Где-то в глубине черного неба вспыхивали одна за другой бриллиантовые звезды. Ночной воздух пропитан ледяной прохладой. Причудливые очертания застывших деревьев освещены холодным ярким светом луны. В безжизненной ночной мгле не слышно ни звука – нет признаков жизни, только мертвые тени.
Единственный источник движения – это одинокая фигура человека, освещаемая отблесками луны, склонившегося над чем-то, что полностью поглощено тенью, а потому невидимо.
Человек был занят бальзамированием. «Мне уже приходилось ночью бальзамировать трупы с ранним разложением, при свете свечей очень плохо видны артерии, - размышлял он, - хорошо, что у меня есть фонарик». После этого человек включил фонарик, свет которого осветил гроб с трупом, а также еще очень много трупов и гробов, лежащих и стоящих в пустой комнате.
«Бальзамировать труп в гробу очень непросто, - продолжал размышлять человек, - все время думаешь, как бы что не забрызгать и не испачкать. На столе гораздо удобнее. Хорошо, что этот уже последний». Как только дело было сделано, человек еще раз осмотрел застывшие тела, многие из которых имели и признаки позднего разложения, поправил то, что счел нужным и исчез.
Из глубины ночной мглы раздался протяжный вой. Вой усиливался и умножался с каждой минутой и вскоре, превратившись в страшный рев, перерос в какофонию. В центре этой какофонии кружились в причудливом волшебном танце искореженные и изувеченные жизнью, но «украшенные» тленом смерти трупы.