Я не видел войны, я смотрел только фильм,
Но я сделаю всё, непременно,
Чтобы весь этот мир оставался таким
И не звался потом довоенным.
(О. Митяев)
Смотря на выжженные пустоши, невозможно поверить в то, что некогда здесь был цветущий край и всё дышало жизнью. Кроны деревьев наполнены осеннего вида листвой, но листва не напоминает нечто увядающее, напротив, имеет свежий вид и таков её расцвет. Дорога из антрацита ведёт куда-то за горизонт, а по обе стороны её, охватывая изредка ноги путника, селятся многочисленные травы, колыханием своим напоминая пламя. Да и цвет их способствовует этому, издали может показаться, что поля покрыты не бурной растительностью, а и вправду горят, как будто, кто-то по весне поджёг жухлую траву и она умирает в огне, давая место новой. Сюда прилетают фениксы, чтобы закончить прежнее существование и начать новое, восстав из пламени. Иногда можно встретить саламандру, эти любопытные земноводные то там, то здесь высовывают из травы свои черно-жёлтые мордочки и потягивают носом воздух, а, заметив путника, юрко исчезают среди растительности. Почти у самого края поля мерцает речушка, привлекая внимание путника своим неспешным течением. Только вместо привычной воды посчастливилось бы увидеть ему излившуюся на поверхность магму.
Постепенно дорога начинает подниматься вверх, оставляя на нижнем уровне всё великолепие живой природы. На более высоких уровнях она уже представляет из себя основательный виадук, повисший в воздухе, среди, странного вида, жёлтых облаков, напоминаюших не то закат, не то рассветную дымку. Невозможно передать ажурность металла, исполняюшего роль перил на этом странном восхождении к чему-то поистине глобальному. Впереди отливает сиянием город. Многочисленные дома из красного гранита и обожженного глиняного кирпича, самого настоящего, изготовленного вручную, а потому особенного, напоённого теплом души мастера. Привлекают внимание многочисленные, искусно сотворенные, металлические балконы и полубалконы на французский манер. Почти каждый дом может похвастаться витражными окнами, на которых мелькают отблески пламени, создавая, едва заметное глазу, движение. Дорога, тем временем, ни за что не желает останавливать свой бег и ведёт дальше, на подъём, рассыпаясь на многочисленные ответвления узких улочек, проулков, с переброшенными через лавовые каналы, мостами, ловящими своей поверхностью отблески. Окончанием долгого подъёма служит огромная площадь с сооружением, напоминающим готический собор. Стрельчатые арки рвутся ввысь, теряясь за жемчужно-персиковыми облаками, давая простор для необузданной фантазии тех, кто имел возможность лицезреть подобное. Аккуратные скульптуры обнажённых дев, с развевающимися на ветру волосами, по крайней мере, создаётся именно такое впечатление, держат на вытянутых руках стеклянную пирамиду, обращённую вершиной вниз. Внутри неё, паря в невесомости, колыхается подобие солнца, только гораздо меньших размеров, чем наше с вами, но вид его не уступает привычному нам. Единственное, чего могло не хватать путнику, привыкшему к земным благам, так это фонарей, их попросту нет, да и зачем нужны они в этом месте, где всё и так полыхает, а порою даже нестерпимым светом. Где-то в выси, среди облаков, изредка прорезая их своими мощными крылами, кружат драконы, издавая протяжные звуки, то поднимаясь, то опускаясь почти к самой пирамиде и едва не задевая её.
Однако, увлекшись описанием окружающей обстановки, автор сего повествования, забыл замолвить слово о жителях, кои оказались не менее интересны, чем тот мир, в котором они обитают. Рослые, с кожей цвета меди, они производили впечатление что-то истинного, первозданного, да и черты их лиц напоминают суровых воинов, готовых в любой момент пожертвовать собой ради одной великой цели, ради победы. Одежды, как таковой, они не носят, едва ли можно посчитать серьёзным одеянием тончайшие туники, обвившие их благородные тела, обтягивая, и лишний раз подчёркивали силу, кроющуюся под ними. Мужчины, в большинстве своём, обвиты широкими поясами с металлическими заклёпками, нашлось место и для кинжала, болтавшегося в ножнах. Женщины, хоть и выглядят стройнее и изящнее, ни в чём не уступают мужчинам. Ни в силе, ни в ловкости, а в последнем, наверняка, даже превосходят сильную половину. Огненно-рыжие волосы ниспадают волнами на плечи, открывая взору сильную шею, на которой золотой россыпью позвякивают самодельные украшения, несколько грубоватые для ювелирного шедевра, но вполне приемлемые для самостоятельного изготовления. Сильные, хотя и тонкие пальцы, а чуть выше, на запястье, стайка браслетов, тонких и не очень, переплетённых между собой и один широкий, с загадочным рисунком, напоминающим тайную клинопись. Мускулы напряжены, готовы в любую минуту сорваться, будто упругая тетива лука, отпускающая из своих цепких объятий стрелу, направляя в цель.
Хотя, как таковой, войны здесь никто не ожидает. Странно и насторожено посмотрят на путника местные жители, упомяни он хоть словом, что этот мир носит имя: «довоенный». Кто-то рассмеётся в лицо, не осквернив и мыслью благополучие сегодняшнего дня. А кто-то опасливо глянет на, кувыркающихся в поднебесье, драконов, и с успокоенным сердцем лишний раз заметит, что всё в порядке и миру ничто не угрожает.