Здравствуй, родная! Соскучился страшно. Ты далеко, и мне не спится. Послезавтра вылетаю к тебе. А пока решил наваять вам с доченькой письмо. Ты же там, в больнице, скучаешь? Ничего, потерпи, ещё недолго. Почитаешь Дашеньке про нас, пока она в животике. Пусть послушает папин мемуар. Узнает, как мы с тобой познакомились, и сразу родится. Закричит: привет, родители! уа!
Итак, мои девочки… Для вас. …Помнишь, Юлька? Холодина, гололёд жуткий, тротуары блестят, прохожие скользят… Март! Мне навстречу идёт девушка… така-а-ая! То есть ты. И вдруг – как поскользнётся! Еле успел поймать, душа в пятки ушла: не удержу - и рухнем вместе! А поймал – и не выпустил.
- Я Лёша.
– Юля.
– Скользко. Я провожу? – взял под руку.
– Ну что ж… Проводите.
Пришли в твою общагу – я в панике – что же, вот так и уйти? Вдруг не увижу больше? Считай, двадцать два года искал. Она ведь вся моя! Даже вахтёрша (а они те ещё унтеры!) на меня взглянула - и ни слова, когда я за тобой на второй этаж пошёл. И ты, на моё великое счастье, молчала…
До комнаты дошли – смотришь вопросительно. Мол, что ещё тебе?
- Выходи за меня замуж, Юля, - брякнул я. Не дурак же, понимать должен был, кем тебе покажусь после этой фразы. Да я и понимал. А всё равно сказал. Не иначе - судьба моими, как говорится, устами высказалась.
Внутри похолодело сразу – думаю, щас выгонит и права будет, идиот.
А ты не выгнала. Улыбнулась:
- Я даже фамилии твоей не знаю. А минут двадцать назад не знала и что ты есть на свете. Ты всех с первой встречи замуж зовёшь?
- Викторов. Викторов Алексей Александрович. Есть, конечно, я на свете, а куда я денусь, я и родился в этом городе. А замуж ещё никого не звал, - чувствую, щёки горят, но говорю, остановиться страшно: уйдёшь – и всё кончится.
Потом ты открыла дверь и сказала:
- Заходи, спаситель. Чаем напою.
Мы вошли, я обнял тебя и не отпускаю. Счастливо мне и тревожно, что рассердишься и выгонишь. А ты ничего… не сердишься вроде! Молодчина, думаю…Нежность к тебе такая проснулась… Даже вот пишу – и тепло под ложечкой разливается. Хотя здесь в номере холодина страшная. Все рамы обмёрзли.
Помню - нюхаю твои волосы – прямо как зверь, тяну длинно воздух в себя и думаю: так пахнет счастье. Эх, плохой из меня писатель, Юлька! Мама бы сказала: не Толстой, нет, не Толстой... Она это всегда повторяла, когда я ей свои опусы перед тем как сдавать показывал.
Потом чай пили. Я на тебя всё смотрел, глаза как примагнитились. Ну тут Высоцкого бы врубить самое то:
В тот вечер я не пил, не ел,
Я на неё одну смотрел,
Как смотрят дети, как смотрят дети…
Приеду – послушаем вместе...
Ты всё печенье какое-то особенное предлагала, а я и не видел, что там было на столе. Тогда я первый раз поцеловал твои пальчики. И губы удивились нежности кожи. А руку ты не отняла. Хотя вроде бы хотела сначала. Или мне показалось?..
Потом я подошёл и сел на пол рядышком с тобой, потому что через стол – это очень далеко. Ты погладила меня по волосам и задумчиво сказала:
- Колечки какие…
Я почувствовал себя в детстве – когда тебя все любят и тебе никуда не надо. Мы долго молчали, ты перебирала мои волосы, я притих и блаженствовал, а если бы мог мурлыкать – точно мурлыкал бы. Веришь?
- И откуда ты взялся… Алексей Александрович, - вдруг тихо-тихо сказала ты.
- Я по улице гулял, - тупо произнёс я.
- Ты знаешь, я замуж выхожу.
- Знаю. Я же тебе предложение сделал.
- Дурачок. Я замуж выхожу. До свадьбы две недели осталось.
До меня наконец дошло. Обрыв. Пропасть. Я резко встал и взял тебя на руки.
- Нет. Ты что? Нам нельзя расставаться. Я тебя всю жизнь искал. Юля… Я тебя люблю. А ты? Ты любишь меня?
- Леша… Лёшенька… Ну что ты такое говоришь.
- Я же вижу, Юля, я чувствую… - и я целовал тебя так, как мужчина целует посланную ему Богом женщину, и…
А потом мы пошли ко мне. К нам. Домой.
……………………………………………………………………………………
Постскриптум.
Юль, у мемуаров бывает постскриптум, а? Нет, наверное. Во всяком случае, у нашего не будет. То есть его напишут наши правнуки, когда-нибудь потом. А я напишу: до свидания, любовь моя. До встречи. Теперь уже скоро.
Да, чуть не забыл. Здесь такой же гололёд, как был тогда. Сегодня шёл в гостиницу – асфальт блестит, раскатан вдрызг. И я подумал: опять кого-то Бог соединит. Как нас. И сказал: «Привет, гололёд!» И тут же поскользнулся. Смешно стало: это он мне ответный привет передал. Целую. Твой промёрзший Лёшка.