С первого взгляда храм Св.Софии меня даже разочаровал. Обшарпанный, в лесах, он показался мне почти бесформенным. Но теплая волна, вопреки зрительному впечатлению, сразу же залила сердце. От Храма веяло чем-то надежным и родным. Рядом с ним массивной светло-серой холодноватой горой возвышается его антипод - Голубая мечеть. Построенная по образцу, но не Образу Софийского собора, она как-будто была призвана затмить его, но не затмила ... Единственное, что является их общим качеством – необыкновенный контраст экстерьера и интерьера каждого из них.
Острые ребра стен Храма Св. Софии, а также невозможность разом воспринять его вроде и не особенно зазывают внутрь. Но уж если ты решился и вошел, Храм принимает тебя в свои объятия и ты уже не хочешь и не можешь разомкнуть их. Боль по поруганной и растерзанной красоте перемешивается с гордостью за эту красоту, которая величественно возвышается над всеми надругательствами. Постепенно понимаешь, что достигается это, в первую очередь, благодаря тому, что красота эта - есть красота премудрости Божией, Софии. Храм настолько подобен живому организму, что, например, безобразные поздние орнаменты, наляпанные вместо древних мозаик,и тужащиеся воспроизвести их благородные цвета и рисунок, просто отторгаются взглядом, которой лишь настойчивей льнет к древним изображениям. Так живая ткань извергает любое инородное тело. Более того! Храм подобен Личности. В нем все живет, все дышит, все чувствует.
В Голубой мечети, куда заходишь, разуваясь (правоверные могут совершить омовение прямо у внешних стен здания, где для этого вмонтировано множество кранов с водой), - все иначе. Мощные стены никак не вяжутся с грациозной бездумной красотой цветочного орнамента, ярких изразцов, нарядных витражей и мягкого красного ковра, затканного цветами.
Изразец и мозаика – две техники и, я бы сказала, два мировоззрения. В первом случае готовится форма, по ней отливается множество красивых, ярких изделий и ими украшается стена. Во втором, - из мельчайших золотых, оливковых, розоватых и иных камешков складывается изображение. Здесь невозможны повторения, и каждый сантиметр огромной поверхности стен Храма уникален, как уникален и каждый мозаичный камешек. А ведь это и есть жизнь! Я нередко ловила себя на том, что на искусственные цветы (которые, в сущности, аналогичны цветочному орнаменту ковра ли, витража ли) никогда подолгу не смотришь. Скользнув взглдом по яркому пятну, ты без сожаления проходишь мимо. А живой цветок, пусть даже самый скромный, может надолго привлечь внимание. Я не исключаю, что те мысли, которые спонтанно при этом возникают, исходят как раз от этого цветка, не в смысле пантеистического «мыслящего тростника», а в том смысле, что, будучи Божьим созданием, цветок непосредственно содержит в себе замысел своего Творца. А мы, тоже Божьи твари, но, в отличие от цветка, созданные по Его образу и подобию, единственные существа, способные этот замысел уловить. Впрочем, и в орнаменте мы тоже можем уловить замысел, но лишь замысел творца орнамента.
Таким образом тайна мозаики – это тайна сочетания живого и искусственного, точнее - почти таинство одухотворения произведения искусства.
Мы, христиане, исповедуем религию откровения. Бог оказал величайшую милость – Он Сам открылся людям. Чтобы это откровение обладало максимальной полнотой и возможностью постижения, открывается Он в виде человека. Слава Богу, иконопочитатели в Византии победили, и сегодня мы можем лицезреть лик Христа Пантократора. Говорить об этом невозможно. Можно лишь лицезреть! В тех религиях, где это откровение не признается, увы, приходится ограничиться орнаментом. Такова лишь малая часть вороха мыслей и переживаний, вызванных созерцанием Храма Св.Софии.