Санька пришёл страшный и больной.
Худющий, в немыслимо-грязной куртёшке с чужого плеча, с синяком под затёкшим правым глазом. Сидел на ступеньке перед Лидушкиной дверью и трясся, стискивая челюсти, согревая стиснутые до синевы кулаки в широких рукавах драной куртки.
Все семь лет Лидия Анатольевна боялась именно этого. Что вот так придёт, и сядет, и деваться будет некуда… Пустит сына в дом. Не сможет не пустить. Язык не повернётся попрекнуть его пьянством и драками, враньём и долгами, которые каждый раз тяжкой ношей ложились на Лидушку.
Ну как скажешь ему, больному и жуткому, что у самой нет больше сил сражаться с его недугом, терпеть и прощать, вытягивать и лечить. Что те крохи, что получает она к нищенской учительской пенсии, бегая по урокам, идут на алименты его же сыну, внуку Лидушки.
Как не пустить, когда – сын?
И – пустила.
И опять лечила и спасала, мыла и стригла, утешала и отогревала.
Купила Саньке одёжку, обувь купила. Свозила закодироваться. На последние сбережения купила ему компьютер, чтоб интерес в жизни был, чтоб снова не запил.
Так и стали жить странной семьёй, в которой мать-пенсионерка - и кормилец и поилец, а взрослый дядька-сын вроде домашнего помощника: в магазин сходить, по мелким поручениям сбегать, кино из интернета скачать…
Стало заметно туго с деньгами. Голодать не голодали, но так и не купила Лидушка себе новый диван, и деньги отложенные на безбедное летнее житьё в деревне тоже растаяли.
Санька отогрелся рядом сматерью, отъелся на Лидушкиных борщах. А самой Лидушке кусок в рот не лез, страх мучал: как бы снова не запил! Как назло, навалились болезни. То ноги скрутит, то спина заболит. Да и застарелая язва желудка стала тихонько поднимать голову…
А ученики по всему городу разбросаны. Можно и к себе приглашать, но за уроки на дому больше платили, вот и тряслась в тесных автобусах, в душном метро. Бегала по морозному городу, по чужим домам. Иногда через силу бегала, сквозь боль и муку.
Сидела как-то Лидушка вечером, тетрадки ученические проверяла. Радио бубнило потихоньку, давнишняя привычка одиночества, чтобы хоть радио рядом разговаривало. Вдруг ухо что-то уловило, выловило из ровного эфирного бормотания: «…при обострении застарелой…». Лидушка сделала погромче. Приятный женский голос рассказывал о чудо-лекарстве от хронического гастрита. Годилось снадобье и от колита, и от язвы, лечило почти всё! И вообще, стоило «сущие копейки» - шесть тыщ пятьсот за весь курс лечения, плюс консультация врача прямо по телефону.
И такая забота была в голосе дикторши, такая ласковая нежность, что Лидия Анатольевна сама не заметила, как записала телефонный номер, как рука потянулась за трубкой. То ли и впрямь - лекарство поманило, то ли заботы, да внимания захотелось купить за шесть с половиной тысяч рублей… Как знать! Но палец Лидушкин уже словно сам собой тыкал в кнопочки, набирая только что продиктованные по радио цифры.
Голос в трубке был звонок и напорист:
- Диктуйте адрес, высылаем курьера!
Лидушка опешила:
- Постойте, а как же консультация врача?
- Одну минуточку, - ответил, помедлив, голос.
В трубке что-то прошелестело, и уже через секунду мембрана дрогнула от профессионально-менторских интонаций нового абонента. Новый голос в трубке вещал и нажимал, требовал и прогнозировал, обещая немыслимые страдания в случае отказа купить чудодейственное средство.
Лидия Анатольевна уже в начале разговора поняла, что её «окучивают», но природная деликатность и интеллигентное воспитание не позволяли твёрдо сказать: «Нет», - прервав нескончаемый поток чужой речи.
Мысленно кляня себя за мягкотелость, Лидушка принялась выяснять никому не нужные подробности:
- Курс на месяц? Спасибо… Потом ещё курс? Да-да, поняла…
Здравый смысл и пустой кошелёк наконец взяли в Лидушкином сердечке верх над рефлексией, и Лидушка попробовала отказаться:
- Спасибо, я подумаю, я Вам перезвоню… - с трудом вставляла она робкие реплики в напористую речь «благодетелей» от коммерции.
Это уклончивое Лидушкино: «Я Вам перезвоню», - подействовало на торговцев «панацеей», как красная тряпка на быка! Из телефонной трубки понёсся суровый шквал возмущения: «Вы, похоже, пренебрегаете своим здоровьем, Лидия Анатольевна! Многие вот так же отказались, теперь снова обращаются к нам, но уже поздно! Их состояние безнадёжно ухудшилось!»
В попытке отвести от себя гнев телефонного голоса, Лидия Анатольевна прибегла ко лжи:
- я бы купила, но вот сын говорит, что не даст денег!
Старый, как мир, приём удался:
- Ну и сынок у Вас! – профессионально возмутился голос: Вы его вырастили, а он Вам денег дать не хочет! Сын пожалел матери денег на лекарство! - дама в трубке теперь обрушилась с обвинительной речью на ни в чём неповинного Саньку.
Конечно, на самом деле, Санёк был, был виноват во многом! И в том, что промотал свою квартиру. И в том, что повесил на мать все свои проблемы. И даже в том, что сидел сейчас, притаившись, в соседней комнате, вместо того, чтобы по-мужски вмешаться, прекратить этот дурацкий и бессмысленный разговор.
Но в том, в чём по Лидушкиной же наводке обвиняла Санька сейчас чужая тётка в телефоне, - ОН ВИНОВАТ НЕ БЫЛ! Никогда Санёк не был жаден. Ни с кем. Ни в чём. Может быть, потому и сам так безбожно растрачивался, и тратил с необыкновенной лёгкостью всё, что попадало ему в руки…
Лидушка вдруг воспряла, осенённая святым материнским негодованием, круто замешанном на чувстве благородной справедливости:
- Да как Вы смеете, - гневно прервала она надоедливую собеседницу, - Да что Вы вообще знаете про моего сына?
Телефонная «пиратка», не ожидавшая столь стремительного отпора, замолкла.
- Да у меня такой сын, каких ещё поискать, - яростно продекламировала в трубку Лидия Анатольевна, - Если хотите знать, он меня уже восемь лет содержит, - живу, как у Христа за пазухой! И сыта, и обута и одета, и забот никаких, - вот, какой у меня сын! Я, между прочим, каждый год за его счёт на море отдыхаю. Всё лето! Да он шагу мне пешком не даёт ступить: то на своей машине возит, то деньги на такси даёт. Как у Вас язык-то повернулся назвать его жадным?
От воодушевления Лидушка почувствовала необыкновенный прилив сил и бодрости:
- Не судите обо всех по своим сыновьям! – Этим победным лозунгом Лидия Анатольевна закончила своё выступление перед телефонным голосом и решительно нажала кнопку отбоя.
Она сидела на диване с трубкой в руке и слушала тишину. Радио молчало. В соседней комнате тоже было тихо. И, что самое удивительное, тихо было на душе у самой Лидушки. Тихо, спокойно и радостно - впервые за долгое-долгое время.
«Господи, что я такое сейчас несла?»– тихонько, само собой, спросилось где-то внутри.
«А! Неважно» - также само и ответилось, и Лидушка вернулась к тетрадкам своих двоечников, которых подтягивала к выпускным экзаменам.
А хвалёное лекарство Лидушка купила в аптеке. Там оно стоило всего тысячу двести рублей за весь месячный курс! К тому же, оно оказалось обычной пищевой добавкой. Хорошее средство, - язва так и не разыгралась.