(Это один из первых моих текстов. Сама перечитывать его боюсь.)
Угораздило же меня поехать с Денисом погостить в далекую деревню под Брянском к его матушки. Друга то понять можно - два года не был у родных пенат, потому и соблазнил меня деревенским творогом с парным молочком по утрам, свежим воздухом, речкой и лесом полным боровичков, рыжиков и груздей.
Брянск встретил нас солнечной погодой. Мы затоварились пивом, фисташками, водкой с патриотическим названием "Партизанская" и попробовали бочковой квасок, который продавали на привокзальной площади. Каждый раз, отходя от бочки, с обманным чувством насыщения, мы возвращались к ней вновь и вновь за отменным пенистым русским национальным продуктом с ностальгическим вкусом. До отбытия автобуса было немного времени, и мы решили прошвырнуться по городу. Зашли на рынок, который разместился через дорогу от автовокзала. Мне сразу показалось, что я нахожусь не в исконно русском городе, а где-нибудь под Харьковом. Украинская речь перекрывала голоса вездесущих цыган, мнимо спокойных грузинов и флегматичных белорусов. Не пройдя и десяти метров, Денис предложил вернуться, видите ли, "Что мы тут забыли", - сказал он, увертываясь от очередной тетки с тележкой. Я поддержал друга и поплелся к выходу. Куда податься, если города совсем не знаешь? Прошлись маленько, дошли до памятника тем легендарным партизанам, в честь которых был назван сорокаградусный напиток, приобретенный в супермаркете, посмотрели на часы и двинули покупать билеты до районного центра, название которого я запамятовал. Остались в памяти таблички на автобусах: поэтическая Белая Береза, Крутые Берега, а еще Фокино и по соседству с ним рейс на Кокино. Но ехали мы, к моему сожалению, не в эти места с диковинными названиями.
- Денис! Ты ли это? Привет, друган! - широкоплечий заросший щетиной мужик в застиранной джинсовой куртенке обратился к изумленному от неожиданной встречи Денису.
- О! Витек! Ты как здесь?- вышел из ступора мой друг.
- Яблоками на рынке торговал. Анна Карповна просила тебя встретить. Который раз на платформу прихожу, извелся весь, выручку ж везти! - пытался показаться милым односельчанин Дениса, - Бери багаж, дуй к моей машине, только в кабине сиденья нет, в кузове поедите. В-в-вон она, родимая стоит на стоянке, - мужик указательным пальцем с загрубевшей кожей указал на допотопный грузовик с кузовом, дополненным дощатым сооружением с крышей.
Закинув в "кибитку" (я так назвал сооружение на кузове) сумки с провизией и шмотками, мы запрыгнули в него сами, рассмотрели обстановку, закрыли дверцу на крючок и погрузились во мрак. Когда глаза привыкли к темноте, сделали вывод, что неплохо домчимся, с ветерком, вдуваемым через узкие щели "кибитки". Ехать предстояло сидя на деревянной лавке приставленной к бортику или стенке (здесь я путаюсь в определениях, не зная как назвать стену "кибитки").
Денис достал из сумки две баночки пивка, и мы с "шиком" двинулись по загазованным брянским проспектам, задыхаясь и любуясь пылью, летящей через спектр солнечного луча, пробивающегося из маленького отверстия в стене.
Сначала я решил дышать через майку, но зашита хлопчатобумажной ткани оказалась слабой, и я смочил пивом носовой платок, приложил его, следуя примеру Дениса к носу. Поверьте, нам было не до слабоалкогольного напитка и рассуждений о предстоящем отдыхе. Не задохнуться б только в этой душегубке! Через два часа пути хорошее шоссе закончилось и нас затрясло на ухабах и колдобинах российского бездорожья. Денис вжал голову в плечи, потому что раза два его приподняло так и стукнуло умной частью тела об потолок, что я понял по его отборному мату, - бедняге было больно. Вскоре наша "кибитка" стала изгибаться, плавно переходя из куба в призму и наоборот. Мы, очумелые от "комфортного" времяпровождения, с плохо скрываемым ужасом, смотрели на стены, да еще крючок, раз пять поднимался вверх и открывал дверь. Устав бороться с дверью, мы решили ехать без оной, да и она вскоре оторвалась и улетела, словно ступень фантастического звездолета в пространство, освещаемое жидким лунным светом. Что-то чиркнуло меня по носу и шлепнулось на колени, я нащупал это что-то в темноте. К моему удивлению чем-то оказался ржавый гвоздь. "Нет, наверно не доедем..." - скептически успел подумать я, внутренним трагическим голосом, как грузовик резко остановился.
Мы спрыгнули на землю в состоянии астронавтов испытавших болтанку, похлопали по одежде, пытаясь освободиться в малой степени от пыли в которой, если верить рекламе пылесосов, живут невидимые глазом мелкие жучки. Поблагодарили веселого Витька за "мягкую" доставку в назначенный пункт и вошли в отчий дом Дениса.
Что сказала, обрадованная нашему приезду Анна Карповна, я слабо помню, так как в голове шумело, а тело не покидало ощущение дороги и тряски. Умывшись, мы сели за сытно накрытый по-деревенски стол. Я смотрел, сглатывая слюни, на дымящуюся отварную картошечку, посыпанную мелко порубленной зеленью, зразы, политые свежезажаренными шкварками, домашнюю колбаску с аппетитной корочкой и вкусным ароматом, курочку, копчености и мутную поллитровку домашней самогоночки с перчиком на дне. Душа радовалась вместе с приученным к холостятским макаронам желудком домашней натуральной пище. Огурчики с пупырышками, помидорчики, редис - все с грядок и даже пахнет по-другому, иначе, чем на рынке. Берешь помидор в руку, и запах остается на ладони приятный, зеленый такой неповторимый. Сало мягкое, на языке тает. Ветчина нежная с горчичкой на ржаном хлебушке - объеденье.
Разморились мы с Денисом после самогоночки и вырубились практически сразу, как только подушек коснулись. Мне постелили на веранде. Какое-то короткое время я все же успел послушать настырное комариное гудение, но сытный ужин и хмель сделали свое дело, и я уснул со сладкой мыслью о предстоящей баньке.
Разбудило меня кудахтанье, хрюканье, мычание, гогот и тявканье, но я не сдался и, положив на ухо подушку лежа на боку, проспал еще часа два. Встал с предчувствием хорошего времяпровождения, заправил кровать, умылся холодной колодезной водицей под старым с потрескавшейся эмалью умывальником и явился к завтраку.
Анна Карповна, управившись с хозяйством, покрыла стол веселенькой клееночкой, выставила теплые сырнички, налила из деревянной крынки в граненые стаканы свежего парного молочка. Подперев подбородок рукой, она с удовольствием наблюдала, как быстро исчезают с наших тарелок сырники с густой прегустой сметаной. Я сначала подумал, что это не сметана вовсе, не очень она была похожа на тот жидкий белый продукт, который мы привыкли видеть в наших магазинах. Передо мной стояла сметана нежно-желтого цвета такой густой консистенции, что в ней с трудом поворачивалась, грозя согнуться, ложка из нержавеющей стали.
- Может, простоквашки желаете, - с умилением спросила Анна Карповна.
- Потом, мать, дай это переварить, - отказался Денис за нас обоих, массируя ладонью под грудной клеткой.
- Вы это, отдохните с дороги, на речку сходите, - внесла новое предложение Анна Карповна, - К вечеру баньку истопим. Венечки свеженькие у меня заготовлены березовые и дубовые. Витька можно пригласить... Хороший парень, по хозяйству никогда не отказывается помочь.
- Мать, где у тебя топор? - поинтересовался заботливый Дениска.
- Зачем тебе? Успеется еще дров наколоть, сынок, - ласково ответила Анна Карповна.
Я переоделся, вышел за калитку. Хотелось побыстрее ознакомиться с окрестностями. Напротив родительского гнезда Дениса стояло полуразвалившееся здание, как я понял по специфике постройки - местного клуба. Стекла были выбиты, дверь болталась на одной петле, что не мешало курам заходить и выходить из бывшего очага культуры, строить в нем гнезда. Анна Карповна вышла из клуба вслед за испуганными курами, неся в переднике с десяток яиц.
- Свеженькие. Хочешь, омлетик сварганим? - довольная своими домашними птицами предложила матушка Дениса.
- Неплохо бы, только я предпочитаю сырые яйца. С детства люблю с солью. В магазинах яйца такие, сами знаете, что я не могу себе позволить рисковать своим здоровьем.
- Бери, бери, сыночек, хоть все.
- С удовольствием.
Я взглянул на крупные, размером с гусиные яйца, выбрал парочку, как мне показалось, самых красивых. Зайдя в дом, разбил оба двухжелтковых яичка в стакан, посыпал лакомство солью, взболтал вилкой и, вспоминая детство, насладился забытым вкусом.
Ближе к полудню решено было идти купаться на реку.
Иду я по сельской улице, диву даюсь, во что же превратилась российская деревня, наша житница и кормилица. Избы по большей части смотрят на тихое загибание деревни заколоченными окнами, стоят, покосившись на бок, окруженные поросшими репейником огородами и заброшенными садами, в которых зреют ароматные антоновские яблочки и радует глаз городского человека спелый белый налив.
Мы с Денисом, грызя яблоки, вышли за околицу и бодро зашагали к реке. Луг радовал живыми красками лета. Сочные травы щекотали лодыжки оголенных ног, я снял сандалии. Мягкий ковер из клевера - вот что нужно современному человеку!
- Э-ге-гей, догоняй, - ноги сами понесли меня по отлогому склону холма. С разбега я прыгнул в прохладу речной заводи. Вода чистая, прозрачная, дно вот оно - совсем рядом. Я замер, разглядывая искрящийся речной песок, прямо возле моих ног проплыл косячек мелких рыбешек. Решено, завтра на рыбалку!
Искупавшись, я нырнул рядом с другом в васильково-ромашковое море. Какое блаженство! Повезло же некоторым людям с местом рождения! Я открыл глаза: по режущему синевой небу, плыли бесформенные облака, то и дело, закрывая собой на некоторое мгновение яркое солнце. Рядом стрекотали кузнечики, кукушка где-то в лесу считала Денису отмеренные годы жизни... Благодать! Может остаться здесь навсегда? Ну, ее эту Люську, фирму, идиота босса...
- Денис, скажи, а почему деревня опустела?
- Так выселили всех, когда на Чернобыльской АЭС авария случилась. Только мать с Витьком здесь и обитают.
Я онемел от услышанного. Сейчас уехать из этого живописного места или после баньки? Что сказать Анне Карповне? Что сказать другу? Другу.... Да какой он после этого друг! Вредитель - ему имя. Привез в зону закрытую для проживания, а у меня детей, между прочим, еще нет. Да и Люська жаловаться стала... Босс недавно при всех намекнул на мою тупость, то есть неосведомленность и некомпетентность в элементарных вопросах. А тут еще облучился! И кем я вернусь? Еще хуже, чем был! Люська уйдет - однозначно, из фирмы выгонят. Нет, такая перспектива меня не устраивает! Надо давать деру из этих пропитанных стронцием, цезием и чем-то еще мест. Я забыл таблицу Менделеева! Началось! - с ужасом подумал я.
- Денис, ты извини, но мне пора домой, - быстро принял я вертикальное положение, боясь получить лишние кюри.
- Сейчас искупнемся разок, - пробормотал расслабившийся в сладкой неге бывший друг.
- Ты меня не так понял. Я домой хочу! У меня важные, срочные дела! - неожиданно для себя я перешел на истерический визг, чувствуя себя светящимся насквозь. Вот-вот излучение достигнет важного мозгового центра...
Спешно обув сандалии, я, не дожидаясь Дениса, побежал в деревню.
- Что так скоро? А где Денис? - спросила Анна Карповна, - Я вот тут поросеночка молочного готовлю...
Я невольно взглянул на поросяти. Уж лучше бы я этого не делал! Рыло кабанчика имело шесть отверстий - три пары вместо одной!
Ничего не сказав, я побросал свои вещи в сумку, поспешно извинился и легкой трусцой двинулся к главной дороге. Через темный мрачный ельник, потом по полю... и наконец я перед шлагбаумом, пройдя через который обернулся: "Стой! Зона радиоактивной зараженности. Проезд запрещен". Далее по периметру от шлагбаума шла колючая проволока.
Люди, как вы поняли, экстремальный отдых не для меня, поэтому предупреждать надо!
2004 год.