Глава двенадцатая.
Зимой по небольшому академическому городку, поднимаясь в гору, шёл высокий худой тридцатипятилетний (на вид), некрасивый мужчина с умными и, то ли потухшими, то ли уставшими, большими серыми глазами, держа за руку, смуглую очень яркую и очень красивую девочку лет восьми. За плечами у него висела большая синяя сумка, в левой руке он нёс точно такую же.
Девочка явно сильно устала и шла рядом с мужчиной, почти засыпая и шатаясь. Когда мужчина понял, что ребёнок вот - вот заснёт, он что то спросил её на незнакомом резком, но в то же время мелодичном языке, она кивнула и он взял её на руки.
Если принять во внимание две огромных сумки и ребёнка на руках, то сразу становилось ясно, что этот человек очень силён. Тяжело и уверенно, не обращая внимание на прохожих, которым становилось интересно посмотреть и понять кто этот такой странный, одетый не так, как все вокруг, незнакомый человек тяжело, но уверенно, движется к какой то своей определённой цели. Городок был не большим и все друг друга знали. Пара мужчин предложили ему свою помощь. Он, по детски открыто улыбнувшись, отказался. Все, кто наблюдали эту сцену, заулыбались в ответ на его улыбку. К ним подошла молодая женщина и что то сказала. Мужчина опять улыбнулся, отдал сумки мужчинам, и, со спящей девочкой на руках, пошёл за женщиной.
Уже впятером они поднялись в гору к небольшому, заросшему зеленью дому.
Мужчина достал из кармана ключ, дал его женщине и она открыла дверь. Мужчина с девочкой на руках вошёл следом за ней в дом. Дверь закрылась. Потом двое местных мужчин и женщина вышли из дома. Мужчины пошли вниз по дороге, по которой поднимались, а женщина вошла в соседний дом, из которого она вышла через некоторое время, неся в руках какие то предметы.
Этот городок был частью Австралийского университета, его физического факультета. Здесь же, недалеко на горе, стоял радиотелескоп и при нём обсерватория, здесь же была радиофизическая лаборатория (очень необычная, а с ЯКД). Здесь проводились наблюдения за космосом и спутниками, обрабатывались полученные данные и отправлялись в университет.
Городок был небольшой и тихий, в котором жили сотрудники и их семьи, плюс разного рода обслуживающий персонал, который всегда следует за наступающей или отступающей «армией».
Сергей, а незнакомый мужчина был именно он, получил здесь работу (по обмену студентами и преподавателями между университетами). Радиофизику он и собирался здесь преподавать аспирантам Австралийского университета.
(Имея за спиной кандидатскую степень – он мог себе позволить эту роскошь. Полюс два диплома, один из которых в области ядерной физики. Собственно, в своё время, он и собирался заниматься именно этим.
В пятистах километрах от города – столицы штата «Перт» в горах находились урановые рудники. И он планировал попасть в какую-нибудь ядерную лабораторию. Но ему повезло, благодаря защищённой кандидатской диссертации. И благодаря усилиям его бывшего шефа по работе в исследовательском институте, Сергея переиграли сюда - в радиофизическую лабораторию Сиднейского технологического университета недалеко от столицы Австралии - Канберра).
Его поселили в домике, который принадлежал университету и сдавался преподавателям. В Канберре - столицы и штата и Австралии, ему дали ключи от дома, потому что был план отвезти его кому-нибудь из сотрудников кафедры, но Сергей от помощи отказался и уехал самостоятельно. Катюша всё время находилась с отцом, после перелёта не отдыхала и Сергей привёз девочку в Академгородок совсем спящую.
По дороге их встретила женщина - коллега Сергея по будущей работе – её предупредили о его приезде по телефону и она пошла встречать Сергея. (Звали её Ann. Она имела чешские корни и немного знала русский язык). Она жила рядом в соседнем доме и сейчас помогала Сергею приводить в порядок нежилое помещение, которое пустовало уже около года. (Предыдущий жилец защитил докторскую и уехал - ему предложили работу в Англии, в какой то королевской исследовательской военной лаборатории).
Из местных преподавателей, желающих ехать в эту глушь из больших городов, было не много, а Сергею было даже лучше подальше от суеты больших городов и от большого скопления людей, поэтому он был рад тому, что всё так удачно для него разложилось и что он наконец уехал из сошедшей с ума страны, хоть и не так, и не совсем с теми, как и с кем рассчитывал.
(Но слова «рад» и «удачно» для этого человека совершенно не подходили, скажем так – «как он хотел»).
В городке были начальная и средняя школы, поэтому проблем с обучением Катюши не возникло (школа, естественно, на английском языке и ей пришлось скорым маршем изучать его).
Эта работа и эта страна были именно то, что Сергей всегда искал после развала СССР, но пришло это всё к нему слишком поздно, когда радости от достигнутой цели уже не испытываешь, а принимаешь этот подарок судьбы, как малую компенсацию за те огромные потери в жизни и в душе, которые понёс, благодаря этой самой злобной судьбе. Даже если бы его злой рок приготовил ему пуховую постель из земли, то и тогда бы Сергей не очень то и огорчился, как и не особенно радовался жизни сейчас, когда достиг желаемого.
(Ложка хороша к обеду. А когда горячий, обжигающий борщ, выпит из тарелки через край, то появление ложки вызывает только раздражение и озлобленность).
С первых дней своего пребывания Сергей начал с уважением относится к тем людям, которые его окружали и помогали ему. Никто, пользуясь его трудностями, связанными с переездом в эту страну, не выжимал из него лишний доллар – вся помощь, которая ему оказывалась, была добровольной и бескорыстной. По дороге из аэропорта в столицу таксист не взял с него лишних денег (из Шереметьева до Москвы его бы разули и раздели – такие бы заломили цены, что только держись), в университете его радушно встретили, обговорили детали, дали помощника, который тоже не требовал денег за помощь, предложили машину для переезда, от которой Сергей отказался, в университетском городке встретили и помогли донести вещи до дома и никто даже не заикнулся об оплате своих услуг. Здесь, если человек тебе помогает добровольно, то он делает это бесплатно. Любой водитель, который подвёз тебя до какого то места денег не берёт – он не таксист. (Не его работа, а отнимать хлеб здесь не принято. Каждый зарабатывает тем, чем зарабатывает, не перехватывая работу у других).
«Нельзя сказать, что здесь не общество потребителей – они тоже потребляют, но разумно и без извращений. В городке нет трёх этажных суперкоттеджей – все дома разумны и функциональны, хотя есть и здесь люди, способные строить себе особняки ни чуть не хуже подмосковных. Но для чего? Чтобы гонять пыль по комнатам, в которых никогда не живут люди? Основа и принцип строительства домов – спальни по членам семьи плюс одна, две гостевые спальни и большой холл для общения, ужинов или семейных обедов с выходом на террасу в сад. (Зачем каждый день готовить, если вокруг много ресторанчиков с приемлемыми ценами. Но в каждой семье есть свои домашние заготовки, на которые приглашают друзей).
«Люди доброжелательны и улыбчивы – это показатель спокойной, сытой, уверенной жизни. (Чего не стало в перестроившейся России). Люди, хоть не фанатики, но тем не менее гордятся своей страной - они граждане. (Чего не скажешь о нашем нынешнем народе).
В городке много детишек - ровесников Катюши, но языковой барьер пока мешает полноценному общению. В школу дочка тоже не ходит по этой же причине. С ней занимается соседка, потому что мне нужно быстро освоиться с новой работой и новыми людьми, а времени на всё катастрофически не хватает» - это было первое письмо, которое Сергей сел писать своим родственникам в Москву. Письмо не получалось – всё как то плоско и не искренне, чего так не любила его жена. Эта мысль обожгла Сергея. Он всё время пытался не думать о Гале, но мысли роем постоянно крутились в голове. Он их отгонял, уговаривал себя, что уже ничего изменить нельзя – всё сложилось, как сложилось, но душу такими объяснениями не успокоишь. Ей подавай любимого человека живого и чтобы рядом тут же и в ту же секунду.
Сердце опять начало ныть и тянуть. Это продолжается уже давно – периодически сожмёт что то его и не отпускает. Лекарства не помогают – нет от любви лекарств. Лечит только время. (Лечит ли?)
Время жизни идёт, но не лечит -
Чёрной краской дорогу метит.
И зачем ему столько отметин?
Кто-нибудь за это ответил?
Стал он голым, пустым и нищим.
Он не ждёт никого и не ищет.
В нём лишь пепел его любви,
Только память, безумные сны.
Для чего он живёт на свете,
И зачем его путь не светел?
Что ж ещё подарит судьба?
Для чего ему жизнь дана?
Ветер валит дубы, не спросясь,
И без спросу звезда зажглась.
У судьбы, видно, пасынок он –
Не спросясь, выжгла душу огнём.
После перенесённой весной ангины, креатинин в крови у Гали подскочил до такой величины, что пришлось срочно начинать делать очистку крови через аппарат искусственной почки.
(Пред лечением геммодиализом нужно в руку поставить фистулу, то есть соединить артерию с веной для повышения давления в вене, куда вставляются иглы для забора крови. Вены у неё были слабо выражены, тонкие и фистулы затрамбовывались. Заработала только третья. Обе руки были изрезаны скальпелем. В течение месяца в шейную артерию были подключены катетеры для забора крови. С этими шлангами она ела, ходила, спала, общалась с мужем, дочерью и родителями, когда они приезжали к ней в больницу).
После гаммодиализа Галя от «перевозки» (скорая помощь для перевозки больных на диализ и с диализа), которая подвозила её к подъезду дома, до квартиры еле поднималась. Часа два отлёживалась, приходила в себя. Артериальное давление прыгало, как волейбольный мяч на финальной встрече за первое место на Олимпиаде. Лицо приобрело землистый оттенок, постоянно хотелось пить, но вес набирать было нельзя. Она уже несколько раз теряла сознание и после диализа в перевозке и на диализе.
Обычная, нормальная человеческая жизнь становилась несбыточной мечтой. Ближайшая перспектива – смерть.
(Один мужчина болевший диабетом, а потом попавший на геммодиализ, отказался от лечения диализом, запретил жене вызывать скорую помощь и через неделю, впав в кому, умер. Так он решил эту свою проблему. Сколько мужества и силы духа было в этом человеке. Много талдычат те, кто не испытывал нечто подобное, о слабости тех, кто кончает жизнь суицидом. Враньё – те кто осознано идёт на этот шаг, люди безусловно мужественные и с огромной силой воли. Таким был и отец Сергея. И Галя теперь его понимала очень хорошо. Постоянная изнуряющая изматывающая боль и ожидание удара – это очень много для переосмысления своей жизни, её смысла, да и себя в этой жизни. Это школа воспитания души. В такой постоянной боли само понятие, обычное понятие, жизни теряет всякий смысл).
Но, не смотря на всю тяжесть происходящего с ней, она находила силы для любви и к мужу и к дочери. Ей было жалко их до безумия, было жалко их переживаний за неё, было жалко их одних оставлять на этом свете без её любви, поддержки и заботы. Она уже не боялась смерти – ей столько раз уже казалось, что она умирает, что очередной, который действительно приведёт её к гибели и смерти, она воспримет как нечто обычное, которое с ней уже происходило и не раз.
Обычно, вечерами, когда она приезжала с диализа, муж был дома, дочка приходила из школы, они садились вокруг стола и Галя их чем-нибудь угощала вкусненьким. У каждого было какое то своё любимое лакомство. Дочка любила восточные сладости и Галя, когда приходила в себя после очередного сеанса гемодиализа, ходила в соседний узбекский магазинчик специально за ними. Сергей был всеядным и не привередливым, но тоже любил больше, чем что то другое, различную выпечку. Галя и для него что то покупала в магазине. А, когда чувствовала себя получше, то и сама что-нибудь выпекала. И вот так спокойно, без телевизора, разговаривая между собой о будничном, они могли просидеть до глубокой ночи, пока Катюшу с большим трудом не укладывали спать. Она бурно протестовала, но её уговаривали и она засыпала. Иногда Сергей ей придумывал разные, ещё ни кем не написанные, сказки, она слушала их и под его рассказ засыпала. Когда Галя и Сергей оставались одни, они перебирались на диван, Галя с ногами забиралась на него и откидывалась на грудь Сергея. Он обнимал её, прижимал к себе и начинал рассказывать что-нибудь тоже интересное, после чего их мирная беседа могла перейти в бурную сцену любви. А потом и они тоже засыпали. Галя не любила рассказывать обо всём том плохом, что с ней происходило в больнице – Сергей не знал и половины того что бывало с ней на диализе. Она как могла берегла душевное спокойствие мужа и дочери.
(Геммодиализ – скольким он продлил жизнь, хотя бы на несколько лет, скольких продержал на плаву этой жизни и довёл их до подсадки донорской почки.
Галине повезло с геммодиализным центром. Женщина - врач, которая заведовала этим центром, была фанатично предана своей работе. Она создавала этот центр с самого начала и стояла у истоков геммодиализа в стране. Персонал был грамотно подобран и обучен, каждая медсестра или врач была профессионалом своего дела. При копеечной зарплате эти люди рисковали своим здоровьем, потому что вокруг была чужая кровь. Многие переболели гепатитом (обычное дело на геммодиализе), прихватывая его у больных. Случайный укол диализной иглой, побывавшей в руке больного гепатитом и заражение почти гарантировано. Нехватка расходного материала, постоянные проблемы с диализными системами и катушками, очищающими кровь. Весь этот материал импортный, в России не делают. Были времена, когда катушку каждого больного метили, отмывали и использовали по несколько раз для очистки его же крови.
Плохо очищенная вода – бич геммодиализа. Оборудование для очистки стоит десятки тысяч долларов. Где брать? Денег нет, их уже растащили по своим карманам страховые медицинские компании, вернее - создатели этих компаний, вместе, естественно, с высокопоставленными чиновниками – стоящими у руля государственной машины и придумывающие законы и схемы воровства или облегчения воровства государственных денег, отпущенных на лечение вот таких больных. А сборы налогов на мед - страхование с того же Сергея берут на всю катушку. А на эти деньги строят себе виллы где-нибудь за границей, чтобы, не дай Бог, какие-нибудь Российские шныри – журналюги, не пронюхали. С миру по копеечке – чиновнику «Мерседес».
С сопутствующими лекарствами тоже проблема. Эритропоэтин – лекарство для повышения гемоглобина в крови, а у больных которых «крутят» на аппаратах искусственной почки через день, гемоглобин резко понижается. В районной поликлинике отказывались выписывать рецепты на это лекарство по причине его дороговизны. О чём это говорит – а? Почему нет денег - а? Или, может быть, есть какой то сговор между главными врачами районных поликлиник и страховыми компаниями или страховые компании постоянно прессингуют через чиновников от медицины врачей? В чём причина отсутствия лекарств и отказ их выписывать, если в списке разрешённых к выписке лекарств они обозначены? Ну кто в этом конкретно виноват? Нет, эта страна не та страна, где можно найти закон и управу на беспредел чиновника. А всё потому, что чиновники являются составной и самой главной частью нынешней системы во всех её видах и проявлениях. Именно они придумывают законы, по которым сама «элита» не отвечает ни за какую свою подлость. И к телефонному праву, которое было в Советском Союзе, добавилось право больших денег и право бандитов в правоохранительных погонах).
И Сергей вынужден был обратиться за помощью к «бандюкам», которых знал ещё тогда, когда работал в частной охране (и однажды одного из них выручил из беды). Они ему притащили целую коробку этого лекарства бесплатно. Где взяли, кого напрягли - он не знал, а главное и знать не хотел. Раз «элитные» придумали такую систему взаимоотношений между людьми (человек человеку – полярный волк), то грабануть такого ново русского, «элитного» – святое дело, тем более, что дело касалось здоровья его жены. (Этой коробки ей бы хватило на пять лет жизни на диализе. Потом остатки Сергей раздал нуждающимся).
Первые три месяца, они самые тяжёлые для больного, когда происходит перестройка организма и его привыкание к очистке крови импульсно, через день.
Почки здорового человека постоянно чистят кровь, в зависимости от накопления шлаков. И водный обмен между клетками тканей, которые являются хранилищем запасов воды, и кровью, которая перетаскивает воду по организму для проведения в организме различных биохимических реакций, необходимых для жизни человека, проходит волнообразно, но постоянно. В случае очистке крови через аппарат, шлаки и избыток воды выбираются за короткий, с точки зрения организма, период и он не успевает из клеток вбросить воду в кровь – кровь как бы сушится (отсюда и название «сухой вес» - минимальный вес человека после диализа, который только возможно достичь этой процедурой). Чем больше время этой процедуры, тем легче организму справиться со своей задачей и тем легче проходит диализ для самого человека. А так как, любое управление любого процесса в организме человека идёт автоматически из мозга, то мозг соответственно и реагирует на скоростные изменения, которые происходят в организме и тоже, как всегда, автоматически (и зачастую непредсказуемо для самого человека). Отсюда, например, скачки давления – срабатывает обратная связь, показывающая повышение шлака в крови и мозг даёт команду - увеличить давление, чтобы, за счёт б;льшего количества крови, прошедшей через очистительные системы в единицу времени, очистить организм от отходов. Но почек нет, а мозг опять своё – загрязнение, поднять давление, очистить кровь. И это давление будет подниматься до тех пор, пока сосуды мозга не лопнут и не нарушат обратную связь. Но это уже смерть организма - инсульт.
Три месяца прошли и Галя с Сергеем решили, что пора, пока диализ не «натворил чего-нибудь страшного», встать на очередь по трансплантации донорской почки.
Самые обнадёживающие результаты были в институте трансплантологии у профессора Шумакова. Но, как оказалось, попасть на операцию в этот институт, было равносильно проползанию верблюда через игольное ушко (может быть верблюду было бы легче). Институт начал проводить операции за приличные деньги, в него стали приезжать со всего бывшего Союза на операции больные, а до своих Московских больных, которым операцию надо было делать бесплатно – руки уже не доходили. Таких денег не было (был бы жив «дед» – такие деньги были бы) и Галя с Сергеем решили встать на очередь в седьмую Московскую клинику, где у профессора Филипцева была, уже тоже, отлажена технология подсадки донорской почки и хорошие хирурги, которые довольно успешно проводили эти операции.
(Высокие технологии – пересадка органов, в Москве набирала обороты).
Буквально через два месяца ночью Галю вызвали на операцию.
Ей повезло и на этот раз. Хирург, который должен был ей делать операцию, был человеком спокойным, уравновешенным, доброжелательным. Своими повадками он напоминал ей немного её мужа.
Её нервно трясло от ожидания (была занята операционная почти до утра). Сергея она категорически отправила домой. На все его попытки остаться и на его уговоры, она не реагировала. Ей не хотелось, чтобы , если вдруг, всё пойдёт не так, как хочется, Сергей видел и переживал за неё.
(Одно дело, когда борьба за жизнь, человеком рассказывается и другое – когда любимый человек умирает у тебя на глазах, а ты беспомощно ничего не можешь сделать. Сергею за глаза хватило смерти его отца, которая произошла при нём. Ей не хотелось, чтобы и её смерть Сергей так же пропустил через себя, испытывая ежесекундно боль).
Ей панически хотелось вцепиться ему в руку и не отпускать, но она пересилила себя и даже подтолкнула его к двери. Только уже возле двери она обняла, поцеловала, взяла его руку в свою и прижалась к ней губами. Сергей сделал тоже самое – поцеловал руку женщины, которую любил и боготворил. Но ни он , ни она в истерике не кинулись друг на друга со слезами – они принимали судьбу так, как она к ним приходила - не ропща и не стеная при этом.
(С дочерью Галя попрощалась дома. Девочка уже спала, и Галя подошла к кровати, откинула непослушные чёрные волосы со лба и тихонечко, чтобы не разбудить, поцеловала её. Родителей беспокоить не стали. Если что случится, то утром Сергей им сообщит. Хотя, сообщать придётся, в любом случае. Но только утром).
Операцию хирург делал вдвоём с хирургической медсестрой. Анестезиолог пришёл, сделал укол в позвоночник и ушёл. Галя отказалась от усыпления и весь процесс операции слышала. Хирург был профи, настоящий без подмесу. Спокойно, как будто собирая конструктор у себя в кабинете за столом, рассказывая при этом разные прибаутки, уверенно и немного медлительно ковырялся скальпелем во внутренностях Галины. Иногда удивлённо что то говорил, при этом со смешком. Медсестра весело хмыкала и они продолжали делать своё дело. Это было так обыденно неестественно, что Гале даже показалось, что то , что они так увлечённо делают, никакого отношения к её операции не имеет. Но, когда хирург сказал, что всё, операция закончилась, Галя даже не поверила, что в её теле сейчас живёт чья то чужая жизнь. Когда она вынашивала Катюшу, то она чувствовала какие то изменения в себе, которые происходили по мере развития плода. Но сейчас совсем никаких ощущений. Она спросила у хирурга, почему так. На что он ей ответил, что когда боль от операции пройдёт этот орган она не будет чувствовать, потому что в нём нет нервных окончаний (и обратной связи с мозгом у него тоже нет). Потом ей вкололи снотворный укол и она заснула.
После операции проснулась поздно. Через щель в двери увидела радостное лицо мужа и родителей. Палата была послеоперационной и их не пускали во внутрь. Но это не надолго – ей через день нужно будет вставать и расхаживаться. На лицах у персонала и посетителей она увидела маски. У больных, которые здесь лежат, нет иммунной системы – её специально подавляют с помощью лекарств. Подцепить любую инфекцию элементарно просто. Кругом должна быть стерильность - абсолютная.
(И потом, по жизни, любая инфекция смертельно опасна для таких больных. Но их, как бы в издёвку, заставляют носится по врачам, чтобы выписать необходимые рецепты, собирать какие то, необходимые чиновникам от медицины, но совершенно не нужные больному для лечения, справки и бумажки, вместо конкретных лекарств. Какие это врачи, именно чинуши. Или ещё таскаться по каким то чиновникам, которые опутали всю жизнь людей вокруг своими щупальцами. Бумажки заставляют сидеть в очередях вместе с обычными больными людьми. Повязок на лицах нет не только у больных, но и у медперсонала, который контактирует с заразными людьми, пришедшими специально в поликлинику, чтобы получить лечение. И сколько случаев заражения именно от окружающих. А потом то ли выживет этот человек с донорской подсадкой то ли нет, чиновникам разного ранга и разной общественной направленности наплевать. А здесь не только жизнь человека – ладно им давно наплевать на людей, но хотя бы деньги берегли, потраченные на операции. Ведь, если человек не умирает, а у него происходит после всякой заразы отторжение почки, он же опять встаёт на очередь на операцию по пересадке - так берегите же деньги народные. Но нет, им, видно, выгодна вся эта кутерьма. Они с этого хороший навар имеют. Поэтому, чем активнее человек будет бороться за свою жизнь, тем больше денег сумеют отсосать из страхового котла эти умельцы. А для того, чтобы инвалид шевелился по быстрее, так ему в его и так плотное расписание беганья по различным медицинским и чиновничьим инстанциям, впердолят ещё какую-нибудь «необходимую» справочку – чтобы, дорогой ты наш, не скучно было тебе жить на этом свете. Но, если вдруг, тебе захочется уйти из этого мира, то тоже милости просим, дорога у нас на тот свет открыта, столько возможностей – только выбирай. Нет сил прийти и выписать рецепты на лекарство – вот тебе один из способов расчета с жизнью. Без твоего присутствия врач не имеет права выписывать тебе рецепты. «Ну что, милый, умылся?» Разваливаются кости от остеопороза? «Ну, что ты так переживаешь? Они же ещё не осыпались в твой персональный кожаный мешок? Нет? Ну тогда будь любезен принеси пару справочек на выписку соответствующих лекарств. Как? Ты не можешь ходить? Ну тогда тебе справочки нет и лекарств, естественно, тоже». И даже, если вдруг, ты сумел пробить круговую оборону, то у них ещё для тебя заготовлен подарочек – нет лекарств в льготной аптеки – «Не завезли, милый». А, если ты от злости, (а ты хорошо учился в школе и в институте) делаешь бутылку с зажигательной смесью и угрожаешь взорвать к едрени - фени всю эту богадельню, то ты - законопослушный гражданин, сразу же становишься - не законопослушным. Вот, если ты поползёшь на кладбище законно и послушно – то ты хороший, ну а если, соответственно, возмутишься чиновничьим беспределом, то ты террорист. Вот классический пример того, как «элита», нынешняя Российская «элита» придумывает законы для защиты богатых мошенников. Нормальный человек не может себя защитить – только не законными методами).
Через месяц Галю выписали из больницы. У неё, вроде бы, всё было неплохо для послеоперационной больной. Дома её встретили родители и организовали семейное торжество по случаю второго рождения. Катюша радовалась приходу матери – ну, как соскучившийся по маме, ребёнок (что тут можно ещё сказать или добавить). Когда мамы не было дома, она каждый день пытала отца –«Когда мама придёт домой из больнички?» Каждый вечер Сергей что-нибудь придумывал новое для объяснений, при чём с различными мелочами, которые Катюша запоминала и Сергею приходилось врать, да не завираться, чтобы дочь не поймала его на вранье. (Не хватало ему ещё в глазах дочери стать лгуном).
Выписали её в декабре и Новый Год был не за горами. Сергей колготился с очередной сессией в университете. Галя занималась домашним хозяйством и дочерью, по которой тоже очень соскучилась. (Это надо побывать, и очень серьёзно, в лапах у смерти, чтобы понять её щемящее чувство радости и жалости к близким людям, особенно к собственному ребёнку, с которым и не чаяла встретиться больше в этом мире). Когда она ждала дочь из школы, она не отходила от окна ни на секунду, а иногда выходила и ждала дочь возле школы. Хотя школа была в двух шагах от дома, во дворах, без каких то серьёзных улиц, которые нужно было девочке переходить. При встрече она зацеловывала ребёнка - Катюша даже морщилась от обилия любви.
Иногда, встретив дочь из школы, пока та разбирала портфель, Галя отворачивалась к окну и тихонечко плакала от жалости и к самой себе, и от любви к дочери, и от того что вот так, как то даже несуразно и, в общем то ни с чего, её жизнь, её любовь, её желание любить близких ей людей, рушится и подходит к концу. (В любой, неожиданный, момент она может умереть. От любой мелочи, на которую никто из здоровых людей никогда не обращает внимания – обычное ОРЗ, для неё может стать крахом. Она идёт по лезвию, и даже не ножа, а бритвы). Но её слёз дочь не видела. Галя всегда с улыбкой и радушно, без истерик, общалась со всеми, окружавшими тогда её людьми, в том числе и с Катюшей.
(И вот за это, её огромное самообладание, её заботу - не нагружать окружающих своими проблемами, за боль и трудности, которые она стоически переносила, не скуля и не ноя, Сергей так искренне и так сильно любил её, даже более сильно, чем в первый счастливый год их жизни. Он и сам про себя не знал – смог бы он вот так, как она, принять всё то, что выпало ей по её судьбе. И к его любви добавлялось искреннее уважение к ней, как к человеку с большой буквы, как к незаурядной личности. Такие люди и есть истинные герои, в которых мужества не меньше, чем в тех героях, которые, через не могу, ползли раненые по снегу несколько дней, добираясь до медицинской помощи. Жизнь таких людей, как Галя, и есть самый обычный человеческий подвиг. И когда чиновничья «элита» начинает измываться над такими людьми – это есть подлость, подлость и ничего, кроме подлости).
Кто ты такой, герой?
Это, когда огонь пред тобой?
Или, когда стихии мрак,
А тебя самого душит страх?
Но ты смог, ты сумел превозмочь.
Страха нет, он исчез, ушёл прочь.
Ты свой страх подавил, задушил,
И, шагнув, смерти грань заступил.
Или хвост рубанул врагу –
В том самом последнем бою,
Когда всё, нет патронов уже –
Ты таранишь врага в вираже.
Не каждый поднимется в рост,
Когда пули, как стаи ос,
А вокруг - всё жмётся к земле
И даже земля в огне.
Мир настал – закончилось всё.
Бури нет – ты живой, не во сне.
Не стреляют – вокруг стало тихо,
Птицы поют – успокоилось лихо.
Всё равно есть герои вокруг –
Это верный, надёжный друг.
Он с тобой до конца – всегда,
Если с тобою случилась беда.
Или, когда на тебе вина.
Где же совесть, герой, твоя?
Ты признал вину, ты сумел,
Это значит, что всё же ты смел.
Когда боль неотступно с тобой,
Ты от боли скулишь, но постой.
Ты не все, ты совсем не простой –
Ты такой же, как был - ты герой.
Мир людей на земле, что вокруг,
До сих пор всё живой, не затух,
Потому что герои есть,
И герои хранят свою честь!
Приближался очередной Новый Год, начинались детские праздники и отец возил Катюшу по Новогодним ёлкам с театрализованными представлениями. Ходили в театр зверей – восторгов было море. Уже после встречи Нового Года удалось сводить Катюшу в театр кукол, от которого она получила незабываемое огромное удовольствие.
Девочка была всё таки уже большая и понимала, что деды Морозы не настоящие (это прошлые праздники, когда она была поменьше, им удавалось обманут ребёнка, и бородача, с белой искусственной бородой, она принимала за дедушку Мороза, а снегурочку – принцессу из сказки). Но, тем не менее, у Сергея на работе организовали приход дедов Морозов в дома сотрудников к детям с подарками, (Галя заметила с каким восторгом девочка смотрела в магазине на большого мохнатого мишку. Сергей купил его и спрятал до Нового Года), и вот теперь, дед Мороз дарил ей его. Она запрыгала от удовольствия, когда раскрыла упаковку. Было весело, шумно, все были счастливы в этот последний их совместный Новый Год.
Новый Год – семейный праздник и родители Галины, тоже вместе с ними, встречали его. Просидели почти до утра, проговорили (женщины всплакнули), Катюша уже спала, когда родители рано утром собрались и уехали домой отсыпаться. Сергей с Галей тоже легли спать. На следующий день у него был выход на работу по сменному графику, поэтому, собственно, их праздник уже закончился.
Кончились новогодние каникулы, новогодняя суета, дети – в школу, взрослые – на работу, наступали трудовые будни и начинался новый этап борьба за жизнь у Галины.
(Проблема в том, для «подсадочного» больного, что даже, если он сумел избежать заражения какой-нибудь инфекцией от окружающих – у самого человека в организме всегда достаточно всякой заразы, накопленной им за годы жизни. Когда иммунной системы нет, то всякая мелочь, которая человека с нормальной иммунной системой не беспокоит, начинает шевелиться и выползать наружу самым неожиданным образом. Самый опасный вирус в первые месяцы после операции – вирус ЦМВ. Обычно он приводит к отёку лёгких или мозга и наступает летальный исход. Но есть ещё много разной всячины в человеке, которая не беспокоит, но пока защищает организм иммунная система. У людей, живущих на иммуно – депресантах такой защиты нет.
У Гали была слабая положительная реакция на вирус ЦМВ, но не он послужил стартовой площадкой. Не зря в обиходе у врачей, занимающихся такими больными, есть слово – инопланетяне, это как раз и есть больные с пересаженными органами. У них не работает иммунная система или лучше - биологическая защита организма. Врачи, ожидая удар болезни с одной стороны, вдруг получают его с другой – поэтому и инопланетяне, то есть непредсказуемые, в плане будущих заболеваний и как пойдёт развитие болезни и его лечение стандартными способами, тоже не очень предсказуемо).
После православного рождества на икре левой ноги Галины вдруг появилось красное пятно. (Ничего удивительного на первый взгляд нет, потому что кожа от лекарств становиться пергаментной, сосуды хрупкими и ломкими, синяки на теле и их количество соперничают с окрасом каретных собак или лабрадоров). Но пятно расширялось и мало того, на бедре под коленом начали набухать лимфоузлы. Однажды утром Галя, опустив ногу с постели, закричала от боли – нога полыхнула огнём, как будто её ошпарили кипятком. (Венозный отток крови уменьшился, образовалось болото, в котором очень уютно обосновалась разная инфекция – самая разная, которая присутствует в организме любого человека. Это был фактически внутренний огромный нарыв, который вылезал изнутри наружу).
Пятно стало в размере десяти сантиметров по диаметру с чёрным центром посредине. Вокруг чёрного пятна начали образовываться гнойные подкожные мешки, с двух - трёх копеечные монеты. Ходить Галя уже не могла и её увезли в специализированную больницу. (Правда её пытались вначале положить в какую-нибудь инфекционную больницу, но там с испугом от неё отказывались, делая самые жуткие предположения, и утверждая, что это не по их профилю. Первый раз её не положили в больницу и привезли домой. На следующий день Сергей опять вызвал скорую, дал денег и её под заказ отвезли в ту больницу, в которую и надо было везти первый раз).
Началось болезненное и трудное лечение. Капельницы, капельницы и ещё раз капельницы. Одновременно на стойке могло висеть по пять капельниц. Вен уже не было – они попрятались с перепугу и ей подключили катетер опять в шею. Фистулу после подсадки почки закрыли и вены стали обычными.
Но самым тяжёлым были перевязки. Местный наркоз не сделаешь, общий наркоз каждый день не будут делать, а перевязки каждый день. Оставалось только терпеть эту жуткую боль по сорок, пятьдесят минут пыток (нужно гнойные карманы очистить, промыть, засыпать туда антибактерицидный жгучий порошок). После перевязки ещё часа два нога горела, как обваренная. На перевязках, когда начинали снимать бинты, медики советовали ей запевать - «Врагу не сдаётся наш гордый варяг..».
(Опять к тому же – кто не пробовал поставить раскалённый утюг на ногу и продержать его на ноге сорок минут, тот не поймёт, о чём здесь написано).
Температура тела , не смотря на огромное количество антибиотиков, не спадала и держалась около сорока градусов. Ходить Галя не могла – её возили на каталке либо Сергей, когда приезжал к ней после работы – и ночевал там в коридоре, а Катюшу встречала из школы соседка, а потом бабушка, вечером, приезжала к ним домой, ночевала и провожала девочку в школу, либо санитарки, если не было Сергея или матери, или отца. В отличие от многих больниц Москвы, в этой, опять же благодаря заведующему отделением и главному врачу, сохранялся хоть какой то относительный порядок и были санитарки, которые худо-бедно делали свою работу. Во многих уже открыто предлагали оплачивать такие услуги и даже в тех, где проплачивались деньги самими больными за лечение. «Элита», развратившись сама или уже изначально будучи развращённой, развращала и оподливала народ то ли своим примером, то ли созданной, ей «элитой», системой ценностей.
Когда Галю привезли в больницу врачи, осмотрев её, решили, что она не продержится более трёх дней. Но Галя продержалась до восьмого марта. Ей, даже стало получше и у неё, и у Сергея появилась надежда.
На праздник Сергей принёс ей букет цветов, они шутили, смеялись, днём привезли дочку и Галя с ней пообщалась, поговорила о её делах, обещала скоро выписаться и вернуться домой. Ребёнок так соскучился по матери, что не хотела уезжать вечером домой. Но бабушка её уговорила и они уехали. Было всё спокойно без каких то намёков на скорую беду. Вечером они посидели в коридоре - она в каталке, он на диване, потом он отвёз её в палату, а сам, собрав стульчики в коридоре, тоже лёг на них. Ночью, ближе к утру, соседка по палате позвала Сергея – Гале стало хуже, вызвали дежурного врача, он её осмотрел и её тут же отвезли в реанимацию (реанимация была на этом же этаже). В двенадцать часов ему сообщили, что его жена умерла от отёка мозга.
Все последующие свои действия он помнил очень смутно. Ему говорили он, автоматически делал. Боль, которая поселилась в груди, после сообщения о смерти жены, не проходила. Но он на неё, в общем то, и не обращал внимание. Ему до тошноты не хотелось жить. Иногда он выныривал и в памяти всплывала картина – Катюша на всхлип, задыхаясь плачет, а потом опять какая то серая пелена и чёрно – белые тени. Потом он долго удивлялся – «Как он тогда не сошёл с ума?». Он помнил, что к нему подходили какие то люди, что то говорили, куда то вели – но что, куда и зачем он не помнил и не понимал. Часы его жизни остановились в тот момент, когда ему сообщили о смерти жены. Эту картинку он запомнил навсегда – мрачное лицо врача, со сросшимися бровями, мешки под глазами, шевелящиеся губы, как в немом кино и адская боль - сначала в мозгу, а потом - тянущая, в сердце,
Галину похоронили на том же кладбище, что и родителей Сергея, только на соседнем участке. Поставили оградку, дубовый крест, посадили цветы. Несколько первых дней после похорон Сергей каждый день, как на работу, приезжал на могилу жены и заходил на могилу родителей. Было уже достаточно тепло и Сергей просиживал почти целый день пока не подходило время ехать домой и забирать дочку от соседки, которая после смерти Гали, почти что поселила девочку у себя. Она была уже на пенсии, жила одна в однокомнатной квартире, дружила с покойной женой по соседски и сейчас стала для Катюши, как бы второй бабушкой.
С людьми, которые окружали Сергея по жизни, ему везло. Судьба ломала его, как хотела, но люди, хорошие люди, всегда оказывались в трудную минуту рядом. С народом ему повезло, но вот со страной, а вернее с людьми, которые управляли этой страной, здорово не повезло. Ведь, если бы не развалили Советский Союз и остались все старые связи между республиками вот такого, что произошло с ним сейчас, могло и не быть, да скорее всего и не было бы. Сергей, пока жил в больнице, познакомился с несколькими больными, которые тоже утверждали, что после лечения в санатории Байрам – Али у них нормализовывались анализы. А это значит, что ежегодные поездки в санаторий или в съёмную квартиру туда, помогали бы сохранить почечную ткань жены, ну хотя бы, лет на пятнадцать – двадцать, а потом, когда Катюша бы выросла и зажила своей жизнью, они могли бы перебраться туда насовсем. И умерла бы его жена не от почечной недостаточности, а от какой-нибудь стандартной и прозаичной болезни и не в тридцать лет, а лет так в семьдесят девять.
Люди, которые развалили страну, разграбили её, ничего на ворованные деньги не создали в стране, а вывезли их за границу, а ещё и поливают грязью Сталина, хотя сами сотворили кое-что похлеще и значительно похлеще, чем он – развалить Державу, даже он до этого не додумался. Он хоть и диктатор, но всё больше собирал и расширял, пускай своими драконовскими методами.
А почему тогда такие почести Петру Великому? Славный город Петербург построен на костях крестьян, прорублено окно в Европу трупами русских крестьян – солдат и матросов. Почему такие двойные стандарты, господа «элита»? Пётр Великий, Екатерина Великая, Иван Грозный, Александр второй – освободитель, Владимир Ленин, Иосиф Сталин – великие личности в Российской истории и не нынешним мелким, подлым и вороватым людишкам, считающими себя солью Русской земли – демократической псевдо – элитой судить, обсуждать и осуждать великие, совершённые для своего государства - Россия, а значит и для её народа и их потомков, дела.
В отличие от нынешних, считающих себя лидерами и элитой страны, Сталин ограбив крестьян, индустриализовал страну, через репрессивный прессинг своих соратников по партии заставил их вернуть вывезенные ими деньги за границу во время революционного беспредела, электрифицировал половину державы, построил каналы, и т . д. и т. п. Да ещё вера в Сталина помогла нашему народу выиграть такую трудную войну.
А эти, после всего того, что они сотворили со страной, живут себе и благоденствуют. Если подлость торжествует на земле – значит земля и есть ад и не надо его придумывать и искать где он - он здесь, вокруг нас и рядом с нами» – эти мысли часто посещали Сергея, когда он сидел подле могилы своей жены на кладбище.
Я много боли видел жизни,
Но не виновен в этом я.
Я, как и все, такой же нищий.
(Да, в общем, как и вся страна).
Нет - все мы нищи не деньгами –
Бумага, мусор наживной.
Мы духом нищи, не вещами,
И, даже, не такой судьбой
Судьба страны – судьба народа,
И дух его, если он жив,
Не даст быть нищими от рода,
Но, если он, конечно, жив.
Мы потеряли память предков,
Кати по полю - мы трава.
И дух веков, давно ушедших,
Не достучался к нам в сердца.
В них пустота, немая темень,
Они закрыты на замок.
А, ключ к замкам, давно утерян,
И постучавши, дух замолк.
(Я скорблю о людях, которых знал, которые до последнего боролись за свою жизнь, которые прошли через испытание болью, которые не сдавались и надеялись на жизнь и на людей, которые их вытаскивали из пропасти небытия. Я скорблю о людях, которые превозмогая боль, через её, уродующие их лица, гримасы, улыбались и до конца не верили, что это конец. Я скорблю…)
P.S.
Убожество.
Мне не надо искать где ад.
Он здесь, он рядом со мной.
Ошибиться я был бы рад,
Но…Я в аду, пока я живой.
Может быть на земле и был рай,
Но сорвали яблоко то.
Посмотрел я вокруг: «Вот мой край»
Но не рай, а сплошное дерьмо.
Гниль вокруг и пещерный смрад,
Исходящий от тех, кто живёт.
И вокруг не цветущий сад,
А убожество душу гнетёт.
Рай не то, когда есть что жрать.
Жрать и срать - убогих удел.
Или спать, или баб е…ть;
Нет. Этим душу я не согрел.
Для чего мы крушим этот мир?
Он же создан для нас когда-то.
Нечисть празднует мрака пир
И земля в преддверии ада.
Души чёрные у людей,
Бурой кровью залиты руки.
Глаза липкие, словно клей,
Вместо речи похоти звуки.
В церковь ходим и ставим свечи,
Словно верим действительно в Бога.
Для кого эти лживые речи,
Что смирение к счастью дорога.
Радость жизни погасла в очах,
Взгляд не искренен и тревожен.
Русский дух на Руси зачах.
Доброту подменили престижем.
Были мы - человек человеку друг,
А сейчас мы друг другу волки.
Подрубили тот самый сук
И в наследство одни осколки.
Конец первой книги.