В 1944 году, пожертвовав своей молодостью, моя мама как потенциальный враг (поскольку тульская деревня находилась три месяца в немецкой оккупации) пошла на неравный брак с комендантом поселка Дзержинец в подмосковном Пушкино – ради возможности вернуться в Москву. Петр Денисович был старше мамы на тридцать лет. В Первую мировую он три года провел в немецком и французском плену. Этих трех лет оказалось достаточно, чтобы мой отчим усвоил многие западные манеры и привычки.
Вскоре мама приехал в деревню и за мною. Тогда мне было три года и три месяца, и память работала не то что сейчас. Помню черную, слякотную октябрьскую ночь – вернее, четыре утра, когда мы вышли из Малыни. До Крапивны было семь километров, и нужно было успеть к отходу крытой машины, идущей – не могу точно вспомнить – до Плавска или Щекино. Меня на руках несла тетя Настя. Мама несла на себе мешок картошки. Еще нас провожали бабушка с дедушкой. Всю дорогу нас сопровождала стоящая высоко маленькая, но чистая луна. Дорога и встреча с отчимом были впечатляющими, однако я отвлекся. А рассказ идет о дубе…
Моя первая встреча с этим удивительным деревом был романтичной и мне неведомой, ибо рос волчонком и ни к какой культуре не прикасался. Но на отчима иногда нападали воспоминания о плене, где среди прочего он имел удовольствие потреблять кофе. А потому за отсутствием такового он иногда покупал ячменный суррогат. Но изредка он покупал кофе… желудёвый. Что такое желуди, я, конечно, не знал. Но вкус в памяти остался.
Со второго по четвертый класс я учился в начальной Новодеревенской школе (ныне там размещается школа искусств), в 800 метрах от дома. Ходили мы в школу обычно по тропе вдоль грунтовой дороги, соединяющей деревню и Ярославское шоссе с городом.
Стояло изумительное бабье лето 1950 года. В один из таких дней мы с одноклассниками пошли домой из школы не обычным путем, а в обход поселка – по краю окружавшего его оврага. Заборы вокруг домов были еще редкостью, и вскоре мы подошли к двум величественным деревьям с раскидистыми кронами. Волнообразные края их крупных листьев завораживали. Но еще больше зачаровывали плоды – желуди, которые я увидел впервые. Это было настоящее чудо! Большое плотное семя и в тонкой, но очень прочной оболочке! А еще у каждого семени есть свой уютный домик в форме чашечки. Под ногами шуршала дубовая листва. Было тихо, мирно и благостно. В моих воспоминаниях эти два дуба остались одними из самых запомнившихся. А ведь и всего-то: два дуба…
На следующий год дубы огородили колючей проволокой , еще лет через пять – сплошным двухметровым забором. А еще через двадцать пять лет их спилили – на этом месте построили девятиэтажный дом. Позже я услышал легенду, что будто бы триста лет тому назад на этом месте было татарское кладбище…
В 15 лет мне захотелось самому посадить какое-нибудь дерево. Разумеется, я выбрал для этого дубок. Нашел я его в густом березняке за речкой Скалбой (я и сейчас мог бы указать точное место, где он рос). По моей оценке, ему было, как и мне, – пятнадцать лет. И посадил я его у дороги – чтобы лет через сто путник смог бы отдохнуть под его кроной. Ко времени моей эмиграции он был уже большим 40-летним деревом. Но когда в конце 90-х годов я впервые после долгой разлуки с родиной приехал в Пушкино, своего дуба я не увидел – на его месте стоял торговый ларек. У меня был ощущение, будто бы отрезали руку…
В качестве свадебного путешествия мы с Соней устроили себе на майские праздники турпоход вдвоем на Глубокое озеро, что под Звенигородом. В середине пути мы вышли к группе больших дубов. Под одним из них мы развели небольшой и уютный костер. Рядом проходила дорога, чем-то напоминавшая вотчину Соловья Разбойника. К счастью, это были времена, когда дикий туризм в России был безопасным.
Году в 1972-м на Белорусской студии научно-популярных фильмов вышел документальный фильм под названием «Зимний дуб». Никаких действующих лиц, только голос за кадром. И неравнодушные мысли обо всем на свете языком зимнего леса… Сегодня я уже не могу припомнить всех деталей, но на всю жизнь запомнилась сила впечатления от фильма.
На второй родине, во Франции, мне определенно повезло: на купленном земельном участке росло множество дубов и дубков семи разных видов, а два из них, к моей величайшей радости, имели точно такие же листья, как и у тех, что из моего далекого прошлого…
Дубовая история закончилась так. Моя родственница Валя привезла мне во Францию маленький дубок из пушкинского леса. И, может быть, лет через триста, когда дубок станет величественным деревом, кто-то из ребятишек откроет для себя это чудо с большими листьями с волнистыми краями и чем-то не похожим на своих собратьев…
___________________
На фото: Дуб под Звенигородом.