еще раз с Новым Годом, родителей тоже поздравь от меня и поблагодари тоже. А теперь беги.
Хлопнула дверь и в полутьме торшера из потаенных углов, где скрывалось от юной соседки, вышло Одиночество. Вышло, прошлось по квартире, в пустоте которой тоскливым эхом отозвались его бесшумные шаги, и, сев за стол, молча уставилось на Кота. За окном звонко щелкали петарды, с веселым игривым свистом и под восхищенные «ахи» тревожили хороводы снежинок ракеты. За стеной шумная компания, уже не единожды успевшая встретить еще только наступавший праздник, под грохот модной музыки сотрясала весь дом. В телевизоре, звеня бокалами, пеня шампанское, поздравляли друг друга звезды далекой галактики – обнимались, чмокались и желали, желали, желали. Все это казалось таким далеким и нереальным, что даже Одиночеству стало вдруг грустно, но тут зазвонил телефон и, испуганно вздрогнув, Оно юркнуло под стол.
- Домашний лазарет слушает.
- А ну-ка, капитан Котенко, – сквозь хрипы и треск новогодней связи прорвался голос Мамеда. – доложите, как во вверенном вам подразделении проходит встреча нового года?
- Кони пьяные, хлопцы запряженные, - бодро отчеканил Кот, по привычке выпрямляя спину.
- А мертвые с косами где?
- По краям стоят, как и положено.
- О-о-о, да ты совсем пьяный – стоячих от положенных отличить не можешь. Завидую.
- Особо нечему, - честно признался Кот.
- Ничего, ничего, будет и нашей улице по три гидранта на квартиру. Подожди, – голос стал едва слышным, Мамед прикрыл трубку ладонью. – Да. Так точно. Да-да. Все понял. Алло, не уснул? Значит так, времени у меня маловато, поэтому я через будку. Завтра не обещаю, я уж два дня дома не был, надо же к старикам хоть первого заскочить. А после обеда мне в часть снова. Так что только второго, и то ближе к вечеру. Но тогда уж держись и соседям своим передай, чтоб держались.
- Хорошо, предупредю, - согласился Кот, хотя заранее знал, что этого «держись» хватит минут на сорок сонного разговора вымотанных людей. А дальше снова боевой рог призовет их на службу. – Вы сами-то как?
- Ну, нам то скучать не приходится, сам понимаешь, - Кот понимал. Он сам первый раз за последние пятнадцать лет встречал новый год вот так – без формы и вне поста. – Держим руку на пульсе.
- Шера далеко?
- Так его же с утра услали на площадь. Там салютовать собираются, ну, наши решили пост на всякий случай выставить. Две ацешки, Шера за старшего.
- Повезло.
- Да уж. Полчаса как на связь выходил. Стоят, мерзнут. С утра маковой росины во рту не было. Одно, говорит, развлечение, пьяных растаскивать, когда они на радостях морды бить друг другу собираются. В общем, все, как всегда. Да, Туча же днем звонил. Обстановку докладывал и со мной успел парой слов перекинуться.
- Как он там?
- Воюет, – где-то в далеких степях буровики на газовой скважине начали праздновать новый год заранее и теперь Туча в составе сводного отряда, собранного со всех концов страны, уже третий день пытался укротить стометровый столб пламени. – Говорит, не сегодня завтра подрывать будут. Если все нормально сложится, через тройку дней думает дома быть. Тебе привет передавал, поздравлял, наказывал, чтоб не куксился ты, праздник весело встречал.
- Веселей, чем вы?
- Ну, это вряд ли у кого получится. Да, сейчас иду. Ну, все, Котяра, меня труба зовет.
- Давай, удачи, с Новым Годом. Да, от Монгола ничего не было? Грозился позвонить, но молчит.
- А-а-а, так раньше, чем часа через два и не жди. У них там какой-то склад подпольный с петардами и прочей ерундой рванул. Он, наверное, минут двадцать назад на ЦППС докладывал. Так что теперь только в следующем году.
- Ну, в общем, примерно этого я и ждал, - признался Кот.
Он повесил трубку и удивился наступившей тишине, хотя, глянув на часы, понял причину – было уже без пяти, нормальные люди собрались у телевизоров, чтобы хором отсчитав двенадцать ударов, продолжить веселиться.
- Что ж, пора бы и нам встать на водоисточник, - с философской грустью постановил Кот, шелестя фольгой с бутылки шампанского. Подняв вспененный бокал, он сверился с часами – минутка еще была и Кот придвинул к себе фотографию, с глянца которой улыбалось шесть молодых лиц. Сам он прижался к левому краю, рядом, как всегда, хмурый, даже в улыбке, Монгол, потом добрый, даже когда нахмуренный, Туча, из-за его широченных плеч выглядывали всегда веселый, улыбающийся Мамед, и шестым… Шестой был сейчас далеко, так далеко, что когда пятеро вспоминали его, пили молча и не чокаясь.
- Ну что ж, братцы, с новым годом вас, - сказал Кот, тихо щелкнув бокалом по рамке.
Ночь ответила разноголосым хором радостных криков. Из окон посыпались петарды, им навстречу с земли взметнулись и смешались со звездами хлопья салюта. Но звуки праздника будто оседали на холодных стенах и не попадали в комнату, где сидел Кот. Пустота по-прежнему тихим эхом отзывалась на каждый случайный шорох, который быстро и незаметно переливался в грустную тишину. Вот только Одиночество на этот раз так и не рискнуло показаться на глаза, до утра оставшись сидеть под столом.
Ташкент, май 2008