Моя шестидневная война

       
       Заведующий кафедрой принял меня в клиническую ординатуру после окончания официального срока поступления, с условием, что займусь исследованием больных после резекции желудка, вернее,  ослоненияями Мой будущий руководитель был сторонником,  одной  из  многих  методик, этой операции. После его операций больные чувствовали себя хорошо. Профессор был великолепным хирургом, работал без лишних движений пальцев, как будто медленно. Так работают истинные мастера независимо от профессии. После более года работы, успел собрать обширную литературу, обработать сотни историй болезни, осмотреть десятки оперированных больных. Были сделаны сообщения на проблемных конференциях, опубликовано несколько статей. Профессор советовал начать оформление диссертации. Меня смущало, что результаты работы не соответствовали нашим ожиданиям. Своими сомнениями поделился с руководителем, человеком не только добрым, но и мудрым. Он успокоил меня. В кандидатской диссертации не обязательно делать открытия или описывать новые методики, надо показать, что соискатель способен к серьезной научной работе. Если твоя работа не привела к положительному результату, сумей обосновать полученный. Он посоветовал мне хорошо подумать и самому решить. Кафедра занималась неотложной хирургией и травматологией, из двух лет ординатуры более года прошли на хирургии, по плану надо было переходить на травматологию. По дороге домой, в общежитие, на двух автобусах с Васильевского острова на Охту, времени подумать хватало. Моста Алесандра Невского еще не было, автобус шел через Суворовский проспект на Охтинский мост. Мои выводы отвергали бытующие в то время установки. Несерьезно, с моим малым опытом работы хирургом, выступать против общепринятых показаний к операции. Решил оставить пока эту тему.

       2

       Общежитие, массивное темно-серое здание, на правом берегу Невы, напротив Александро-Невской лавры рядом со строящимся тогда мостом Александра Невского. Мост был на стадии завершения, сводились воедино цементные литые блоки, находящиеся на понтонах, несколько мощных буксиров перемещали их в нужном направлении. Руководил этой сложной операцией не то Исаак Борисович, не то Борис Исаакович, который мастерски ругался матом в мегафон, отвечающие, обычно, обходились без мата. Мост открыли после испытаний, на Октябрьские праздники 1965 года, мы одними из первых прошли на левый берег. Мост стоит прочно, видать, начальник был специалистом не только по мату. В этом же году между Железнодорожным и новым мостом сел ночью самолет, настоящий большой самолет качался на воде. Напротив нашего общежития через подъезд к мосту, были курсы для старших морских офицеров, через дырку в заборе они приходили к нам в столовую, заодно приглядывали временных подруг. Некоторые коллеги охотно шли на сближение с комсоставом. Не всегда любовные забавы кончались весело, одну даму офицеры подбросили голой к подъезду общежития, подстелив под нее старый бушлат. В те еще не так далекие времена, здесь была окраина, не далеко была деревня с частными домами, колодцами, коровами и козами. Любители парного молока ходили туда с бидонами. По берегу Невы за нашим зданием, стояло большое здание Метеорологического института, а за ним поля капусты. Дальше была железнодорожная насыпь, за забором стояли вагоны. Летними ночами мы ходили на эту насыпь, к забору, стояла тихая очередь, первый упирался в забор, у всех в руках были стеклянные банки, чайники, бидоны. Мы приходили с казенным графином. Из-за забора слышался требовательный голос
       Рупь
       Емкось давай
       Следущий
На вопрос
       Что сегодня продаешь?
Ответ был постоянный
       Коняк
Если кто-то выражал сомнение
       Не хошь, не бери, людям не мешай
       Мамой килянусь, коняк, на бочке написано.
С полной тарой шли на берег Невы, к толстым бревнам. На курсы усовершенствования приезжали врачи из всех республик. Многие приезжают отдохнуть от тяжелых будней, семейных проблем, расслабиться. Были, конечно, которые усердно учились, это, в основном те, кому за пятьдесят. Активны и откровенны в своих желаниях кавказцы, обманчиво скромны азиаты, доктора из российской глубинки быстро находят дорогу к ближайшему гастроному. В первые дни, пока были деньги, привезенные из дому, гуляли громко, весело, пили водку досыта, через неделю становилось спокойней, обходились песнями под гитару. Драки были очень редки. По вечерам в холл, к телевизору выходили дамы в завлекательных нарядах, чинно рассаживались по диванам. Ночью диваны разворачивались сидением к стене и создавалось пространство интима. Случались шумные разборки у наспех возникших пар. Если вахтершам не удавалось успокоить возбужденных докторов, приглашали постоянных постояльцев, ординаторов и аспирантов, мы приходили не в одиночку.

       3

       Была моя очередь закупать продукты на ужин и на завтрак, с соседом по комнате соблюдали порядок, каждый через день был добытчиком. Сосед, Игорь, аспирант Нейрохирургического института, работал над диссертацией о разрывах плечевого сплетения. Успел послужить в армии, поработать в Мурманске, жениться и развестись. У него был семилетний сын. Мы жили дружно. Купил хлеб и колбасу и взял «Зубровку». Жидкость была зеленоватого цвета, от веточки внутри бутылки. Напиток имел полынный вкус, но был дешевле водки. На наклейке, в углу, была голова быка, который был зубром. За ужином обсуждали сложившуюся у меня ситуацию. В дверь не настойчиво постучали, и вошел Виктор Гелис, сосед по коридору, тоже нейрохирург,с лабораторной колбой. Ручка сделана из сплетенной проволоки. Из колбы с черным кофе идет пар. Виктор говорит, что ходить в гости с пустыми руками неприлично. На стол с едой и остатками «Зубровки» как бы и не смотрит. Вежливо интересуется не ли у нас кусочка хлеба, у него кончился, а магазины уже закрыты. Приглашаем его к столу.
       Хорошо, когда имеешь зажиточных соседей
Он выпил остатки зеленной жидкости и стал активно есть. Гелис старший из нас, ему под сорок. Высокий, чернявый, лицо интеллигентное, очки в массивной оправе. Из семьи ученых, хорошо воспитан, он мог долго и красиво говорить. В девятнадцать лет женился на учительнице, кубанской казачке, из жидовствующих, она была очень религиозна. Соблюдала заветы. Постилась с Судный день, не употребляла свинину, не ела квасного на Песах. Рассказывая о своей семейной жизни, Гелис спрашивал:
       Скажи, как мне настоящему еврею, такое пережить?
Они развелись, и он уехал из Краснодарского края в Ленинград и поступил в аспирантуру. К Виктору приезжала семнадцатилетняя дочь, они гуляли по городу, ходили музеи и театры. Его часто называли Аспирантом Гелисом, кличка прилипла после курьезного происшествия. Директором института был солидный ученый со связями с властью. Ему удалось приобрести заграничное оборудование, которым он очень гордился и показывал иностранным делегациям. Приехали вежливые японцы, директор повел их по институту с указкой в руке Делегация вошла в рентгеновский кабинет, там случайно находился Гелис, выйти он не решился, встал у дверей. Директор указал указкой и четко произнес,--Сименс,--и японцы вежливо закивали, умело изображая восторг. Директор остановился у следующего аппарата, поднял указку,--Филипс,-- реакция гостей соответствующая. Подходя к двери, он увидел Виктора, поднял указку и произнес,-- аспирант Гелис. Японцы дружно закивали. На каком-то концерте он познакомился со студенткой мединститута, со славянской внешностью, Наташей. Во время застолья, она употребила к месту несколько слов по еврейски.
       От куда? -- Удивился я
       Из дому. Я из Белоруссии.
Давно нет Гелиса, который с Наташей уехал на Дальний Восток заведовать отделением. У них родились два сына. Нет и Игоря Лобаева, он стал старшим научным сотрудником, женился на очень милой и доброй женщине, родственнице Василия Аксенова. Не долго пожил спокойной, устроенной жизнью. Игорь и Виктор умерли от рака толстого кишечника в середине восьмидесятых. Но мы об этом не знаем. Аспирант Гелис доел наш завтрак, мы угостились кофе. Он быстро уловил суть разговора, вспомнил о приятеле из Краснодарского края, которого пригласили на ассистентское место в мединститут, ему необходимо представить научную работу.
       Зачем добру пропадать, помоги хорошему человеку.
Вскоре Гелис привел своего приятеля, скромного, молчаливого человека. Он поздоровался и поставил на стол коньяк. Виктор сказал, что они хотят ознакомиться с материалом, забрали папки и вернулись часа через два. Доктору работа понравилась, он спросил, сколько она стоит. Выручил Виктор:
       Десять бутылок коньяка
Гость принес коньяк и много продуктов. За стол с нами не сел, казалось, что он боялся, вдруг я передумаю. Несколько раз пожал мне руку и обещал прислать посылку. Ящик с вяленой рыбой, сухофруктами и самогонкой в грелке пришел на имя Виктора. Все приятности, связанные с работой о резекции желудка, быстро забылись. В травматологии было много работы, частые дежурства и операции. Больные лежали в коридорах. Особенно удручающее впечатление оставалось от беспомощных и не ухоженных пожилых больных с переломом шейки бедра. В палатах стоял запах вокзального туалета. Вместо санитарок работали «декабристки», приговоренные принудительному труду пьяницы, наркоманки, проститутки или хулиганки. Некоторые из них относились к пожилым больным с сочувствием и честно исполняли свои обязанности. Оперировали этих больных редко, после длительного вытяжения, хорошие результаты были не часты. Дежурства были очень утомительными, домой уходили после полного рабочего дня в три-четыре часа. На утренних конференциях обсуждали поступивших больных, результаты лечения. Много неблагоприятных результатов было у больных с переломами лодыжек, заведующий предложил заняться этой проблемой. Через месяца два понял, что отдаленные результаты можно изучать только имея хороший архив, который был в Институте травматологии. С письмом заведующего кафедрой отправился к заместителю директора по научной работе Института профессору Вайнштейну, известному травматологу страны, в письме была просьба о научном руководстве. Владимир Григорьевич работал в Институте с начала тридцатых годов, было ему за семьдесят. Полный, седой, но волосы густые, пострижены под-ежик. На старческом лице выделялись василькового цвета молодые глаза. Говорили. что он из выкрестов. Профессор принял меня приветливо и благожелательно. Внимательно слушал, одобрил тему, составил план работы, оформил разрешение для работы в архиве и сказал:
       Придете ко мне через месяц с результатами
Травматологический институт известное и уважаемое научно-исследовательское учреждение со своими правилами и традициями, построено еще до революции. Сотрудники одеты в чистые и глаженые халаты. Больных в коридорах нет. В палатах нет запаха мочи. Соблюдается субординация. Клинические ординаторы и аспиранты участвуют в обходах, ассистируют на операциях, дежурят, посещают семинары и конференции. Много именитых специалистов. В архиве можно получить истории болезни со дня основания института, сохранены результаты повторных осмотров, леченных больных. Много времени я проводил в рентгеновском кабинете, которым заведовал Зинод Борисович, мужчина средних лет активный и жизнерадостный, великолепный знаток болезней кости. Он был страстный охотник и любил рассказывать о своих удачах. В конце рабочего дня к нему приходил доктор Ли, они запирались в кабинете заведующего, на меня внимания не обращали. Иногда, когда не хватало выпитого, меня, как самого молодого, отправляли в магазин, и тогда брали меня третьим. С остальными сотрудниками встречался во время дежурств, операций, конференций, все вежливо здоровались, беседовали. Диктор Ли был большой проказник, пять лет тому он увлек молодую ординаторшу, высокую и русоволосую. Результатом увлечения стала беременность, под воздействием женской части коллектива ему пришлось оформить их отношения. Супружество быстро надоело доктору, и он решил развестись. Когда я пришел в институт, молодая разведенка не скрывала свои страдания и чувство не заслуженной обиды. Доктор Ли, наоборот, был весел, и никаких признаков угрызения совести не показывал. Он был хорошим специалистом и общительным человеком. Все сложности отношений бывших супругов живо обсуждались. До окончания ординатуры оставалось менее полугода. Мне надо было успеть собрать материалы в Институте травматологии и закончить анатомическое исследовании в Институте усовершенствования врачей. Надо было торопиться.

       4

       Чем ближе конец ординатуры, тем быстрее бежало время. К октябрю все исследования в институтах были закончены, оставалось оформление, занятие требующее времени и терпения. Игорь к этому времени защитил диссертацию и помогал, чем мог. Настало время позаботиться о месте работы. Мне подсказали, что Сашенька, которая окончила ординатуру на кафедре организации здравоохранения, стала главврачом Сивирской больницы. По телефону она сказала, что нужен заведующий отделением и что жильем обеспечат Была середина октября, но рано выпавший снег, остался на зиму. Сивирская показалась мне тихим, белым царством. Больница была в деревянном строении прошлого века, очень ветхом. Саша показала хирургию, полы были горбатыми в палатах и коридорах, в операционной лампа держалась на цепях. Заметив мое настроение, Сашенька сказала:
       Не нравится тебе у нас, поехали в Вырицу, у них хирургия недавно построе
       на. Позвоню Марковичу, он будет нас ждать.
На сильно потрепанном ЗИМе быстро доехали до Вырицы. Николай Маркович встретил нас радушно, он был слегка пьян. Пригласил нас в кабинет, позвал старшую сестру и попросил угостить гостей. Мы пошли знакомиться с хирургией. Маркович был хром, но ходил быстро. Корпуса больницы располагались в сосновом лесу, родильное отделение и терапия были деревянными, хирургия была в кирпичном доме, без следов ветхости. В отделени было чисто, больных в коридоре не было. Палаты светлые, просторные. Операционная в хорошем состоянии. Осмотрел санузлы, кухню. Маркович терпеливо отвечал на мои вопросы, сам тоже спрашивал. Зашли в ординаторскую, угловую комнату, у стены стояли два медицинских шкафа, закутанные простынями. Хирурги встали и представились. По дороге в кабинет мы договорились, что послезавтра выхожу на работу и попросил позаботиться о жилье. Сашу развлекала Серафима, жена Марковича, лаборантка, во время коротких запоев мужа успешно его заменяла. Женщины пили чай с пряниками. Пахло жареной картошкой. Подкрашенная жидкость ждала мужчин. Саша отвезла меня на вокзал, дорога до Витебского вокзала заняла сорок пять минут. В первый день работы, после обхода больных, зашли в ординаторскую. Мне было интересно, что хранят в завернутых простынями шкафах, На шкафах и внутри стояли пустые бутылки из-под «Московской» Настойчиво попросил хирургов не употреблять на работе спиртное и пообещал, что с пьющим доктором вместе работать не буду, одному из нас придется уйти. В отделени работало три хирурга, один предпенсионного возраста, из семьи священника, часто употреблял старославянские слова и выражения, перед операцией скороговоркой читал «Отче наш». Он прошел войну, плен, сталинские лагеря. Никогда не говорил о политике, если кто-то заводил подобный разговор, сразу выходил. Каждый день Александр Павлович выпивал «маленькую» водки и был убежден ее пользе.
       Водка,-- говорил он,-- она в любое время хороша. Зимой согреет, а летом настроение подымет
На возражение, что летом и так жарко
       А Вы попробуйте в теньке, с хорошей закуской.
Александр Павлович был добрым и порядочным человеком. Маркович попро
сил его найти мне приличную квартиру, несколько дней после работы, он обходил своих знакомых рядом с больницей. Договорился с пожилой парой, Дусей и Петрушей, бывшими псковскими крестьянами, бежавшими от коллективизации в Ленинград. Не забыл и о харчах и стирке белья. Второй, Виктор Валентинович, средних лет, все пьяницы поселка, приходили к нему на работу, за рублем. Виктор Валентинович был безотказным, благородным человеком, погиб, как герой, спасая тонущего юношу на Черном море, во время отпуска. Третий хирург работал первый год, принимал в поликлинике и дежурил, его звали Валентином Викторовичем. В отличии от старших коллег, был абсолютным трезвенником, увлекался только охотой. Всех их уже нет, со всеми у меня были хорошие товарищеские отношения. Виктор Валентинович с женой организавали регистрацию нашего с женой брака в поселковом совете, вечером, и были свидетелями
       
       Вырица дачный поселок, место очаровательной красоты и летом и зимой. Речка Оридеж, огибает поселок, извилистая и спокойная, украшена лесистыми берегами. В заводи, рядом с ГЭС, летом вода чистая и прохладная. Зимой сосны покрываются снежными шапками, ночью при полной луне поляны окутаны голубым светом. Ко мне приезжало много гостей, Игорь любил проводить здесь выходные, приятели приезжали с женами и подругами, часто бывал однокашник Мурат, геолог из Якутска. Он поступил в аспирантуру, но жилья не имел и мыкался, ночуя у родственников. Дуня обильно готовила, Петруня исправно ходил в магазин. Несколько раз в неделю приходилось ездить в Ленинград, оформлять диссертацию, встречаться с научными руководителями. С Муратом мы учились вместе с третьего класса, в не большом городке в Латвии. В городе была одна школа, один парк и одна танцплощадка. Только озер было три. Запросто ходили в гости. Мама Мурата, была черкешенкой, угощала чатлыпшем и чебуреками. Взросление в не большом городе имеет свои особенности, здесь дружба носит почти родственный характер,, провинциальность и наивность сохраняются долго Поступил больной с острым холециститом с не русской фамилией, оказался румыном из Закарпатья .Перед выпиской он зашел ко мне в костюме с галстуком, выглядел деловым человеком. Бутылка дорогого коньяка, как благодарность за лечение, уже была в моде. Надо было и поговорить, спросил, чем он занимается. Оказалось, работает председателем жилищно-строительных кооперативов, намерен строить в Вырице четырехэтажный дом в красивом месте, рядом с вокзалом. Он не отказался помочь Мурату. Не быстро, но дом построили.
       В конце !966 года отнес готовую работу профессору Вайнштейну, прочитав подправив некоторые места, вернул и сказал:
       Вы сделали качественную работу. Идите к ученому секретарю, она назна
       чит дату предзащиты
Предзащиту назначили на 5 июня 1967 года. После трех лет напряженной работы почувствовал себя свободным. Занялся личными делами, съездил во Фрунзе, познакомился с родителями невесты. Работа в отделении оживилась, тяжелые травмы не отправляли в Ленинград, лечили на месте. Вырицкие цыгане часто устраивали жестокие разборки между семьями, особенно, в престольные праздники. Дрались оглоблями, ножами, топорами. Случаи убийств были не редки, в милицию никто из цыган не обращался. Суд вершил цыганский барон из Сиверской. Бывал он и у меня, благообразный старик, аккуратно и красиво одетый, говорил тихо. Если он приговаривал к смерти, человек был обречен. Мог обязать убийцу содержать семью убитого. Слово его было законом. Поступали переломы костей, особенно зимой, после падений лыжников. За месяц до предзащиты, вместе с Игорем все проверили, съездил к Владимиру Григорьевичу показал слайды, графики, рисунки, отредактировали доклад.
Все сложил в отдельную папку. В день предзащиты выехал пораньше, в два часа сидел у дверей конференц-зала и ждал вызова. Немного волновался, хотя опыт выступлений на научных конференциях у меня был. Пригласили пораньше. Председательствовала директор института Варвара Семеновна Балакина, рядом с ней сидел Владимир Григорьевич. Они приветливо поздоровались и предложили сесть в первом ряду. Профессор Вайнштейн сообщил мои паспортные данные, трудовую биографию, назвал тему работы, опубликованные статьи, выступления на научных конференциях, и пригласил на трибуну для доклада. В начале не различал лиц сотрудников, успокоившись, стал рассказывать аспиранту из Кишинева, он согласно кивал, по ходу выступления показывал слайды, графики. Зал был продолговатый, без амфитеатра. У стен сидели профессора и старшие научные сотрудники, заведующие отделениями. Врачи, младшие научные сотрудники, клинические ординаторы и аспиранты занимали ряды стульев в середине зала. У дальней стены расположились доктор Ли и рентгенолог, они разговаривали между собой. Передние ряды заняли дамы, в центре сидела бывшая жена доктора Ли. После доклада, Владимир Григорьевич предложил задавать вопросы по теме диссертации. Первый вопрос задала Варвара Семеновна. Я хотел ответить, но она меня остановила
       Запишите все вопросы, затем будете отвечать.
Зал ожил и зашумел, бывшая жена задала два вопроса, не имеющих отношения к теме диссертации, ее соседки вставали по очереди. Три вопроса, с листа, прочитал Зот Кириянович, интеллигентного вида старший научный сотрудник, все по теме Трибуна была развернута в левую сторону, поднимая голову видел профессора Юсевича, седенького и сухого старичка, выкреста, смотрящего на взволнованных сотрудников растерянно. Рядом с ним, профессор Воронцов, моложавый, из военных, сохранял полное безразличие. Крик профессора Берингера, заведующего отделом консервации тканей, был громче шума в зале.
       Товарищи! Коллеги! Остановитесь. Вы позорите наш институт. Варвара
       Семеновна прекратите это безобразие.
Стало тихо. Вопросов, которые успел записать, было 39. Я спросил, можно ли
отвечать на вопросы.
       Не надо отвечать, как всегда тихо, сказал Владимир Григорьевич.
       Подождите, пожалуйста, в холле.
 Обескураженный, прохаживался по холлу, произошедшее было для меня полной неожиданностью. Двери вскоре открылись, и сотрудники прошли, не глядя на меня, Последними вышли Директор и Владимир Григорьевич.
       Идемте,- сказал он
Мы спускались вниз по лестнице, они спереди. У дверей своего кабинета Варвара Семеновна, повернулась ко мне:
       До свидания, желаю успеха.
Мы продолжили путь вниз, в цокольный этаж, к кабинету Владимира Григорьевича. Усадив меня, сел в свое кресло. Минут десять сидели молча, потом сказал:
       Это не русские. Это христопродавцы. А Вы не волнуйтесь, все будет
       хорошо.
Пригласив по телефону профессора Медведеву Наину Ивановну и ученого секретаря, передал мою папку Наине Ивановне, попросил ее прочитать и дать отзыв, а секретаря оформить предзащиту сегодняшним числом.
       Можете идти отдыхать, -сказал он мне,- обязательно выпейте водки.
       И забудьте.
Выйдя из института, почувствовал сильную головную боль. Было около пяти. Пошел через Неву к Невскому, дошел до Литейного, сел на трамвай, но проехал Витебский вокзал, пришлось возвращаться. Из электрички вышел на одну остановку раньше и пошел через лес. Смеркалось, лес успокоительно шумел кронами сосен. Домой пришел после восьми. Меня ждал Игорь, приехавший поздравить с успешной предзащитой.
       В порядке?
       Да, не соврал я. Зови Петруню.
       А я с собой привез.
Дуся встретила укором:
       Что это Вы, Яковлевич, в городе загулялись, мы уже трево
       житья стали, не случилось ли чего. Игорь Алексеевич, почитай, часа
два, как ждет. Мясо в духовке сохнет. Пошла я чай ставить, а вы
       садитесь к столу.
Утром встал в шесть, тщательно почистил зубы, Дуся заварила крепкого чаю. В отделении осмотрел оперированных, зашел в ординаторскую посмотреть истории поступивших за сутки, включил репродуктор, ругали израильских агрессоров, но более зло, чем обычно. Прислушался. Вчера утром плохой Израиль разгромил хороших друзей России, арабов. Зря вчера не послушал радио утром. Через полгода успешно защитил диссертацию. Предложили дополнить работу, и подать для защиты докторской. Но мне больше ничего защищать не хотелось
       .
       Сентябрь2007. Хайфа