Глава 30.
На следующий день я попыталась сесть за руль и навестить дочь. Не тут-то было… Сесть-то я села, а вот пристегнуться не было никакой возможности. Сашка потешался, глядя, как я барахтаюсь на сидении, но потом сжалился, позвонил на работу и отвез меня к Ляльке. Половина роддома смотрела, как беременная мамаша навещает свою дочь и новорожденных внуков. Сашка фотографировал нас, Лялька уже пришла в себя и даже училась кормить. Ей никак не удавалось разбудить малышей, пока я не дернула одного из внуков за нос.
-Садистка… - простонала дочь, быстро прилаживая малыша к груди.
-Так и дергай, а то спать будут, вечно голодные.
-Буратины вырастут…
- Ты ж не выросла Буратиной. Корми, Зая, мы поехали восвояси.
-Тут рядом палата свободная, так что жду, мамуля!
На обратном пути я плыла по отделению, как королева, но больше всех был доволен Сашка.
По дороге домой я задумалась о том, как быстро все перевернулось в моей жизни. Неприлично быстро. Еще год назад я была женой другого человека, любила его… А сейчас рядом со мной Сашка. Не суждено мне быть одинокой женщиной, пока, по крайней мере. Даже подозрительно, до чего все хорошо складывается, не верится до сих пор. Шутки шутками, а мне действительно скоро рожать. Мамаша и дочь с колясками. И хорошо, и стыдно отчего-то. Люди будут спрашивать, кто кому кто? «Вот, знаете ли, в синих ползунках – это сынок, а те двое – внуки…» Сашка-младший прыгал от удовольствия, чувствуя, что я о нем думаю.
Дома Сашка-старший ударился в размышления. Пока я отдыхала, он все сидел и курил в пристройке, как раньше. Решив, что после обеда спать вредно, я пошла к нему. Хотелось побыть одним, а больше всего хотелось задать ему один вопрос, не дававший мне покоя.
-О чем задумался, Санюшка?
-О нас, Митюнюшка, о себе. Думал, что бы сейчас со мной было, если б ты не подошла тогда…
-Ты сильный, все равно пробился бы.
-Тогда я был злой и отчаянный, жить не хотелось… Окурки собирал… Снайпер, герой… Не дотянул бы я до зимы – на нож напоролся, самому хотелось закончить эту гадость поскорей. Неужели ты думаешь, что я не понимаю, какой ценой ты заплатила за мои документы? У меня вся душа переворачивается от этого…
-Не той, что ты думаешь… И давай не будем об этом, все уже позади. Ты мне скажи лучше, когда ты меня, ну... В общем, когда, меня, как женщину заметил?
-Когда ты на холме сидела, меня искала. Сидит себе, головой крутит…
-Я серьезно, а ты…
-А серьезно - в ту ночь, когда ты окно распахнула. Так хотелось прыгнуть в это окно…
-Ты очень сильный, Саш, и выдержанный, я даже сердилась на тебя. Давай, если мальчик родится, Сашкой назовем?
-Так ты уже знаешь, что мальчик будет? Откуда ты все знаешь? Расскажешь когда-нибудь?
Пришлось мне рассказать Сашке всю правду. Настало время, я это чувствовала. Я рассказала о том, что узнала от старца. Был нашем роду один человек… В общем, не совсем даже человек. Сатанинское отродье. Он много натворил в своей жизни. Часть его силы перешла ко мне. Я – последняя в этой цепочке, потому, что Верой и молитвами победила. С Майиной помощью, конечно. О своих «подвигах» я тоже рассказала и о том, что теперь буду только помогать людям.
-Героиня ты моя! Забудь ты свое проклятое капиталистическое прошлое! Ты теперь моя жена, поняла? Вот, подожди, восстановлю награды, пройдемся с тобой в праздник. И за что я воевал, Рита? За что мои друзья полегли? Такие мужики… Вот еще одна моя боль. Видишь, у ворот дуб растет? Я хочу к нему рябину подсадить. Чтоб, как в песне было… Станем мы с тобой старенькие, будем смотреть на дуб с рябиной и вспоминать эти денечки. Завтра и посажу! Рожать-то боишься?
Я пожала плечами. Первый раз я задала себе этот вопрос. Нет, мне не страшно было рожать, я знала, что я не одна. В такой команде не пропадешь.
-Ты, давай, все же поосторожней, колдунья моя…
-Знаешь, что, Саш! Если бы я знала, что ты так…
-Обидел? Я же любя. Высоцкий свою жену тоже колдуньей звал. Все, больше не буду.
Такой хороший был этот вечер, что и засыпать не хотелось. Так бы все лежала и разговаривала с Сашкой и думала бы о нас и об Ольге… Соловьи уже надрывались по вечерам. Начинали обычно молодые, неопытные, робко тренькая в зарослях вишни. А потом какой-нибудь бывалый певец выдавал такую трель! Дух захватывало… Ночи были светлые, соловьиные песни звучали почти до рассвета. Сашка-младший очень реагировал на это пение и так поддавал мне ногой под сердце, что я крутилась, как на сковородке.
Костя с Сашкой по очереди оставались со мной, хоть срок еще не подошел, но так было спокойнее и мне и им.
Скоро привезли Ляльку с моими внуками. К этому времени в новом доме была уже полностью отделана одна комната. Там стоял такой удивительный запах дерева, что я попросила перенести туда постель и мы с Сашкой спали там, правда без света, но он был и не нужен. А днем там спали внуки. Лялька все удивлялась, что они так много спят и совсем не плачут, даже гордилась этим. «Подожди, - говорила я ей, еще запоют, напрыгаемся все.»
Наши мужчины уже наделали столько фотографий моих, Лялькиных, а, главное, малышей, что надоели нам со своей вспышкой и мы стали их гонять. По вечерам они смотрели фотографии на компьютере, и по Сашкиному лицу было видно, что он не дождется, когда же там появится его отпрыск.
Рябину он пересадил к дубу и любовался на них, руками гладил.
Однажды, когда мы с Ольгой перепеленали малышей и сидели с ними в новой комнате, он зашел и, улыбаясь, сказал: «Вот это и есть настоящее счастье!».
Глава 31.
Как-то вечером позвонила Майя, сказала, что старец очень плох, и она едет проститься с ним. Я тут же вспомнила его слова о том, что мы еще свидимся, значит, есть надежда на выздоровление. Наутро мы узнали, что он скончался. Первое несовпадение не давало мне покоя. До этого он все говорил верно, жаль, что мне нельзя поехать… Майя не могла надолго оставить детей, поэтому пообещала к вечеру обязательно вернуться.
В то же утро выяснилось, что закончились хлеб и молоко. Дежурным по гарему был Сашка. Он и пошел в ближайший деревенский магазин. Идти туда было всего ничего – пройти до конца улицы, дальше по тропинке через поле, бывшее раньше колхозным. В те времена на нем росла кукуруза в рост человека. Я даже заблудилась там однажды. Сейчас поле пустует, вернее, на нем растут полевые цветы.
Я не стала никому говорить, что уже под утро чувствовала небольшие схватки, но знала, что спешить пока еще некуда. Лялька уже кормила свое пока безымянное потомство. Они с Костей еще не решили, как назвать малышей, вся семья выбирала имена. Мне очень хотелось, чтобы девочка была Настей, Майя настаивала на том, чтобы имена дали в соответствии со святками. Костины родители молчали в робкой надежде, их тоже не хотелось обижать.
Решив не пугать дочь, я ушла к себе. Схватки постепенно усиливались, вместе с ними росла моя тревога. Она появилась неожиданно и сразу подчинила меня себе, заставив двигаться инстинктивно. Я нашла в шкафу рубашку, в которой окуналась в источник и надела ее, а сверху длинное платье, в котором я ходила в церковь. Помолившись, я зашла к Ольге и сказала, что иду прогуляться и встретить Сашу. Потом поцеловала ее и малышей, улыбнулась и помахала им рукой. Перекрестившись у ворот, я вышла на улицу и пошла в сторону поля. Ветки сирени свисали из-за забора, наполняя улицу ароматом. Сколько раз в своей жизни я ходила по этой улице… Видно, как поле впереди переливается разноцветием молодой зелени и цветов. Как только я вышла из улицы в поле, увидела, что со стороны трассы приближается серая, как тень, машина. Пока я шла, машина остановилась, из нее вышли двое мужчин. Взглянув на них мельком, я заметила среди них Семена. То есть, не самого его, а образ. Все во мне напряглось, и окаменело одновременно. До меня донеслось, как один из них сказал:
-Что ж ты, сука, не предупредил, что она беременная…
Я поняла, что вовремя вышла из дома, и быстро свернула с тропинки, что вела к магазину. Теперь я шла по полю, наступая на цветы и оставляя за собой узенький след примятых цветов. Схватки усиливались, я уже наклонялась и придерживала живот руками, но уводила шедшего за мной человека подальше от дома, от Ляльки, внуков и от Сашки, который уже ничем не мог мне помочь. От всех, кого я больше никогда не увижу. Когда нестерпимая боль в животе скрутила меня, я повернулась лицом к тому, кто шел за мной, и посмотрела на него со всей ненавистью, на которую была еще способна. Если бы не боль, я сама бы кинулась на него, и перегрызла горло… В первый момент он даже испугался. Слыхал, видно, про мои способности. По крайней мере, его рука с оружием, дрогнула. Но, такие мастера делают свою работу спокойно. И рука его дрожала недолго. Я стояла перед ним, прикрывая руками живот. Раздался негромкий хлопок, совсем не похожий на выстрел, хотя я никогда не слышала выстрелов. От удара я упала на спину. Еще один хлопок – и небо надо мной исчезло. Была кромешная тьма и боль. В этой тьме откуда-то появилась Майя и стала давить мне живот, приговаривая, «Ну, Рита, давай, милая, еще…». Она то появлялась в темноте, то пропадала, странно, что я уже не видела небо, но еще видела ее глаза, мучавшие меня, заставлявшие что-то делать… В горле у меня что-то булькало, мешая дышать. Я больше не могла это терпеть, но тут раздался какой-то громкий звук, похожий на крик, и все исчезло.
Я опять увидела кусочек света и Старца, протягивавшего ко мне руку. Мы все-таки свиделись.
ЭПИЛОГ
Риту спасти не удалось, но Саньку-младшего она успела родить каким-то чудом. Я и побежал-то на его крик. А увидел Риту, лежавшую среди цветов, забрызганных ее кровью, и ребенка, копошившегося в подоле длинного платья. Сорочка на ней была та самая, пропитанная водой из источника, может, и она помогла Рите родить… Но не спасла. Видно, Рита знала, куда идет, раз оделась так.
Не успел я. Не сберег свое счастье.
Саньку я беру спать к себе на Ритино место. Когда он рядом, не так невыносимо больно. Хотя, у меня теперь сын, две дочери, да еще внуки. Будем выбираться потихоньку. Рита снится мне очень редко, хотя я все время думаю о ней. Когда Санька-младший улыбается мне ее улыбкой, стискиваю зубы, как Оля, и терплю
Олюшка повзрослела и очень похорошела, стала похожа на Мадонну. Она кормит двоих детей и брата. Ни разу не видел, чтобы она плакала, кроме самого первого дня. Ходит, стиснув зубы, и занимается детьми, чтобы молоко не пропало и хватило на всех. Костины родители помогают ей. Кстати, девочку назвали Майей, Оля так решила, а мальчика – Андреем.
Семена я нашел быстро, я давно пас его. «Занял заднее место» в его машине. Там-то мы и побеседовали. Хоть и сибиряк, а струхнул, быстро рассказал, что за Ашотом стояли очень не простые люди, которым не понравилась неожиданная смерть казначея. Семен сдал Риту сразу, все выложил, за себя испугался.
Я снял этого гада. Не сразу, выждал момент и снял. Месть – холодное мужское блюдо. Вот только Рита после этого перестала сниться совсем.