Железная ручка на двери щелкнула. В комнату вошел человек в белом халате. Комната была ярко освещена четырьмя люминесцентными лампами. Аккуратно расставлена разнообразная аппаратура вдоль стен. Стены были белые. Горели мониторы нескольких компьютеров отмечая различные показатели разноцветными полосками и процентами. Во всей этой однотонной серьезности для научного центра в глаза бросались сразу небольшие горшочки с цветами, расставленные очень даже мило и красиво и в совокупности еще с несколькими картинами, выполненными в японском стиле создавалось картина уюта, а еще были маленькие плюшевые игрушки девчачей комнаты. Мило, но человека в белом халате это не впечатлило, он просто проигнорировал все это и прошел к столу, стоящему в самом центре комнаты, поставил кружку с чаем небрежно на стол. Немножко чая пролилось на белый стол. Человек в делом халате даже не заметил, подошел к одному из аппаратов, тупо уставился на экран, нажал насколько кнопок и вновь тупо уставился на монитор.
За столом сидела девушка с каштановыми волосами и в таком же белом халате. В очках. Она оторвалась от микроскопа. Хотела поздороваться, но вспомнила, что уже с неделю этот челок не отвечает на ее слова, но поздоровалась. Человек не прореагировал. Она вздохнула. Оторвала несколько салфеток из коробочки на краю стола, аккуратно подняла кружку и вытерла пролитый чай. Выкинула грязные салфетки в мусорную корзину. Сдвинула очки на глаза. Взглянула на человека в белом халате. Грустно вздохнула. По ее лицу прокатилась печаль и скорбь. “Бедняга”, подумала она с любовью и глубоким уважением.
- Как там развитие клеток, - вдруг обратился к ней человек в белом халате. Голос прозвучал грубо, решительно, но она чувствовала безразличие. Обернулся, грустно посмотрел на другой, большой монитор испещренный множеством дергающихся красных полосок. По щеке покатилась голубая слезинка, почти незаметная. Монитор находился как раз за спиной девушки, но человек в белом халате даже мельком не скользнул по девушке взглядом, совсем проигнорировал ее.
Девушка немного замешкалась.
- А, - немного потянула она время собираясь с мыслями, - все идет так как вы и предсказывали профессор Смирнов.
Наконец – то она увидела его лицо. Поняла, что он не спал. Лицо опухшее, наливающиеся синяки под глазами. Черные, коротко стриженные волосы растрепаны. За белым халатом пряталась помятая рубашка.
- Хорошо, - тихо произнес он, подошел к столу, так же небрежно схватил кружку, еще чая пролилось на стол, и вышел. Не заметил, толкнул в дверях молодого парня с бумагами в руках. Бумаги выпали, но человек в белом халате не обратил внимания, не извинился, а только медленно поплелся по коридору, немного шатаясь и опустив голову.
Молодой человек проводил его спокойным, жалеющим взглядом. Поднял бумаги.
- Привет Тань, - ручка на двери щелкнула, дверь закрылась молодой человек вошел в белую комнату.
- Привет, - грустным голосом произнесла Таня, вытирая пролитый чай, - Ты прости его. Ему сейчас непросто.
- Ничего, я понимаю, - молодой человек уселся на стул слева от девушки. Положил бумаги на стол, - Я принес тебе развития будущих “АП” волн образца, он подвинул бумаги поближе к Тане.
- Спасибо.
Таня внимательно изучила цифры, потом откинулась на спинку стула, посмотрела на молодого человека. У того горели глаза и он страстно хотел что – то сказать. Таня еще раз просмотрела все бумаги, чтобы ничего не упустить.
Сняла очки, закусила душку.
- Показатели верны.
- Да, трижды проверяли, все как говорил профессор Смирнов. Я тебе говорил, что он гений.
- Значит… - Таня посмотрела внимательно в горящие глаза молодого человека, - …можно приступать ко второй стадии проекта.
- Надо получить согласие профессора, - молодой человек потупил взор, потом обернулся и посмотрел на дверь, где несколько минут назад столкнулся с профессором.
- Я поговорю с ним, - грустно сказала Таня, тяжело оперлась локтем на спинку стула и положила на кулак подбородок. Ей было искренне жаль профессора.
- А. Кстати. Ты пойдешь завтра на празднования Нового Года? – прежде чем Татьяна успела ответить, молодой человек сказал и легонько толкнул рукой воздух, как бы останавливая ее, чувствуя, что придется уговаривать, - Я знаю ты не очень любишь праздники, но может все-таки придешь? Все будут рады.
Таня дернула уголком рта в легком смешке.
- Тебя девчонки с пятого отдела послали.
Молодой человек взглядом полного непонимания посмотрел на Татьяну. Потом понял, что его раскрыли, улыбнулся.
- Пож-жалуйста, - протянул он, сделал милое, но в тоже время очень глупое выражение лица.
- Ладно, - улыбнулась Таня увидев эту картину, - я приду. А теперь вали отсюда, мне надо работать, - девушка одела очки, повернулась к монитору и застучала по клавишам.
Молодо человек задерживаться не стал. Подошел к двери. Ручка опять щелкнула. Он остановился в дверях.
- Праздник начинается в половина одиннадцатого. Не забудь. А чего ты не поменяешь это старье? Неудобно же, - молодой человек кивнул на входную дверь.
- Это подарок… - произнесла тихо Таня не отрываясь от монитора, потом махнула рукой, что бы он выметался.
Как только дверь захлопнулась и Таня осталось одна, она вспомнила тот момент. Момент радости и счастья, который оставил след в ее душе и жизни. Момент: то были времена, когда казалось, что счастье есть, что его можно ощутить всеми чувствами. Татьяна тогда была, да и сейчас, помощница, ученого о котором писала история крупными золотыми буквами: “…его работы позволили человечеству шагнуть в ЗОЛОТОЙ ВЕК нашей истории…” Профессору Смирнову аплодировали стоя на вручении каждой из его Премий. Татьяна была там, тогда еще молодая, но успешная ученая. Она мечтала работать под его началом, и была на седьмом небе, когда он сам нашел ее и предложил работать с ним. Таня и думать не стала. Тогда она поклялась, что не посрамит себя перед таким человеком, но она совсем не знала его и боялась… Все ушло, рассеялось, как утренний туман, когда он пригласил ее на ужин. Она узнала его, поняла какой он хороший человек, он ей понравился. Она узнала, что у него есть жена… после ужина ее жизнь превратилась в счастье. А потом, когда очередной проект получился… он подарил ей эту дверь из лучшей породы дерева. “Раритет. Таких больше не выпускают”, улыбаясь говорил он. Но… Всегда есть но. Когда это случилась, Таня вдруг вспомнила, фразу, которую говорила бабушка за игрой в шахматы: “Шахматы – это наша жизнь. Черная Королева бьет… Шах и Мат внучка” Я поняла, что наша жизнь тоже теряет белые шахматы. Татьяна скорбила, но больше ей было жаль профессора Смирнова.
Человек в белом халате, профессор Золотого Века плелся в полной апатии к окружающей реальности. В мире, в который он был погружен в ослепляющих белых коридоров не было никого, ни звуков, ни людей. Только чувства. Чувствол остывшею кружку с чаем, которого он так вроде и не отпил… И бездны пустоты в душе, которая все увеличивалась и шептала ему, когда он ложился спать, что невнятное, что – то, что он не понимал, или не хотел понять, потом смех, пронзающий смех, от которого не скрыться. Да, демоны этого гения, сейчас ликовали, манили, его к мыслям… Они как будто добились своего, после лет заточения, они рвали его душу на части, когда он вспоминал, как погибла его жена…
- Профессор? – обратился к нему жесткий мужской голос.
Смирнов развернулся. В его мире на секунду мелькнула тень какого – то высокого человека, выше профессора или просто профессор сгорбился. Но, тем не менее, Смирнов узнал его, военный и начальник этого института.
Промолчал.
- Я соболезную. Но как проект? - профессору было все ровно, что говорит ему этот человек.
Он пропустил это мимо ушей. Отвернулся и поплелся дальше, это человек перестал для него существовать. Не услышал и повторного обращения…
Смирнов вспоминал жену, все то самое счастливое, что она подарила ему за годы замужества, все ее улыбки, слезы, каждый луч радости в ее глазах, их ночи, первое свидание, первые поцелуй, вкус ее губ, жар ее тела, ее поддержку когда, что – то не получалось, все. Но черная королева сделал свой ход, и эдем сгорел дотла… Все рухнуло в тот миг, когда… Профессор Смирнов только читал рапорты, но ночью, ему снится эта картина целиком, как: ему снятся черные корабли, снится огонь, снится выжженная планета, снятся трупы колонистов распятых на крестах, еле живых, но не просящих о смерти. Среди них он видит жену, да он спас ее… еле успели, тело умерло, но живой мозг поместили в специальный раствор, он не дал ее уйти окончательно… Снится ярость, снится одна лишь фраза: “Убейте, убейте их всех…”. Снятся слезы и его не волнует, что он плачет перед взглядом военных, на мостике крейсера. Но не снится радость, когда планета инопланетян в руинах, когда все убиты… Снится, как подойдя к рабу, бывшему когда – то императором, а сейчас связанному, избитому, на коленях, спрашивает: “Зачем?” Тот что – то говорит, но профессор просыпается. Теперь он один и плачет, а они смеются.
Белая дверь разъехалась в разные стороны, и из маленькой комнаты белый коридор залил свет глубочайшей синевы исходящий от постели его спящей красавицы…
Татьяна готовилась к празднику неохотно. Хотя надеялась, что профессор тоже придет и она сможет вручить ему подарок, такую среднего размера коробочку, обернутую в зеленую, блестящею обертку, стоящую на столике слева от кровати. А содержимое коробочки. А… Она с трудом подобрала подарок и очень надеялась, что он ему понравится и наконец – то жизнь хоть ненадолго блеснет в глазах профессора. Тане очень хотелись увидеть Смирнова на празднике, но… Таня поранилась, когда надевала серьги. “Плохой знак”, подумала она. Надела свое самое лучшее платье, лучшие туфли, накрасилась, выпрямилась, взяла подарок… За блеском косметики, ослепительной улыбкой и милом голосе не было видно боли и тоски. Но… Татьяна попыталась забыть об этом и погрузится в пучины праздника с головой, когда золотые двери в зал распахнулись перед ней.
Она только успела окинуть мельком зал, как ее окликнул женский, радостный голос. Таня не почувствовала ничего от увиденного. (Грустно конечно.) Ощущения радости куда – то испарилась, как утренняя роса с листьев березы: медленно и незаметно. Осталось только пустая улыбка. Ее улыбка: остальным – это тот же смех, та же улыбка, но для Татьяны она опустела. Она вернется, как оживет пустыня после дождя, вернется с возвращением жизни в черный песок сердца профессора. (Она ведь любит его. Да драгоценные слова, стоящие подороже жизни. Она знает…)
- Таня! Таня?
- А… Привет девчонки.
- Я же говорил, что она придет, говорил же. А
Молодой человек вышел из – за спин девушек. Улыбнулся.
- Привет Костя, - ее голос прозвучал вяло, безрадостно.
Все сразу заметили.
- Ты чего такая вялая, - Света волновалась.
- Ничего Света, ничего. Все нормально, - это было милая, но пустая улыбка.
Девушки потащили Татьяну за собой. Что – то говорили, смеялись. Но их голоса прокатывались по ушам Татьяны словно волна. Она ее только ощущала, не слышала слов.
Таня вдруг остановилась.
- А профессор Смирнов пришел.
- Нет, мы стояли у самых дверей. Ждали тебя. Первые… Но его не было.
- Спасибо…
Стук в деревянную дверь разорвал тишину пустых коридоров жилого комплекса. Все отмечали Новый Год. Только несколько человек охраны остались. Таня посмотрела на часы. Полночь. “С Новым Годом”, произнесла она. Грустно. (Ей больно.) Постучала еще раз. Только тишина и эхо удаляющегося звука. Повернула медленно ручку… Не заперто. Дверь вела во тьму длинного коридора и света там пока нет. Шагнула во тьму. Без страха. (Она любит его…) Потянулась к выключателю. Сломан. Разбит вдребезги. Прошла еще немного вперед. Вдруг. Слабый свет, совсем тусклый свет, не солнца, добра, а свет тьмы. Некрасивый. Пламя колеблется. Свеча. Тени пляшут по столу, на котором стоит свеча, смеются. Ее свет падает на фотографию. Столько печали в глазах человека сидящего за столом. Нет… Апатия. Его разум, где – то в другом мире, вместе с женщиной на фотографии. А свет, тусклые лучики свечи, словно его руки, ласкают фотографию в надежде, что она оживет. (Ох, он бы все отдал.) Молит богов забрать его жизни и вернуть жену. Но боги молчат. Им остается только плакать вместе с этим чужым светом, принадлежащим тьме, но молящей забрать ее, потушить ее пламя… На полу несколько бутылок. Пустые. Разбитый бокал. Вино, как кровь во тьме. Осколки. Много помятой бумаги на столе. Все листы пусты…
Нет! Таня подбежала и схватила пистолет, который она не заметила. Испугалась. Но нет, она не опоздала. Он не совершил роковую ошибку. Ошибку, которая предаст все то счастье и радость которой он наслаждался. Но она так заманчива, так соблазнительна. Всего лишь одно движение. Звук спущенного курка, выстрел и свобода от мучений, от такой жизни. Но, когда погружаясь в тьму, он бы увидел взгляд жены: ее слезы, слезы боли и разочарования, но она по прежнему будет любить его, даже несмотря на безысходность будущего. И тогда он поймет, что наделал, их смех станет оглушающим и счастье любви для него превратится в вечное страдание, от осознания ошибки совершенного. Проверила обойму. Облегченно выдохнула. Полная.
- Я… Никогда. Прости любимая.
Таня поставила подарок на стол.
- Профессор, это я Татьяна.
- Таня… Нет. Уходи. Оставь нас.
- Я отведу вас на постель.
Она попыталась взять его за руки. Он попытался оттолкнуть ее, но сил совсем не было.
- Нет. Убирайся. Пошла вон, - он закричал.
Таня пропустила это мимо ушей. Обняла его.
- Прости… Прости меня.
Лазурные слезы потекли по его щекам. В них отражался свет свечи и то был настоящий свет солнца. Потом их крики и их ужас… Их ранили, но, они смотрели на глубокую кровоточащею рану и шипели сквозь зубы… Профессор уснул.
На часах медленно мигало без одной минуты восемь, затем пикнуло восемь. Жалюзи раздвинулись свет ламп пытался изобразить лучи солнца. “Лучи солнца” падали на большую кровать. Под синим одеялом что – то шевельнулась. Повернулось на другой бок. Тихо застонало, когда свет нашел лазейку между складок одеяла и осветило бледное лицо профессора. Смирнов зарычал от такого нахальства, но кричать на светильник не решился. Голова раскалывалась. Поэтому он затая обиду на светильник повернулся на другой бок. Заснуть снова не удалось. Опять начались кошмары… Опять все вернулось. “Надо выпить”, подумал профессор. Медленно избавился от одеяла, сел. В голове стучали сотни молотков. (Так больно…) Поднялся. Увидел аккуратно сложенную на стуле одежду. Вдруг вспомнил, его жена складывала одежду также аккуратно, с любовью. Глаза засияли… (Ложная надежда. Это всегда так печально)
“Нет! Не может быть…”, подумал Смирнов. Больно. Поплелся к двери. Взялся за железную ручку… Голос пробивался через щели в двери. Знакомый, любимый голос. Песня! Такая ласковая и наполненная любовью.
- Сара… - тусклый голос. (Больно)
Профессор не мог поверить. Опустил голову, заплакал. Резко открыл дверь побежал по коридору…
- Сара.
Чуть не споткнулся.
Голос стал громче. Был за поворотом. Смирнов остановился. В глазах, в слезах засветил радость надежды. Эта музыка как бальзам на измученную душу. Он хотел наслаждаться ей вечно. Но… (Реальность дает любовь и не щадит людей тешащимися ложными надеждами.)
Таня пела стоя у плиты. Неспешна готовила завтрак. (Она любит его… А у любящих рук еда в стократ вкусней.) Не замечала профессора. Смирнов видел ее улыбку, полные радости глаза, но… Ему было теперь все равно. Таня услышала шорох. Песня стихла… Увидела мелькнувший силуэт профессора…
Смирнов пошел в душ. Но мыться ему не хотелось… (Вода превосходно скрывает слезы.)
Когда он вернулся. Таня ждала его за столом. Улыбнулась: мило, ласково. Ему было все равно. Профессор не обращая внимание на то, что он был в одних трусах и футболке сел за стол. Ему было наплевать, как девушка прореагирует. В его пустом мире она уже почти перестало существовать как лицо, которое он любил, уважал. Таня превращалась в тень. Но все же оставалась последним человеком при виде которого Смирнов оживал. Завтрак есть не стал. Грубо отодвинул тарелку. Встал из – за стала. Направился к холодильнику. Задел угол стола бедром. Чашка с чаем пошатнулась и упала. Горячий чай растекся по столу. Капельки закапали на белый пол. Тане было больно видеть его таким. Но она все понимала. (Ей тоже больно…) Опустила глаза. Затем взяла тряпку и стала вытирать чай.
Профессор с безразличием смотрел на ее действие. Открыл холодильник. Взял пиво. Нет, ему хотелось чего – то покрепче. Вытащил снизу бутылку водки. Открыл крышку и отбросил ее в сторону. Глотнул. Горький вкус теперь был слаще сахара. Ведь он давал свободу. Да свободу… Стоит только немножко подождать, пока чудесное средство подействует.
- Оставь это. Теперь уже все равно, - обратился он к Тане.
Она продолжила…
- Как знаешь.
Профессор пошел к дивану. Не заметил коробку сиявшею в лучах ламп зеленым. Грубо приземлился на диван. Таня уже закончила… Посмотрела на него. Его глаза пусты. Он погрузился куда-то в “никуда”. Не замечает, как слеза течет по щеке… (Ему так больно…)
- Татьяна Лаза, вы уверены, что сможете продолжить проект без участия профессора Смирнова. Это довольно рискованно…
Он замолчал, но только на секунду.
- Ведь, если вы не справитесь, то вся ответственность ляжет на вас.
В кабинете командующего было немного душно. Таня стояла гордо подняв голову, понимая все серьезность выбора. Она решила продолжать без него, надеясь, что но сможет справится со своими демонами и когда ни будь увидит ее подарок. Татьяна улыбнулась про себя…
- Да, я все понимаю. И, товарищ командующий, готова понести наказание в случаи неудачи.
Он колебался… колебался, но видел ее решимость. Откинулся на спинку кресла. Сомневался… Слева стоял еще один человек, раздвинувший двумя пальцами жалюзи и смотрящий через них на парк, раскинувшийся прямо под окном. Одет был в строгий черный костюм. Таня обратила внимание на то, что его рука сжалось в кулак… Жалюзи щелкнули. Таня немного испугалась, вдруг заметил. Не подала виду. Командующий посмотрел на него. Тот кивнул.
- Хорошо, можете продолжить исследования. Я подпишу все необходимые бумаги.
- Спасибо командующий.
- Можете идти.
Она повернула и направилась к выходу. Но, он повернулся, тот человек в черном. Она увидела “фальшивку”, лицо – просто каменное спокойствие. На глазах очки, за ними правда. Черные, не видно глаз. Таня почувствовала, как он провожает ее взглядом. Злым… Дверь закрылась.
- Как ты думаешь она справится.
- Посмотрим, если справится, значит она превзойдет Смирнова.
Лифт быстро нес Таню вниз. В окне мигал свет искусственного солнца освещающего сад. Таня все дума об этом человеке в черном. Кто он? Она его раньше здесь не видела. Злой. Его аура душит… Но… “Черт с ним”, подумала Таня. Но выдохнуть ей спокойно не получилось. И не из – за того, что столько дел впереди. Она подумала о профессоре: как он там? Она волновалась… (Сильно…) “Надо будет зайти сегодня проведать его”, Таня улыбнулась…
Двери открылись, Татьяна быстро застучала каблуками по каменной дорожке ведущей от лифта в парк. Как прошла арку. Остановилась. Повернулась к арке… Стальную арку всю обвил Климатис. Таня провела курой по живым зелены листьям… Радостно улыбнулась… Взяла цветок.
- Красный… - пробормотала она.
Шелковые лепестки ласкали руку.
- Жаль, что не пахнет…
Развернулась. Парк пролетел незаметно. Вот уже двери. Большие белые двери. Неинтересно… Но… Остановилась…
- Мои любимые.
Видели все на свете
Мои глаза – и вернулись
К вам, белые хризантемы.
- Исса 1653-1688
Костя стоял у дверей. Спокойны и серьезный. Не такой как всегда. Таня опустила голову, улыбнулась. В мир белых стен они вошли вместе…
Она была уверена. Она все правильно рассчитала. (Она думала о нем…)
- Костя ты готов? – серьезный сосредоточенный голос. (Но, никто не замечает, что он дрожит)
- Да. Поле Никитина переведено в состояния 2,5
- Хорошо. Света?
- Готова пустить поток Зигра в камеру.
- Жди моей команды. Наташа?
- Состояние АП клеток хорошее. Готова вести отчет состояния АП развития.
- Молодцы. По моей команде…
- Я так хочу что бы ты это видел, - пробормотала она. Тяжело выдохнула.
- Света. Начинай вводить поток. Медленно.
- Поняла. Поток пошел.
Синяя жидкость медленно потекла по белым трубам. Потом закапала в прозрачную камеру, медленно заполняя ее.
- Насчет пять Костя включай поле.
- 1,2,3,4,5 Давай.
Камера заискрилась и утонула в золотом тумане, напоминающем грозовые облака, вспыхивая белыми огоньками.
- Состояние
- Клетки вошли в контакт с потоком и полем. Процент АП отделения в норме и падает. Энергия на максимуме. Идет образования формы. Формируются капилляры. Сердце пока не готово. Процент поля Никитина немного превышает норму. Поток Зигра заполнил камеру.
- Уменьшить процент поля на шесть и перевести его в состояние воздуха Гига.
- Понял. Понижаю, перевожу.
Таня как будто услышала его голос. Крик… (Кошмар…)
- Покраснения потока Зигра. Рост процента АП отделения.
- Что? – Таня ощутила крах. Где она ошиблась?
- Ввести в поток активные М клетки.
- Разрушение формы. АП клетки отторгают поле, - Наташа лихорадочно переключала тумблеры и нажимала кнопки. Пот выступил на лбу. (Она боится?)
- Поле переходит в состояние разогрева. Через минуту достигнет критической массы, - он до конца надеялся на ум Татьяны. И потом не сомневался… (Серьезен…)
- Пустить охладитель поля.
- Охладитель запущен
Последние слова утонули в яркой красной вспышке.
Ей так больно… “Прости меня учитель. Мы проиграли”, подумала Таня. Ее завалило обломками оборудования. Голова болит. Кровь на руке. “Странно не чувствую боли”. Нащупала, что из плеча торчит железный штырь. “Боли все равно не чувствую. Тишина…
- Все живы, - крикнула Таня.
Она узнала ответные голоса. Живы. Через минуту прибудут спасатели. Она знала, что их спасут. Попыталась подняться. Больно… Схватилась за плечо.
- Прости меня учитель.
За дверьми послышались голоса. Таня обрадовалась. Улыбнулась.
- А-а-а, - послышался стон.
- Костя это ты?
В разлившемся поле Никитина было плохо видно. Словно туман. Настолько плотный, что система пожара тушения не работает.
Немного трудно дышать Таня закашлялась.
- Костя не двигайся…
- Хорошо.
- Света, Наташа.
Из тумана за уже почерневший халат Татьяну схватила рука. Она испугалась.
- Что пошло не так? А, у тебя плечо ранено. Давай обопрясь на меня.
Таня узнала Свету, хоть та и была потрепана. Несколько синяков. Черные волосы прилипли к лицу из – за кровоточащей раны. (Ей больно…)
- а где Наташа?
- Она там. С ней все в порядке. Только… - Света потупила взор. Голос замолчал… (На волнуется, Ей больно… За подругу).
- Что с ней? Говори, - не могла злится, не хотела злится.
- Ее правая нога оторвана.
Таня ругала себя за то, что подвергла друзей опасности. Сделала им больна. (Она так виновата) Ей стыдно…
Белые двери открылись. Свет не пробивался через поле Никитина. Таня увидела свет. Была готова…
Три недели спустя
Смирнов ели как вспомнил код от двери собственно квартиры. Вошел в квартиру шатаясь. Он него невыносимо несло алкоголем. Трясущиеся пальцы правой руки слабо держат недопитую бутылку водки. Готовы были отпустить. Но держат… Под ногами треснуло стекло. Зеркало с лава на стене было разбито, да и вообще в квартире царил разгром и хаос. Смирнов не смог вспомнить как это случилось. Не хотел. Да и ему было все равно. Под ногами скрипело и трещало стекло, разбитая фарфоровая посуда. Заметил разбитую вазу династии Цинь. Прошел мимо. Хотел поскорее добраться до кровати и уснуть. Выпивка помогала заглушить кошмары.
Вдруг еще что – то треснувшее под ногами заставило Смирнова остановится. Тяжело опустил голову. В разбитом стекле отразило его лицо: бледное, заросшее щетиной, гигантские синяки под глазами. Смирнову было все равно, но вот он удел, что находится за разбитым стеклом. Фотографий. Старое воспоминание. Внутри Смирнова что – то колыхнулось. Он выронил бутылку. Забыл о нем. Выбежал из квартиры.
Татьяна лежала одна, в темноте. Специально попросила что бы свет выключили. Тишина. “Обе подруги” ее успокаивали. В конце было прохладно. У нее теперь будет много времени что бы подумать. Конечно, ногу Наташи восстановят, но она никогда не простит себя, что позволила себе рисковать жизнями друзей. “Все обошлось”, слышался один голос. “А если бы кто ни будь погиб?”, слышался другой. “Но все обошлось”, повторяла она про себя. “Тебе повезло”, колос кричал и ей становилось еще больней. После того как она излечилась, она даже не удела своих друзей, не извинилась перед ними. Всех сразу разделили по разным палатам. За Таней пришли. Она не сомневалась, что придут. Безропотно проследовала в камеру, ведь с базы никого не отсылают. Один год. У нее будет время подумать. Много времени, обо всем…
Дверь беззвучно открылась. Яркий свет из коридора скрыл фигуру. Таня зажмурилась, пыталась понять: кто это?
- Спасибо тебе, - голос мягкий, знакомый.
Знакомый!
Человек вошел в камеру. Теперь она узнала, узнала его.
- Вы…?
- Прости меня. Я был дураком, что не замечал близких, любимых. Спасибо тебе за подарок.
Таня не знала, что сказать. Ей улыбка становилась шире. Она будто оказалось в рай, будто камень упал с ее души. Называйте как хотите. Но завядшая белая хризантема в ее душе снова расцвела.
- Ты нужна мне. У нас еще много работы. Пойдем, - Смирнов развернулся и вышел из камеры.
Таня прошла за ним, но замешкалась в дверях.
- Мне ведь сидеть год.
- Нет! – сказал Смирнов уверенно. Улыбнулся.
Таня перешагнула через порог и вдруг увидела генерала. Тот кивнул. Они прошли через коридоры небольшой тюрьмы. Молча, уверенно. Мимо генерала. Мимо человека в черном. Очки все еще скрывали глаза. Но холодок пробежал по спине Тани. Как только двери лифта закрылись:
- Ты молодец. Эксперимент почти удался, но…
Она перебила его.
- Нет, я подвергла опасности друзей. Мне нет прощения. Мне всего лишь повезло, что все обошлось.
- Ты не должна винить себя. Риск… - он замолчал - …я столько друзей потерял ошибившись в одной единственной формуле. Но они знали, что идут на риск. И твои друзья тоже знали. Они забыли страх и доверились тебе.
- Но теперь я потеряла их доверие, - грустно сказала Татьяна.
- Кто знает.
Лифт остановился. Двери распахнулись. Друзья чуть не сбили Таню с ног. Сколько радости было в их словах, смехе. Все плохое ушло. Она любит их, она любит их всех. И они тоже.
Профессор Смирнов рассказал ей, где она ошиблась. Тане показалось, что только он знал правильную формулу, и вспоминая все ее работы, он просто не могла увидеть ошибку… У них все получилось. Ткани, сердце, сосуды органы росли и развивались. Они радовались праздновали. Пили. Но Смирнова не было с ними…
- Профессор?
Он стоял около своей спящей красавицы положив руку на стекло.
- Холодно…
- Профессор?
Таня осторожно вступила в комнату, где спала его красавется.
- Я спасу ее. Я знаю как. Ее разум еще жив. Мы снова будем вместе.
Тишина. Таня прикрыла рот рукой, она поняла его.
- Ты мне поможешь?
- Да.
Она не секунду не колебалась, и ей было наплевать, что с ней будет.
Корабль. Живой корабль. Переливающимися всеми цветами радуги, но тут же могущий стать черным. У него бьется сердце, течет красная кровь. Апогей человеческого достижения. Плавал в бассейне с голубой водой. Но у него еще нет разума. Только химические реакции на окружающею среду. Поверхность то становится гладкой, как стекло, то шершавой, то горы вырастают на его поверхности. Живой корабль.