Двадцать лет тому назад не стало папы.
Но, чем дальше я ухожу от него, тем ближе он мне становится.
Архивы. Какое скучное слово!
Но только, если это не папины архивы!
Записные книжечки. Раскладываю, как пасьянсы. Папины письма. А вот, вырезки из газет. Я помню…
***
***
Из всех тех, кто был свидетелями и участниками этих смешных и грустных событий, я остался один. Уж давно нет следователя по особо важным делам Василия Ивановича Стадника, в декабре 1967 года умер легендарный партизан Сидор Артёмьевич Ковпак, и, наконец, канула в Гулаг Вера Ивановна Гулько – красавица, умница и… мошенница
***
***
Василий Иванович был лучшим следователем Украины!
Жил он в однокомнатной квартире в хрущевке с женой-инвалидом. Зарплата его - сто сорок рублей в месяц. Еще что-то он получал за звание, выслугу лет и проч., но этого категорически не хватало.
Поэтому по вечерам они с женой клеили коробочки, работая надомниками в артели УТОС…
Однажды моего отца вызвал к себе редактор газеты, и сказал:
- Я знаю, что это не Ваша специальность, но сейчас все очеркисты заняты, а оттуда… попросили написать очерк о следаке-важняке. Так что, займитесь. И, пожалуйста, без всяких шуток.
Потом редактор перешел с чиновничьего на человеческий:
- Слушай, Миша! Нужен очерк-урака. Видимо, будут представлять мужика к награде. Так что ты напряги патриотизм…
Ураками назывались сладко-верноподданические статьи о Пленумах и Съездах, о героях, ударниках и верных ленинцах…
И папа пошел знакомиться со Стадником.
О странности Василия Ивановича ходили легенды: он не брал взяток!
Он не подтасовывал факты и не фальсифицировал дела. С ним нельзя было «договориться» Конечно, какому же начальству такое может нравиться. Но Стадника надо было терпеть: он обладал собачьим чутьём, и никто не мог сравниться с ним в сыскном деле. Он находил всё!
Был он тихим, незаметным человеком, ничем не выделяющимся из толпы. Его невозможно было запомнить: у него не было «особых примет»…
Папа никогда до этого не сходился со своими персонажами. Еще бы, он же писал фельетоны! О нерадивых директорах, о взяточниках, о клеветниках. Ну, о ком только можно было.
А тут – положительный герой, да еще какой!
Целый месяц папа наслаждался общением с этим необыкновенным человеком. Стадник умел видеть не глядя, слышать не слушая, запоминать огромные тексты, не уча их…
С такими способностями он мог бы выступать на сцене… Но он был следаком! Это было его увлечением, работой и его искусством.
Когда работа над очерком закончилась, Василий Иванович, прощаясь с папой, ответил ему на вопрос, который папа задал ему под занавес:
- Бывают ли случаи, когда Вы не уверены в виновности того, кого отдаете под суд?
- Да, - сказал Стадник, - есть у меня один такой случай. Я посадил человека за убийство, но он сидит уже 12 лет, и не признается. А я все 12 лет мучаюсь. А вдруг не он! С тех пор я не могу посадить того, кто не признается! Не мо-гу! И не са-жа-ю!
Потом Стадник неожиданно смягчил голос, перешел на шепот, и сказал:
- Миша! Жизнь такая непредсказуемая! Запомни: никогда не признавайся! Всегда есть место для необыкновенного стечения обстоятельств… Я говорю это только своим самым близким друзьям… запомни! Даже если против тебя есть неопровержимые улики – не признавайся. И не верь в ерунду, что суд принимает во внимание... Ни черта он не принимает! Сажает, и дело с концом!
***
***
Вера Ивановна Гулько, – очень красивая женщина, - в свои 43 года не имела ни семьи, ни трудового стажа. В последние дни она имела жуткие боли в пояснице, огромные фингалы под обоими глазами, вывихнутую руку, и два выбитых передних зуба…
Всё это она заслужила на Железнодорожном вокзале возле касс. Вера Ивановна была мошенницей. Она брала деньги («Я вам сделаю билет»), и исчезала. Но! Иногда её находили пассажиры…
Вот и сейчас она после такой неудачной «сделки» лежала в больнице. Её били ногами. Долго. Жестоко. К тем, кого она обманула, присоединились сочувствующие и просто зеваки… В результате Вера Ивановна мочилась кровью, и еле-еле ворочала языком. Кушать она не могла.
Её единственным утешением была оставленная кем-то на тумбочке книга Ковпака «От Путивля до Карпат». Подбитый, но зоркий Верочкин глаз, заметил в этом произведении нечто… Сотрясенный, но острый мозг улавливал и формировал версии, голодный желудок оптимистично урчал, заглушая стоны исходившего кровью мочеточника…
Через месяц Вера Ивановна Гулько, выучив на память все географические названия, все имена людей, встречавшихся на пути Ковпака от Путивля до Карпат, была готова заступить ретроспективно на должность радистки легендарного полководца.
Знакомый фармазон быстро сварганил необходимые документы, и Верочка стала желанным гостем на всех городских собраниях ветеранов, инвалидов, пенсионеров… Её приглашали с воспоминаниями пионеры и студенты, колхозники и ученые. Перед ней гостеприимно открывались двери санаториев ветеранов, бравые генералы подолгу целовали её ручки, а то и ножки…
Но время шло, а ни достойной квартиры, ни заслуженной пенсии Вере Ивановне – радистке самого Ковпака не давали!
Ну, обычную квартиру получить при таких связях было не сложно.
А вот, как же быть с пенсией! На обычную пенсию не разгуляешься! Нужна пенсия союзного значения! И квартира нужна на Печерске! Как у людей… Что ж она, такая заслуженная, будет жить, где попало!
Однажды, находясь в гостинице, Верочка была ограблена! Ужас состоял в том, что украдены были не только деньги и драгоценности, но и… все документы!
Деньги и драгоценности сразу же были уважаемой женщине возвращены перепуганной администрацией гостиницы, а вот с документами пришлось повозиться…
Генерал, который вызвался ей помочь, и сопровождал, ставшую легендарной радистку, неожиданно повез её к своему и её бывшему шефу…
Сидор Артёмьевич встретил свою помощницу радушно. Они глубоко расцеловались, и друг-генерал был отправлен домой…
Оставшись один на один, Ковпак задумался.
Много было у него радисток, помощниц, однополчанок… но должны же их помнить хотя бы руки! Нет, не помнят! Ну, тогда, может быть, помнит…
И Сидор Артёмович повез Веру Ивановну на дачу.
Нет. И он не помнит!
Значит… Значит… Но до чего же хороша, чертовка! Ай-да Верка-пианистка!
Хороша! Сидор Артемьевич, настоящий мужик! Ой! Хороша!
- Хлопцы! – позвонил он однополчанам в Белоруссию, - вот у меня тут моя бывшая радистка сидит. Боевая, можно сказать, подруга. Так вот, обокрали её в гостинице - все документы пропали! Так вы уж без волокиты сделайте ей документы: она ж пенсионерка союзного значения. Давайте, я жду.
На следующий день документ о том, что Вера Ивановна – пенсионерка союзного значения лежал у Ковпака на столе…
Теперь уж Вере Ивановне можно было расслабиться, и заняться воспитанием подрастающего поколения – оно жаждало новых необыкновенных рассказов о легендарном партизане и его радистке…
***
***
Прошло еще несколько лет, и все персонажи нашего рассказа встретились.
Было это накануне 50-летия революции.
Ковпак лежал в больнице. В Феофании. Это была не обыкновенная больница, а ЦКовская. Ковпак лежал в отдельном апартаменте, где было несколько комнат, огромная гостиная с кожаными диванами, такими же креслами, изящными столиками, и хрусталем в сервантах.
Каждое утро безукоризненная санитарка, выправкой больше похожая на офицера госбезопасности… заносила в его номер на подносе бутылочку Коньяка. Армянского.
В это же время, в этой же больнице на операции лежал и мой отец.
Как-то ранним утром, он стоял в коридоре, и глядел на бесконечную толпу шедшую от входа к больничным корпусам. Неожиданно он услышал знакомый голос:
- Как Вам нравится: толпа, как на заводской проходной! А ведь это всё – персонал. Челядь…
Отец повернулся на знакомый и такой крамольный голос, и узнал… Стадник!
Тот самый, о котором совсем недавно писал очерк!
- Какими судьбами? – воскликнул отец
- Пинкертоновскими. Вот, пришел поговорить с Сидором Артёмьевичем. Нет, нет! «Жена Цезаря вне подозрений»! Но хочу выяснить пару вопросов. Может, ответит…
И Василий Иванович рассказал папе о радистке.
Оказывается, получив письмо из Белоруссии о том, что она пенсионерка союзного значения, будучи покровительствуемой самим Сидором Артемьевичем, Вера Ивановна потеряла бдительность, и её понесло!
Теперь она вышла на высший уровень ветеранства, и часто её можно было увидеть в президиумах собраний рядом с сильными мира сего: то рядом с Подгорным, а то и с самим Брежневым!
Но только несчастная не знала, что, на определенной высоте, она автоматически попала в зону интересов КГБ…
КГБ особенно долго не занималось ею: выяснили, что угрозу государственной безопасности она не несет, и передали дело в МВД.
Так она попала в «нежные» руки Стадника.
Стадник раскусил её в одно мгновение! Ведь письмо из Белоруссии не имело никаких приложений: ни свидетельств однополчан, ни копий документов, ни наградных листов…
Надо было только получить «добро» от Сидора Артемьевича.
А у Сидора Артемьевича в те дни была одна задача. Формулировал он её так: «Надо дожить до 50-летия революции»…
А Стадник, получив дело, быстро и точно связал его с загадочным убийством фармазона…
- Ох, и баба! Ох, и баба! – повторял полководец, закатывая глаза, и с трудом разбирая связь между его радисткой и убийством какого-то фармазона.
Так, судьба Верочки Гулько была решена.
Она тихо исчезла…
***
***
С пожелтевшей за сорок лет газетной вырезки смотрит на меня улыбающийся Василий Иванович Стадник. А под очерком – моя фамилия. Фамилия моего папы. И моего сына. И моих внуков…