рассказ
Музыкант согласно кивнул головой на вопрос Соны, и она в третий раз принесла чай. Начинало темнеть, надо было собираться. Аккуратно поднимая фигурный стакан «армуды» с чаем за широкие края подушечками пальцев, Музыкант дул на обжигающую жидкость, перекатывая языком сухой кусочек сахара во рту. Акиф уже оделся в робу защитного цвета и собирал в углу свою «старуху» - винтовку Мосина времен японской кампании с подрезанным стволом. У него с патронами было все в порядке, а Музыканту для своего хитрого ружьеца пришлось клянчить патроны в воинской части, расположенной подальше от Баладжар, чтобы не возникло никаких подозрений. Патроны были отполированными и казались хромированными. «Молодые отпидарасили нам на дембель», - пояснил служивый Музыканту на его немой вопрос. Проверка прошла нормально: Музыкант зарядил патрон калибра 7,62 в свое ружье с загнанным внутрь стволом автомата и бабахнул в мешок с песком.
Когда он «разрабатывал» московских демократов, один старый бородатый еврей, совершенно не похожий на еврея, рассказал, хвастаясь, как он в свое время изготавливал нарезное оружие из обычного гладкоствольного шестнадцатого калибра: для этого достаточно было загнать в ствол ружья вкладыш от авиационного пулемета. Музыкант достал где-то за бутылку старую проржавевшую одностволку, но вкладыш от пулемета искать не стал, чтобы не связываться с винтовочными патронами, а попробовал вогнать ствол от обычного «калашникова», и у него получилось. Знакомый слесарь переделал казенную часть, а после первого выстрела автоматный ствол, разжавшись, перестал «люфтить», и оружие стало единым целым, превратившись в нарезное, но сохранив прежний вид гладкоствольного. Стрелял этот гибрид одиночными, после каждого выстрела нужно было «переламывать» его и заряжать новый патрон, но автоматный калибр покрывал все недостатки с лихвой. Музыкант сначала хотел подрезать покороче ствол и приклад, превратив «машинку» в обрез, но передумал, представив, насколько она потеряет в качестве после такой кастрации, и ограничился подрезкой ружейного ствола по длине автоматного.
Допив чай, Музыкант пошел переодеваться. Разоблачившись до трусов, он вытащил из полиэтиленового пакета рабочий костюм цвета «хаки» и медленно надел его, тщательно застегивая каждую пуговицу. Новый костюм топорщился в ненужных местах, но был свободным и нигде не давил. Пару раз присев и согнувшись в поясе, касаясь кончиками пальцев пола, Музыкант удовлетворенно хмыкнул и достал из пакета пистолет. Старый потертый «люгер» был «люгером» только по названию, выбитому на его корпусе, повторявшем мельчайшие детали «парабеллума». Американская поделка была изготовлена на какой-нибудь паршивой фабрике, но имела преимущество, существенное для Музыканта: ее калибр был 22-й, под стандартный патрон «Long Rifle» или, говоря по-русски, калибр 5,6 – «мелкашка», а не 9mm Par, как у настоящего «парабеллума», так что с патронами к пистолету было все нормально.
Проходя из кухни в зал, Сона бросила взгляд на Музыканта, держащего в руках пистолет, и отвернулась. «Хорошая жена у Акифа, - подумал Музыкант. - Лишних вопросов не задает, не в свои дела не лезет. Настоящая мусульманская жена».
Пистолет Музыкант обычно таскал за поясом брюк сзади, но сейчас штаны на нем были настолько широки в поясе, что там, наверное, не удержался бы и гранатомет. Положив пистолет в правый карман брюк, он сделал несколько шагов по комнате и неудовлетворенно проворчал что-то. Переместив оружие в нагрудный карман, Музыкант похлопал ладонью по груди, шепотом выругался, вытащил пистолет из кармана и бросил его обратно в полиэтиленовый пакет.
С Акифом он познакомился, когда возил в Нахичевань эмиссара из Москвы, пользующегося крышей правозащитной организации, а на самом деле работающего на западногерманскую разведку. Молчаливый азербайджанец, обеспечивавший охрану, Музыканту понравился. Еще несколько раз они встречались на митингах националистической партии «Милли гуртулуш», и однажды Акиф односложно сообщил, что знает способ заработать большие деньги. Музыкант выдержал паузу в три дня и только тогда обнаружил заинтересованность в возможности разбогатеть.
- Ну, что ты там придумал? - спросил он Акифа без предисловий, но тот сразу понял, о чем речь.
- Бензин, - коротко ответил он и добавил: - Много бензина.
Музыкант уселся поудобнее и приготовился слушать. Через пять минут Акиф замолчал. Молчал и Музыкант, нервно отстукивая пальцами какой-то ритм на полированной поверхности стола. Дело казалось невероятным: «левые» штуцера на бензопроводе в районе свалки и десять бензовозов каждый день (вернее каждую ночь) - такое и во сне не приснится.
- Не верится мне что-то, - сказал он, одной рукой по-прежнему отстукивая ритм, а другой потирая лоб. - Такими объемами невозможно ворочать незаметно. Их давно «хлопнули» бы.
- Раньше эти краны у армян были, - пояснил Акиф. - Они их сделали, когда еще трубу вели, а теперь, когда армян выгнали, они краны азербайджанцам продали.
- И кто теперь заведует этой точкой?
- Эльдар командует - достойный человек.
Музыкант усмехнулся: Акиф, очевидно, в слово «достойный» вкладывает какой-то свой особый смысл, непонятный Музыканту.
- Откуда ты его знаешь?
- Живет рядом.
«У такого денег не хватит, наверное – «пастух» какой-нибудь», - подумал Музыкант, но Акифу не сказал об этом.
- Посмотреть надо.
- Поехали ко мне, я рядом со свалкой живу, - не долго думая, отозвался Акиф, и Музыкант в тот же вечер оказался у него дома, где и познакомился с его женой и четырьмя детьми.
Квартира была трехкомнатная и пустая. Диван, платяной шкаф и две кровати составляли практически все ее убранство. Маленькие дети стали с интересом разглядывать гостя, а Музыкант пожалел, что не догадался прихватить что-нибудь из сладостей. Да что там сладостей, он даже не поинтересовался, есть ли дети у Акифа.
Просидев весь вечер у окна, Музыкант отметил для себя много интересного. Бензовозы действительно скрывались и начинали работу с наступлением темноты. До трех часов ночи их проехало на свалку и обратно ровно двенадцать штук. Возможно, бензовозов было меньше, и они делали по нескольку рейсов, но это ничего не меняло. Музыкант подсчитал количество бензина, вывезенного «со свалки» таким наглым образом, и присвистнул: здесь пахнет деньгами, и немалыми.
Три дня ушло на то, чтобы установить количество бензовозов, участвующих в деле: их было четыре. Сидя в кафе на выезде из поселка и записывая номера машин, Музыкант обнаружил сопровождение - УАЗ защитного цвета с четырьмя мужиками внутри. Сопровождение было нерегулярным: УАЗ не мог поспеть за всеми машинами, а других «спутников» у бензовозов не было. Музыкант попробовал, было, разобраться в алгоритме движений охраны, но ему не удалось сделать это сразу, а в полночь даже придорожное кафе закрывалось. Здесь не было комендантского часа, как в Баку, но милицейские патрули курсировали довольно плотно с наступлением темноты, так что пришлось опять сматываться на квартиру Акифа.
Свалка в дневное время охранялась одиноко маячившим пастухом, чья куцая отара численностью в четыре овцы неспешно подъедала пожухлую июньскую траву вокруг сваленных в кучу старых газовых плит и прочей дребедени. Искусственно насыпанная куча земли, поросшая чахлой растительностью, закрывала место заправки от посторонних взглядов из окон домов. Свалкой никто не пользовался, сюда ничего не свозили и не сваливали никакой мусор - это была мертвая свалка, неизвестно зачем появившаяся в этом глухом месте. Возможно, она специально была создана, чтобы выполнять те функции, которые она выполняет сегодня, привлекая пристальное внимание Музыканта.
Первый свой выход на место заправки бензовозов Музыкант с Акифом совершили глубокой ночью, когда машины, заправившись, благополучно удалились. Найти хорошо припрятанные штуцера в полной темноте оказалось нелегким делом. Пришлось исследовать каждый сантиметр площадки, испещренной колесами большегрузных махин, прежде чем обнаружились источники горючего. Полудюймовые штуцера были снабжены обычными вентилями, прикрыты сверху алюминиевыми кастрюлями и засыпаны песком. Оставив все, как есть, и тщательно убрав все следы своего пребывания, Музыкант дал команду к отходу. Акиф, спрятав свою винтовку с подрезанным стволом под старый затертый плащ, надетый на голое тело, несмотря на сильную жару, покинул свой пост возле кучи насыпанной земли и присоединился к Музыканту. В полной темноте они благополучно дошли до дома Акифа, сделав огромный круг из предосторожности.
- Почему ты сам не занялся этим делом? - спросил Музыкант Акифа по дороге домой. - Тебе все известно, дело простое...
- Для такого дела умные люди нужны, а вокруг меня одни деревенские дураки, как и я, - усмехнулся тот и добавил: - А привлекать кого-то из своих боевиков я не хочу: им терять нечего, могут проболтаться, а я живу здесь, рядом. За семью боюсь.
- А мне почему доверяешь? - поинтересовался Музыкант.
- Давно смотрю на тебя, видел в Нахичевани, когда мы под обстрел попали. Ты - достойный человек.
На разработку операции ушли два дня. Музыкант решил изготовить письмо с предложением к владельцам поделиться определенной суммой денег и подложить его рядом со штуцером. О своем согласии пойти на переговоры они должны были сообщить, нарисовав на стене строительного вагончика, просматриваемого из многих домов, в том числе из дома Акифа, пятиконечную звезду в круге.
Когда Музыкант назвал сумму в сто тысяч рублей, Акиф попробовал воспротивиться.
- Сто - мало, - заявил он. - Они миллионы зарабатывают.
- Если мы потребуем больше, они просто ничего не дадут, а нас постараются убрать за такие деньги, - не согласился Музыкант. - Сумма в сто тысяч как раз такая, чтобы они подумали о том, что легче откупиться, чем начинать войну. Если они проигнорируют наши требования, то мы воздействуем на них другими средствами, а в письме предупредим об этом заранее.
- А что мы им сделаем? - поинтересовался Акиф.
- Там решим, - туманно ответил Музыкант и продолжил:
- Ну, а если они решат не отдавать деньги по той причине, что шантажисты (при слове «шантажисты» Акиф дернулся) никогда не успокаиваются на достигнутом, то наше дело - труба.
Музыкант тщательно составил письмо, стараясь, чтобы создалось впечатление серьезных намерений, отпечатал его на машинке малознакомого графомана (нужна была машинка, не зарегистрированная в органах), и оставил под кастрюлей возле первого от дороги штуцера во время очередного посещения свалки глубокой ночью. Неделю после этого Музыкант встречался с Акифом в условном месте, и тот каждый раз подавал отрицательный знак, не подходя вплотную, после чего они расходились.
На седьмой день Музыкант без предупреждения заявился к Акифу в дом. Они сидели в кухне, Музыкант внимательно оглядывал в бинокль стену строительного вагончика, пытаясь найти хотя бы намек на звезду в круге.
- Так ты говоришь, они стали меньше ездить после письма?
- В первый день было три машины, во второй - пять, сейчас семь раз заезжают.
«Не три машины, а три рейса», - сделал поправку про себя Музыкант, а у Акифа спросил:
- В первый день три рейса сделала одна и та же машина?
- Да.
- А сейчас сколько машин в работе?
- Две.
Музыкант удовлетворенно засопел. Осторожничают, гады. Знак не рисуют - это странно. На их месте лучше всего было бы нарисовать звезду и узнать, каким образом шантажисты попытаются связаться. Или в их среде совершенно нет профессионалов, или они настолько уверены в своих силах, что пытаются самостоятельно выявить тех, кто посмел вмешаться в их бизнес, одновременно свернув частично бизнес и сведя тем самым риск к минимуму.
Музыкант подсчитал приблизительно, сколько «они» потеряли за эти семь дней, и присвистнул: сумма получилась значительной. Если он продолжит с ними эту войну еще с месяц, (а в своих способностях к этому он был уверен), то эти ребята еще пожалеют, что не отдали деньги сразу.
- Как только они успокоятся, предупреди меня через Земфиру, - обратился он к Акифу, собираясь в Комсомольск.
Земфира связалась с Музыкантом через три дня и сообщила, что его спрашивал Акиф. Просидев вечер у окна и пронаблюдав все двенадцать рейсов груженых бензовозов, Музыкант поднялся из-за стола, отодвинув стакан из-под водки, и решил:
- Пойдем сегодня ночью. Откроем один штуцер: пусть бензин льется всю ночь.
- А как они догадаются, что это - мы?
- Мы им записку оставим, - усмехнулся Музыкант.
- Уже напечатал? - поинтересовался Акиф.
- От руки нарисовал.
Музыкант достал из кармана вчетверо сложенный лист почтовой бумаги, купленной в бакинском почтовом отделении, развернул и положил на стол. На нем шариковой ручкой был нарисован строительный вагончик, а на вагончике - большая пятиконечная звезда в круге.
Подходили к свалке с большими предосторожностями, со стороны домостроительного комбината. Вооружены были оба: Акиф шел со своей винтовкой, Музыкант - с «гибридом» и пистолетом за поясом. Акиф опять был в плаще, а Музыкант вынес свое ружьишко в хозяйственной сумке, предварительно разобрав его. Собрал ружье под забором домостроительного комбината, а пустую сумку повесил ручками на левое плечо - она почти не мешала. Сюрпризов не было. Возможно, здесь выставляли охрану на ночь в первую неделю, но, поняв, что авторы письма так просто не покажутся, сняли посты. «Сразу видно, что хорошего профессионала им не хватает», - подумал Музыкант, осторожно приближаясь к цели. Минных растяжек он не ждал - какой дурак будет «палить» такое доходное место - но могли быть хитрые капканы, и их следовало опасаться.
Проверили все три штуцера, один из них был почему-то заглушен, без вентиля, а на остальных двух были сняты «барашки», чтобы нельзя было открутить рукой. Усмехнувшись, Музыкант достал из кармана плоскогубцы и открутил вентиль на три оборота. Из трубы стал вытекать бензин медленной струйкой.
- Открути больше, - прошептал над ухом Акиф. - Пусть много выльется - будут знать!
- Хватит, - отмахнулся Музыкант. - Посторонние могут заметить, а нам с тобой это ни к чему.
Акиф молча согласился. По дороге домой он с неудовольствием проворчал:
- Этого им мало.
- Зато поймут, - не согласился Музыкант. - Конечно, можно было привязать гранату к штуцеру, а растяжку прикрепить к ручке кастрюли. Они поднимут кастрюлю - и привет. Даже машины отогнать не успеют.
Акиф даже остановился.
- Давай вернемся!
- Зачем? - опешил Музыкант, тоже остановившись.
- Привяжем гранату.
- А деньги потом ты у кого возьмешь? - усмехнулся Музыкант, зачем-то ощупав гранату, лежащую в кармане куртки, и пошел в сторону дома.
Начиная со следующей ночи бензовозы не показывались целую неделю, а затем стали появляться вновь: сначала одна машина, потом другая. Звезда по-прежнему не появлялась на стене вагончика. Музыкант недоумевал. Даже если «они» прорабатывают весь поселок в поисках шантажистов и чувствуют, кроме всего прочего, свою безнаказанность, все равно самый легкий путь к шантажистам лежит через эту самую звезду. Или эта бензиновая мафия обладает еще какой-то информацией, недоступной Музыканту, или в ее руководстве сидят совершенно глупые люди. Они должны понимать, что шантажисты запросто могут сдать их правоохранительным органам.
Пришлось разрабатывать новый план. Акиф, понимая, что добиться чего-нибудь уже вряд ли удастся, настойчиво предлагал вариант с гранатой. Музыкант категорически отверг его предложение, сказав, что лучше не брать грех на душу - вполне возможна в этом случае гибель людей - а сдать мерзавцев ментам. Еще немного подумав, он улыбнулся и предложил:
- Есть еще один способ, как серьезно предупредить их в последний раз.
Акиф заинтересованно встрепенулся.
- Нужно прострелить из двух стволов один бензовоз во время перевозки бензина. Надеюсь, такой аргумент их убедит, - задумчиво проговорил Музыкант, глядя в окно на изнывающих от жары воробьев.
- Классно будет! Мы выстрелим, а он ка-а-ак бабахнет! - оживился Акиф.
- Не бабахнет, - спокойно прервал его Музыкант. - Пустой бабахнул бы, а в полный пули просто влетят - и все.
- Давай пустой подстрелим! - предложил неугомонный Акиф.
- После такого отстрела плакали наши денежки, - усмехнулся Музыкант, и Акиф согласно закивал головой.
- Хорошо, стреляем в полный. Сегодня пойдем?
- Во-первых, следует немного подождать, пока они успокоятся, ты же видишь: они за каждым бензовозом УАЗик посылают.
- Тогда - в пустой, они без охраны идут... - начал было Акиф, но осекся под взглядом Музыканта.
- Нужно внимательно осмотреть путь, по которому они транспортируют бензин, и выбрать место, где мы могли бы без риска для себя подстрелить бензовоз и тут же скрыться. Кроме того, следует вычислить график движения УАЗа, чтобы не нарваться на охрану. Я уверен, что они вооружены гораздо лучше нашего.
Место выбрали в тот же день. Дорога делала здесь крутой поворот, с одной стороны была высокая железнодорожная насыпь, с другой - болото, поросшее камышами. Если залечь среди камней прямо на повороте, то бензовоз, снизив скорость и повернув направо, подставит беспомощный зад двум стрелкам.
- Нужно будет только отпустить его чуть подальше, чтобы в случае взрыва или возгорания мы не пострадали, - задумчиво произнес Музыкант.
- Ничего, - успокоил Акиф. - Мы камышами пойдем, там - вода.
- Бензин и на воде горит, - заметил Музыкант, собираясь в обратный путь. - От этих камышей в минуту ни хрена не останется.
Расшифровывать график движения УАЗа с охранниками пришлось целую неделю, но и по истечении этого срока Музыкант не продвинулся ни на шаг. Машина с дюжими мужиками на борту беспорядочно носилась то за одним бензовозом, то за другим, не подчиняясь никакой логике. Музыкант часа три корпел над своими записями, сделанными за неделю, пытаясь выявить какой-то алгоритм в ее движении, но все было тщетно. Нужно было или действовать на свой страх и риск, или срочно найти какой-то выход.
- Нужен еще один человек, - сказал он Акифу.
Тот недовольно покачал головой справа налево.
- Не жадничай, - упрекнул его Музыкант. - Заплатишь человеку тысяч пять, и дело с концом. Остальное, как договорились, поделим пополам.
- Я не про деньги, - обиделся Акиф. - Лишний человек - лишний язык.
- Другого выхода я не вижу, - вздохнул Музыкант. - Ложись на дно, а я сдам гавриков со всеми потрохами.
- Они откупятся, - возразил Акиф.
- Если я сдам - не откупятся, - твердо заявил Музыкант и подмигнул взглянувшему на него с удивлением Акифу.
- Ладно, - пошел на попятную Акиф, видя, что Музыкант действительно намерен бросить дело. - Что должен делать этот человек?
- Сидеть на железнодорожной насыпи - я место покажу - и следить за дорогой. Если покажется бензовоз с охраной - моргнуть фонариком три раза, если без охраны - два. Я покажу, как это сделать незаметно. Только этот человек не должен даже знать обо мне.
Акиф резко хлопнул ладонью себя по колену и от избытка чувств даже обратился к Музыканту по имени:
- Молодец, Толик! Твоя голова больше, чем сто тысяч стоит!
Теперь подготовительная работа закончена, и они собирались на опасную операцию. На оба ствола Музыкант надел куски тряпки, закрепив их аптекарскими резинками, а на тряпки насадил легкие двухсотграммовые импортные пластмассовые бутылочки для детского питания.
- Глушитель? - уважительно спросил Акиф, и Музыкант, улыбнувшись, утвердительно качнул головой, заворачивая подготовленное оружие в большой кусок тряпки.
Засыпав отполированные патроны в нагрудные карманы рабочей куртки, Музыкант скупо кивнул Соне, молча стоявшей в прихожей со скрещенными на животе руками, и вышел из двери первым. В руках он держал совковую лопату, к которой был привязан тряпичный сверток с двумя стволами: все выглядело вполне благопристойно на первый взгляд.
Когда шли через болото, поросшее камышами, Музыкант поинтересовался:
- Здесь везде так мелко?
- Нет, только там, где мы идем, - сопя, отозвался Акиф.
- Обратно дорогу найдешь?
- Как в своем кармане, - неожиданно сострил Акиф, и Музыкант усмехнулся.
На место пришли в одиннадцать, как и рассчитывали. Третий участник операции уже сидел на насыпи метрах в восьмидесяти от выбранной позиции. По приказу Музыканта Акиф посадил его на условное место с наступлением темноты и велел давать два сигнала фонариком, если идет машина без сопровождения, и три - если за ней следует УАЗ. Работать ему приказано всю ночь, пока будут идти бензовозы, а уходить с первыми выстрелами.
Улеглись в пожухлую траву за присмотренными еще днем кусками каких-то железобетонных конструкций, брошенными здесь кем-то за ненадобностью. С дороги их почти не было видно. Музыкант развернул оружие (лопату он оставил перед болотом) и протянул винтовку Акифу. «Надо же, - подумал он, - всего два ствола, а боеприпасы уже разные». Лежа на боку, переломил свое ружье, достал из кармана матово блестящий при свете узенького месяца патрон и мягко всадил его в патронник. Ружье щелкнуло едва слышно: перед самым выходом на операцию Музыкант тщательно смазал его.
Акиф лежал ближе к дороге, и ему из-за куска бетонного блока не было видно участка насыпи, где сидел сигнальщик. Музыкант прищурился, отыскивая при слабом свете молодого месяца условное место. Справа послышался шум подъезжающего бензовоза.
- Первый пропустим, - коротко скомандовал он. - Проверим, как работает твой парень.
- До трех он считать умеет, - пошутил Акиф.
Машина подъезжала ближе, с каждой секундой шум двигателя, работающего с полной нагрузкой, становился все слышнее. Руки Музыканта дрожали мелкой дрожью, и он крепко сжал цевье ружья, чтобы унять ее. С насыпи блеснули два коротких сигнала фонариком, Музыкант стал считать секунды. При счете «двадцать» на дороге показался ЗИЛ, фары не горели, лишь габаритные огни очерчивали его контуры. Сбавив скорость и повернув прямо перед носом у вооруженных людей, лежащих за бетонными конструкциями, он стал удаляться в сторону поселка «8-й километр». Задний торец его бочки призывно маячил, обрамленный красными габаритными огнями. Музыкант отсчитал еще десять секунд, пока расстояние до машины не стало оптимальным, и повернулся к Акифу.
- Стрелять будем по моей команде, - сообщил он негромко, и повернулся в сторону, откуда прибыл бензовоз. Сопровождения не было.
«Надо было стрелять в эту машину», - запоздало подумал Музыкант, но Акифу ничего не сказал.
Следующий рейс пришлось ждать пятнадцать минут. С появлением звука перегруженного двигателя у Музыканта опять началась дрожь в руках. Он на короткое время засунул ладони себе подмышки и тут же взял в руки ружье. Не сводя взгляда с железнодорожной насыпи, Музыкант поглаживал изъеденный коррозией ствол своего «гибрида».
- Два сигнала! - сообщил он Акифу.
Дрожь от ладоней передалась на весь организм, Музыкант чувствовал, как дрожат все его внутренности уже не мелкой, а крупной дрожью. Изготовившись к стрельбе, он краем глаза заметил, как с железнодорожной насыпи блеснул еще один сигнал фонариком.
- Третий сигнал! - сообщил он Акифу. - Отбой!
- Ты не мог увидеть, - неожиданно возразил Акиф. - Ты вперед смотрел.
Музыкант не стал объяснять ему, что видел сигнал краем глаза, но попытался воздействовать на благоразумие Акифа:
- Если сомневаемся, лучше пропустить.
- Ты что, боишься? - поинтересовался Акиф, и Музыкант неожиданно успокоился. Дрожь оставила его. «В конце концов, этот парень просигналил бы еще раз, если бы была какая-нибудь опасность», - успокоил себя он и прижал покрепче к щеке приклад старенького ружья.
Прозвучала резкая команда «Стреляем по команде!», Акиф коротко ответил: «Да!».
К повороту выскочил КамАЗ, везущий в своем чреве десять тонн бензина, и у Музыканта перехватило дух от вида такой махины. Пока бензовоз поворачивал, Музыкант вспомнил, что сзади у него не открытая бочка, а какая-то пристройка-ящик для инструмента и прочей дребедени. «Если мой патрон не достанет, то у Акифа - винтовочный - пробьет обязательно», - успокоил он себя и, сказав в уме «Десять!», крикнул, не таясь:
- Огонь!
Первым успел выстрелить Акиф. Его «старушка» изрыгнула пламя в пластмассовую бутылочку, которая тут же слетела со ствола. Хлопок вышел довольно сильный, но Музыкант успел подумать, что ему так показалось из-за близости к стрелявшему, а за ревом машины ничего не было слышно. Он мягко спустил курок и увидел, что пламя из его ствола было меньше, звук примерно таким же, но пуля оранжевым пунктиром прочертила прямую линию от ствола до машины и исчезла в железном ящике на торце бензовозовской бочки. «Трассирующая», - подумал Музыкант, закрыв глаза и ожидая взрыва. «Эти ишаки отполировали патроны и стерли маркировку», - успел понять он причину своей ошибки в те мгновения, пока лежал с закрытыми глазами.
Открыв глаза, он увидел, что на его стволе горит тряпка, прихваченная аптекарской резинкой, и стал тушить ее, положив ствол на кусок бетона и хлопая голой ладонью по огню. На дорогу неожиданно выскочил УАЗ сопровождения, звука его двигателя почти не было слышно из-за рева бензовоза. Музыкант как будто со стороны увидел себя, беззащитно лежащего в траве, высунувшегося из проносящейся машины мужчину с автоматом в руках и удаляющийся по дороге бензовоз. В последний момент он бросил на землю ружье с уже погашенной тряпкой и всем телом вжался в землю.
Впечатление было такое, как будто пули пролетали в сантиметре от спины, их свист холодил внутренности и вызывал чувство непреодолимого ужаса. Все длилось какие-то три секунды, но в эти три секунды Музыкант успел подумать об очень многом, как во сне, когда за две-три секунды человек может увидеть сон длиной во многие часы. Он вспомнил свою семью: мать и сестру, которых вывез из Комсомольска полгода назад на военном самолете, успел подумать о том, что они пропадут без него, перебрал в уме всех друзей и знакомых, с которыми свела его жизнь.
Запах порохового дыма вызывал чувство тревоги, тишина давила на уши после невыносимого треска.
- Ты живой?! – сумел, наконец, выдавить из себя Музыкант.
- Гётверен! - грязно выругался Акиф по-азербайджански.
- Давай быстрее! - поторопил его Музыкант. - Рядом войсковая часть, могут прибежать на выстрелы!
Чавкая ногами по щиколотку в воде, они двинулись обратно. Неожиданно, шедший впереди Акиф провалился по пояс. Сдавленно ругаясь, он вылез из ямы и заметался в поисках тропы. На дороге показались вооруженные военные, пришлось лечь: уйти успели от места преступления всего-то шагов на тридцать.
Встав сначала на колени, Музыкант аккуратно засунул тряпку, в которую ранее было завернуто оружие, за пазуху, положил ружье себе на шею, набросив на него сверху руки, и наклонился как можно ниже. Лица его коснулась маслянистая поверхность воды. «Нефть», - подумал с неудовольствием Музыкант и представил себе, как будет выглядеть его физиономия после такой ванны. Осторожно повернув голову в сторону Акифа, он увидел, что тот тоже погрузился в грязь, спасая свою шкуру. «Как в своем кармане», - вспомнил он ответ Акифа и мысленно выругался. Если бы тот не замешкался в поисках тропы, они бы успели уйти на безопасное расстояние.
«Хорошо, хоть вода теплая», - подумал Музыкант, стоя в воде уже почти полчаса. После военных к месту происшествия пришли бойцы внутренних войск, патрулирующие неподалеку, и местная милиция. Они глухо переговаривались между собой, обсуждая происшедшее и никак не приходя к общему мнению. Кто-то из солдат, орудуя фонариком, собрал шестнадцать гильз от автомата калибра 5,45. «Интересно, успел ли перезарядить винтовку Акиф? - подумал Музыкант. - Если перезарядил, солдат может найти гильзу калибра 7,62, и тогда нам хана: начнут прочесывать камыши». Спрашивать у Акифа он не стал, представив, как долго придется объяснять, что же он хочет узнать, и тем самым подвергать себя опасности обнаружения.
Все обошлось. Военные и милиционеры ушли. Когда незадачливые террористы, пошатываясь, вылезли из опостылевшего болота, Музыкант достал промокшую тряпку из-за пазухи, завернул, предварительно отжав ее, стволы и приладил все это к оставленной здесь лопате. Домой шли быстро, там, не отвечая на вопросительный взгляд Соны, Музыкант переоделся в сухую одежду, завернул пистолет в носовой платок и засунул его в полиэтиленовый пакет.
-Смажешь ружье, - кивнул он Акифу на мокрую тряпку, в которую были завернуты стволы, и попрощался.
- Я буду через неделю, - сказал он, хотя уже знал, что не будет здесь ни через неделю, ни когда-либо еще.
Через день он сидел в салоне самолета, следующего рейсом Баку - Москва. Билет он купил у спекулянта, заплатив сто рублей вместо сорока. «Займусь коммерцией», - думал он, глядя вниз на громоздящиеся огромными клубами белые облака. Нефтяную мафию он все-таки успел «сдать» сегодня утром офицеру спецслужбы, с которым работал после отъезда капитана Азарова, не объяснив, откуда у него такая информация.
Еще через полгода, находясь в Москве, он как-то мельком услышал в «новостях», что в пригороде Баку накрыли бензиновую мафию. О том, кто управлял ее деятельностью, ничего не говорилось, но комментатор из Баку как-то вскользь упомянул, что данная операция была проведена сразу же после смены руководства МВД республики. «Понятно, кто прикрывал их», - усмехнулся про себя Музыкант и переключил телевизор на другую программу.
г. Буденновск, октябрь 1997 года.