(отрывок!!!
Может быть, персик недостаточно сочный и зре-лый, но я его съем, потому что в Магадане цинга!
В Магадан я попал позже, когда убил свидетеля обвинения!
А сейчас я подхожу к дому, который счастлив, по-тому что в нем родился Я!
Я — человек с большой буквы!
Природная скромность говорит мне — молчи о себе, но людская молва, та лавина человеческого обожания — выносит меня на вершину славы и на-родного ПОЧИТАНИЯ!
Как я стал велик и знаменит, почему меня все лю-бят и я все могу?
Начинаю скромный рассказ, пышную автобио-графию!
Я родился в хрустальном городе мещерского края — Гусь Хрустальный!
Мои родители обитали в пятиэтажном особняке!
Всего света не изъездить!
В доме всегда было много прислуги, но ярко вы-делялись негры!
Они потешно плясали и сеяли кукурузу (особено
;
усердствовали негр Джим и негр Том! Негр Том по-строил хижину на нашем поле!)!
Но негры оказались бездельниками, и от них пах-ло!
Родители продали здоровых негров в рабство, а ненужных отдали на органы для опытов в музей при-кладной медицины!
Маменька моя была изнеженой барыней!
Она, чтобы самой не рожать, позволила родить меня от нее прислуге — тете Маше и тете Марусе!
Помню — родддом был усыпан маками и розами, облит шампанским — так город праздновал мое рождение!
Около родильного отделения прогуливался глава Гусь Хрустального округа Анатолий Гришин!
Мэр так волновался, что съел месячный городской запас колбас!
Наконец, я родился — в честь меня сразу запусти-ли в Космос Юрия Гагарина!
Сначала Гагарина звали Володя, но узнали, что меня нарекли Юрием, поэтому Гагарина срочно пере-именовали в Юрия Александровича!
(Но я из природной скромности, снизошел: "Хотя бы отчество оставьте ему прежнее — Алексеевич! Не-удобно получается, товарищи! Не по-людски! Не гони под гору, так въедешь и на гору!")
Гагарин сначала сопротивлялся и говорил своему шоферу: "Поехали!" — и махал рукой!
Но когда узнал, что его назовут в честь будущего Великого писателя, успокоился!
В первую минуту моего рождения взорвалась Атомная станция в Чернобыле!
Гусевской завод хрустальных изделий ушел под
;
воду, в болото (как град Китеж)!
Семнадцать тысяч мам разродились раньше сро-ка!
У нас в гостях бывали самые знаменитые люди страны и зарубежья!
Они уходили, очарованые моей добротой и так-том!
Фидель Кастро подарил мне на память миниа-тюрную атомную бомбу!
Он расцеловал меня на прощание (в бороде за-стряли крабы и осьминоги) и сказал сквозь слезы: "Юрик! Возьми ракету и используй ее во благо мира!"
Фидель Кастро ушел, не оглянувшись — настоль-ко были сильны его чувства ко мне!
Однажды на улице подошла загадочная женщина с седыми волосами и крючковатым носом!
Баба Яга долго расматривала меня водянистыми чорными глазками и проскрипела: "Так ли ты хорош, Эсаул Георгий, как тебя хвалят? Савва съел сало, а сказал, что не видал! Сочини ка мне стишок детский, да позабористей! Чтобы у меня харя треснула!"
Я, по доброте души, рад стараться — сочинил тут же стихотворение:
— Муха! Муха, цокотуха! позолоченое брюхо!
Муха по полю пошла!
Муха денежку нашла!
Пошла муха на базар и купила самовар!
Стихотворение длиное, как бакенбарды у этой ба-бушки!
А бабушка потрясла пейсами и бородавкой с се-дым волосом и прохрипела:
;
— Смышленый мальчишка! А зовут меня Корней Чуковский! Я — знаменитый детский писатель!
(Позднее Корней Иванович Чуковский напечатал Муху Цокотуху под своим именем! Но я на него не сержусь)
Я задумчиво облокотился о золотой автомобиль "Порше"!
Корней Иванович Чуковский зашипел на меня:
— Негодный мальчишка! Поцарапаешь машину — кто платить будет?
Я не заплачу за машину — отттого, что бедный, потому что детский писатель!
Я засмеялся веселым жизнерадостным смехом (которым смеются счастливые умные дети):
— Корней Иванович! Это моя машина! И город мой!
Долог путь, да изъездчив!
А, если вам не хватает денег на вашей работе, то идите на завод!
Слесарям инструментальщикам Родина платит щедро!
Корней Чуковский на меня зло посмотрел и поковылял к автобусу!
Жалкий старикашка на фоне заводских труб!
Но я подвез бедного старика до Москвы... на сво-ем вертолете!
Вскоре я полностью осознал, что творить добро намного выгоднее, лучше и полезнее, чем пакостить!
Я устраивал семинары для начинающих и масти-тых писателей!
Читал свои вирши, романы, пиесы!
Писатели рыдали и конспектировали мои труды!
Я великодушно позволял всем издаваться под
;
своими именами!
Литераторы распределили между собой обязано-сти — кто поэт, кто сценарист, кто песеник, кто ро-манист!
Например, Коля Островский (помню его вихра-стым мужчиной с горящими целеустремлеными гла-зами) занял вакантную нишу театрального сценари-ста!
Исаковский смеялся над Колей Островским (хо-хотал сквозь роскошные пейсы):
— Колян! Никому не нужны пиесы! Пусть даже гениальные пиесы Эсаула Георгия! Ну, поставишь ты «Грозу», где нибудь в Малом театре! И все?!!!
Я тогда успокоил Исаковского:
— Мужчина! Сядьте на попу!
Вы не в балаган пришли мацу кушать!
Ныне съедим, а завтра поглядим!
Я подарю вам амплуа — станете песеником про Москву!
Исаковский подумал и сел на колени Марине Цве-таевой!
На задних рядах обычно прятались шалуны Ильф и Петров!
Простые трудяги литературного поприща!
Я не знал чем занять их ерошистую жизнь!
Они пропадали — тем более, что на завод или в колхоз не хотели идти работать!
Я подарил Ильфу и Петрову свой роман "12 стуль-ев"!
Мужчины прочитали книжку, она им понрави-лась, как медведь на воеводстве!
Ильф и Петров попросили написать продолжение — потому что нечего делать зимними суровыми дол
;
гими ночами!
Я написал и продолжение "Золотой теленок"!
Но предупредил, что больше ерунду не стану тво-рить!
В мире и так много всяких гадостей и неэстетиче-ского!
Также я успокоил и занял мрачного господина Булгакова!
Булгаков на тринадцатом ряду в тринадцатом мес-те нюхал кокаин, и по моему меня невнимательно слушал!
От постояного несварения желудка Булгаков ру-гался на весь мир и грозил:
— Вот, ужо, придет сатана, вас всех сожрет!
Я сочинил для Булгакова "Мастера и Маргариту" (которую терпеть ненавижу)!
Мясо ешь, да мясника не съешь!
Иногда я впадал в литературный транс и просто говорил умные слова!
Хороший паренек Михаил Шолохов из моих набросков и с моей помощью издал "Тихий Дон"!
В союзе писателей возмущались на Шолохова:
— Вы, слишком молодой, не могли написать сей ГРАНДИОЗНЫЙ роман!
Но Шолохов тряс кудрями, сжимал в объятиях Федосееву Шукшину и оправдывался:
— Если будете меня преследовать и травить, то пожалуюсь Эсаулу Георгию! Он тоже не станет боль-ше для вас писать! В своем бревне глаза не замечаете!
Без терпенья нет уменья!
Писаки прекратили травлю, потому что тоже хо-тели дачу в Перделкино!
;
А я ходил (два года отроду) в народе и среди на-рода и читал прекрасное:
— Что есть жизнь? Череда белого и черного!
Наша жизнь, как клавиши фортепьяно!
Также же чорные и белые!
Или как ступени, покрашеные неумелой рукой учетчицы девственицы!
Чорные и белые!
И мы идем по жизни, как поступеням: Вверх и вверх, а потом вниз и вниз!
И снова верх!
И снова вниз!
А на горизонте, там, где солнце сливается с вод-ной гладью необъятных озер России, там, где тонкий сосок солнечного луча щекочет вымя темному, еще не пробудившемуся лесу, там зарождаются наши светлые надежды!
Они, как ступени идут вверх и вниз!
И мы с надеждами, с песнями и говорливыми раз-ноцветными птицами взлетаем к Небесной сини и па-даем метеоритами в росы, овеяные всем тем прихо-дящим, которое дается извне и которым питаются си-лы и чаяния Русского народа!
В душистых березовых алеях, светлых, как све-телка и горница в русской избе, там произрастает Си-речь трава!
Сон трава!
Она дурманит фиолетовыми колокольчиками, сливающимися с ягодами ароматной земляники!
Из глубин Мещерских лесов, из восходящего По-лессья, по лучам времени тянутся белые росы и мир-ные туманы Великороссии!
Плеск карпа в лесном пруду или пение соловья в
;
барской роще, — все неотъемлемо от наших жизней, от нашего движения!
И все инородное извергается из Руси, как блево-тина, как содержимое клоаки!
И белый аист осеняет нашу землю большими кры-лами!
Дом, на пригорке, с покосившейся крышей, с ивой над тонкой, как запястье невесты, речкой!
И трудимся и живем на этой земле!
И города наши — даже не города, а продолжение той сельской песни, которая звучит в груди каждого простого пахаря!
Мы питаемся светлыми праздниками и необъят-ной ширью Русских лесов, которая зовет и манит и притягивает и не отпускает!
Ни чужбина, ни африканские джунли нас не прельщают!
Потому что где родился — там и пригодился!
И многие сравнивали Русь и не могли ни с чем сравнить эту неповторимость опавших листьев и примятой луговой травы!
Маленький, я по ночам ходил и оставлял у дверей домов бедных горожан щедрые подарки: кому пирог с маком, кому — пачку денег, кому — купон на новую квартиру, кому — автомобиль!
Меня сопровождал тяжелоатлет Власов!
Он подкидывал меня до наиболее высоких подо-коников:
— А ну ка, Эсаульчик, подари людям радость!
Мой талант съел баран!
Однажды на нас напали ночные бандиты!
Они ходили по чердакам и воровали белье граж
;
дан!
Бандиты также не гнушались продажей младенцев на органы!
Звали злодеев Артур и Миша!
Миша возглавлял операции, был умом, мозгом банды!
А Артур вырезал из детей органы и складывал — на лед или в банки с биологическим сиропом!
Артур схватил меня за левое запястье и захохотал:
— Миша! У мальчугана остренькие глазки и све-жие здоровые органы!
Почки мы продадим тете Асе, а глазки я вырежу и поставлю на тумбочку, как украшение моей пещеры!
Тяжелоатлет Власов хотел свернуть терористам шеи, но я остановил сильного слугу:
— Не убивайте их, дядя Власов!
Каждая тварь от Бога!
Все живое хочет жить!
На волка помолвка, а заяц кобылу съел!
Власов прослезился и отпустил Артура!
А более умный Миша с удивлением воскликнул:
— Артурчик! Посмотри сюда своими, еще не вы-резаными глазками!
Мальчонка твоей маме оставил пачку рублей око-ло дверей!
А моей маме подложил новую швейную машинку!
(бандитские мамы жили вместе, вместе и прода-вали награбленое сыновьями!)
Артур заплакал:
— Мама! Моя милая мама! Как я тебя люблю!
Бандиты расчувствовались и отпустили нас (им казалось, что отпустили, но мы сами ушли)!
На половине пути Власов сладким лживым голо
;
ском сказал мне:
— Юрчик, таландище! Подожди меня!
Я у дома бандита Артура забыл сигареты!
Власов убежал, но мой пытливый ум вспомнил, что тяжелоатлет Власов никогда не курил!
Я подумал, что Власов ушел в кусты для справле-ния естественых надобностей!
Но через минуту со стороны дома Артура и Миши послышались их вопли:
— АААА! Дяденька! Не убивай нас!
Мы больше не будем грабить и резать детей!
АААА! Больно, же, сука! Отпусти! Будешь пара-шу жрать!
Где мое откусаное ухо?
Раздался треск и хруст (наверно кости ломались)!
Потом дома мамы Артура и мамы Миши полых-нули и загорелись!
В горницах бегали и причитали горящие мамы!
Наконец, все стихло, как с белых яблонь дым!
Пришел возбужденый, пропахший костром, Вла-сов!
Он вытер окровавленые руки о траву:
— Господин! Пойдемте отсюда, из очага зла!
Без костей и рыбки не съесть!
Слишком много ненужных трупов!
Слишком много жареного несъедобного мяса!
Вам, с вашей чувствительной поэтической нату-рой, станет дурно!
А я — будучи мальчиком пытливым и умным — уже подготовил идею:
— Власов! Запиши и отправь завтра в ЦК!
"Программа по урегулированию голода и продо-вольственому обеспечению мясными изделиями на
;
родов крайнего Севера!"
"... В целях консолидации общества и для даль-нейшего и полного урегулирования вопроса о голода-нии в Поволжье и на крайнем Севере необходимо обеспечить меры, приводящие к неуклоному повыше-нию для чувства глубокого удовлетворения! Для ре-шения этой насущной задачи впредь мясные трупы людей, не зараженые болезнью, приносить людям в пищу! При нехватке человеческого мяса, возможно и необходимо производить отстрел наиболее неблаго-надежных членов общества, например уголовников! В случае невозможности поедания мяса трупа — вслед-ствие болезней трупа или полного или частичного гниения, приводящего к неэстетичности мясных кус-ков, следует трупы закапывать на полях в качестве сельскохозяйственых удобрений! Также следует по-ступать с объедками человеческих тел, если даные объедки непригодны для изготовления клея из костей или пошива кожаных изделий из кожи людей! Для полнейшей интеграции в мировое сообщество, следу-ет передать наш опыт по поеданию трупов для всех стран Содружества! Потому что человек после смерти является самым неудобным объектом жизнедеятель-ности других людей! При условии рационального ис-пользования трупов уровень жизни будет неуклоно стремиться вверх, что обеспечит наиболее полное и качественое удовлетворение продовольственой про-грамы!"
Моя програма по использованию мертвецов была доведена до всего мирового сообщества!
На асамблее ООН было единогласно принято по-едать и использовать человеческие трупы, но совер-шать ЭТО не открыто, а скрытно, чтобы не нарушить
;
норм морали и устоев прогресивного культурального человечества!
Я, как Великий Русский Писатель, рано познал Правду жизни!
Жинь дарила мне те непередаваемые высоты, ко-торые недоступны простым гениям!
Жизнь для меня была и папа и мама!
В детстве я познал и первую Любовь!
В Гусь Хрустальный с дружественым визитом приезжала английская королева Елизавета!
Она покупала в нашем городе фужеры и люстры для своей колекции!
С королевой следовала и ее маленькая внучка, се-милетняя принцеса Диана!
Диана — белокурая голубоглазая девчонка со вздорным характером!
На задорном буяне все платье в изъяне!
Теплой майской ночью я вышел на золотой бал-кон Терема!
Жолто светила багряная Луна!
Озаряла полуночным светом родные просторы нашей необъятной Родины — от края Балтийского моря до Азербайджанских, Туркменских, Дальнево-сточных рубежей!
Я под селедочной Луной сочинял новую эпохаль-ную поэму "Игорь Плотер"!
Про маленького мальчика, который учился в шко-ле волшебников!
Вдруг, около пруда с чорными и белыми жирны-ми лебедями, появилась очаровательная девочка и прокричала мне:
— Юрчик! Я есть русиш простая герл!
;
Я хотеть играть с тобой в бол!
А сфать меня Динара!
Я в ответ засмеялся тем неподражаемым бархати-стым смехом (от которго сошли с ума несколько со-тен тысяч моих поклониц):
— Девочка! Я знаю множество языков!
И по вашему неотразимому акценту определил, что вы принадлежите к ветви Вестчестерских англий-ских лордов!
И никакая вы не руская простая девушка!
Но это не помешает нам сыграть в платиновый мячик!
Но принцеса Диана не сдержала своих горячих чувств:
— Георгий! Пусть мы младые!
Пусть нам еще нет десяти лет отроду!
Но я, как увидела тебя, так поняла — никого луч-ше и прекраснее я не встречу в своей довольно тусклой богем
ной жизни!
Не будь тебя, я бы впала в отчаяние, при виде то-го, что творится у нас во дворце в Лондоне!
Я готова отречься от всех своих престолов и бо-гатств ради дружбы с тобой!
Чтобы вот так просто каждый день играть с тобой в восхитительный мяч!
Мы вырастем и поженимся, как Ромео и Джулье-та!
Мы помчися на роскошном "Мерседесе" под Ла-маншем...
Я погладил новую подружку по шелковой спине:
— Девочка! В нашей жизни не все так просто, как хотели бы видеть наши враги!
;
Я не могу оставить родной край, который взра-стил меня и напоил живительными соками Рассей-ской земли!
Дрожжжи хороши, да не подъемчивы!
Я также не в силах взять тебя позднее в жены, потому что все русоволосые девушки Руси не простят мне измены перед дубовым краем!
Я сделаю тебя английской королевой — что для меня проще простого, но большего не обещаю!
Растанемся друзьями!
Принцеса Диана только и вымолвила:
— АХ! Как же ты еще и умен!
Она упала без чувств на холодное газоновое покрытие!
Утром Диану забрала ее мамочка!
Королева Англии удивлялась:
— Я никак не пойму, как забыла Диану в России!
Наверно, девочка сбежала от меня!
А что, если бы она осталась ОДНА ДОМА?
(Я позднее написал пиесу «Один Дома» и послал ее английской Королеве в подарок! Елизавета нужда-лась в деньгах (Съедают долги и богатого!) и дорого продала мою гениальную (как, впрочем, все мои про-изведения) пиесу в Голивуд! Так же я с курьезом уз-нал, что шаловливая принцеска Диана украла для себя (как память о нашей встрече) мой роман «Игорь Пло-тер»! Королева Елизавета, в свою очередь, стащила у внучки (ночью из под подушки) ЭТУ рукопись и так-же продала слабовидящей нуждающейся учительни-це! Предприимчивая учителка издала мой роман под своим именем и назвала "Гарри Поттер"!)
А еще тогда, в розовом тумане Гусь Хрустального детства, Королева Елизавета (вся в чорном с брилиан
;
тами) тащила за белую ручку маленькую Диану к "Боингу"!
Диана упиралась крохотными ножками в рыхлую землю, с запахами вечно нарождающейся молодой весны, и рыдала и плакала:
— Не хочу в ЭТУ сраную Англию! Не хочу до-мой!
Оставь меня, плохая бабка!
Ты — Бяка! Ты — бука! Ты — плохая!"
Я часто вспоминал Диану!
И назначил ее английской королевой!
Но Диана от страстной любви ко мне покончила жизнь самоубийством!
ИИИЫЫЫХ! Что есть жизнь?
Происходили со мной в детстве и другие курьезы!
Например, я помогал кубинским революционерам в их нелегком труде против мирового капитализма во главе с сша!
Я закупал оружие и тайно переправлял на Кубу!
Около метро Выхино я основал перевалочный пункт, замаскированый под скупку краденого!
Приемщиком в ломбарде работал бывший генерал КГБ Яков Дзержинский!
Он часто пил и доносил на покупателей в мили-цию!
Но, однажды, Яков Дзержинский написал против меня донос в местные органы внутрених дел!
Следователи оказались парнями из колхозной глу-бинки, потому что московская молодежь на работу в милицию не шла!
Главный следователь (Шарапов), как и полагает-ся, был более образованым — он умел читать по сло-гам!
;
В следователи шли мужчины из рабочего сосло-вия!
Волею судеб, я оказался в суде Перовского рай-она!
Я недоумевал, как меня, малое дитя, можно су-дить за простую продажу оружия?
Но судья оказался бывалый, по фамилии Столы-пин!
Иван Столыпин через лорнет посмотрел на меня и воскликнул:
— Боже мой! неужели, САМ Эсаул Георгий к нам пожаловал?
Огромная честь для меня!
Судья узнал в чем дело, и долго негодовал!
Он и прокурор (госпожа Райхер) стояли передо мной на коленях и умоляли простить ВСЕ органы внутрених дел за промашку!
— Юрочка! Ты не обижайся на наших дознавате-лей! Они пришли на работу в милицию — кто, чтобы покушать! Кто — из за комплекса неполноцености — девушки не любят!
Кто — потому что никуда больше не берут!
Не поняли, они светлой души Великого Русского Писателя!
Мы их, конечно, накажем плетьми и выгоним на улицу!
(Мой адвокат Плевако в это время сбегал в мага-зин и продал казеную мебель, чтобы купить мне ле-денцов!)
Я великодушно ответил рабам Фемиды:
— Полноте! Не дозволительно мне — Светилу Русской литературы, опускаться до склок и мелочей!
Бог все видит — и никого не обидит!
;
А парни — пусть служат — может быть, ко-гда нибудь настоящего бандита поймают, если, нач-нут работать не за деньги, а за совесть!
(Позднее я узнал, что и дознаватели и судья и про-курор и адвокат умудрились донести друг на друга — и оказались в одной тюрьме)
Ах, шалости, шалости!
События бурной жизни океанскими волнами ле-тели по Сибирской Руси и смывали горести и беды — доброе и хорошее!
Шквал настроений потоком омывал наши жизни!
И мы неслись в мутной воде бытия, подобно щеп-кам бамбука из разрушеной хижины!
Летом я уехал в поместье в Белорусию, к дедушке и бабушке!
В городе Быхове светило Солнце!
Яркое узкоглазое восточное солнце над узким Днепром!
На берегу Днепра веселое городское кладбище!
Рядом — еврейское кладбище!
Рядом — замок бывшего феодала!
Я пошел с друзьями по полуобвалившемуся подземному ходу замка!
Но на нашем пути встали хулиганы тюремщики Мека и Пуд!
Мека и Пуд размахивали ножами!
Я — как настоящий казак, легко разрубил Меку и Пуда шашками!
Но из подвалов выскочили японские ниндзи с са-мурайскими мечами!
Главный ниндзя поклонился мне и сказал:
— Отрок! Мне прискорбно лишать тебя жизни в
;
тот час, когда сакура готовит нежные бутоны к цвете-нью!
Но ты погубил наших татуированых товарищей — Меку и Пуда!
Мы отомстим за их, безвино пролитую кровь!
А зовут меня — Киото Токио! Я сказал, чтобы ты знал, от чьей руки ты уйдешь из жизни!
Я засмеялся и ответил с легким поклоном:
— Киото Токио! Я на родной земле!
И, как Геракл питался силами матери Геи, так и вся Русь стоит на моей стороне!
На стороне правды и справедливости!
На стороне всех обиженых и оскорбленых, начи-ная со скифов и декабристов!
Сотни поколений писателей и певцов Великорос-сии смотрят на меня из безоблачной выси!
Я принимаю твой вызов, Киото Токио, несчаст-ный из японцев!
Тридцать три японских ниндзи самурая прыгнули на меня с обнажеными самурайскими мечами!
Киото Токио крикнул (сквозь жолтые зубы):
— Против моего меча не устоит сам Буда, если на свою беду встанет на пути моего меча!
Я выхватил казацкую шашку и начал рубить вра-гов, как капусту!
Ниндзи кричали, прыгали, ставили дымовые заве-сы, швыряли в меня метательные ножи и булавы, раз-махивали саблями, гремели острыми цепями, кида-лись пиками, но я стоял надежно!
Потому что за мной Москва и вся Великая русь с ее благозвучными напевами, которые так выразитель-но отражают настроение простого пахаря!
Я разрубил тридцать два ниндзи!
;
И последним ударом снес скальп Киото Токио!
Киото Токио с недоумением проследил, как упала верхушка его черепа:
— Мальчик! Я горжусь, что погибаю от твоей ру-ки!
От руки Великого Писателя и Великого воина!
На прощание я скажу тебе ***ку! нет — хайку:
«Луна негодует!
Луна похожа на сыр в саду Ли!
Я съем Луну!»
Я хотел похоронить японских солдат в земле, на иудейском кладбище!
Но главный равин города быхова Иегуди Менухин закричал:
— Эсаул Георгий! Не делай сего!
Ибо тогда разверзнется земля!
И заговорят камни!
И из уст земли выйдет саранча и пожрет нас!
Я рос впечатлительным и доверчивым мальчуга-ном!
Поэтому мы просто сбросили трупы в Днепр и проследили, как они доплыли до излучины реки!
На изгибе Днепра крестьяне выловили мертвецов и скормили их тела домашнему парнокопытному ско-ту!
(коровы долго потом давали жолтое молоко, а телята рождались узкоглазыми)
В саду моего дедушки Пети росли километры ан-тоновских яблонь!
Я раздавал яблоки беднякам и детям Повольжья!
Однажды, ко мне пришли бородатые ходоки из Нижнего Новгорода!
;
Они долго стеснялись, но высказали:
— Эсаул Георгий! Слава от твоей литературной мудрости давно обошла вокруг света!
Но подскажешь ли, Великий ты, как нам, нера-зумным жить?
Я одарил ходоков золотом и платиной и мудро сказал (а мне было семь лет):
— Живите по правде! Жить — Родине служить!
Кто по правде живет — добра наживет!
Ходоки даже онемели от моего умного слова!
Они на коленях выползли из гранитных палат!
Донесли мои слова (ползком добирались до дома) до Нижнего Новгорода!
С тех белокаменых пор Нижний Новгород пре-вратился в Великий Новгород!
Из захолустной деревушки вырос в индустриаль-но промышленого гиганта с мировым культурным значением!
Вот так, с моей помощью, Новгородцы вышли из нищеты и безкультурья!
А я ходил по лугам, по полям, по перелескам — слушал птиц!
Вдыхал ароматы Полесья!
Ловил крупную и жирную рыбу (потому что очень любил рыбную ловлю)!
На речке Ухлясть (речушка впадает в темный Днепр) я выловил диковиную щуку!
У генетически мутированой рыбки росли ноги и рога!
Щука открывала рот и произносила слова, непо-нятные для меня!
Но с помощью метода аналитического мышления и сравнительного лексико антропологического ана-ли;
за я расшифровал речь щуки!
Диковиная рыба говорила:
— Я потому умная, что генетически нечаяно му-тировала!
Я вижу твое будущее!
Оно блистательное и великое!
Пиши книги, Великий Писатель и сказитель земли Русской!
Размножайся — и больше ничто не делай!
После шепелявых слов шестиногая рыбка подох-ла!
А я, потрясеный услышеным и увиденым, смотрел в грозовую даль с наступающими сполохами прибли-жающегося летнего дождя!
Дожь смоет наши заботы и напряжение, как умственое, так и физическое!
Дайте! Дайте мне песен Расейских!
Я смогу обойти пол страны!
Распрощался я с юностью вешней!
Но осталось похмелье весны!
(Я подарил ЭТИ слова новорожденой песни групе "Любэ"!)
Часто мы ходили за грибами в лес около деревни Тощица!
В лесу репетировали белорусские "Песняры"!
Они надрывали бородатые и усатые лица, напевая "Олесю"!
Песняры пели:
— Олеся девочка!
Ты шмара толстая!
Я не люблю тебя!
Пиписька красная!
Я тогда устыдил песняров:
;
— Ребята! ЭТИМ словам еще не пришло время!
Скоро наступят суровые времена, когда ЭТИ сло-ва покажутся актуальными и интересными!
Но сейчас не место и не время для гадостей!
Попробуйте спеть песню на мои слова, например:
— Живет в Белорусском полесье
Кудесница леса Олеся!
Считает года по кукушке!
(а также припев)
Олеся, Олеся, Олеся!
Так птицы кричат в поднебесье!
Останься со мною, как песня!
Олеся, Олеся, Олеся!
Песнярам песня понравилась!
Они угостили меня сбитнем с белыми грибами и долго кланялись в пояс:
— Ну Эсаульчик! Ну, гений! ну удружил!
Век не забудем!
(Прошел век, но песняры меня не забыли)
Белые грибы я выбросил, потому что песняры собирали их около железной дороги, со свинцом!
В лесу, в партизанских окопах, я часто находил мины, патроны, лопаты, каски, зубы, трофейные и со-ветские награды, автоматы, пушки, пулеметы!
Я сдавал находки в музей боевой и партизанской славы в городе Минске!
За поисковую работу меня часто награждали пра-вительствеными наградами!
Но я вбирал, не материальное, а духовное, то, чем произрастает наша нравственость!
В Боровичах я откопал старый немецкий танк «Тигр»!
Я залил в баки горючее, смазал траки и двигатель!
;
Завел стариный мотор и поехал в город Быхов!
Там, в танке я понял, кто есть кто!
Кто маскировался, а кто истино любил родную страну!
К моему танку, с немецко фашистскими окупа-циоными знаками, выбежал мер города Иван Вражко!
Он на подносе нес хлеб соль и шкалик водки:
— Хайль Гитлер! У меня есть дас аусвайс!
Мин херц!
(продолжение готово давно, но ознакомиться можно по издании)