В конце 217 г. до н.э. главврач Фабий Максим был торжественно выпровожден на пенсию, получив в нагрузку от благодарных римлян почетное прозвище Кунктатор, означающее в переводе «Медлитель», а проще говоря – Тормоз.
Но, как давно замечено, «свято место пусто не бывает» и где один идиот исчезнет, там в скором времени двое появятся. Так оно и получилось – на месте, освободившемся от Тормоза-Кунктатора Фабия очутились сразу двое деятелей – Луций Эмилий Павел и Гай Теренций Варрон. Консилиум в лице этих двоих внезапно очутившихся на ровном месте с комсомольским энтузизизмом принялся за дальнейшее излечение зоофила Ганнибала и педерастической компании в лице галлов.
К тому же извращенцы под гениальным предводительством такого же Ганнибала покусилась на святое! Покусились – это в прямом смысле слова так как Канны, захваченные захватчиком захватчика Ганнибала в то время использовались не по назначению. Вместо проведения фестивалей из Канн римляне устроили Закрома Родины. И, кроме всякого полезного для здоровья, хранили там свои военные сухари.
Вот на эти сухари Ганнибал и покусился. Не, ну не сволочь?!!
Вот скажите мне, что в доме священней тапок, подушки и дивана? И я вам скажу – холодильник! Потому как если гости в вашем доме начнут разгуливать в ваших тапках, валяться с наглой мордой на вашем диване и станут с особым цинизмом мацать вашу подушку, то пару минут вы, возможно, и удержитесь от кровопролития, нанесения разнообразных телесных повреждений и душевных травм. Но вздумай они на вечную память о вас утащить ваш собственный холодильник, я уверен – этого вы им не простите – и причините всяческий травматизм поперек морды лица, повредите прочие замечательные места незамедлительно, а точнее – прямо щас!!! И знаете, почему? Да потому, что сволочи!!!
Вот и римлян, узревших такое надругательство над армейской святыней – жратвой – обуял праведный гнев. И возглавившие этих скоропостижно обуявшихся гневом, который праведный, в срочном порядке нарисовались в районе Канн вместе с этими обуявшимися, которых они и возглавили.
Исторической правды ради сообщу – возглавившими обуявшихся были два великих деятеля от медицины, светила в области античного противопедерастического лечения до полного и окончательного излечения в летальном варианте – Паша Пилюлькин (Луций Эмилий Павел) и Ворона Айболит (Гай Теренций Варрон). Но, следуя лучшим традициям последователей Гиппократа, эти античные лепилы сходу разошлись во мнениях относительно способа лечения извращенцев от извращений.
Паша Пилюлькин утверждал, что ни что так благотворительно не влияет на воинствующего педераста, как горная местность. А булыжник, метко пущенный с горной вершины не дрогнувшей рукой римского медика в голову извращенца, способен не только излечить его от всяческих извращений, но и попутно избавить от головной боли и. что характерно, навсегда. К тому же по странному стечению обстоятельств передовых в то время медикаментов – булыжников – в горах с завидным постоянством почему-то оказывалось несоизмеримо больше, чем на равнине. Короче, романтиком Паша Пилюлькин был, все в горы его тянуло – к эдельвейсам, к козлам горным, все воздуха горного понюхать хотелось, каменюки руками помацать да на собственной заднице с горы прокатиться.
Ворона Айболит, напротив, утверждал, что процесс излечения должен проходить на равнине что бы, значится, на всякие сопутствующие красоты не отвлекаться. И сколько не спорили Пилюлькин с Айболитом, консенсус в кучу не складывался.
А лечить пациента Ганнибала нужно было чем дальше, тем срочнее. Потому, что этот извращенец уже доедал последние стратегические римские сухари. И нагло при этом ухмылялся в сторону консилиума без консенсуса.
Следует добавить, что командовали римской армией эти медики хотя и хором, но все же по очереди: сначала один орет на подчиненных и всячески комисcарит, потом другой. И вот Ворона Айболит, дождавшийся своей очереди измываться над подчиненными, вознамерился самостоятельно перейти к решительной фазе излечения пациента. «Промедление клизме подобно!» - возвопил страшным голосом Ворона Айболит и, согнав в организованную кучку 80 тыс. пеших и 6 тыс. конных медиков, устроили Первый Фестиваль в Каннах для 40 тыс. пеших и 10 тыс. конных извращенцев во главе с возглавляющим их главнокомандующим Ганнибалом.
Возможно, потому, что медики слишком тесной компанией вклинились с клизмами наперевес в ряды извращенцев и дали себя окружить, а может быть качество клизм не соответствовало передовым клизматическим технологиям, но факт стал факом - 70 тыс. деятелей от медицины отдали свои жизни и прочее имущество во имя науки, излечив до потери пульса всего лишь 6 тыс. пациентов.
Итог: Первый Фестиваль в Каннах, получивший название «Битва за сухари», удался! Но удался почему-то в противоположную сторону от запланированного. Паша Пилюлькин, не вынеся всех тягот активного отдыха на фоне природы, почил в бозе прямо на поле боя – инфаркт миокарда – и приказал почившим рядом с ним соратникам жить долго и счастливо.
Зачинщика фестиваля Ворону Айболита страшно огорчила хроническая форма болезни ни как не желающего подвергаться излечению Ганнибала с такой же компанией и в виде протеста по поводу незапланированного окончания фестиваля этот Айболит – ворона редкой масти – гордо удалился, галопируя куда глаза глядят, лишь бы подальше от этих хроников-извращенцев.