Прошел год после гибели мужа, а Полина все никак не может себе простить одного: как же она ничего не почувствовала тогда, как же не догадалась, что случилось самое страшное, чему и названия-то нет?! Сидела себе, как ни в чем не бывало, бумаги какие-то перебирала...
И только увидев белое лицо подруги, появившейся на пороге кабинета с телефонной трубкой в руках, она сразу все поняла...
И как прикажете после этого жить? Как? Если и поверить-то в случившееся трудно...
Этой ночью они спали вместе, и проснулись от звонкого кукушечьего голоса, и оказалось, что еще полчаса до будильника, и можно еще чуть-чуть, совсем чуть-чуть, побыть вместе, только вдвоем...
Торопливо допивая кофе из огромной керамической кружки, он на ходу поцеловал ее куда-то в волосы, вдохнул запах утренних духов и засмеялся:
— М-м-м! Вкусно пахнешь! — и уже сбегая по лестнице, пообещал: — Вот возьму отпуск, уедем куда-нибудь! Хочешь?
Еще бы она не хотела!..
— Беги, а то и в самом деле опоздаешь...
Даже и не простились толком. Потом она все будет корить себя за это, как будто прощание могло изменить что-то в их судьбах...
А теперь остается только тенью бродить по пустым комнатам, изредка, чтобы не подумали, что сошла с ума, беседовать с его портретом, пить крепкий кофе бессонными ночами и тосковать, тосковать по его рукам и губам, и все время думать: кто?
Кажется, бессмертную душу бы отдала, чтобы знать!
Может, тогда сердце, схваченное ледяной коркой подозрений, оттает, и можно будет, наконец, вдохнуть воздух полной грудью...