Вышла в свет, моя первая книжка, под названием сюрреалистические рассказы.
Хочу выразить огромную благодарность, Морозову Владимиру Игоревичу, за поддержку и помощь в создании книжки. И всем тем, кто работал над ней.
Всего в книжке, 62 рассказа. Начну свою публикацию, с первого рассказа.
Заранее приношу свои извинения, за ошибки, которые могли появиться при копировании рассказов.
Приобрести мою книгу можно в книжном магазине, г. Кирова, на К.Маркса 80.
ЖОКО ЧЕЧУРАЛЯН.
Из глубины подсознания вынырнул рогатый чёртик, с дудочкой на боку и с маленькой виолончелью, и что-то мелодично наигрывал, тем самым, притупляя мою бдительность. Я робко поинтересовался – у вас чертовски хорошая дудочка – не могли бы вы одолжить её мне на время, я умею неплохо с ней обращаться! На что чёртик мне ответил – это не дудочка, а сверток, данный ему одним почтенным господином, а в свёртке список продуктов, которые необходимо купить на вечер к пышному застолью. На котором будут присутствовать Илионор Мармор, Велингт Мармор младший, Афус Крезозевский, его супруга Нили Крезозевская, Мит Шербетский, Клавус Емумович со своей приятельницей Леонорой Бренк и Жоко Чечуралян – и жрут они все в три рта, и каждый жрёт то, что не есть другой. Кстати, оживился чёртик, не найдётся ли у Вас в хозяйстве – обращается ко мне оживленный чёртик, заигранной колоды карт, вышедшего из строя радио приёмника и пера с чернильницей? И ещё хорошо бы нотницу и две рыбницы! Уж невыносимо хочет мой господин угодить Жоко Чечураляну, который безумно любит вкушать просроченные опёнки из рыбницы и одновременно записывать в нотницу фуги и токкаты, которые невзначай приходят в его голову при поедании сырых протухших опят. А вот Мит Шербетский, продолжал чёртик, когда обгладывает мясистую ножку лосятины, уж больно любит раскладывать пасьянс. А когда вдруг что-то не сходиться, то он начинает нервозно и крайне вдумчиво разбирать и собирать радио приёмник, тем самым успокаивая себе нервы. А вот Леонора Бренк, всегда, перед тем как сесть за стол, обмакивает перо в чернильницу и напоказ размашисто что-то выписывает в своем малиновом блокноте, при этом, закатив глаза на потолок, что-то тихо бубнит себе под нос, и, прищуривая один глаз, показушно ставит многоточие и небрежно захлопывает блокнот. А Илионор Мармор – продолжает чёртик, перед тем как сесть за стол, делает неспешно несколько кругов вокруг стола по часовой стрелке - чёртик наглядно показывает на себе, и ритмично прихлопывает в ладоши. А через несколько секунд начинает прихлопывать Велингт Мармор младший, за ним в след Леонора Бренк, потом Афус Крезозевский, затем оживлённо присоединяется Мит Шербетский и Нили Крезозевская, ну и последним оживлённо присоединяется сам Жоко Чечуралян! И после чего Илионор присаживается за стол, и ни на кого не обращая внимания, раздирает гуся за задние лапы на две равные части и смачно вгрызается в мясистую грудку, и начинает не менее смачно пережёвывать и от удовольствия немного прищуриваясь и поскрипывая своей вставной челюстью.
-Какая любопытнейшая компания собирается этим вечером, может и мне будет дозволено присоединится к этому интереснейшему пиршеству, – полюбопытствовал я.
-А почему бы и нет, – ответил чёртик, – будем только рады!
Тогда я в туже минуту поспешно достал из своего внутреннего кармана завалявшийся и немного помятый трамвайный билет и карандаш, и приготовился записывать.
-А что это Вы собрались записывать? – лукаво говорит мне чёртик. Небось, запамятовали, что каждый божий день по вечерам мы собираемся на четвёртом ярусе склада Вашей памяти, в четвертом отделении сборища всей необработанной информации и тихо трапезничаем, и зачастую в Вашем правом ухе звенит и звякает, и это потому, что наш горничный Хенк Яскомский созывает всех на пышную трапезу. Вот когда и в следующий раз зазвенит в Вашем правом ухе, именно в правом, а не в каком-то другом, – уточнил чёртик, - знать опять Хенк Яскомский созывает всех на пиршество, и уж будьте любезны и Вы поторопиться и присоединиться к нашей дружеской компании. И не забудьте прихватить нотницу для самого Жоко Чечураляна! И чернильницу для госпожи Бренк! Я уверен, что тогда Вы не окажитесь не замеченным для моего почтенного господина, и он обязательно поспешит отблагодарить Вас! Все те, кто когда-то были отблагодарёнными моим господином, все оставались весьма удовлетворены его вниманием и заботой!
-Хорошо, хорошо, – второпях ответил я. Разыскивая в своём хозяйстве нотницу, чернильницу, заигранную колоду карт, пару рыбниц и неисправный радио приёмник, и перо для чернильницы – и при этом, озабоченно приговаривая, – потороплюсь, потороплюсь и обязательно присоединюсь…
ЗЕЛЁНЫЕ ХОЛМЫ.
Nestle, Coca-cola - острый соус на сосисках волнистой дугой. Манерные официантки подадут чёрный кофе, и совсем незаметно заберут недоеденный салат – приятно улыбаясь, глядя в лицо… Оранжевый день заслонится новым, и из проезжающего мимо автомобиля Ford SAV, покажется знакомое до боли лицо, и нахлынет – де жавю…
По утру я выйду из дома, и как назло начнётся дождь. Мне придётся вернуться за зонтом, а когда выйду, то дождь уже закончится…
Оранжевое солнце отнимет силы, под вечер я вернусь уставшим, сделаю несколько глотков лимонада, и бухнусь в кровать… Утром зазвонит телефон, я долго его проищу, а когда найду, то, останется звонок без ответа.
На следующий день, я опоздаю на встречу, а чуть позже опоздаю на конференцию. Я весь день буду куда-то опаздывать. В конце дня, измотавшийся и изнеможенный, я загляну в кофейню дядюшки Влада. Возьму выпивки, две пачки сигарет на вечер. Придя, домой мне не захочется ни вина, ни сигарет. Я просто лягу, и вскоре просто засну, как младенец… И ничто тогда меня не потревожит, ничто не возбудит и не возмутит. Сон будет ровным и глубоким. Мне будут сниться небольшие заснеженные горы, а над горами плавно кружат коршуны. Колибри беззвучно зависают над распустившимися лепестками цветов, на зелёных холмах. Небо чистое, солнце лучезарное очень приятное, совсем не колющее глаз. Мой сон становится всё глубже и глубже, и вот уже горы сменились на ровные луга, прибрежные берега, мне снится как я иду по лугу с зеленоглазой шатенкой и трава ласкает нам ноги. Нам весело и беззаботно. Лёгкий ветерок нежно обдувает моё тело. Я иду, неспеша, шаг лёгкий и уверенный, я знаю - тут мне хорошо. Вдруг неожиданно перед моим взором появляется гуттаперчевый человечек и одним рывком показушно вкрутился в землю. И тут мне подумалось, что я так же смогу, и, приготовившись к этому, гуттаперчевый человечек мне строго пригрозил пальцем. После чего во мне появилось чувство неполноценности. И я сказал человечку: «Чем я хуже тебя, гуттаперчевый человечек?!» И резким рывком показушно вошёл по самую макушку в землю, и так остался, скованным по всем частям – не зная как обратно…
МАРИОНЕТОЧНАЯ КУКОЛКА.
-Мило, как мило!* И не совсем чтобы – чересчур, но и не совсем чтоб чуть-чуть. Словно с чьего-то позволения мне было дозволено быть свидетелем из ряда вон выходящих событий! Я бы не сказал, что они были переполнены загадочностью, напротив, они были прозрачны как осколок стекла. Но и в то же время, имела место быть, некая потаённая загадочность, на первый взгляд приметная немногим, но и не так чтобы, очень скрытная. И в следующую минуту, что больше всего меня поразило, вдруг неожиданно, из ниоткуда, как бы из воздуха, появилась марионеточная куколка. И стоило мне приглядеться, как тут же понял я, что это живая кукла. Поскольку она разговаривала со мной, не раскрытая при этом рта. И движения её были на столько скованны и неловки, что возникало ощущение жалости и сочувствия к большегубой, живой, марионеточной куколке. И в тот самый момент, когда я решил дотронуться до неё, то передо мной возникла невидимая стена, и моя рука жёстко упёрлась в неё, да так, что два мои пальца с хрустом «отпружинило». После чего, я понял, что это не обыкновенная марионеточная кукла, и не стоит без предупреждения приставать к ней. Тогда я с необыкновенным любопытством спросил её, в то же время мысленно усмехаясь над самим собой, что я разговариваю с марионеточной куклой. И в этот самый миг она прочла мои мысли и сказала, довольно озлоблено: «Курятина, баранина, говядина, кокосовая стружка, зефир, пломбир!» И тут меня осенило – сладкоежка! И тут она мне: «Вот сейчас я тебя и съем сладкий мой!» И дьявольская улыбка расползлась по её лицу. Тогда я понял, пора ноги уносить, да только ноги не подчиняются мне, и не могу я с места стронуться. Ну, всё думаю, доигрался, конец мне пришёл и, в эту самую минуту будто с чьего-то доброго позволения, снизошла на меня необычайная лёгкость и ловкость. И сразу как я почувствовал прикосновение прохладных губ на своей макушке, то во мне активизировались все вёрткие способности моего организма, что позволило мне с лёгкостью увворачиваться от её причмокивающих и слюнявых губ. И лишь частые причмокивания говорили о том, что она пытается засосать меня и проглотить, словно кусок говядины. Но моя вёрткость спасла мне жизнь, снизошедшая на меня в последний момент. Будто по чьей-то доброй воле.
*Говорю я про себя, вспоминая эту историю.
ГОВОРЯЩИЕ САПОГИ И ГОВОРЯЩИЙ ТУЛУП.
Мои карманы прохудились, а тапки продырявились, и зимний мохеровый шарф износился. За окном стужа, рыхлый снег. Снежные заносы обручальными кольцами. А мне на улицу бы надо выйти, сторожевого пса накормить копченым ягнёнком. Я ватник на плечи, шарф вокруг рта и по снегу к будке. Снег трескучий, рыхлый. И вижу, пёс у будки сидит, да совсем уже закостенелый, и от холода заледенелый. Я ему: «Ну, здравствуй дружок! Не замёрз?» А он мне отвечает человеческим голосом: «Мы сторожевые псы, к не таким морозам устойчивые, не к таким вьюгам приспособленные и к снежным заносам привыкшие». Тут я пригляделся и увидел, что это никакой не пёс со мной разговаривает, а две пары кирзовых сапог и тулуп из овчины. Как же так, подумал я, а где пёс? А они мне: «Какой пёс?» «Сторожевой – отвечаю я, – с пятнышком на левом боку, в виде ананаса!» И тут вижу из тулупа, две лапки высунулись, да совсем как у моего сторожевого пса, я хвать за одну, и давай болтать из стороны в сторону и приговаривать: «Попался сукин сын!» И копченым ягнёнком бить, продолжая приговаривать: «Сукин сын! Сукин сын!»
А он мне: «Дак вот ты как значит!! Сразу драться, сразу бить!» А я ему говорю: «Да как же тебя не бить, ведь ты разыграл меня!» «Я же из-за любви», – говорит пёс. «Из-за любви?!» – удивлённо я. «Да-да, из-за любви», -говорит он. А я, прослезившись, говорю: «Вот тебе ягнёнок, кушай дружок». А про себя думаю, кушай, кушай сукин сын!
НЕ УБИВАЙТЕ МОШЕК.
По чашечке с кофе бегала маленькая чёрная мошка. Настолько маленькая, что на первый взгляд и не приметишь. А я в очках, у меня с детства зрение слабое. И думаю, надо чем-то её прихлопнуть гадину, а под рукой сахарница и кухонное полотенце. И вдруг мне подумалось, что ни в чём она не виновата, и не стоит её убивать. И тут вижу, оживилась она, как будто поняла, что сжалился я над ней. И тут как бы помимо моей воли подумалось мне, хорошо, что не убил, хорошо, что сжалился. Допил кофе, вымыл чашечку и тихо ушёл.
ФРАНЧЕСКА ДА РИМИНИ.
Я потянулся за утренней звездой, и по неопытности угодил на ужин, к Богу-Творцу.
-Здравствуйте, – говорю я. -Дак, значит вот Вы какой! Совсем не такой, каким Вас привыкли представлять. Если честно признаться, то и представить Вас никто толком не мог! И на иконах Вас не изображали, и в журналах не печатали, всё как-то больше на словах, о Вас вспоминали, помощи просили, и то когда уж припрёт, что невмочь уж будет.
И тут кто-то из-за спины меня по имени и что-то в руки, на подобие наших прайс-листов, и необыкновенным голосом: «Что изволите…» Я поглядел на прайс-лист, предполагая, что там меню блюд. Приглядевшись, увидел: «Брамс: Венгерские танцы. Интермеццо. Рапсодии».
–«Интермеццо». Нет, лучше «Рапсодии». Нет, нет, «Венгерские танцы» тоже ничего, давайте их, – скованно произнёс я. -А может что-нибудь из Вагнера имеется, – увлечённо поинтересовался я. –Ну, например: «Тристан и Изольда. Лоэнгрин или Гибель богов?».
-Имеется. Но, в данный момент пластинка занята. Чайковского не желаете «Франческа да Римини», например…
-Желаю! А позвольте поинтересоваться, и простите за некое любопытство, а кем сейчас прослушивается пластинка Вагнера??
-Ван Гог сейчас прослушивает её. Черпает вдохновение для своих будущих полотен, но вскоре он так увлечётся ими, что отрежет себе ухо.
-Извините, – произнёс я, немного помявшись и стеснительно опустив глаза, - а Гоголя не найдётся, желательно второй том «Мёртвых душ».
-Да, его уже дочитывает Перселл.
-Хорошо, я подожду.
-Но помните, что ровно в 16:32 вам нужно очнуться на послеоперационном столе. И не секундой позже!
И ровно в 16:32 очнувшись, я пытался припомнить, куда делись «Мёртвые души», когда ожили… Но всё без успешно, всё забылось, всё за памятовалось!! И тут мне подумалось, что я сам как ожившая «мёртвая душа».